Погибли трое. Еще один поджог. Фокси случайно оказался свидетелем и описал поджигателя, хотя арестовать его не сумел. По мнению экспертов, это был хитроумный поджог. Судя по всему, было использовано сложное устройство, хотя эксперты и не смогли обнаружить его остатков. Только так удалось объяснить очень быстрое воспламенение. В комнате, где находился очаг возгорания, металлические предметы искорежило так, словно они были слеплены из пластилина. Вспышка огня ослепила Фокси, и прежде чем он пришел в себя, поджигатель успел скрыться.
Отсутствие остатков бомбы не удивило инспектора Бейтса. Было ясно, что корпус и взрыватель могли просто расплавиться в огне. Когда горела дешевая пластиковая мебель, воздух в помещении раскалялся до температуры плавильной печи. К тому времени, когда Бейтс смог проникнуть в дымящееся, выгоревшее здание, остатки бомбы, вероятно, уже смешались с другими искореженными и оплавленными металлическими предметами. Отсутствие следов зажигательного устройства было необычно, хотя и вполне объяснимо.
Описание этого преступления было похоронено под грудой отчетов о мелких происшествиях. В эти дни поджоги были частыми — настоящий огненный шквал прокатился по стране. Они стали самой распространенной причиной случайных смертей и преднамеренных убийств в Сан-Франциско. В этом городе от огня погибало больше людей, чем в автомобильных катастрофах в штате Нью-Йорк или от огнестрельных ран в Техасе.
Дейв вздохнул. Он понимал, что быстрого решения проблемы, скорее всего, не существует. Политики неистовствовали в своих башнях из слоновой кости, пытаясь обуздать ситуацию. Сын мэра был одной из последних жертв. Его труп обнаружили среди развалин сгоревшего ночного клуба. Полиции удалось скрыть от прессы тот факт, что обгоревшее тело юноши было сцеплено с останками исполнительницы стриптиза и найдено в той комнате, где была ее гримерная. Их половые органы были соединены «плотнее, чем гвоздь с деревом», по выражению напарника Дейва, Дэнни Спитца.
Дейв отложил бумаги в сторону. Начиналась драматическая сцена «Возвращение домой жены».
Челия Питерс, пошатываясь, вошла в гостиную и рухнула на пол. Шляпка слетела с ее головы и закатилась под софу. Челия любила шляпки, даже когда они выходили из моды. Она тряхнула ногой, и туфля полетела вслед за шляпкой. Другая туфля ударилась об абажур, который раскачивался до тех пор, пока подошедший Джейми его не остановил.
Дейв Питерс взглянул на взбудораженное лицо жены.
— Что, делать покупки утром в супермаркете так тяжело?
— Вы, полицейские, даже не представляете себе, как тяжело. — На ее лице появилась знакомая мексиканская усмешка. — Пойди со мной в следующую субботу, и я покажу тебе настоящие отбросы общества. Они только выглядят как симпатичные женщины из приличных домов, но в душе они самые настоящие убийцы. Чтобы достать хлеба или пробиться к овощному прилавку, приходится вовсю работать локтями.
Он засмеялся и протянул руку, помогая жене подняться с пола.
— Я полагал, что вы, «мокрые спины», привыкли к такому обращению.
— Значит, «мокрые спины»? Нет, вы только на него посмотрите! На этого старого гринго с пистолетом! Как муженек провел утро? Представляю, как тяжело сидеть в кресле и читать газету! А я тем временем мотаюсь по магазинам!
— Должен же кто-то оставаться с Джейми, — сказал Дейв, когда жена уселась напротив него. — У ребенка стали проявляться бандитские наклонности… — Джейми улыбнулся на шутку отца. — Ему нравится разбивать грузовики.
— Не-е, — закричал Джейми, — я их спасаю.
— Сначала готовишь аварию, а потом спасаешь.
— Главное, что он все-таки их спасает, — сказала Челия мужу. — Кстати, как насчет чашки кофе для женщины, вернувшейся с войны?
— Конечно, дорогая. — Он встал и отправился на кухню.
Сержант сыскной полиции Дэвид Уилсон Питерс был высок, но несколько худощав, чтобы считаться крепким парнем. Он имел привычку немного сутулиться, когда разговаривал с теми, кто был ниже его ростом. Впрочем, заглянув ему в глаза, можно было понять, что этот человек способен доставить вам неприятности, даже если вы гораздо тяжелее его. Эти глаза были не столько жесткими, сколько бескомпромиссными — глаза человека, имеющего собственный кодекс чести, в котором каждое правило тщательно отобрано, проверено и не подлежит сомнению. И если закон на вашей стороне, вы найдете в нем человека, на которого можно положиться. Если нет — перед вами будет страж порядка, которого можно избить до полусмерти, но он все равно поднимется с пола и будет драться как черт.
В отличие от него Челия Питерс была маленькой и хрупкой, с глазами котенка или пантеры — в зависимости от того, в каком настроении вы ее заставали. У нее было семь братьев и три сестры — такие же маленькие и хрупкие, как она. Все они жили в Мехико. Челия познакомилась с будущим мужем, когда Дейв был там в отпуске, и через три недели они поженились. Братья и сестры навещали их время от времени, и, к большому облегчению Дейва, всегда поодиночке. Это были симпатичные ребята, но когда собирались вместе, выводили Дейва из себя своей испанской болтовней. Иногда ему нравился этот язык — когда они с Челией занимались любовью, она что-то шептала ему на своем родном испано-мексиканском. Это возбуждало его. Он никогда не рассказывал ей об этом. Тогда, наверно, она станет контролировать себя.
— А вот и кофе, — сказал он, входя в комнату с чашками в руках.
— Джейми, а ты что хочешь? Лимонад?
— Коку.
— Никакой коки, — возразила его мать, — там слишком много кофеина. Неужели ты хочешь стать таким же, как твои мама с папой, готовые хлестать кофе, пока оно не закапает у них из ушей? Иди налей себе лимонада.
— Ну ма.
— Давай сделаем ему коктейль, — предложил Дейв. — Половина на половину.
Челия бросила на него испепеляющий взгляд, всем своим видом показывая решимость стоять до конца, но внезапно сдалась и согласно кивнула. Джейми побежал к холодильнику, раздался звон бутылок. Челия не выносила жестянок за то, что их делали из алюминия — она верила, что этот металл, скопившись за всю жизнь в организме, вызывает старческое слабоумие. Она пользовалась только стальными кастрюлями, покупала зубную пасту в пластиковых тюбиках и никогда не заворачивала сандвичи в фольгу. Она увлекалась нетрадиционной медициной вроде гомеопатии и акупунктуры, была противницей красного мяса, белого хлеба, сахара, шоколада и не пускала в свой дом курильщиков. Впрочем, и у нее были свои слабости. Она галлонами поглощала кофе и обожала ночное ТВ.
— Не пойти ли нам сейчас в кино? — прихлебывая кофе, предложил Дейв.
— Пойдем. А по дороге будем делать упражнения на дыхание, пока дорожная гарь со всего Фриско не заполнит наши легкие.
— Смешно. Ну хорошо, сначала сходим в парк «Золотые ворота», дадим мальчику побегать, а в кино — вечером.
— Отличная идея.
Выйдя из дома, они услышали рев сирен. Снова пожар, подумал Дейв. Когда же все это кончится? Конечно, все в природе движется по кругу, и рано или поздно волна пожаров должна пойти на убыль. Но это длится уже больше шести месяцев, и не только в Сан-Франциско, но и в других городах тоже. Год назад пожары были серьезной проблемой для европейских столиц: Лондона, Парижа и Рима. Они случаются там и сейчас, но уже не так часто, как в городах Америки. Похоже, проблема во всей своей полноте пересекла океан и обосновалась в Америке.
Дейв полагал, что главная проблема преступлений такого рода в том, что они стали модными. Один-два поджога — и вот уже у всех психов в стране в глазах появился огонь, а продажа зажигалок и спичек резко пошла вверх. Если бы Дейв был азартен и имел лишние деньги, он удачно сыграл бы на бирже.
Теперь все эти психи повылазили из своих нор и превратили Нью-Йорк, Сан-Франциско и многие другие города в пылающие факелы. Были среди них и просто любители поиграть со спичками — объект внимания психиатров, а не полицейских. Но были и другие, ненавидящие весь род человеческий, — настоящие социопаты. Люди, которые помешались на мести и сводят старые счеты. Люди, желающие получить страховку за свое прогоревшее дело. Люди, устраивающие поджоги, чтобы потом беспрепятственно заниматься грабежом в других районах города. Страшный алый цветок распустился над городом. Пожарные команды работали день и ночь, теряя в огне своих людей и совершая невозможное. Полицейские тоже работали сверхурочно, задерживая подозреваемых, допрашивая их, строча отчеты и получая от политиков очередную порцию дерьма.
В кино шла неплохая комедия на семейную тему с неизбежным для этого жанра счастливым концом. Дейв вышел из кинотеатра с хорошим, теплым чувством. Он взял Челию и Джейми за руки. Они почти бежали по мостовой. Челия весело смеялась, а Джейми со светящимся от удовольствия лицом поглядывал на родителей. Он знал, что все очень хорошо.
Когда они вернулись домой, Джейми решил попытать счастья и стал проситься еще часок побыть с родителями, но Челия была непреклонна.
— Юноша с дурными наклонностями, у вас был хороший длинный день, не пытайтесь его испортить. Сейчас придет ваш папа и немного вам почитает.
Хотя Джейми уже умел читать, он по-прежнему любил послушать отца, которому (Дейв сам охотно признавался в маленькой слабости) очень нравился звук собственного голоса. Он любил изображать различные голоса и акценты: английский, французский, итальянский или смешное произношение жителей южных штатов. К этому моменту они уже прочли половину книги Харпера Ли «Убить пересмешника». Книга была слишком взрослой для Джейми, но он мог воображать себя Скаутом или каким-либо другим мальчиком из романа, и Дейв надеялся, что антирасистская идея, заложенная в книге, будет воспринята Джейми хотя бы подсознательно. Он не сомневался в том, что должен внушать своему ребенку непреходящие духовные ценности.
На половине главы Джейми уснул, и Дейв уже про себя дочитал ее до конца. Затем он поцеловал сына, погасил свет и вышел в гостиную.
— Чертовски хороший у тебя мальчишка, — сказал он Челии.
— Благодарю. У тебя тоже, — ответила жена, взглянув на него поверх книжки. — Будешь смотреть телевизор или как?
— Нет, хочу пораньше лечь спать. Завтра нам с Дэнни предстоит большая работа. Мы можем не увидеться с тобой пару дней.
Челия наморщила брови и спрятала ноги под юбку.
— И тебя не сменят?
— Конечно, сменят со временем. Ты же знаешь, какая сейчас ситуация со всеми этими пожарами. Мои ребята бегают круглые сутки, а людей у нас…
— О Боже, — прошептала она.
— Нет, ты послушай, если все будет хорошо, я вернусь во вторник утром. Два дня — это в худшем случае.
Челия опустила голову на плечо мужа.
— Чертов Питерс, — улыбнулась она и добавила: — Не думай, что я не знаю, почему ты так рано собрался спать. Тебе ведь известно, что я не люблю оставаться одна.
Дейв напустил на себя самый невинный вид.
— Не понимаю, о чем ты? Если ты хочешь лечь спать вместе со мной, — это замечательно, но у меня нет никаких тайных намерений. Взгляни мне в глаза. Что ты там видишь? Полную невинность.
— Тайные намерения, — шепнула она.
Челия первой отправилась в спальню. Она любила делать вид, будто сразу же собирается спать. Она надевала длинную ночную рубашку и тщательно укладывала свои черные, как вороново крыло, волосы, отлично зная, что через пять минут рубашка будет брошена на ночной столик, а распущенные волосы в беспорядке разметаются по подушке.
Этим вечером они любили друг друга нежно, без того ненасытного исступления, которое временами овладевало ими. Дейв не переставал восхищаться телом жены. Оно было таким округлым, таким мягким. Какая же это, наверно, тонкая работа — создавать женщину. Было не важно, любили ли они друг друга страстно, так что поломанную кровать приходилось потом ремонтировать, или делали это тихо, глядя друг другу в глаза, — каждый раз сердце его наполнялось любовью и нежностью. Иногда в моменты наивысшего наслаждения он брал ее голову в свои руки, и это было лицо ангела, изумленного собственным экстазом. Иногда Челия казалась ему демоном, когда она кричала: «Еще, еще, еще, еще!» — по-испански, пока он не начинал сходить с ума от возбуждения. И когда, разгоряченные и бездыханные, они разжимали объятия, он спрашивал ее: «Это были грязные слова? Ты говорила непристойности? Боже, как бы я хотел говорить по-испански!» И она таинственно улыбалась, не раскрывая тайны.
Они никогда не спрашивали друг друга об испытанных ощущениях. Иногда это было неописуемо хорошо, иногда просто хорошо, иногда не так хорошо, как хотелось бы, но никогда не вызывало неудовольствия. Они всегда знали, что будет следующий раз, и каждый следующий раз будет непохож на все предыдущие.
Когда он выключил свет, она свернулась клубочком спиной к нему. Он крепко прижал ее к себе, думая о том, что, если с Челией что-нибудь случится, он пропадет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Отсутствие остатков бомбы не удивило инспектора Бейтса. Было ясно, что корпус и взрыватель могли просто расплавиться в огне. Когда горела дешевая пластиковая мебель, воздух в помещении раскалялся до температуры плавильной печи. К тому времени, когда Бейтс смог проникнуть в дымящееся, выгоревшее здание, остатки бомбы, вероятно, уже смешались с другими искореженными и оплавленными металлическими предметами. Отсутствие следов зажигательного устройства было необычно, хотя и вполне объяснимо.
Описание этого преступления было похоронено под грудой отчетов о мелких происшествиях. В эти дни поджоги были частыми — настоящий огненный шквал прокатился по стране. Они стали самой распространенной причиной случайных смертей и преднамеренных убийств в Сан-Франциско. В этом городе от огня погибало больше людей, чем в автомобильных катастрофах в штате Нью-Йорк или от огнестрельных ран в Техасе.
Дейв вздохнул. Он понимал, что быстрого решения проблемы, скорее всего, не существует. Политики неистовствовали в своих башнях из слоновой кости, пытаясь обуздать ситуацию. Сын мэра был одной из последних жертв. Его труп обнаружили среди развалин сгоревшего ночного клуба. Полиции удалось скрыть от прессы тот факт, что обгоревшее тело юноши было сцеплено с останками исполнительницы стриптиза и найдено в той комнате, где была ее гримерная. Их половые органы были соединены «плотнее, чем гвоздь с деревом», по выражению напарника Дейва, Дэнни Спитца.
Дейв отложил бумаги в сторону. Начиналась драматическая сцена «Возвращение домой жены».
Челия Питерс, пошатываясь, вошла в гостиную и рухнула на пол. Шляпка слетела с ее головы и закатилась под софу. Челия любила шляпки, даже когда они выходили из моды. Она тряхнула ногой, и туфля полетела вслед за шляпкой. Другая туфля ударилась об абажур, который раскачивался до тех пор, пока подошедший Джейми его не остановил.
Дейв Питерс взглянул на взбудораженное лицо жены.
— Что, делать покупки утром в супермаркете так тяжело?
— Вы, полицейские, даже не представляете себе, как тяжело. — На ее лице появилась знакомая мексиканская усмешка. — Пойди со мной в следующую субботу, и я покажу тебе настоящие отбросы общества. Они только выглядят как симпатичные женщины из приличных домов, но в душе они самые настоящие убийцы. Чтобы достать хлеба или пробиться к овощному прилавку, приходится вовсю работать локтями.
Он засмеялся и протянул руку, помогая жене подняться с пола.
— Я полагал, что вы, «мокрые спины», привыкли к такому обращению.
— Значит, «мокрые спины»? Нет, вы только на него посмотрите! На этого старого гринго с пистолетом! Как муженек провел утро? Представляю, как тяжело сидеть в кресле и читать газету! А я тем временем мотаюсь по магазинам!
— Должен же кто-то оставаться с Джейми, — сказал Дейв, когда жена уселась напротив него. — У ребенка стали проявляться бандитские наклонности… — Джейми улыбнулся на шутку отца. — Ему нравится разбивать грузовики.
— Не-е, — закричал Джейми, — я их спасаю.
— Сначала готовишь аварию, а потом спасаешь.
— Главное, что он все-таки их спасает, — сказала Челия мужу. — Кстати, как насчет чашки кофе для женщины, вернувшейся с войны?
— Конечно, дорогая. — Он встал и отправился на кухню.
Сержант сыскной полиции Дэвид Уилсон Питерс был высок, но несколько худощав, чтобы считаться крепким парнем. Он имел привычку немного сутулиться, когда разговаривал с теми, кто был ниже его ростом. Впрочем, заглянув ему в глаза, можно было понять, что этот человек способен доставить вам неприятности, даже если вы гораздо тяжелее его. Эти глаза были не столько жесткими, сколько бескомпромиссными — глаза человека, имеющего собственный кодекс чести, в котором каждое правило тщательно отобрано, проверено и не подлежит сомнению. И если закон на вашей стороне, вы найдете в нем человека, на которого можно положиться. Если нет — перед вами будет страж порядка, которого можно избить до полусмерти, но он все равно поднимется с пола и будет драться как черт.
В отличие от него Челия Питерс была маленькой и хрупкой, с глазами котенка или пантеры — в зависимости от того, в каком настроении вы ее заставали. У нее было семь братьев и три сестры — такие же маленькие и хрупкие, как она. Все они жили в Мехико. Челия познакомилась с будущим мужем, когда Дейв был там в отпуске, и через три недели они поженились. Братья и сестры навещали их время от времени, и, к большому облегчению Дейва, всегда поодиночке. Это были симпатичные ребята, но когда собирались вместе, выводили Дейва из себя своей испанской болтовней. Иногда ему нравился этот язык — когда они с Челией занимались любовью, она что-то шептала ему на своем родном испано-мексиканском. Это возбуждало его. Он никогда не рассказывал ей об этом. Тогда, наверно, она станет контролировать себя.
— А вот и кофе, — сказал он, входя в комнату с чашками в руках.
— Джейми, а ты что хочешь? Лимонад?
— Коку.
— Никакой коки, — возразила его мать, — там слишком много кофеина. Неужели ты хочешь стать таким же, как твои мама с папой, готовые хлестать кофе, пока оно не закапает у них из ушей? Иди налей себе лимонада.
— Ну ма.
— Давай сделаем ему коктейль, — предложил Дейв. — Половина на половину.
Челия бросила на него испепеляющий взгляд, всем своим видом показывая решимость стоять до конца, но внезапно сдалась и согласно кивнула. Джейми побежал к холодильнику, раздался звон бутылок. Челия не выносила жестянок за то, что их делали из алюминия — она верила, что этот металл, скопившись за всю жизнь в организме, вызывает старческое слабоумие. Она пользовалась только стальными кастрюлями, покупала зубную пасту в пластиковых тюбиках и никогда не заворачивала сандвичи в фольгу. Она увлекалась нетрадиционной медициной вроде гомеопатии и акупунктуры, была противницей красного мяса, белого хлеба, сахара, шоколада и не пускала в свой дом курильщиков. Впрочем, и у нее были свои слабости. Она галлонами поглощала кофе и обожала ночное ТВ.
— Не пойти ли нам сейчас в кино? — прихлебывая кофе, предложил Дейв.
— Пойдем. А по дороге будем делать упражнения на дыхание, пока дорожная гарь со всего Фриско не заполнит наши легкие.
— Смешно. Ну хорошо, сначала сходим в парк «Золотые ворота», дадим мальчику побегать, а в кино — вечером.
— Отличная идея.
Выйдя из дома, они услышали рев сирен. Снова пожар, подумал Дейв. Когда же все это кончится? Конечно, все в природе движется по кругу, и рано или поздно волна пожаров должна пойти на убыль. Но это длится уже больше шести месяцев, и не только в Сан-Франциско, но и в других городах тоже. Год назад пожары были серьезной проблемой для европейских столиц: Лондона, Парижа и Рима. Они случаются там и сейчас, но уже не так часто, как в городах Америки. Похоже, проблема во всей своей полноте пересекла океан и обосновалась в Америке.
Дейв полагал, что главная проблема преступлений такого рода в том, что они стали модными. Один-два поджога — и вот уже у всех психов в стране в глазах появился огонь, а продажа зажигалок и спичек резко пошла вверх. Если бы Дейв был азартен и имел лишние деньги, он удачно сыграл бы на бирже.
Теперь все эти психи повылазили из своих нор и превратили Нью-Йорк, Сан-Франциско и многие другие города в пылающие факелы. Были среди них и просто любители поиграть со спичками — объект внимания психиатров, а не полицейских. Но были и другие, ненавидящие весь род человеческий, — настоящие социопаты. Люди, которые помешались на мести и сводят старые счеты. Люди, желающие получить страховку за свое прогоревшее дело. Люди, устраивающие поджоги, чтобы потом беспрепятственно заниматься грабежом в других районах города. Страшный алый цветок распустился над городом. Пожарные команды работали день и ночь, теряя в огне своих людей и совершая невозможное. Полицейские тоже работали сверхурочно, задерживая подозреваемых, допрашивая их, строча отчеты и получая от политиков очередную порцию дерьма.
В кино шла неплохая комедия на семейную тему с неизбежным для этого жанра счастливым концом. Дейв вышел из кинотеатра с хорошим, теплым чувством. Он взял Челию и Джейми за руки. Они почти бежали по мостовой. Челия весело смеялась, а Джейми со светящимся от удовольствия лицом поглядывал на родителей. Он знал, что все очень хорошо.
Когда они вернулись домой, Джейми решил попытать счастья и стал проситься еще часок побыть с родителями, но Челия была непреклонна.
— Юноша с дурными наклонностями, у вас был хороший длинный день, не пытайтесь его испортить. Сейчас придет ваш папа и немного вам почитает.
Хотя Джейми уже умел читать, он по-прежнему любил послушать отца, которому (Дейв сам охотно признавался в маленькой слабости) очень нравился звук собственного голоса. Он любил изображать различные голоса и акценты: английский, французский, итальянский или смешное произношение жителей южных штатов. К этому моменту они уже прочли половину книги Харпера Ли «Убить пересмешника». Книга была слишком взрослой для Джейми, но он мог воображать себя Скаутом или каким-либо другим мальчиком из романа, и Дейв надеялся, что антирасистская идея, заложенная в книге, будет воспринята Джейми хотя бы подсознательно. Он не сомневался в том, что должен внушать своему ребенку непреходящие духовные ценности.
На половине главы Джейми уснул, и Дейв уже про себя дочитал ее до конца. Затем он поцеловал сына, погасил свет и вышел в гостиную.
— Чертовски хороший у тебя мальчишка, — сказал он Челии.
— Благодарю. У тебя тоже, — ответила жена, взглянув на него поверх книжки. — Будешь смотреть телевизор или как?
— Нет, хочу пораньше лечь спать. Завтра нам с Дэнни предстоит большая работа. Мы можем не увидеться с тобой пару дней.
Челия наморщила брови и спрятала ноги под юбку.
— И тебя не сменят?
— Конечно, сменят со временем. Ты же знаешь, какая сейчас ситуация со всеми этими пожарами. Мои ребята бегают круглые сутки, а людей у нас…
— О Боже, — прошептала она.
— Нет, ты послушай, если все будет хорошо, я вернусь во вторник утром. Два дня — это в худшем случае.
Челия опустила голову на плечо мужа.
— Чертов Питерс, — улыбнулась она и добавила: — Не думай, что я не знаю, почему ты так рано собрался спать. Тебе ведь известно, что я не люблю оставаться одна.
Дейв напустил на себя самый невинный вид.
— Не понимаю, о чем ты? Если ты хочешь лечь спать вместе со мной, — это замечательно, но у меня нет никаких тайных намерений. Взгляни мне в глаза. Что ты там видишь? Полную невинность.
— Тайные намерения, — шепнула она.
Челия первой отправилась в спальню. Она любила делать вид, будто сразу же собирается спать. Она надевала длинную ночную рубашку и тщательно укладывала свои черные, как вороново крыло, волосы, отлично зная, что через пять минут рубашка будет брошена на ночной столик, а распущенные волосы в беспорядке разметаются по подушке.
Этим вечером они любили друг друга нежно, без того ненасытного исступления, которое временами овладевало ими. Дейв не переставал восхищаться телом жены. Оно было таким округлым, таким мягким. Какая же это, наверно, тонкая работа — создавать женщину. Было не важно, любили ли они друг друга страстно, так что поломанную кровать приходилось потом ремонтировать, или делали это тихо, глядя друг другу в глаза, — каждый раз сердце его наполнялось любовью и нежностью. Иногда в моменты наивысшего наслаждения он брал ее голову в свои руки, и это было лицо ангела, изумленного собственным экстазом. Иногда Челия казалась ему демоном, когда она кричала: «Еще, еще, еще, еще!» — по-испански, пока он не начинал сходить с ума от возбуждения. И когда, разгоряченные и бездыханные, они разжимали объятия, он спрашивал ее: «Это были грязные слова? Ты говорила непристойности? Боже, как бы я хотел говорить по-испански!» И она таинственно улыбалась, не раскрывая тайны.
Они никогда не спрашивали друг друга об испытанных ощущениях. Иногда это было неописуемо хорошо, иногда просто хорошо, иногда не так хорошо, как хотелось бы, но никогда не вызывало неудовольствия. Они всегда знали, что будет следующий раз, и каждый следующий раз будет непохож на все предыдущие.
Когда он выключил свет, она свернулась клубочком спиной к нему. Он крепко прижал ее к себе, думая о том, что, если с Челией что-нибудь случится, он пропадет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37