человеку то, что ему дороже всего? Пусть это буд-зт пустяк, но он будет ценен заключенной в нем любовью и радостью от этой любви...
- Пожалуй, ты прав.
- Это будет эпоха подарков. Не будет ни одной вещи, которую люди не могли бы подарить друг другу.
- Но в конце концов и в наши дни...
- Всякий подарок, хотя бы букетик полевых цветов или букетик, сделанный из золота, будет, собственно, лишь воплощением улыбки, пожатия руки или ласки.
- Ах, дядя, теперь я понимаю тебя! Садись и пиши рассказ о щедрости или о подарках.
- А этот твой Алеш, он от рождения слепой?
- Нет, он потерял зрение в концентрационном лагере. А почему ты спрашиваешь?
- Мне нужен слепой от рождения. Родился слепой ребенок. Я хочу сделать кое-какие наброски.
- Ага, явилась муза. Ну, я пошла.
- Но ты ее сестра, Либушка!
Вчера после обеда Либа влетела ко мне с "замечательной идеей".
- Дядя! Пиши! Коляски!
- Какие коляски? - изумляюсь я.
- Детские коляски, - и, задыхаясь, она начала рассказывать о том, какими будут через сто лет детские коляски. Я не мешал ей говорить и забавлялся чисто женским воображением моей племянницы.
По ее словам, каждая коляска будет представлять собой некий уникум, созданный общими усилиями конструктора и художника. Ребеночку в ней будет куда удобнее, чем на руках у матери. Коляски будут различной ширины и вместимости, ведь в некоторых из них будет лежать двойня и даже тройня. Требуемая температура, искусственный ветерок, маленькое солнышко, если большое спрячется за тучи, автоматический менятель пеленок - все это должно якобы предотвращать плач и обеспечивать глубокий сон ничего не подозревающим наследникам славы и благоденствия грядущих эпох.
- Послушай, Либа, - сказал я и испытующе посмотрел ей в глаза, - уж не собираешься ли ты выходить замуж?..
Мне показалось, что она покраснела.
- Ну а если бы? - мотнула она головой.- Что я несовершеннолетняя, что ли? И вообще как это могло прийти тебе в голову?
Я засмеялся.
- Случайно, Либушка! Совершенно случайно я подумал об этом!..
И вот теперь я переписываю все сызнова. Пишу новое начало. Чтобы в нем прославлялась щедрость людей будущего - и детские коляски. Но у меня есть сомнения относительно этих экипажей. Сперва мысль показалась мне слишком дикой, но все же я решил попробовать. Не знаю только, справлюсь ли я с ней, не была ли это лишь минутная слабость, когда я поддался голосу Сирены!
ОТ КОЛЫБЕЛИ К СИМФОНИИ
Oзаренная летним солнцем, вдоль озера вьется Аллея колясок. В развесистые кроны лип вплетаются цветные стекла и белый мрамор.
Это Аллея статуй и скульптурных групп, изображающих эпизоды из жизни ползунков. Здесь рассказывается о первых нетвердых шагах, о протянутых к маме ручках-подушечках, об обряде кормления, о скривившихся ротиках, готовых вот-вот зареветь, о сидении на круглом троне горшочка. Статуи окаймлены кустами распустившихся георгин, названных именами ребятишек, но для описания оттенков их окраски не хватает слов и человеческой речи.
Это - аллея колясок и материнской гордости.
Здесь прогуливаются со своими младенцами мамаши, совсем не похожие на матерей - такой у них свежий и юный вид, можно подумать, что это старшие сестры малышей...
Одни из них идут весело, легкой походкой, так и кажется, что они того и гляди начнут танцевать или прыгать. Другие шествуют величаво, ибо нет более торжественного обряда, чем везти коляоку со спящим человеческим детенышем, который вступает в жизнь, подобную чуду.
- Я вас здесь еще не видела,- обращается русоволосая мамаша с тройней в широкой коляске к брюнетке с одним младенцем.- Я Гана.
- А я Ленка!- представляется брюнетка с алой лентой в волосах.- Я здесь всего лишь третий раз, но вашу коляску я уже знаю, как можно ее не знать! Вчера я заглянула в нее, проходя мимо вас, но ничего не увидела...
- Я сейчас вам представлю их!
Пани Гана наклонила коляску - задние колеса приподнялись. Теперь дети лежали на дне ее в наклонном положении.
- Вот это Ганичка. Ту в середине зовут Яна. А вон та, третья, Аничка...
- Как вы узнаете их? - удивилась пани Ленка.- Ведь их нельзя различить!
- А я и в темноте их различаю! Они совсем не похожи друг на друга. Только глаза у всех одинаково голубые.
- Как и у вас...
- У нас вся семья голубоглазая,- смеется блондинка и закидывает свою соломенную шляпу с голубой лентой за спину.- Мне хотелось бы какойнибудь другой цвет, но ничего не выходит...
- Ну, еще не поздно! - утешает ее Ленка. - У вас может быть еще и черноглазка...
- Что поделаешь, я не могу налюбоваться на вашего младенца!
- Я могу дать вам адрес доктора Вагнера, позвоните ему,- советует ей Ленка.- Он производит опыты с пигментацией. Те матери, которые обращаются к нему за врачебной помощью, путем взаимного обмена приобретают для своих малюток желаемый цвет глаз и волос...
- Да, я знаю его,- легкомысленно улыбается Гана.- В прошлом году мы с мужем были в Евпатории. Природа там делает чудеса. Наверное, поэтому и родились трое, - залилась она звонким смехом.
- А как ваша работа, хорошо идет? - спрашивает Ленка, потому что справиться о работе является признаком хорошего тона.
- Я работаю на заводе "Галата" - два часа в день, больше у меня нет времени. Я помощник садовника в зимнем саду. На моем попечении пальмы и цветы в вестибюлях - я расставляю вазы и горшки с цветами везде, где только можно их поставить. В шутку меня прозвали пани Вазочка, но я не обижаюсь и сама смеюсь над этим.
- А ваш муж?
- О, он боксер! А как ваша работа?
- Спасибо, не могу пожаловаться, дел выше головы! Утром я работаю заведующей теннисными кортами на Розовом лугу, а вечером посещаю биологический семинар. На два раза в неделю у меня запланирована вот эта прогулка с моим маленьким... Посмотрите-ка скорее!..
Издавая гармонические звуки клаксона, к ним приближалась электрическая коляска. Ее белоснежные, без единого пятнышка покрышки сверкали уже издали. Сзади удобно восседала мамаша в спортивном шелковом костюме, похожем на костюм автогонщика. Да и элегантная, обтекаемая форма коляски тоже напоминает об автомобильных гонках - это было, пожалуй, несколько смелое сочетание детского гнездышка, охраняемого от всяких невзгод, с представлением о головокружительной скорости.
Еще один аккорд клаксона - и коляска остановилась прямо перед новыми приятельницами. Обе они с нескрываемым изумлением рассматривали ее.
- Какая замечательная коляска! - воскликнула Ленка, стараясь скрыть за возгласами восхищения свое неодобрение.
- Это вы сами, милая, выдумали? - спрашивает пани Гана, мысленно подыскивая оправдание для такой экстравагантности.
- Оригинал Ривьера! - сказала гонщица, удивленная тем, что они до сих пор не знают об этом. - Мы с мужем каждую зиму живем на Ривьере, без таких колясок там просто нельзя обойтись!
Обе приятельницы молча кивали головами. Вдруг на одной стороне коляски вспыхнул красный огонек - сигнал, что ребенок проснулся. В это же время зазвенели колокольчики. Занавески раздвинулись сами собой, и пани Гана заглянула внутрь коляски.
Там в полумраке из кружевных подушечек, точпо красная луна из-за облаков, выглянула круглая рожица с носиком-пуговкой. Два сжатых кулачка потянулись к сверкающей разноцветными блестками погремушке.
Нажав кнопку, владелица автоколяски спустила верх, выставляя напоказ свое сокровище. Наши приятельницы воздали должное ее ребенку, ожидая, что и она в свою очередь обратит внимание на их потомков. Но мать не видела дальше своей коляски.
- Я помню, - старалась она завязать разговор, - в прошлом году осенью, когда мы приехали в Ниццу, там как раз проходил конкурс на самую лучшую коляску. Пора было бы и у нас устроить нечто подобное. "Самая красивая и самая удобная!" Соединить красоту с удобством для ребенка...
- Зачем же откладывать? - улыбнулась пани Гана своей приятельнице Ленке, - Тут же на месте можно приступить к голосованию! Я предлагаю первую премию присудить вот этому изобретению! - она показала на шикарную коляску.
- Я подаю голос за эту же коляску! Итак, первая премия присуждена! воскликнула пани Ленка, чтобы доставить удовольствие новой знакомой, и в ее голосе не было ни тени насмешки.
Ребенок в автоколяске захныкал - не помогли ни звоночки, ни блестящие погремушки, ни сухие пеленки, он хотел совсем другого, что может угадать только мать.
Волей-неволей мамаше пришлось слезть с коляски. В то время как она наклонялась к ребенку, обе приятельницы поспешно отошли от нее и направились к ротонде, которая сияла своим белым куполом в конце аллея.
- Человеческая глупость еще не вымерла! - с сожалением сказала пани Гана, а пани Ленка добавила: - Существует санаторий для лечения характера там излечиваются гордость и эгоизм, лживость и леность, но глупость, как мне кажется, очень трудно поддается излечению, хотя она я исчезает постепенно...
Ожи свернули в сторону - навстречу им приближалась всем известная коляска пятерни. Она двигалась во всю ширь аллеи со спущенным передним стеклом серебряного верха. На дне ее лежало пять спящих бутончиков вперемежку голубых и розовых. А за коляской с брильянтовым орденом многодетности на груди выступает мать, готовая вот-вот вознестись от гордости. Как алтарь на колесиках, везет она свою гигантскую коляску. Все останавливаются, в знак приветствия в воздухе реют платочки. Матери выражают ей свои симпатии и восхищение.
Когда обе женщины подъезжали к воротам ротонды, пани Гана вдруг остановилась и показала приятельнице на открытое окно, в котором от дуновения легкого ветерка развевались белые кисейные занавески. Окно было полускрыто за галереей, увитой фиолетовыми кистями глициний. Но внимание пани Ганы привлекло не окно и не глицинии, а молодая женщина в черном платье. Она стояла у окна и каждый раз, когда ветерок откидывал длинный край занавески, с жадностью заглядывала в комнату. Когда же занавеска опускалась, женщина, словно обессилев, падала на скамейку, стоящую в галерее.
- Вот странно! - сказала пани Гана. - Я уже несколько дней наблюдаю за ней. Она всегда делает одно и то же - или заглядывает внутрь, или сидит на скамейке. У нее такой трагический вид.
- Очевидно, с ней случилось какое-нибудь несчастье. Может быть, у нее умер ребенок.
- Ну что вы? Этого не бывает.
- Почему же, вполне возможно! Недавно по радио передавали, что из семейного самолета выпал ребенок. Мать, правда, выбросилась вслед за ним.
- Пойдемте к вей! - предложила пани Гана.Мне хотелось бы ее утешить, если это возможно.
Когда они приблизились к ней, ветер как раз раздвинул занавеску, и незнакомка, поднявшись на цыпочки, заглянула внутрь. Услышав за собой шаги, она пугливо оглянулась.
- Вы ждете кого-нибудь? - приветливо улыбнулась ей пани Гана. - Может, кого позвать? Я иду туда.
- Нет, спасибо, я никого не Жду, - oтветила незнакомка. - Я просто так заглядываю.
На ее загорелом энергичном лице не заметно было никаких следов горя. Возможно, оно скрывалось в строгом взгляде ее глаз - они не ответили на приветливую улыбку Ганы. Темные волосы прямыми прядями опускались на плечи это не шло женщине и старило ее. Было видно, что она не обращает внимания на свою внешность, и, пожалуй, только это и указывало на какой-то душевный кризис.
- Почему же вы не заходите внутрь? - спросила Гана. - Пойдемте с нами.
- Я... не могу, - ответила незнакомка.
- Почему не можете? Все матери могут.
- Я не мать.
Пани Гана испугалась, что сказала такую глупость и, возможно, оскорбила этим незнакомую женщину.
- Я хотела сказать, все женщины могут входить туда! Каждая женщина является матерью или будет ею.
- Кроме меня. Я не мать и не буду ею.
"Я говорю глупости", - подумала Гана, когда прошло первое удивление. Она поняла, что своим неуместным усердием сделала еще хуже. Ленка посмотрела на нее с укором. Только незнакомка оставалась спокойной.
- У меня нет детей и никогда не будет, - продолжала она, как бы упиваясь своей горькой участью.
- Но почему же? - наивно выспрашивала Гана; ей никогда еще не приходилось встречаться с женщиной, у которой, несмотря на ее желание, не могло быть детей.
- Спросите камень, почему он не родит. А я тоже как камень.
- Я дам вам совет, моя дорогая, - перебила ее до сих пор молчавшая пани Ленка. Она страшно любила давать советы и не преминула воспользоваться случаем.- В Крконошах есть санаторий, - сказала она, - в котором и камень родит! Это лечебница доктора Кубата в Гаррахове. Аэротакси доставит вас туда за полчаса.
- Спасибо за совет, но мне ничто не поможет.
Во время разговора незнакомка поминутно устремляла свой взгляд на Ганину широкую коляску.
Она то смотрела на нее, то отводила глаза в сторону, как бы боясь чего-то. Пани Гана поняла, что незнакомке хочется взглянуть на ее девочек. Она подвезла коляску и показала ей своих малюток, не обратив внимания на предостерегающий взгляд приятельницы, говорящий, что этого делать не следовало бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47