Почему женский род в грамматике так принижен, почему он должен подчиняться мужскому, даже если у него в предложении численное преимущество? "Только женщины и псы остались на базарной площади!" Даже псам отдают предпочтение перед женщинами, потому что они мужского рода!
- Но я же не виноват в этом, Либа, и вполне разделяю твое возмущение. Наверное, так вышло потому, что в составлении грамматики не принимала участие ни одна женщина.
- Напиши, что в будущем этого не будет...
- Да это пустяки...
- Значит, по орфографии пятерка [В Чехословакии пятерка - низшая школьная оценка. ]. А как содержание? - спросила Либа уже совершенно спокойным голосом.
- Блестящая идея! У тебя такая фантазия, девка! К сожалению, ее нельзя использовать! Твой Человек, поднявшийся в воздух, такой абстрактный, идеализированный, нереальный - в общем, это не человек! Возможно, это моя вина, я должен был точно сказать тебе, что мне нужно...
- Неважно! - мотнула Либа головой. - Мне он уже не нравится тоже...
- И все-таки ты не зря написала! Именно благодаря твоему чемпиону кое-что мне стало ясным.
И на том спасибо! Ты умеешь сочинять, придумывать фабулу, а это как раз мне и надо! Придумай еще какой-нибудь сюжет. Ты ими так и сыплешь...
- У меня сколько угодно идей, дядя, выбирай любую! Я придумаю тебе что-нибудь необыкновенное, но только и ты должен пообещать мне кое-что...
- А что?
- Что ты поговоришь с Ёзой!
- А что случилось? - удивился я.
Ёза уже два года ухаживает за Либушкой. Либа и меня с ним познакомила. Мне казалось, что у Ёзы серьезные намерения. Он понравился мне с первого взгляда. Ёзу, должно быть, все любят, такой уж он парень.
- Он прислушивается к твоему мнению, - сказала Либа.
- О чем же я должен поговорить с ним?
- Он опять бросил работу! Опять ищет новое место! Так же не может продолжаться до бесконечности!
Это меня удивило и огорчило. У Ёзы Ноймана столько хороших качеств, как могло случиться, что я не заметил самого главного? Его лицо светилось всегда неподдельной радостью, выражало пытливую любознательность и какое-то невыразимое счастье.
Когда он говорил с кем-нибудь, вся душа его как будто рвалась к человеку - он словно готов был отдать ему самого себя. "Возьми меня всего таким, каков я есть", - казалось, говорило его лицо. В нем не было ни капельки эгоцентрического самолюбования. Он так открыто и бесхитростно смотрел на тебя своими карими глазами и наговаривал о себе и на себя такое, о чем другой бы промолчал. Мне думалось, что временами он был даже излишне, даже слишком правдив. Однако, к его чести будь сказано, он и другим не боялся сказать правду в глаза. Теперь ему такое свойство, вероятно, мешает, но настанет время... настанет время, когда все люди будут так говорить, потому что отпадет необходимость лгать. Когда все будут равны между собой, как братья, незачем будет друг от друга скрывать чтото, притворяться, сплетничать, думать одно, а говорить другое.
Ёза страстно любил угощать папиросами. Он никогда не закуривал сам, не предложив сначала закурить собеседнику. Он носил с собой широкий портсигар и, не задумываясь, предлагал даже последнюю папиросу. При этом он никогда не забывал услужить и огоньком, для чего у него имелась зажигалка в виде маленького револьвера, никогда не дающего осечки.
- Какая хорошенькая вещичка, - похвалил я однажды его зажигалку, пробуя высечь искру, - сколько она стоила?
- Не помню уже. Вам она нравится? Оставьте ее себе! У меня дома есть еще одна...
Я быстро вернул ему зажигалку. Что это ему только взбрело в голову? В эту минуту Ёза был похож на ребенка, раздающего чужое. О его щедрости я уже знал от Либы. Ёза никогда не приходил к ней с пустыми руками, хоть маленький букетик, да принесет! Тщетно обвиняла его Либа в расточительности...
- Быть щедрым. - сказал я ей тогда, - радоваться радости других - это одно из качеств людей будущего...
- Не в этом дело! Это качество мне тоже нравится, - отрезала Либа, - у всех людей мне это нравится, а вот у ЁЗЫ - нет.
Зачем скрывать, Ёзу я как раз и выбрал себе в герои будущего! О нем я вспомнил в первую очередь, мысленно оценивая людей, которых я знал.
В нем я был совершенно уверен - он был моим неприкосновенным запасом на случай, если я не найду другого! Он так очаровал меня тогда!.. И вдруг...
Вот что рассказала о нем Либа: Ёза - единственный ребенок. Отец и мать работают, отец - в кузнечном цехе завода "Татра", зарабатывает большие деньги, мать - заведующей каким-то магазином. Ёза - очень способный юноша, но недисциплинированный. Либа говорит, что его испортила семья. Живет он без надзора, в достатке, ни в чем не нуждается. Он не знает цены деньгам, у него их всегда полно, но, когда они кончаются, он не чувствует в них необходимости. Платит он только бумажными деньгами, потому что ему лень считать мелочь. Отец, мать и бабушка тайком друг от друга заботятся о том, чтобы кошелек ?зы никогда не был пустым. Мелочь звенит у ЁЗЫ во всех карманах, и он теряет ее, вынимая носовой платок. Просматривая его карманы, бабушка время от времени освобождает Ёзу от этого балласта. Она складывает монеты в колонки и расходует их на покупки.
Удивительно, что при всем этом Ёза вовсе не расточителен. Он даже скромен и нетребователен, не покупает себе сладости и не тратит деньги на кутежи, но, если он идет мимо книжного магазина и его внимание привлечет какая-нибудь книга, он, пи минуты не раздумывая, входит в магазин и покупает эту книгу. А если даст ее кому-нибудь почитать, можно считать, что он ее подарил. Никогда не попросит обратно.
И еще одна интересная подробность. Еза учился на рабфаке. Он даже попал в высшее учебное заведение, но выдержал там ровно год. Вместо учебы он начал кропать стихи. То было время лихорадочных поисков и выращивания молодых, начинающих талантов. Ёза поверил, что и он принадлежит к таким молодым поэтам, и появился в Добржише [Добржиш - город недалеко от Праги, где находится дворец Союза писателей Чехословакии.].
После блестящего успеха, которым он наслаждался ровно месяц, он вернулся прямо на завод. С тех пор Ёза сменил несколько мест работы, на одном он удержался целых полгода - это был рекордный срок!
Только позже я узнал от Либы, что добржишский период пестования поэтического дарования Ёзы оставил след в виде тоненькой книжечки стихов под названием "Сегодня и завтра". Мне хотелось посмотреть на Ёзу через спектр его стихов, признаюсь, меня заинтриговало его "завтра", но книги я не достал - она исчезла с полок.
Один раз я встретил Ёзу в парке вместе с Либой.
На Ёзе была коричневая спортивная куртка с застежкой-молнией. Он высокий и стройный, как девушка; не удивительно, что Либа к нему неравнодушна; он носит длинные волосы, подобно большинству молодых людей нашего времени. Я попросил дать мне почитать его книгу стихов, которую я нигде не могу достать.
- Нет ее у меня! А если бы и была, я не дал бы! - отрубил он.
- Почему? - удивился я.
- Потому что это все чушь!
- Неправда! - Либа с жаром принялась защищать Ёзу от него же самого. Стихи всем понравились, только со второй книжкой он засыпался...
- Ага! А третья? Решающая?
- Третьей не было, - объяснила мне Либа. - Вместо того чтобы бороться, он спасовал...
- Я обязательно хочу прочитать ваши стихи! - воскликнул я, еще более заинтересовавшись. - Ёза, вы должны достать их для меня! Хотя бы первую книгу...
- Вот вам...
И Ёза показал мне длинный нос, откровенно издеваясь надо мной. Возмущенный, я посмотрел на Либу. Она только плечами пожала. Я ничего не понимал. Эта неожиданная перемена в поведении ЁЗЫ так не вязалась с его всегдашней чрезмерной услужливостью. Такая мальчишеская выходка является, собственно, проявлением крайнего эгоизма, но в данном случае получилось так, что Ёза отказался от помощи, которую я ему предлагал. Ведь я хотел прочитать его книжку с самыми лучшими намерениями! Я знал, что и самый плохой поэт дрожит над своим произведением и готов в любую минуту проливать кровь за него, а уж если ему посчастливится взойти на Парнас, то его оттуда и палкой не выгонишь. Но сдаться так спокойно и безболезненно, как Еза, признаться, что ты не поэт и посему перестать писать,- нет, тут кроется что-то иное.
Но, с другой стороны, флагеллантская правдивость ЁЗЫ говорила в его пользу.
- Не ломай себе над этим голову, дядя! Сколько я убеждала его - во второй книжке тоже были неплохие стихи, но у него такая башка... - Либа сжала руку в кулак и начала колотить Ёзу по голове.
Чтобы спровоцировать Ёзу, я пошел на хитрость.
- Да я знаю, - сказал я, - поэт рассердился, что его не встретили с почестями, не пали сразу перед ним ниц...
- Ничего подобного! - ответил Ёза очень спокойно, ничуть не обидевшись. - Просто нет этого во мне! Я что-то изображал, занимался очковтирательством, мне ведь это лучше известно! Согласны? И вообще оставьте меня в покое...
Он презрительно отвернулся от меня, а я еще больше загорелся.
- Слушай, Либа, у тебя, наверное, есть эта его книга "Сегодня и завтра" с красивым автографом на память?
Либа замотала головой.
- Нет. Была, но уже нет. Она пропала из моей библиотеки.
Показав подбородком в сторону Ёзы, Либа намекнула, куда, очевидно, исчезла книга и кто заметает за собой следы.
- И все-таки я ее прочту, - закончил я разговор.
Я охотно пообещал Либушке, что поговорку с Ёзой по душам. Я был уверен, что достаточно будет одного дружеского слова - и все станет ясным, сомнения рассеются, как весенний туман. Мне и самому интересно было узнать это второе лицо моего предполагаемого героя, прекрасное лицо, отмеченное таким шрамом.
Ёза, конечно, и не подозревал о настоящей причине нашей встречи. Все вышло очень просто.
Я явился вместо Либы на свидание, сказал, что у Либы бронхит, чтобы Ёза напрасно не ждчл, и пригласил его поужинать со мной. Ёза ответил, что он уже ужинал, но принимает мое приглашение с тем условием, что мы не будем говорить о его стихах.
Мы зашли в винный погребок.
В разговоре Я основательно прощупал Ёзу и снова убедился, что этот человек не способен говорить неправду. Я начал осторожно расспрашивать его о работе. Где он работает теперь? Ёза ответил, что в данный момент он ничем не занят. Он откровенно признался мне, что то и дело переходит с одного места на другое. По его словам, он самым искренним образом хочет работать, начинает всегда с огромным воодушевлением, но вскоре ему все надоедает. Работа набивает оскомину, а притворяться, изображать, что она ему нравится, он не умеет. Ёза понимает тех людей, которые трудятся ради заработка, но этого стимула у него как раз нет. Он пробовал заниматься и умственным и физическим трудом, корпел над бумагами, работал на заводе рабочим, побывал на сельскохозяйственных работах в деревне, но результат был всегда один и тот же.
В конце концов ему начинало казаться, что он работает зря.
Я просто поразился таким рассуждениям молодого человека и наконец не выдержал: - И вам не скучно вести такой образ жизни?
Мне хотелось сказать "такую праздную жизнь", но я решил не восстанавливать с самого начала Ёзу против себя.
- Мне не бывает скучно, - резонно ответил он. - Зато я никогда не притворяюсь. Люди работают, кроме всего прочего, для того, чтобы не думать, ищут забвения в работе. А иные просто делают вид, что заняты чем-то очень важным. Обманывают сами себя и скучают...
- А откуда вы берете средства для существования? - начал я атаковать Ёзу с другого конца, чтобы припереть его к стенке. - Кто вас кормит? Папа? Или мама?
- Родители обедают в заводской столовой, - ответил Ёза, как будто не поняв моего вопроса. - Дома мне готовит бабушка.
- Вот как... А если бы она вам не готовила?..
- То умерла бы от скуки! Весь смысл ее жизни состоит теперь только в том, чтобы готовить, заботиться о ком-нибудь, смотреть за платьем.
"Вот как извернулся, змееныш! - подумал я. - И все-таки я тебя поймаю!"
- А кто дает вашей бабушке деньги на продукты?
- И это я уже пробовал. Я предложил ей деньги, которые заработал. Она отказалась. Даже обиделась. Вы не знаете мою бабушку!
- Так, значит, вам потому не хочется работать, что у вас хорошая и неразумная бабушка?
- Здорово вы за меня принялись, - неожиданно сказал Ёза с сокрушенным видом. - Ну что ж, продолжайте! У вас есть на это право! Убедите меня! Ваша правда, но я не в силах заставить себя...
И я по своей наивности начал убеждать Ёзу, что труд - дело чести, дело славы и дело доблести, что весь мир построен работниками физического и умственного труда.
Чтобы создать у Ёзы стимул к работе, я приподнял перед ним завесу и начал рассказывать о труде в будущем. Что физического труда будет очень мало, он будет таким желанным для всех и, чем меньше его будет, тем больше будут его ценить.
Слова "труд" и "радость", "труд" и "игра", "труд" и "счастье" станут для грядущих поколений синонимами! Подобным образом я разглагольствовал -довольно долго, не подозревая, что лью воду на его же мельницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
- Но я же не виноват в этом, Либа, и вполне разделяю твое возмущение. Наверное, так вышло потому, что в составлении грамматики не принимала участие ни одна женщина.
- Напиши, что в будущем этого не будет...
- Да это пустяки...
- Значит, по орфографии пятерка [В Чехословакии пятерка - низшая школьная оценка. ]. А как содержание? - спросила Либа уже совершенно спокойным голосом.
- Блестящая идея! У тебя такая фантазия, девка! К сожалению, ее нельзя использовать! Твой Человек, поднявшийся в воздух, такой абстрактный, идеализированный, нереальный - в общем, это не человек! Возможно, это моя вина, я должен был точно сказать тебе, что мне нужно...
- Неважно! - мотнула Либа головой. - Мне он уже не нравится тоже...
- И все-таки ты не зря написала! Именно благодаря твоему чемпиону кое-что мне стало ясным.
И на том спасибо! Ты умеешь сочинять, придумывать фабулу, а это как раз мне и надо! Придумай еще какой-нибудь сюжет. Ты ими так и сыплешь...
- У меня сколько угодно идей, дядя, выбирай любую! Я придумаю тебе что-нибудь необыкновенное, но только и ты должен пообещать мне кое-что...
- А что?
- Что ты поговоришь с Ёзой!
- А что случилось? - удивился я.
Ёза уже два года ухаживает за Либушкой. Либа и меня с ним познакомила. Мне казалось, что у Ёзы серьезные намерения. Он понравился мне с первого взгляда. Ёзу, должно быть, все любят, такой уж он парень.
- Он прислушивается к твоему мнению, - сказала Либа.
- О чем же я должен поговорить с ним?
- Он опять бросил работу! Опять ищет новое место! Так же не может продолжаться до бесконечности!
Это меня удивило и огорчило. У Ёзы Ноймана столько хороших качеств, как могло случиться, что я не заметил самого главного? Его лицо светилось всегда неподдельной радостью, выражало пытливую любознательность и какое-то невыразимое счастье.
Когда он говорил с кем-нибудь, вся душа его как будто рвалась к человеку - он словно готов был отдать ему самого себя. "Возьми меня всего таким, каков я есть", - казалось, говорило его лицо. В нем не было ни капельки эгоцентрического самолюбования. Он так открыто и бесхитростно смотрел на тебя своими карими глазами и наговаривал о себе и на себя такое, о чем другой бы промолчал. Мне думалось, что временами он был даже излишне, даже слишком правдив. Однако, к его чести будь сказано, он и другим не боялся сказать правду в глаза. Теперь ему такое свойство, вероятно, мешает, но настанет время... настанет время, когда все люди будут так говорить, потому что отпадет необходимость лгать. Когда все будут равны между собой, как братья, незачем будет друг от друга скрывать чтото, притворяться, сплетничать, думать одно, а говорить другое.
Ёза страстно любил угощать папиросами. Он никогда не закуривал сам, не предложив сначала закурить собеседнику. Он носил с собой широкий портсигар и, не задумываясь, предлагал даже последнюю папиросу. При этом он никогда не забывал услужить и огоньком, для чего у него имелась зажигалка в виде маленького револьвера, никогда не дающего осечки.
- Какая хорошенькая вещичка, - похвалил я однажды его зажигалку, пробуя высечь искру, - сколько она стоила?
- Не помню уже. Вам она нравится? Оставьте ее себе! У меня дома есть еще одна...
Я быстро вернул ему зажигалку. Что это ему только взбрело в голову? В эту минуту Ёза был похож на ребенка, раздающего чужое. О его щедрости я уже знал от Либы. Ёза никогда не приходил к ней с пустыми руками, хоть маленький букетик, да принесет! Тщетно обвиняла его Либа в расточительности...
- Быть щедрым. - сказал я ей тогда, - радоваться радости других - это одно из качеств людей будущего...
- Не в этом дело! Это качество мне тоже нравится, - отрезала Либа, - у всех людей мне это нравится, а вот у ЁЗЫ - нет.
Зачем скрывать, Ёзу я как раз и выбрал себе в герои будущего! О нем я вспомнил в первую очередь, мысленно оценивая людей, которых я знал.
В нем я был совершенно уверен - он был моим неприкосновенным запасом на случай, если я не найду другого! Он так очаровал меня тогда!.. И вдруг...
Вот что рассказала о нем Либа: Ёза - единственный ребенок. Отец и мать работают, отец - в кузнечном цехе завода "Татра", зарабатывает большие деньги, мать - заведующей каким-то магазином. Ёза - очень способный юноша, но недисциплинированный. Либа говорит, что его испортила семья. Живет он без надзора, в достатке, ни в чем не нуждается. Он не знает цены деньгам, у него их всегда полно, но, когда они кончаются, он не чувствует в них необходимости. Платит он только бумажными деньгами, потому что ему лень считать мелочь. Отец, мать и бабушка тайком друг от друга заботятся о том, чтобы кошелек ?зы никогда не был пустым. Мелочь звенит у ЁЗЫ во всех карманах, и он теряет ее, вынимая носовой платок. Просматривая его карманы, бабушка время от времени освобождает Ёзу от этого балласта. Она складывает монеты в колонки и расходует их на покупки.
Удивительно, что при всем этом Ёза вовсе не расточителен. Он даже скромен и нетребователен, не покупает себе сладости и не тратит деньги на кутежи, но, если он идет мимо книжного магазина и его внимание привлечет какая-нибудь книга, он, пи минуты не раздумывая, входит в магазин и покупает эту книгу. А если даст ее кому-нибудь почитать, можно считать, что он ее подарил. Никогда не попросит обратно.
И еще одна интересная подробность. Еза учился на рабфаке. Он даже попал в высшее учебное заведение, но выдержал там ровно год. Вместо учебы он начал кропать стихи. То было время лихорадочных поисков и выращивания молодых, начинающих талантов. Ёза поверил, что и он принадлежит к таким молодым поэтам, и появился в Добржише [Добржиш - город недалеко от Праги, где находится дворец Союза писателей Чехословакии.].
После блестящего успеха, которым он наслаждался ровно месяц, он вернулся прямо на завод. С тех пор Ёза сменил несколько мест работы, на одном он удержался целых полгода - это был рекордный срок!
Только позже я узнал от Либы, что добржишский период пестования поэтического дарования Ёзы оставил след в виде тоненькой книжечки стихов под названием "Сегодня и завтра". Мне хотелось посмотреть на Ёзу через спектр его стихов, признаюсь, меня заинтриговало его "завтра", но книги я не достал - она исчезла с полок.
Один раз я встретил Ёзу в парке вместе с Либой.
На Ёзе была коричневая спортивная куртка с застежкой-молнией. Он высокий и стройный, как девушка; не удивительно, что Либа к нему неравнодушна; он носит длинные волосы, подобно большинству молодых людей нашего времени. Я попросил дать мне почитать его книгу стихов, которую я нигде не могу достать.
- Нет ее у меня! А если бы и была, я не дал бы! - отрубил он.
- Почему? - удивился я.
- Потому что это все чушь!
- Неправда! - Либа с жаром принялась защищать Ёзу от него же самого. Стихи всем понравились, только со второй книжкой он засыпался...
- Ага! А третья? Решающая?
- Третьей не было, - объяснила мне Либа. - Вместо того чтобы бороться, он спасовал...
- Я обязательно хочу прочитать ваши стихи! - воскликнул я, еще более заинтересовавшись. - Ёза, вы должны достать их для меня! Хотя бы первую книгу...
- Вот вам...
И Ёза показал мне длинный нос, откровенно издеваясь надо мной. Возмущенный, я посмотрел на Либу. Она только плечами пожала. Я ничего не понимал. Эта неожиданная перемена в поведении ЁЗЫ так не вязалась с его всегдашней чрезмерной услужливостью. Такая мальчишеская выходка является, собственно, проявлением крайнего эгоизма, но в данном случае получилось так, что Ёза отказался от помощи, которую я ему предлагал. Ведь я хотел прочитать его книжку с самыми лучшими намерениями! Я знал, что и самый плохой поэт дрожит над своим произведением и готов в любую минуту проливать кровь за него, а уж если ему посчастливится взойти на Парнас, то его оттуда и палкой не выгонишь. Но сдаться так спокойно и безболезненно, как Еза, признаться, что ты не поэт и посему перестать писать,- нет, тут кроется что-то иное.
Но, с другой стороны, флагеллантская правдивость ЁЗЫ говорила в его пользу.
- Не ломай себе над этим голову, дядя! Сколько я убеждала его - во второй книжке тоже были неплохие стихи, но у него такая башка... - Либа сжала руку в кулак и начала колотить Ёзу по голове.
Чтобы спровоцировать Ёзу, я пошел на хитрость.
- Да я знаю, - сказал я, - поэт рассердился, что его не встретили с почестями, не пали сразу перед ним ниц...
- Ничего подобного! - ответил Ёза очень спокойно, ничуть не обидевшись. - Просто нет этого во мне! Я что-то изображал, занимался очковтирательством, мне ведь это лучше известно! Согласны? И вообще оставьте меня в покое...
Он презрительно отвернулся от меня, а я еще больше загорелся.
- Слушай, Либа, у тебя, наверное, есть эта его книга "Сегодня и завтра" с красивым автографом на память?
Либа замотала головой.
- Нет. Была, но уже нет. Она пропала из моей библиотеки.
Показав подбородком в сторону Ёзы, Либа намекнула, куда, очевидно, исчезла книга и кто заметает за собой следы.
- И все-таки я ее прочту, - закончил я разговор.
Я охотно пообещал Либушке, что поговорку с Ёзой по душам. Я был уверен, что достаточно будет одного дружеского слова - и все станет ясным, сомнения рассеются, как весенний туман. Мне и самому интересно было узнать это второе лицо моего предполагаемого героя, прекрасное лицо, отмеченное таким шрамом.
Ёза, конечно, и не подозревал о настоящей причине нашей встречи. Все вышло очень просто.
Я явился вместо Либы на свидание, сказал, что у Либы бронхит, чтобы Ёза напрасно не ждчл, и пригласил его поужинать со мной. Ёза ответил, что он уже ужинал, но принимает мое приглашение с тем условием, что мы не будем говорить о его стихах.
Мы зашли в винный погребок.
В разговоре Я основательно прощупал Ёзу и снова убедился, что этот человек не способен говорить неправду. Я начал осторожно расспрашивать его о работе. Где он работает теперь? Ёза ответил, что в данный момент он ничем не занят. Он откровенно признался мне, что то и дело переходит с одного места на другое. По его словам, он самым искренним образом хочет работать, начинает всегда с огромным воодушевлением, но вскоре ему все надоедает. Работа набивает оскомину, а притворяться, изображать, что она ему нравится, он не умеет. Ёза понимает тех людей, которые трудятся ради заработка, но этого стимула у него как раз нет. Он пробовал заниматься и умственным и физическим трудом, корпел над бумагами, работал на заводе рабочим, побывал на сельскохозяйственных работах в деревне, но результат был всегда один и тот же.
В конце концов ему начинало казаться, что он работает зря.
Я просто поразился таким рассуждениям молодого человека и наконец не выдержал: - И вам не скучно вести такой образ жизни?
Мне хотелось сказать "такую праздную жизнь", но я решил не восстанавливать с самого начала Ёзу против себя.
- Мне не бывает скучно, - резонно ответил он. - Зато я никогда не притворяюсь. Люди работают, кроме всего прочего, для того, чтобы не думать, ищут забвения в работе. А иные просто делают вид, что заняты чем-то очень важным. Обманывают сами себя и скучают...
- А откуда вы берете средства для существования? - начал я атаковать Ёзу с другого конца, чтобы припереть его к стенке. - Кто вас кормит? Папа? Или мама?
- Родители обедают в заводской столовой, - ответил Ёза, как будто не поняв моего вопроса. - Дома мне готовит бабушка.
- Вот как... А если бы она вам не готовила?..
- То умерла бы от скуки! Весь смысл ее жизни состоит теперь только в том, чтобы готовить, заботиться о ком-нибудь, смотреть за платьем.
"Вот как извернулся, змееныш! - подумал я. - И все-таки я тебя поймаю!"
- А кто дает вашей бабушке деньги на продукты?
- И это я уже пробовал. Я предложил ей деньги, которые заработал. Она отказалась. Даже обиделась. Вы не знаете мою бабушку!
- Так, значит, вам потому не хочется работать, что у вас хорошая и неразумная бабушка?
- Здорово вы за меня принялись, - неожиданно сказал Ёза с сокрушенным видом. - Ну что ж, продолжайте! У вас есть на это право! Убедите меня! Ваша правда, но я не в силах заставить себя...
И я по своей наивности начал убеждать Ёзу, что труд - дело чести, дело славы и дело доблести, что весь мир построен работниками физического и умственного труда.
Чтобы создать у Ёзы стимул к работе, я приподнял перед ним завесу и начал рассказывать о труде в будущем. Что физического труда будет очень мало, он будет таким желанным для всех и, чем меньше его будет, тем больше будут его ценить.
Слова "труд" и "радость", "труд" и "игра", "труд" и "счастье" станут для грядущих поколений синонимами! Подобным образом я разглагольствовал -довольно долго, не подозревая, что лью воду на его же мельницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47