– Она бледно улыбнулась. – Стремление – сильная вещь. И, как мне кажется, вы оба крепки в вере. И это тоже сильно поможет нам.
Леопольд слегка усмехнулся, и Эльфрида поняла, что этот человек все больше ей нравится. И еще ей нравилось, как они с Шелирой держатся друг друга. Между ними была явная приязнь, понимание и доверие, какие бывают между соратниками, друзьями или супругами.
Они вошли в алтарный зал, как только закончилась молитва, и на смену молящимся пришли очередные братья и сестры. Верит попросила первых остаться, велела остальным занять свои места и сказала, чтобы звоном колокола созвали прочих.
– Я хочу, чтобы тут были все, – мрачно сказала она. – Даже послушники. Все послушники. – Эльфрида увидела Козиму, которая освобождала место перед алтарем, так что там оставались лишь две свечи на самом алтаре и молитвенник.
Когда все было готово, Козима встала перед алтарем и заговорила. Когда она закончила проповедь, мертвую тишину в зале нарушали лишь произнесенные громким шепотом «Не верю!» или, наоборот – «Я же говорила!» Верит, следившая за приготовлениями к экзорцизму, не обращала на выкрики внимания. По толпе снова прошел вздох, когда в зал вошли Леопольд, Шелира и Фиделис, неся обмякшее тело Тома. Они уложили его там, где прежде стоял гроб «усопшей» Адель. Снова шепот, теперь только среди тех, кто стоял совсем рядом с телом и мог рассмотреть лицо. Всем было мучительно видеть Тьму в его глазах, словно демон, связавший его, знал, что они собираются сделать. Но выражение лица Тома было как у человека, который в бездне мучений стремится к свободе, на которую не осмеливается надеяться.
Козима присоединилась к ним, взяв тяжелую книгу, в которой излагался обряд экзорцизма вместе с другими, редко используемыми. Она держала ее так, чтобы Верит и Эльфрида обе могли свободно ее читать, и Верит начала, раскинув руки и склонив голову:
– О, Ты, Что Обитает На Небесах, внемли нам! Эльфрида заглянула в тревожные глаза внучки, ободряюще улыбнулась и подхватила молитву:
– Когда мы в тревоге, мы взываем к Тебе, и Ты внемлешь нам.
Не в первый раз она услышала истину в этих словах и ощутила уверенность.
Они читали по очереди, каждая по одному стиху. Сейчас была очередь Верит, и она прочла свой стих звучным, словно труба, голосом:
– Освободи же душу слуги Твоего от лжи и обмана! Эльфрида повторила с той же верой, но с большей мольбой:
– Избавь же его от жестоких врагов, спаси его от злодея!
Фиделис размахивал дымящейся кадильницей над простертым телом. Шелира и Леопольд крепко держали его, стараясь не закашляться, наглотавшись пахучего дыма. Тело слегка вздрогнуло, словно внутри его происходила какая-то борьба. Фиделис щедро спрыснул его святой водой, и тело задрожало сильнее, почти забилось в конвульсиях. Фиделис присоединился к тем, кто держал тело. Верит и Эльфрида вместе прочли последние стихи литургии, и Козима присоединилась к ним в молитве, закрыв книгу и отложив ее в сторону. Дальше не было четкого описания обряда. Им придется самим изобретать его в зависимости от того, что случится.
Верит посмотрела на Эльфриду, ища совета, а та показала взглядом на груду рубинов, оставшихся на алтаре после чуда с кровоточащим Сердцем. Конвульсии несчастного стали слабее, и ей показалось, что необходима физическая связь между Сердцем и Томом.
– Наверное, нужно положить рубины вокруг него, – прошептала она Верит, – как расставляют свечи вокруг гроба.
– Хорошая мысль, – прошептала в ответ Верит. Она взяла пару рубинов, Эльфрида еще два, и они, преклонив колена в головах и в ногах Тома, положили там камни, затем положили руки на тело Тома.
И впервые со дня чуда Богиня вновь явила свою силу. Алые лучи ударили из рубинов, очертив тело квадратом. Рассеянное свечение поднялось вокруг шестерых, окутав их. Козима упала на колени рядом с Фиделисом и тоже положила руки на тело.
Похоже, Сердце именно этого и ждало. Из него ударили лучи и отразились от камней. Тело Тома и склонившиеся над ним оказались словно внутри огромного рубина. Свет становился все сильнее, слепя всех, собравшихся в Храме, но не отпуская их взглядов. Даже послушники, которые прежде не смотрели на Сердце, не могли отвести взора от этого зрелища. Краем глаза Эльфрида заметила двоих из них, которых время от времени встречала на молитве. Теперь они стояли, открыв рот, и не отводили глаз от происходящего. Она заставила себя снова сосредоточиться на самом неотложном. Тепло, исходившее от лучей, было просто невероятным – она чувствовала, как по ее телу заструился пот и волосы под покрывалом намокли. Свет был так ярок, что она опасалась, что больше не сможет видеть ничего в тусклом свете или в обычном дневном.
Том снова забился в их руках, из его груди вырвался странный звук – что-то среднее между визгом и плачем. Мерзкое ядовито-зеленое свечение окутало его тело там, где его не касались руки экзорцистов. Но чем бы оно ни было, оно отступало. Тень сжалась, словно бежала от их рук, оставшись лишь узкой полосой на горле Тома, хотя ощущения того, что она снова спрячется в теле Тома, уже не было. Нечто покидало его тело постепенно, его выдавливало из Тома, из этого мира туда, куда они не могли заглянуть, да и не хотели.
Жестокая судорога свела его тело, когда остатки Тьмы окончательно исчезли с громким хлопком и тонким, пронзительным воем, который исходил не от его губ.
Дыхание заклокотало в его горле, а потом он вдруг обмяк. Теперь он был по-настоящему мертв. Он лежал на полу перед алтарем, и на мраморные ступени скатились несколько капель крови из раны на груди.
Но лицо его светилось совершенным покоем, словно он прожил мирную долгую жизнь, пришедшую к достойному концу.
Но сила Сердца еще не иссякла.
Существо, появившееся над телом Тома, не было ангелом, поскольку у него явно были черты Тома Краснобая, и не было вокруг него ореола света, которое окружало этих посланцев небес. Но это уже не был человек.
«Свободен!» – прозвучал голос у нее в мозгу.
Она посмотрела на шестерых, окружавших тело, затем на сестер вокруг алтаря.
«Благодарю тебя!» – снова послышался тихий голос в голове Эльфриды, и она встретила его взгляд. Затем, уже громче, окинув взглядом всех собравшихся в Храме, он сказал: «Благодарю всех вас!»
Из розоватого света Сердца возникли четыре образа, светившиеся белым, и окружили Тома. Он улыбнулся им улыбкой, полной чистой радости, и у Эльфриды перехватило горло от чувств. Он протянул к ним руки, и они обхватили его крыльями ослепительно-белого света и скрыли от глаз Эльфриды. Вспышка – и все исчезло.
Ослепительный рубиновый свет поблек до бледно-розового, накрывая тело словно куполом.
В оглушительной тишине Козима поднялась с колен.
– Кончено. Идемте же, сестры и братья, воздадим последние почести душе отважного человека, верного слуги Сердца и сына Великой.
Сестры начали подниматься одна за другой. Все собравшиеся прошли по одному перед телом. Никто не сказал ни слова. Эльфриде казалось, что они просто не осмеливаются нарушить тишину.
Это заняло почти час, и Эльфрида с радостью заметила, что подозрительные послушники были потрясены до глубины души. Большинство сестер и послушниц плакали, некоторые молча, закрывая рот рукавом, чтобы сдержать рыдания. Она заметила, что Фиделис наблюдает за некоторыми членами своего Ордена, которые плакали от облегчения и радости. Наверное, подумала она, это те самые, кого он сравнивал с огурцами.
«Ну что ж, они окончательно пришли в себя. Я думаю, что все мы наконец очнулись».
Леопольд стоял у тела, словно гвардеец на королевских похоронах, Шелира же рыдала в голос. И Эльфрида увидела на ее лице искреннее раскаяние и вину, но помочь ничем не могла.
Когда процессия прошла мимо тела, Верит встала и велела оставить его здесь до завтра, чтобы его могли увидеть № простые горожане.
– Но его нужно хорошо охранять, чтобы на Храм не Напали еще раз, как во время отпевания вдовствующей королевы.
Сразу же вызвались несколько младших из разных Орденов, вооружившись церемониальными посохами, которые использовались в различных обрядах, таких, как при празднике урожая, первых плодов и благословении животных. Пусть посохи и были церемониальными, но Эльфриде раз приходилось такой держать в руках, и она знала, что он достаточно крепок и тяжел, как и настоящий посох.
Верит приказала ввиду тревожных обстоятельств добавить часы на исповедь сразу после заутрени.
– Чтобы мы все уверились в том, что мы едины и наши мнения.., не расходятся, – закончила она.
Эльфрида увидела, как некоторые сестры покраснели, кто-то прикусил губу, но больше ни у кого в глазах не было нетерпения или негодования, как в прошлые Дни.
Пока Верит назначала людей в исповедальни, Эльфрида заметила, что это были как раз те, кто считал, что у императора добрые намерения.
«Ну, через несколько часов они убедятся в обратном».
В первый раз после вторжения в Храме не было раскола. У Эльфриды словно тяжесть с плеч свалилась.
"Наконец-то мы едины! – подумала она, присоединяясь к хоралу. Но затем ей в голову пришла другая, более мрачная мысль:
– Боюсь, что все это ненадолго..."
Глава 58
ЛИДАНА
Когда зазвонили к заутрене колокола Храма и ближних приходов, их крошечное воинство выступило в поход. Как же это было не похоже на официальные выезды королевы Лиданы в порт по делам в прежние годы! Она не сидела в королевской ладье, слушая пение гребцов. Ее нес дырявый, провонявший рыбой вихлявый ялик, хотя двое мужчин, которым поручила ее Старуха, вроде бы справлялись с ним.
Сначала они долго петляли между позеленевшими от времени толстыми сваями. Было темно, и лишь фонарь на носу разгонял мрак. Лидана поняла, что они плывут под сводами тайного канала, старого, как сам город. Наконец, они выплыли под низкое серое небо пасмурного дня. Мимо проплывали обломки, оставленные бурей. Приходилось отталкивать их багром. Над водой хрипло кричали чайки. Мужчины, покрякивая, гребли.
Они не пытались выйти на стремнину, а держались как можно ближе к левой стене канала, словно там можно было найти какое-то укрытие. Сейчас течение как раз шло по их стороне, толкая их вперед, так что грести почти не приходилось, оставалось только направлять лодку.
С моря дул холодный ветер. Лидана была рада, что перед выходом ей дали плащ. Поворачивая голову из стороны в сторону, она зорко наблюдала за тем, что творится по берегам канала. Обычно тут сновало множество судов, но сейчас мимо них проплыла всего одна баржа, да и то настолько залитая водой, что в любой момент могла перевернуться.
Все шло подозрительно легко. Или буря наделала таких разрушений, что враг на время утихомирился?
Лидана забеспокоилась. Попыталась справиться с собой. Все равно события ускорить не получится. Ей было необходимо хоть что-то сейчас делать. И она решила проверить то, что Старуха говорила ей о текучей воде.
Она поманила Скиту. Они сели рядом, так что вряд ли гребцы могли видеть, что они делают. Отколов брошь, она стиснула ее в руке и протянула ладонь Ските, и она тотчас же вцепилась в нее грязными пальцами. Хотя Лидана прежде никогда не привлекала свою служанку к таким делам, та тотчас поняла, чего от нее хотят.
Уставившись в рубин, она попыталась сначала увидеть лишь сам камень, а потом уже проникнуть взглядом внутрь, через него же – в чужие мысли.
– Мама...
Ей показалось, что рубин растет, увеличивается почти до размера зеркальца... Адель!
Ей ответили. В рубине появилось лицо ее матери, странно бледное, несмотря на обрамлявшее его алое свечение. И глаза ее искали взгляд дочери.
– Саксон направляется к кораблям с пленниками. Потом к флоту... – Она пыталась как можно короче рассказать ей о том, что происходит. – Если Она будет к нам благосклонна, мы вернемся.
Дойдет ли эта мысль до преподобной? Она увидела, как блеснули ее глаза.
– Используй ту вещь, что ты носишь на груди, – слова словно бы шли из самого рубина. – Освободишь – и потом иди, иди...
Хотя Лидана изо всех сил пыталась сосредоточиться, лицо матери исчезло, и она уже ничего не чувствовала.
Освободишь? Она снова стиснула в ладони брошь. Неужели в Храме некая сила предсказала им победу? Но не следует слишком надеяться – это путь глупцов.
Они достигли залива и там увидели первые признаки жизни. Два больших грузовых судна действительно сильно пострадали, но они все еще держались на плаву. Нос одного из них лежал на берегу. Вокруг была мешанина из разбитых судов, рыбачьих лодчонок, портовых служебных кораблей, каботажных шлюпок. Вода была полна топляка.
Она заметила движение на борту одного из грузовых судов. Вне всякого сомнения, там что-то делали черные. А, они рубят сломанную мачту, стараясь так облегчить свое уже не пригодное к плаванию судно.
Гребцы подвели ялик еще левее, к самому длинному пирсу. Лидана затаила дыхание – увидят их или нет? Воображение рисовало вспышку пламени с борта, которая мгновенно покончит с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63