– Козима, вот воск, переплавь его. Потом пустим его на свечи.
– Если вы наложили на него косметику, то лучше сначала ее смыть, – сказала Эльфрида, не оставляя своего поста у двери. Она была рада, что Верит не приказала ей расчленить «труп», ей вообще было от всего этого как-то неуютно. Она никогда не думала, что умереть так сложно.
Она слышала треск раздутого из углей пламени и стук дождя по окнам.
– Платье не сгорит, – пробормотала Верит. – Слишком много золотого шитья и камней.
– Считайте его даром Храму, – сказала Эльфрида. – Положите в ларь в вышивальной. Потом можно будет его распороть.
– Хорошо, – одобрила Верит. – Но пока мы спрячем его в подземном ходе под часовней. Сейчас я вряд ли смогу пробраться в вышивальную незаметно – я и так набегалась уже этой ночью.
– Как и все мы, – ответила Козима от печи. – Фиделис, ты знаешь, где плавленый воск для свечей? Пока он жидкий, лучше вылить его.
– Двумя полками выше, второй ящик, – ответил Фиделис. – Верит, – добавил он, – в чем дело? Почему мы так торопимся уничтожить тело? Если учесть, что это вообще не тело. Разве Аполон знает, что это подделка?
– Сомневаюсь, – мрачно ответила Верит. – Аполон – некромант.
Три возгласа были ей ответом.
– Ты уверена? – повернулась к Верит Эльфрида – Ты что, не слышала его слов, Эльфрида? – нахмурилась Верит. – Мне кажется, что все мы видели и слышали одно и то же.
– Я слышала, как Аполон орал на Катхала, что тот не доставил тело – кстати, когда в точности было нападение? Я пропустила, и никто в исповедальне не знает точного времени.
– Я тоже, – добавил Фиделис.
– Хотела бы я не знать, – мрачно ответила Козима. – Я-то помогала раненым.
– Ну, хоть никого не убили, – успокоила ее Верит. – Да, денек выдался... Утром ко мне на исповедь пришла девушка. Она рассказала, что среди черных видела знакомого моряка, которого убили в сражении несколько лет назад.
– Вы знаете эту девушку?
– Нет, – ответила Верит, – но она назвала пароль. Это были вести от королевы.
– Так, значит, она жива и на свободе! – с явным облегчением сказала Козима.
– Да, позже я ее видела. Она пришла посмотреть на тело матери.
– Она поняла, что это – кукла? – спросила Эльфрида, тщательно изображая простое любопытство.
– Уверена, – ответила Верит, – но затем случилось то самое происшествие с Сердцем, потом напали солдаты, и во время всей этой суматохи она исчезла, так что я не успела с ней поговорить.
– А что было с Сердцем? – спросила Эльфрида. – Похоже, оно начало рассыпаться, а это просто невозможно!
Козима хихикнула:
– Эльфрида, ты просто не понимаешь чудес. Сердце кровоточило – спроси любого из тех, кто там был. Все решили, что это чудо. Сердце кровоточило в скорби по вдовствующей королеве.
Это было уже слишком. Эльфрида в приступе хохота упала на пол.
– Труп из дерева, тряпок и воска, «кровоточащее» Сердце... Ну, где можно еще найти такие необычные похороны?
– Скоро будет много обычных, – сурово ответил Фиделис.
Смех прекратился.
Глава 40
АПОЛОН
Слуги принесли не вызывающий аппетита ужин из фасолевого супа и черствого хлеба. Огонь пришлось разводить дважды, прежде чем Адельфус наконец появился. Канцлер глянул на поднос и поморщился.
– Я послал слуг доставить провизию получше, прежде чем мы утром сорвались с места, – слегка извиняясь, сказал он. – Им приказано порыскать в богатых домах, если ничего не найдут на рынке. Больше нам не придется есть такое.
– Не надо извинений, – спокойно сказал Аполон, заметив новый перстень на пальце канцлера – с огромным сверкающим бриллиантом. Прежде у Адельфуса такого не было.
Ладно. Хорошо-хорошо. Значит, канцлер настолько жаден, что начал действовать в своих интересах? До того как его жадность разошлась с планами Аполона, его очень неплохо можно было держать на поводке посредством той же самой жадности.
– В конце концов, в лагере мне приходилось есть и большую гадость, – продолжал Серый маг с претензией на радушие. – Я попросил слуг привести вас сюда, поскольку в комнате принцессы обнаружилось нечто, что вам следует увидеть, а передвигать это нельзя.
Как он и ожидал, канцлер немедленно решил, что это «нечто» весьма ценное.
– Да? – ответил Адельфус, и глаза его вспыхнули алчностью. – Тогда хорошо, что вы послали за мной. Давайте посмотрим, что это.
– Конечно. – Аполон улыбнулся, встал с кресла и дал знак слугам, стоявшим за спиной у канцлера. Один вышел из комнаты и тщательно ее затворил, когда канцлер прошел в спальную. Другой сразу же запер дверь в спальную. Третий, самый огромный, вошел и встал у канцлера за спиной.
– Ну? – спросил Адельфус, окидывая комнату взглядом. – И что это?
Аполон дал другой знак, и третий слуга схватил канцлера, заломив ему руки за спину прежде, чем Адельфус успел сообразить, что творится.
– Вот это, – сказал Аполон, и четвертый слуга схватил канцлера за горло и стал душить его.
Адельфус бился в руках слуги, лицо его побагровело, затем посинело. Бесполезно. Слуга еще при жизни был невероятно силен, а теперь, когда он умер, такие проблемы, как боль от ударов, ему уже не мешали. Душитель был каменщиком, с огромными сильными руками. Конец был скор и неизбежен. Канцлер заколотил пятками по полу и испустил дух куда более бесшумно, чем сделал первый в жизни вздох.
Аполон ждал этого мгновения. Дух еще не покинул тела – и теперь никогда не покинет. Маг взял сеть из красного, как кровь, шелка с утяжелителями из медных гробовых гвоздей, в которую была вплетена сотня заклятий. Слуги отпустили канцлера, и тело упало на пол. Аполон набросил на него сеть, захватив душу прежде, чем она успела улететь, и заточил ее в теле.
Она попыталась освободиться – она боролась дольше, чем Аполон ожидал, если учитывать небезупречное прошлое канцлера. Очень часто души сдавались неизбежному, поскольку не особенно спешили на последний суд.
Канцлер наверняка был куда сильнее уверен в своей загробной жизни, чем Аполон мог предположить.
Все равно. Душа была поймана, теперь она будет связана.
Аполон неспешно подошел к столику у постели и взял маленький кинжал с черной рукоятью. Отворил себе кровь, вскрыв вену на руке. Струйка крови потекла в медную чашечку. Он произнес слова Призыва, падавшие в тишине тяжело и страшно.
Так близко к Храму он не осмеливался произносить слова Великого Призыва, но сойдет и Малый.
Тишина стала еще глубже. Тепло стало уходить из воздуха, вскоре дыхание Аполона стало клубиться туманным облачком в тишине комнаты. У слуг, конечно же, такого не было – они уже давно не дышали вообще.
Стеклянистая поверхность застывающей крови в медной чашечке пошла рябью, словно от дуновения незримого ветра, затем в ее середине образовалась маленькая воронка, в которую медленно ушла кровь, пока последняя капля не исчезла без следа.
Чашечка засветилась странным, ядовито-желтым светом с прозеленью.
Этого и ждал Аполон. Он указал на тело на полу, все еще покрытое красной сетью.
– Связать, – коротко приказал он.
Свет поднялся над чашкой и, на мгновение зависнув в воздухе, опустился на тело. Слуги отпрянули и прижались к стенам. Они так всегда поступали, и Аполон думал – неужто они хотя бы смутно помнят муку своего собственного пленения?
Свечение охватило все тело, и тяжелый стон вырвался из посиневших губ канцлера. Тело содрогнулось, он засучил ногами. Аполон подождал, пока судороги прекратятся. Канцлер медленно сел, затем неуклюже поднялся на ноги, все еще путаясь в сети.
Аполон протянул руку и смахнул сеть, приказав жестом ближайшему слуге подобрать ее. Свечение еще мгновение окутывало тело канцлера, затем кожа его приобрела нормальный цвет, синяки на горле исчезли, и в лице вновь появилась видимость жизни.
Аполон произнес еще три слова силы – одним он отпустил Призванное существо, вторым запечатал тело от порчи, а третьим дал Адельфусу дозволение говорить.
Канцлер смотрел на Серого мага затуманенными ужасом глазами. Адельфус понимал, что с ним случилось, и понимал, что ничего поделать не сможет.
– Ты вернешься к своим обязанностям, – четко говорил Аполон. – Ты не будешь давать императору никаких советов, кроме тех, что скажу тебе я. Если он спросит твоего мнения насчет дела, которого я не обсуждал с тобой, ты скажешь, что подумаешь. Если спросит о Леопольде, скажи, чтобы насчет этого он советовался с Катхалом.
Он еще немного поразмыслил. От усталости мысли путались. Он хотел получить Кабанье подворье, ему нужно было знать, сидит ли там еще Катхал. Но ему не улыбалось идти туда в бурю, которая грозит продлиться до самого утра.
– Иди на Кабанье подворье и узнай, занимает ли еще этот дом Катхал, – приказал он канцлеру. Такие мелочи, как ледяной дождь и яростный ветер, больше ничего не значили для Адельфуса. – Если его там нет, займи дом для меня. Потом возвращайся и доложись моим слугам.
Если Катхал все еще сидит в этом доме, то они смогут столковаться и завтра. Придется ему предложить за этот дом что-нибудь весьма ценное.
Канцлер неуклюже поклонился.
Так, самые срочные дела сделаны. Аполон утром даст новой марионетке более детальные указания. Ему пришлось скормить демону с полпинты своей крови, и у него слегка кружилась голова. Конечно, в идеале лучше дать демону чью-то другую кровь, но канцлер мог закричать, когда ему стали бы резать глотку.
– Вернешься утром для новых поручений, – закончил он, вцепившись в угол стола, чтобы не упасть. – Можешь идти.
Третий слуга отворил дверь, и все зомби вышли прочь. Аполон терпеть не мог, когда они раздевали его, разве что был слишком слаб после некромантических ритуалов.
Держась за мебель, он добрался до постели и разделся, сняв только то, что могло помешать спокойно уснуть. Теперь душа канцлера была привязана к его мертвому телу, и Аполон полностью контролировал ее. Со связыванием могла бороться только праведная душа, а к таким вряд ли относилась душа Адельфуса. Недостаток был в том, что зомби не мог думать самостоятельно, стало быть, творческий человек переставал творить, а лишь повторял то, что делал в прошлом. Некогда Адельфус был человеком умным и проницательным, хотя гениальности и не выказывал. Теперь уж точно не выкажет – Аполон будет думать за двоих.
Он не стал порабощать Катхала только потому, что ничего не понимал в стратегии и боялся, что, превратив генерала в марионетку, он оборвет цепь блистательных побед имперских войск. Но он и так крепко держал генерала на поводке – у них были одинаковые вкусы, но Катхал по своему рангу и положению не мог позволить себе тех удовольствий, к которым стремился. Точнее, ему нравилось давать себе послабления, и Аполон пользовался этим. Аполон был его поставщиком, и генерал чуть ли не в открытую брал то, что давал ему Аполон. Катхал был живым куда полезнее.
Аполон едва сумел забраться в постель. Простыни были холодными и влажными. Он задрожал. Снаружи завывала буря. Магия поддерживала огонь в очаге – не позаботься он об этом, пришлось бы ему спать в холодной, сырой, чадной комнате. На мгновение гнев снова охватил его.
Но он подумал, что все это не имеет значения. Завтра Адельфус присмотрит, чтобы все было устроено с комфортом, причем чтобы Аполону было бы почти так же уютно, как и императору. Все это временно, как и его слабость.
И ради результата можно претерпеть какие угодно неудобства.
Глава 41
ЛИДАНА
Кабанье подворье было одним из самых больших строений в Мерине, смотревших стеной прямо на канал. Его не отделяли от воды ни сад, ни двор. Однако на канал выходила только большая дверь с чердака, откуда на баржи сгружали товары.
Путь к подворью был ужасен. Вела людей не Лидана, а один из людей Джонаса, чья способность управляться с лодкой и их пестрой шайкой вызывала у нее искреннее восхищение. В их компании было восемь бандитов, привычных к похождениям в темноте – и их путь действительно был темен, поскольку все фонари погасли от ветра и дождя. И еще тут была Скита все еще в обличье Угря и четверо «его» уличных приятелей.
Лидана ждала, что Джонас спросит о том, что это за мальчишки. Но он промолчал, считая, видимо, что все в порядке.
Да, поход был безумным. Прежде чем они добрались до канала, им приходилось порой идти цепочкой, взявшись за руки, чтобы из-за дождя и ветра кто-нибудь не отстал и не заблудился. Лидана мертвой хваткой держалась в лодке за сиденье, совершенно оглохнув и ослепнув от бури.
Их предводитель, Дортмун, подогнал лодку к ровной стене нужного дома.
– Вперед, сопляки! – Его резкий приказ почти унесло ветром, но он, похоже, уже хорошенько проинструктировал свою команду. В воздухе мелькнула брошенная умелой рукой веревка. Однако пришлось бросать второй раз – Дортмун выругался. Крюк на конце веревки зацепился за выступ наверху.
Сверкнула молния. Лидана увидела, как кто-то тоненький карабкается к верхней двери. Она также отметила, что некоторые из Дортмуновых головорезов припали к дну лодки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63