— Она долго смотрела в окно, а потом сказала:
— Знаешь, я не могу придумать ни одной причины, почему бы не воспользоваться случаем, и очень надеюсь, один из вас задумается об этом.
— Кто-нибудь изучал экономику, ну, ту тему, которая касается транзитивности? Например, если вы любите яблоки больше, чем бананы, а бананы больше, чем апельсины, то выходит, что вы любите яблоки больше, чем апельсины? И вы знаете, что получается полная неразбериха, если люди все равно любят апельсины больше яблок, потому что когда-нибудь вам может попасться человек, который никогда не пробовал фруктов, но все продает их, и продает, продает…
— О боже, — пробормотал Ифвин. — Ты прав.
Мы с Терри посмотрели друг на друга, потом на Иисуса, и, наконец, от имени всех нас выступила Терри:
— Почему это непонятно?
— Ну, вот тебе что больше нравится: яблоки, бананы или апельсины? — спросил меня Ифвин.
— Яблоки, наверное, — подумав, ответил я, — потом.., бананы, ну да, что-то вроде того.
— Теперь ты можешь выбрать, выбираешь яблоко и съедаешь его. Я вновь и вновь позволяю тебе выбирать, и ты все ешь и ешь яблоки. Так что ты отныне будешь постоянно есть яблоки.
— Ну конечно же, нет, — удивился я. — Ифвин, ты опять рассуждаешь, как машина. Очень скоро я перестану любить яблоки и захочу чего-нибудь другого. И тогда… боже мой, теперь я понимаю. Слышала когда-нибудь такую поговорку: там хорошо, где нас нет? — спросил я Терри.
— Ага.
— Представь, что ты овца, а весь мир состоит из изгородей и пастбищ, и ты всегда пытаешься найти пастбище, на котором трава зеленее, — так ты никогда не поешь травы. Ты будешь все время прыгать через изгороди, потому что, перепрыгнув через одну, ты увидишь другое пастбище, позеленее, прямо за следующим забором. Возможно, ты очень далеко ускачешь, но ты будешь прыгать и прыгать в поисках лучшего и никогда не найдешь пастбище, на котором захочешь остановиться. Даже если ты в конце концов прискачешь обратно к дому, потому что, может быть, желание прыгать — просто желание очередной перемены. Так вот, человек не станет передумывать и перемещаться в другой мир миллионы раз в секунду, минуту за минутой, день за днем, десятилетие за десятилетием.
— Зато машина именно так и поступит. Что и сделал искусственный разум, — закончил Ифвин. — Американцы не в раю, насколько я понимаю. Паула права. Американцы до сих пор там, далеко-далеко, так далеко, насколько можно забраться в пяти измерениях вероятности, разрываются между ужасным количеством последовательностей событий — и всегда совершают очередной прыжок. Бесконечная погоня сквозь время. Пространство, время и вероятность достаточно велики, так что они никогда не вернутся назад, но и эти измерения конечны — и людям придется метаться по кругу, никогда не возвращаясь назад, но и не продвигаясь вперед. Единственные американцы, которым удалось избежать такой судьбы…
— Те, что оказались в это время за пределами страны, — закончил я. — А единственные люди, которые пойдут на поиски Америки, — американские эмигранты. Именно поэтому все миры, где живет большое количество американских эмигрантов — завоеванные территории и страны, в которых к власти пришли репрессивные структуры, — тесно связаны между собой. И, Ифвин, это же ужасно, все эти люди в каждом из миров находятся в течение всего лишь одной микросекунды, так что они даже ничего не успевают испытать…
— Они испытывают то же самое, что и ты, когда находишься в сотую долю секунды от абсолютного счастья — которое не столь абсолютно по сравнению с тем, что будет через несколько сотен наносекунд после этого момента, — грустно сказал Ифвин. — Что ж, теперь наконец у нас с Билли Биард общие интересы. Нам нужно подавить этот алгоритм, или же больше не останется людей, и, следовательно, нам не для кого будет стараться. Я должен поговорить с ней.
Однако, когда она пытается взломать дверь вместе со своими вооруженными до зубов воплощениями, это явно не самое лучшее время для разговора. Кстати, детектор, который я нашел и активировал внутри здания, говорит мне, что она сейчас идет по коридору по направлению к офису, где находятся ваши физические тела, а это значит, что следующим встанет вопрос, как вас оттуда вытащить.
Если все уже позавтракали, давайте пройдемся по пляжу, Вам когда-нибудь приходилось разучивать игру, в которой не было смысла, пока в один прекрасный момент вы не замечали, что просто играете в нее и все срабатывает? Именно таким был мой опыт по переходу между последовательностями событий и перемещению физического тела. Это скорее взгляд на мир, расслабление и падение в другой мир.
Ифвин долго говорил про квантовый процесс внутри мозговых клеток и какое это может иметь отношение к некоторым загадочным исчезновениям людей в истории, но к разгадке тайны это имело не больше отношения, чем имеет изучение физики колеса или истории мостовых к обучению езды на велосипеде. Сначала мы делали как могли, а потом научились. Несколько дней мы все играли с этим в домике на побережье и поблизости на пляже, каждый вечер возвращаясь в коттедж, до тех пор, пока в один прекрасный день не взошло солнце. Мы пожали друг другу руки и вернулись в офис, заняв каждый свое место вокруг министерского стола.
Из холла доносился стук дюжины пар высоких каблуков; все Билли уже поднялись на этаж и теперь разыскивали нас.
— Мой офис, север Сурабайо, неделю спустя, — произнес Ифвин.
Снаружи послышался топот шагов, и мы все пятеро просто пошли через мириады миров, пока не очутились там, где Билли не подбиралась к нам; тогда мы вышли за дверь, сели в джип — каждый отдельно, ибо джипы были в стольких мирах, — и поехали обратно в Мехико.
У меня на границе произошла пара любопытных разговоров, но не существовало правила, запрещающего въезд с этой стороны, а в моем паспорте, естественно, не было указано, что я побывал где-то еще после Торреона. Отъехав достаточно далеко на юг, я снял приличный номер в гостинице, хорошенько выспался и купил билет до Сурабайо, который в этом мире имел какое-то очень длинное русское название.
Неделю спустя я поймал лимузин Мака по пути до Большого Сапфира, взял кошку Пушинку и несколько личных вещей и пошел на встречу с Ифвином.
— На самом деле, — сказал он, — раз уж ты всегда оставляешь после себя одно из своих воплощений, как в этот раз — неприятная мысль, но, несомненно, одну версию каждого из нас убили в Санта-Фе, — отныне ты можешь жить, перемещаясь из мира в мир, в каждом из которых имеешь столько денег, сколько захочешь, и можешь в какой-то мере преследовать то счастье, которое тебе нужно. Я просто подумал, может, мы все захотим договориться встречаться в виртуальном коттедже; у меня такое чувство, что нам может захотеться повидать друг друга.
Терри не планировала возвращаться к родителям; да и какой подросток, получивший неограниченное количество денег и свободу, станет это делать?
— Там столько миров, — сказала она, — и я хочу их посмотреть. Сейчас я немного не в себе, но я выяснила, что там меня ждут бесконечные приключения или по крайней мере конечные, но такие большие, что я никогда не смогу добраться до их конца.
Иисус кивнул.
— Я понимаю твое стремление. Думаю, что стоит предпринять небольшую прогулку через пару миллионов миров; возможно, где-то я смогу сделать добро.
Мы с Паулой решили устроить себе каникулы в Австралии, поскольку после нескольких дней, проведенных вместе в коттедже, выяснили, что полностью друг с другом совместимы. Однако через пару недель выяснилось: она устала бесконечно ждать, пока я соберусь, чтобы выйти и заняться серфингом, пострелять из ружья или что-то в этом же роде, а мне хотелось сидеть на берегу и читать книжку. Мы поняли, что ничего у нас не выйдет. Она оставила очень милую записку, в которой сообщила, что решила попытать счастья в парочке миллиардов других миров, и просила не ждать ее обратно.
А я со свистом пронесся через свой миллиард, что заняло около года, пока не нашел последовательность событий, где Хелен сломала руку за день до моего отъезда на собеседование по поводу работы; тогда я заявился в ее палату с каким-то дурацким оправданием, охапкой роз и непонятно откуда взявшейся Пушинкой. Пришлось долго оправдываться и вешать лапшу на уши, но Хелен, кажется, уже не была подозрительной ни по поводу моего гипотетического богатого дядюшки, оставившего нам огромное наследство, которое, в свою очередь, поможет нам воспитывать детей в большом доме в Окленде. Мы назвали их Паула и Терри; сына по имени Иисус она не захотела, так что пришлось согласиться на Джошуа. Иисус сказал, что не возражает. А Ифвин вообще не хотел, чтобы в его честь называли детей.
Много лет я не испытывал настоящий страх. С абстрактной точки зрения, не так уж и плохо осознавать, что при необходимости я могу справляться со страхом, болью или лишениями, но тогда придется переносить и головную боль.
Время от времени я на секунду или две переносился в коттедж, чтобы встретиться с нашими; воплощенный Ифвин частенько бывает там, ибо он никогда по-настоящему не привыкнет к полностью реальному миру.
В основном я доволен.
От остальных я слышу то, что и следовало ожидать;
Иисус, Паула, Терри — все они завоевывают славу и блуждают сквозь миры, подобно Летучим Голландцам в квантовом море. Я же, наверное, как и Ифвин, предпочту стоять на берегу и махать рукой.
Иногда, по ночам, я отправляюсь в коттедж, и мы с Ифвином несколько дней бегаем вместе по пляжу, пьем вино и разговариваем. Потом появляется один из трех искателей приключений. Я знаю, что больше люблю слушать рассказы о приключениях, чем в них участвовать.
И, сознавая это, я счастлив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Знаешь, я не могу придумать ни одной причины, почему бы не воспользоваться случаем, и очень надеюсь, один из вас задумается об этом.
— Кто-нибудь изучал экономику, ну, ту тему, которая касается транзитивности? Например, если вы любите яблоки больше, чем бананы, а бананы больше, чем апельсины, то выходит, что вы любите яблоки больше, чем апельсины? И вы знаете, что получается полная неразбериха, если люди все равно любят апельсины больше яблок, потому что когда-нибудь вам может попасться человек, который никогда не пробовал фруктов, но все продает их, и продает, продает…
— О боже, — пробормотал Ифвин. — Ты прав.
Мы с Терри посмотрели друг на друга, потом на Иисуса, и, наконец, от имени всех нас выступила Терри:
— Почему это непонятно?
— Ну, вот тебе что больше нравится: яблоки, бананы или апельсины? — спросил меня Ифвин.
— Яблоки, наверное, — подумав, ответил я, — потом.., бананы, ну да, что-то вроде того.
— Теперь ты можешь выбрать, выбираешь яблоко и съедаешь его. Я вновь и вновь позволяю тебе выбирать, и ты все ешь и ешь яблоки. Так что ты отныне будешь постоянно есть яблоки.
— Ну конечно же, нет, — удивился я. — Ифвин, ты опять рассуждаешь, как машина. Очень скоро я перестану любить яблоки и захочу чего-нибудь другого. И тогда… боже мой, теперь я понимаю. Слышала когда-нибудь такую поговорку: там хорошо, где нас нет? — спросил я Терри.
— Ага.
— Представь, что ты овца, а весь мир состоит из изгородей и пастбищ, и ты всегда пытаешься найти пастбище, на котором трава зеленее, — так ты никогда не поешь травы. Ты будешь все время прыгать через изгороди, потому что, перепрыгнув через одну, ты увидишь другое пастбище, позеленее, прямо за следующим забором. Возможно, ты очень далеко ускачешь, но ты будешь прыгать и прыгать в поисках лучшего и никогда не найдешь пастбище, на котором захочешь остановиться. Даже если ты в конце концов прискачешь обратно к дому, потому что, может быть, желание прыгать — просто желание очередной перемены. Так вот, человек не станет передумывать и перемещаться в другой мир миллионы раз в секунду, минуту за минутой, день за днем, десятилетие за десятилетием.
— Зато машина именно так и поступит. Что и сделал искусственный разум, — закончил Ифвин. — Американцы не в раю, насколько я понимаю. Паула права. Американцы до сих пор там, далеко-далеко, так далеко, насколько можно забраться в пяти измерениях вероятности, разрываются между ужасным количеством последовательностей событий — и всегда совершают очередной прыжок. Бесконечная погоня сквозь время. Пространство, время и вероятность достаточно велики, так что они никогда не вернутся назад, но и эти измерения конечны — и людям придется метаться по кругу, никогда не возвращаясь назад, но и не продвигаясь вперед. Единственные американцы, которым удалось избежать такой судьбы…
— Те, что оказались в это время за пределами страны, — закончил я. — А единственные люди, которые пойдут на поиски Америки, — американские эмигранты. Именно поэтому все миры, где живет большое количество американских эмигрантов — завоеванные территории и страны, в которых к власти пришли репрессивные структуры, — тесно связаны между собой. И, Ифвин, это же ужасно, все эти люди в каждом из миров находятся в течение всего лишь одной микросекунды, так что они даже ничего не успевают испытать…
— Они испытывают то же самое, что и ты, когда находишься в сотую долю секунды от абсолютного счастья — которое не столь абсолютно по сравнению с тем, что будет через несколько сотен наносекунд после этого момента, — грустно сказал Ифвин. — Что ж, теперь наконец у нас с Билли Биард общие интересы. Нам нужно подавить этот алгоритм, или же больше не останется людей, и, следовательно, нам не для кого будет стараться. Я должен поговорить с ней.
Однако, когда она пытается взломать дверь вместе со своими вооруженными до зубов воплощениями, это явно не самое лучшее время для разговора. Кстати, детектор, который я нашел и активировал внутри здания, говорит мне, что она сейчас идет по коридору по направлению к офису, где находятся ваши физические тела, а это значит, что следующим встанет вопрос, как вас оттуда вытащить.
Если все уже позавтракали, давайте пройдемся по пляжу, Вам когда-нибудь приходилось разучивать игру, в которой не было смысла, пока в один прекрасный момент вы не замечали, что просто играете в нее и все срабатывает? Именно таким был мой опыт по переходу между последовательностями событий и перемещению физического тела. Это скорее взгляд на мир, расслабление и падение в другой мир.
Ифвин долго говорил про квантовый процесс внутри мозговых клеток и какое это может иметь отношение к некоторым загадочным исчезновениям людей в истории, но к разгадке тайны это имело не больше отношения, чем имеет изучение физики колеса или истории мостовых к обучению езды на велосипеде. Сначала мы делали как могли, а потом научились. Несколько дней мы все играли с этим в домике на побережье и поблизости на пляже, каждый вечер возвращаясь в коттедж, до тех пор, пока в один прекрасный день не взошло солнце. Мы пожали друг другу руки и вернулись в офис, заняв каждый свое место вокруг министерского стола.
Из холла доносился стук дюжины пар высоких каблуков; все Билли уже поднялись на этаж и теперь разыскивали нас.
— Мой офис, север Сурабайо, неделю спустя, — произнес Ифвин.
Снаружи послышался топот шагов, и мы все пятеро просто пошли через мириады миров, пока не очутились там, где Билли не подбиралась к нам; тогда мы вышли за дверь, сели в джип — каждый отдельно, ибо джипы были в стольких мирах, — и поехали обратно в Мехико.
У меня на границе произошла пара любопытных разговоров, но не существовало правила, запрещающего въезд с этой стороны, а в моем паспорте, естественно, не было указано, что я побывал где-то еще после Торреона. Отъехав достаточно далеко на юг, я снял приличный номер в гостинице, хорошенько выспался и купил билет до Сурабайо, который в этом мире имел какое-то очень длинное русское название.
Неделю спустя я поймал лимузин Мака по пути до Большого Сапфира, взял кошку Пушинку и несколько личных вещей и пошел на встречу с Ифвином.
— На самом деле, — сказал он, — раз уж ты всегда оставляешь после себя одно из своих воплощений, как в этот раз — неприятная мысль, но, несомненно, одну версию каждого из нас убили в Санта-Фе, — отныне ты можешь жить, перемещаясь из мира в мир, в каждом из которых имеешь столько денег, сколько захочешь, и можешь в какой-то мере преследовать то счастье, которое тебе нужно. Я просто подумал, может, мы все захотим договориться встречаться в виртуальном коттедже; у меня такое чувство, что нам может захотеться повидать друг друга.
Терри не планировала возвращаться к родителям; да и какой подросток, получивший неограниченное количество денег и свободу, станет это делать?
— Там столько миров, — сказала она, — и я хочу их посмотреть. Сейчас я немного не в себе, но я выяснила, что там меня ждут бесконечные приключения или по крайней мере конечные, но такие большие, что я никогда не смогу добраться до их конца.
Иисус кивнул.
— Я понимаю твое стремление. Думаю, что стоит предпринять небольшую прогулку через пару миллионов миров; возможно, где-то я смогу сделать добро.
Мы с Паулой решили устроить себе каникулы в Австралии, поскольку после нескольких дней, проведенных вместе в коттедже, выяснили, что полностью друг с другом совместимы. Однако через пару недель выяснилось: она устала бесконечно ждать, пока я соберусь, чтобы выйти и заняться серфингом, пострелять из ружья или что-то в этом же роде, а мне хотелось сидеть на берегу и читать книжку. Мы поняли, что ничего у нас не выйдет. Она оставила очень милую записку, в которой сообщила, что решила попытать счастья в парочке миллиардов других миров, и просила не ждать ее обратно.
А я со свистом пронесся через свой миллиард, что заняло около года, пока не нашел последовательность событий, где Хелен сломала руку за день до моего отъезда на собеседование по поводу работы; тогда я заявился в ее палату с каким-то дурацким оправданием, охапкой роз и непонятно откуда взявшейся Пушинкой. Пришлось долго оправдываться и вешать лапшу на уши, но Хелен, кажется, уже не была подозрительной ни по поводу моего гипотетического богатого дядюшки, оставившего нам огромное наследство, которое, в свою очередь, поможет нам воспитывать детей в большом доме в Окленде. Мы назвали их Паула и Терри; сына по имени Иисус она не захотела, так что пришлось согласиться на Джошуа. Иисус сказал, что не возражает. А Ифвин вообще не хотел, чтобы в его честь называли детей.
Много лет я не испытывал настоящий страх. С абстрактной точки зрения, не так уж и плохо осознавать, что при необходимости я могу справляться со страхом, болью или лишениями, но тогда придется переносить и головную боль.
Время от времени я на секунду или две переносился в коттедж, чтобы встретиться с нашими; воплощенный Ифвин частенько бывает там, ибо он никогда по-настоящему не привыкнет к полностью реальному миру.
В основном я доволен.
От остальных я слышу то, что и следовало ожидать;
Иисус, Паула, Терри — все они завоевывают славу и блуждают сквозь миры, подобно Летучим Голландцам в квантовом море. Я же, наверное, как и Ифвин, предпочту стоять на берегу и махать рукой.
Иногда, по ночам, я отправляюсь в коттедж, и мы с Ифвином несколько дней бегаем вместе по пляжу, пьем вино и разговариваем. Потом появляется один из трех искателей приключений. Я знаю, что больше люблю слушать рассказы о приключениях, чем в них участвовать.
И, сознавая это, я счастлив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42