Она заставила себя вернуться к игре.
— Губернатор Угаки рассказал мне, — прервала затянувшееся молчание Мити, — что Ниигата — старейший город на Садо. Говорят, первые корабли появились здесь двести пятьдесят лет назад.
— А не рассказывал ли тебе губернатор, что капитану самого первого корабля пришлось вывести из строя систему управления, дабы заставить экипаж остаться на этой планете?
— Нет. Он говорил только, что зеркала, висящие в чайном доме, сняты с первого корабля.
В этот момент из внутренних покоев дома донеслись громкие голоса. Разгневанный даймё целыми днями расследовал обстоятельства битвы. Он постоянно устраивал собрания и проводил допросы. Мити напрягла слух, пытаясь услышать показания свидетелей, хотя заранее подозревала, каков будет результат.
— Ты слушаешь меня, Мити-сан?
— Да, Фумико-сан. Конечно.
Мити коснулась деревянных перил веранды. От них к потрескавшейся белой стене тянулась узкая красная тропинка, протоптанная трудолюбивыми муравьями. Беспрестанно сменяя друг друга, они несли приношения своему хозяину-муравью — сёгуну.
«Да, я слушаю тебя очень внимательно, — говорила про себя Мити, — гораздо внимательнее, чем ты полагаешь. Я слушала тебя и на веранде, и на корабле… и твое бормотание, когда ты выбалтывала во сне ваши тайны. Я прекрасно понимаю, что правит дознаниями твоего мужа, — клевета и подлость, ничего общего не имеющие с правдой».
Нисима пытался переложить вину за потерю имперских кораблей на кого-нибудь другого, например, на адмирала. Но Курита был хитрым и опасным человеком и ловко избегал словесных ловушек даймё. Тогда даймё попытался отыграться на вице-адмирале. Кондо был намного моложе, смел и предприимчив. Он рассматривал лишь саму проблему, нисколько не заботясь о последствиях. «Несчастный Кондо станет легкой добычей даймё, — думала Мити. — Козлом отпущения в этой кошмарной истории. Всю вину даймё свалит на него. Как я презираю вас, Нисима, за то, что вы с ним делаете! Я знаю, что вы за человек. Вам неведомо слово „честь“ — ни во время сражения, ни после».
Мити вспомнила, как вышла на балкон в то ужасное утро две недели назад. Сначала она подумала, что дают церемониальный салют, но когда гул орудий стал нарастать, она поняла, что на посадочной площадке идет бой. На верандах и балконах соседних домов уже толпились люди. Они с любопытством наблюдали за бегущими по улицам самураями, вслушивались в громкие крики и резкие приказы командиров.
На площадке началось движение. Мити с удивлением увидела, как гигантский грузовой корабль вдруг расцвел огненным шаром, а спустя мгновение вся округа была потрясена оглушительным взрывом. Мити сжалась от страха, на секунду сердце ее замерло.
Голос Фумико прервал ее воспоминания и вернул к игре.
— Нет сомнения, очень скоро мой муж расправится с ними, — произнесла спокойно жена наместника, переставляя один из белых камешков и глядя куда-то в сторону. — Не могу понять, почему они еще не болтаются на крестах. Может быть, на этот раз их собираются сжечь? Ну, как бы там ни было, пираты не уйдут от возмездия… Не выношу этих тварей! Меня трясет от одной только мысли о них. А какой у них отвратительный, каркающий язык, какие ругательства они вставляют после каждого слова!
Мити спрятала веер и наблюдала, как бледные пальцы Фумико с коротко обстриженными розоватыми ногтями передвигают на доске белый камешек.
— Американцы доставили твоему мужу много вреда. Но в том, что случилось, виноваты не только они. Разве не произошло обмена почетными заложниками до того, как нам разрешили приземлиться?
— Ты называешь их «почетными»? Все американцы похожи на зверей. Они не чтут традиций, их жизнь бесцельна. Они верят только в свои ощущения. Плывут по течению, беспорядочно проживая свою жизнь, без понимания, без благородства. Они презирают меня — будут презирать и тебя.
— Думаю, ваш муж был неправ, называя их пиратами.
— Разве ты не видела, что сделал пленный? До чего же неприличный жест!
— Ну что вы, он всего лишь поклонился мне.
Фумико положила еще один белый камешек на доску и незаметно придвинулась к Мити.
— Почему ты защищаешь его?.. Вот что я скажу тебе, Мити-сан: я очень хорошо знаю манеры американцев. Четырнадцать лет назад, когда я была чуть старше, чем ты сейчас, в свите нашего дорогого императора я отправилась в их презренный сектор. Император был тогда принцем, ему едва исполнилось двадцать шесть, а американской женщине, с которой он должен был встречаться, уже стукнуло тридцать семь. Она была их президентом. Люсия Хенри — обычная дрянная американка, отродье жирной безбожной свиньи, Стрэтфорда Хенри. Хотя Люсия всегда придерживалась политики проямато, я не сомневаюсь, что проклятие, наложенное на нее отцом, сказалось на всех ее поступках и определило ее судьбу. — Фумико обмахнулась веером. — Была середина лета — ситигацу, или июль, как они называют этот месяц. Мы приземлились на Либерти, в порту под названием Харрисбург, и отправились в Линкольн — столицу, где должны были проходить церемонии. Лето! Неужели ты думаешь, что там бывает лето? Клянусь страданиями всех демонов в ледяном аду Игоку, ты не можешь себе представить, как было сыро и холодно. Все время лил дождь, и наши церемониальные лошади постоянно поскальзывались и спотыкались. Все мои парики и прекрасные платья, сшитые специально для этой поездки, уже на полпути были испорчены дождем!
— По вашим словам, это очень печальное место.
— Печальное?.. Пожалуй. Но американцы заслуживают этого. Крайне примитивные люди! Они живут в убогих домишках с бетонными полами и сплошными стеклянными стенами. А какой от них запах! Не могу выразить словами, насколько он отвратителен. За пределами Ямато действительно нет жизни — вот истина!
Американцы — безнравственные люди. У них нет никакого понятия о долге. Американо давно превратился в Старый Мир, одержимый безумными идеями конца XXI века. — Фумико содрогнулась от отвращения. — Ты, должно быть, знаешь картины Священной Японии и то, что американцы сделали с ней. Повсюду гигантские коробки из стекла и стали — офисы, конторы, банки. Там и сям снуют маленькие грязные автомобили и каждую минуту давят людей. Тяжелый воздух — вонь, смрад. Бесконечная суета. Люди сами не знают, куда бегут. А лица! Тупые, вечно чем-то озабоченные, взгляд блуждает и не может ни на чем сосредоточиться. Кошмар! Американцы превратили человечество в безликую однородную массу потребителей — бесклассовую, безжизненную, бездушную. Все время болтают о своих свободах и правах, но никогда не вспомнят об обязанностях. Безразличные, безродные лжецы, лишенные гордости за своих предков, лишенные достоинства. Все они слабы, все прощают друг другу свои преступления. На этом держится Американо!
— Даже здесь, Фумико-сан, в Нейтральной Зоне?
— Особенно здесь, в Сфере Процветания великого Ямато!
Мити резко сложила веер и отвернулась, не желая больше слушать злобные речи Фумико.
«Ты говоришь так, словно наша империя является воплощением небесного рая, — думала Мити. — Но в последнее время при дворе императора в Киото стало невыносимо находиться — сущий ад! Император женился на своей молоденькой кузине, и она родила ему душевнобольного — принца Коно. — Мити содрогнулась при одном воспоминании об этом жутком хихикающем чудовище. Дурная наследственность была обычным делом в семье жены императора и к тому же усугублялась династическими близкородственными браками. Принц родился умалишенным. Со временем император все чаще и чаще уединялся в своем дворце, а безумная жестокость принца Коно потрясала императорский двор и держала придворных в страхе.
У Мити все сжалось внутри от ужаса, когда она вспомнила наследного маньяка, который, в своей сексуальной вседозволенности, истязал ее сестру и превратил ее жизнь в Киото в настоящий кошмар. «О да, я помню тебя, принц Коно! — с ненавистью думала Мити. — Жрецы синто должны были продырявить тебе голову, чтобы злой ками покинул твое тело и перестать мучить душу. Дьявольское зло заставляло тебя истязать любого, кто приближался к тебе. Ты сам устроил себе ад еще при жизни, когда ложился жарким летом в постель из льда! В своих покоях ты заживо поджаривал собак и кошек. Ты сдирал кожу с лошадей, наслаждаясь их агонией. Прежде чем изнасиловать мою сестру, ты избил ее до полусмерти. И ничего нельзя было поделать, потому что ты считался сыном Сына Небес. Сейчас ты мертв, но твоя бессмертная душа никогда не познает покоя, вечно мучаясь в бездонных ледяных ямах ада Игоку!»
Мити отогнала злые мысли прочь. Очень скоро она вновь увидит свою мать и брата после долгой разлуки, и они опять будут вместе. Прошло десять лет с тех пор, как они расстались, — с тех пор, как она маленькой девочкой вместе со своей старшей сестрой отправилась в Хонсю, к своей тетушке-фрейлине на воспитание при императорском дворе. «Как быстро летит время!» — подумала Мити и глубоко вдохнула свежий воздух новой планеты, означающий для нее свободу.
Своими костлявыми пальцами Фумико перекатывала белые стеклянные камешки го. Иногда она сильно сжимала их в ладонях, и тогда ее гнусавый голос звучал резче. Веки Фумико были прикрыты — перед ее мысленным взором разворачивались картины давно прошедших событий.
— …В сопровождении моего отца в Американо с официальным визитом прибыл император. Отец являлся представителем императора и должен был вручить американцам подарок по случаю открытия нашего посольства. Естественно, император хотел взять в поездку своего сына, но, по правилам дипломатического этикета, это было не принято. Принц остался дома со своей второй мачехой. Мы видели, как американский президент принимал императора на лужайке у Белого дома. Знаешь, моя дорогая, Люсия Хенри никогда не блистала красотой. Хоть она и одевалась аккуратно, но мне всегда напоминала старую клячу. Глаза точно стеклянные, нерасчесанная грива отвратительных волос цвета подгоревшего каштана. Говорят, у ее отца волосы вообще были ярко-рыжие. Представляешь? Люсия Хенри уже тогда была не первой молодости, а кожа у нее на лице, как у старухи — бледная и морщинистая.
Они встретились лицом к лицу в День Мира, но весь этикет был нарушен по вине американцев. Знаешь ли ты, что Люсия нанесла оскорбление императору, заставив его ждать в Капитолии? Она прошла сразу вслед за своими государственными флагами, опередив тем самым нашу процессию. Представляешь себе, американцы завершили церемонию раньше, чем пронесли флаги императора!
Мити покачала головой, подумав о том, какая это большая честь — отправиться с официальным визитом в свите императора Муцухито. Тогда она была еще слишком молода, к тому же в ту пору ее семья находилась в опале. Она вспомнила гнусную историю о связи принца Коно и его мачехи в отсутствие императора. Голос Фумико звучал все более назойливо:
— …После того, как было потрачено столько денег, после того, как мы раздали подарки этой толпе варваров, все наши были несказанно разочарованы и возмущены. Американцы ненавидели нас — мы читали это в их взглядах. Глупые, ухмыляющиеся рожи, словно у диких свиней. Никто не соизволил встать на колени. Вообще никаких знаков почтения! Люсия Хенри даже не смогла заставить их обнажить головы; никто из варваров не снял шапку, чтобы приветствовать процессию. А когда мы вошли в Капитолий, нас ждало еще одно разочарование: нашему Божественному императору они оказывали такие знаки внимания, точно перед ними находился простой смертный. Император приказал нам быть сдержанными и не проявлять своих чувств. А мы все ощущали, что нас унижают — на каждом шагу они оскорбляли нас или же вовсе не обращали на нас внимания. Казалось, эти варвары хотят унизить наше достоинство. Никогда еще меня так не оскорбляли. Пока жива, я не смогу ни забыть, ни простить этого!
— Представляю, как вам было трудно…
Мити сложила ладони и глянула вниз. Ее простое светлое кимоно чуть распахнулось, обнажив изящную ножку. Она перевела взгляд на Фумико. У кимоно, стянутого серым поясом, покрой был неудачным, оно плохо сидело на несколько сгорбленной фигуре. Поседевшие волосы Фумико были заколоты серебряными шпильками по моде Киото. Вся внешность этой сорокалетней женщины говорила о не очень хорошем вкусе.
— Да, они были жестоки и непочтительны к нам, — продолжала Фумико. — Но их заставили расплатиться за свои грехи. По возвращении домой император приказал закрыть Ямато для всех гайдзинов. Всем без исключения иностранцам было дано семьдесят два часа на то, чтобы покинуть наш сектор. С теми же из них, кто попытался поколебать власть императора, мы поступили так же, как и с их бесславным Иисусом Христом. Многие тогда были распяты и корчились на крестах. Да, они дорого заплатили за свои дурные манеры в годы правления Люсии Хенри. Ну а сейчас мы расправимся с ними вот как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Губернатор Угаки рассказал мне, — прервала затянувшееся молчание Мити, — что Ниигата — старейший город на Садо. Говорят, первые корабли появились здесь двести пятьдесят лет назад.
— А не рассказывал ли тебе губернатор, что капитану самого первого корабля пришлось вывести из строя систему управления, дабы заставить экипаж остаться на этой планете?
— Нет. Он говорил только, что зеркала, висящие в чайном доме, сняты с первого корабля.
В этот момент из внутренних покоев дома донеслись громкие голоса. Разгневанный даймё целыми днями расследовал обстоятельства битвы. Он постоянно устраивал собрания и проводил допросы. Мити напрягла слух, пытаясь услышать показания свидетелей, хотя заранее подозревала, каков будет результат.
— Ты слушаешь меня, Мити-сан?
— Да, Фумико-сан. Конечно.
Мити коснулась деревянных перил веранды. От них к потрескавшейся белой стене тянулась узкая красная тропинка, протоптанная трудолюбивыми муравьями. Беспрестанно сменяя друг друга, они несли приношения своему хозяину-муравью — сёгуну.
«Да, я слушаю тебя очень внимательно, — говорила про себя Мити, — гораздо внимательнее, чем ты полагаешь. Я слушала тебя и на веранде, и на корабле… и твое бормотание, когда ты выбалтывала во сне ваши тайны. Я прекрасно понимаю, что правит дознаниями твоего мужа, — клевета и подлость, ничего общего не имеющие с правдой».
Нисима пытался переложить вину за потерю имперских кораблей на кого-нибудь другого, например, на адмирала. Но Курита был хитрым и опасным человеком и ловко избегал словесных ловушек даймё. Тогда даймё попытался отыграться на вице-адмирале. Кондо был намного моложе, смел и предприимчив. Он рассматривал лишь саму проблему, нисколько не заботясь о последствиях. «Несчастный Кондо станет легкой добычей даймё, — думала Мити. — Козлом отпущения в этой кошмарной истории. Всю вину даймё свалит на него. Как я презираю вас, Нисима, за то, что вы с ним делаете! Я знаю, что вы за человек. Вам неведомо слово „честь“ — ни во время сражения, ни после».
Мити вспомнила, как вышла на балкон в то ужасное утро две недели назад. Сначала она подумала, что дают церемониальный салют, но когда гул орудий стал нарастать, она поняла, что на посадочной площадке идет бой. На верандах и балконах соседних домов уже толпились люди. Они с любопытством наблюдали за бегущими по улицам самураями, вслушивались в громкие крики и резкие приказы командиров.
На площадке началось движение. Мити с удивлением увидела, как гигантский грузовой корабль вдруг расцвел огненным шаром, а спустя мгновение вся округа была потрясена оглушительным взрывом. Мити сжалась от страха, на секунду сердце ее замерло.
Голос Фумико прервал ее воспоминания и вернул к игре.
— Нет сомнения, очень скоро мой муж расправится с ними, — произнесла спокойно жена наместника, переставляя один из белых камешков и глядя куда-то в сторону. — Не могу понять, почему они еще не болтаются на крестах. Может быть, на этот раз их собираются сжечь? Ну, как бы там ни было, пираты не уйдут от возмездия… Не выношу этих тварей! Меня трясет от одной только мысли о них. А какой у них отвратительный, каркающий язык, какие ругательства они вставляют после каждого слова!
Мити спрятала веер и наблюдала, как бледные пальцы Фумико с коротко обстриженными розоватыми ногтями передвигают на доске белый камешек.
— Американцы доставили твоему мужу много вреда. Но в том, что случилось, виноваты не только они. Разве не произошло обмена почетными заложниками до того, как нам разрешили приземлиться?
— Ты называешь их «почетными»? Все американцы похожи на зверей. Они не чтут традиций, их жизнь бесцельна. Они верят только в свои ощущения. Плывут по течению, беспорядочно проживая свою жизнь, без понимания, без благородства. Они презирают меня — будут презирать и тебя.
— Думаю, ваш муж был неправ, называя их пиратами.
— Разве ты не видела, что сделал пленный? До чего же неприличный жест!
— Ну что вы, он всего лишь поклонился мне.
Фумико положила еще один белый камешек на доску и незаметно придвинулась к Мити.
— Почему ты защищаешь его?.. Вот что я скажу тебе, Мити-сан: я очень хорошо знаю манеры американцев. Четырнадцать лет назад, когда я была чуть старше, чем ты сейчас, в свите нашего дорогого императора я отправилась в их презренный сектор. Император был тогда принцем, ему едва исполнилось двадцать шесть, а американской женщине, с которой он должен был встречаться, уже стукнуло тридцать семь. Она была их президентом. Люсия Хенри — обычная дрянная американка, отродье жирной безбожной свиньи, Стрэтфорда Хенри. Хотя Люсия всегда придерживалась политики проямато, я не сомневаюсь, что проклятие, наложенное на нее отцом, сказалось на всех ее поступках и определило ее судьбу. — Фумико обмахнулась веером. — Была середина лета — ситигацу, или июль, как они называют этот месяц. Мы приземлились на Либерти, в порту под названием Харрисбург, и отправились в Линкольн — столицу, где должны были проходить церемонии. Лето! Неужели ты думаешь, что там бывает лето? Клянусь страданиями всех демонов в ледяном аду Игоку, ты не можешь себе представить, как было сыро и холодно. Все время лил дождь, и наши церемониальные лошади постоянно поскальзывались и спотыкались. Все мои парики и прекрасные платья, сшитые специально для этой поездки, уже на полпути были испорчены дождем!
— По вашим словам, это очень печальное место.
— Печальное?.. Пожалуй. Но американцы заслуживают этого. Крайне примитивные люди! Они живут в убогих домишках с бетонными полами и сплошными стеклянными стенами. А какой от них запах! Не могу выразить словами, насколько он отвратителен. За пределами Ямато действительно нет жизни — вот истина!
Американцы — безнравственные люди. У них нет никакого понятия о долге. Американо давно превратился в Старый Мир, одержимый безумными идеями конца XXI века. — Фумико содрогнулась от отвращения. — Ты, должно быть, знаешь картины Священной Японии и то, что американцы сделали с ней. Повсюду гигантские коробки из стекла и стали — офисы, конторы, банки. Там и сям снуют маленькие грязные автомобили и каждую минуту давят людей. Тяжелый воздух — вонь, смрад. Бесконечная суета. Люди сами не знают, куда бегут. А лица! Тупые, вечно чем-то озабоченные, взгляд блуждает и не может ни на чем сосредоточиться. Кошмар! Американцы превратили человечество в безликую однородную массу потребителей — бесклассовую, безжизненную, бездушную. Все время болтают о своих свободах и правах, но никогда не вспомнят об обязанностях. Безразличные, безродные лжецы, лишенные гордости за своих предков, лишенные достоинства. Все они слабы, все прощают друг другу свои преступления. На этом держится Американо!
— Даже здесь, Фумико-сан, в Нейтральной Зоне?
— Особенно здесь, в Сфере Процветания великого Ямато!
Мити резко сложила веер и отвернулась, не желая больше слушать злобные речи Фумико.
«Ты говоришь так, словно наша империя является воплощением небесного рая, — думала Мити. — Но в последнее время при дворе императора в Киото стало невыносимо находиться — сущий ад! Император женился на своей молоденькой кузине, и она родила ему душевнобольного — принца Коно. — Мити содрогнулась при одном воспоминании об этом жутком хихикающем чудовище. Дурная наследственность была обычным делом в семье жены императора и к тому же усугублялась династическими близкородственными браками. Принц родился умалишенным. Со временем император все чаще и чаще уединялся в своем дворце, а безумная жестокость принца Коно потрясала императорский двор и держала придворных в страхе.
У Мити все сжалось внутри от ужаса, когда она вспомнила наследного маньяка, который, в своей сексуальной вседозволенности, истязал ее сестру и превратил ее жизнь в Киото в настоящий кошмар. «О да, я помню тебя, принц Коно! — с ненавистью думала Мити. — Жрецы синто должны были продырявить тебе голову, чтобы злой ками покинул твое тело и перестать мучить душу. Дьявольское зло заставляло тебя истязать любого, кто приближался к тебе. Ты сам устроил себе ад еще при жизни, когда ложился жарким летом в постель из льда! В своих покоях ты заживо поджаривал собак и кошек. Ты сдирал кожу с лошадей, наслаждаясь их агонией. Прежде чем изнасиловать мою сестру, ты избил ее до полусмерти. И ничего нельзя было поделать, потому что ты считался сыном Сына Небес. Сейчас ты мертв, но твоя бессмертная душа никогда не познает покоя, вечно мучаясь в бездонных ледяных ямах ада Игоку!»
Мити отогнала злые мысли прочь. Очень скоро она вновь увидит свою мать и брата после долгой разлуки, и они опять будут вместе. Прошло десять лет с тех пор, как они расстались, — с тех пор, как она маленькой девочкой вместе со своей старшей сестрой отправилась в Хонсю, к своей тетушке-фрейлине на воспитание при императорском дворе. «Как быстро летит время!» — подумала Мити и глубоко вдохнула свежий воздух новой планеты, означающий для нее свободу.
Своими костлявыми пальцами Фумико перекатывала белые стеклянные камешки го. Иногда она сильно сжимала их в ладонях, и тогда ее гнусавый голос звучал резче. Веки Фумико были прикрыты — перед ее мысленным взором разворачивались картины давно прошедших событий.
— …В сопровождении моего отца в Американо с официальным визитом прибыл император. Отец являлся представителем императора и должен был вручить американцам подарок по случаю открытия нашего посольства. Естественно, император хотел взять в поездку своего сына, но, по правилам дипломатического этикета, это было не принято. Принц остался дома со своей второй мачехой. Мы видели, как американский президент принимал императора на лужайке у Белого дома. Знаешь, моя дорогая, Люсия Хенри никогда не блистала красотой. Хоть она и одевалась аккуратно, но мне всегда напоминала старую клячу. Глаза точно стеклянные, нерасчесанная грива отвратительных волос цвета подгоревшего каштана. Говорят, у ее отца волосы вообще были ярко-рыжие. Представляешь? Люсия Хенри уже тогда была не первой молодости, а кожа у нее на лице, как у старухи — бледная и морщинистая.
Они встретились лицом к лицу в День Мира, но весь этикет был нарушен по вине американцев. Знаешь ли ты, что Люсия нанесла оскорбление императору, заставив его ждать в Капитолии? Она прошла сразу вслед за своими государственными флагами, опередив тем самым нашу процессию. Представляешь себе, американцы завершили церемонию раньше, чем пронесли флаги императора!
Мити покачала головой, подумав о том, какая это большая честь — отправиться с официальным визитом в свите императора Муцухито. Тогда она была еще слишком молода, к тому же в ту пору ее семья находилась в опале. Она вспомнила гнусную историю о связи принца Коно и его мачехи в отсутствие императора. Голос Фумико звучал все более назойливо:
— …После того, как было потрачено столько денег, после того, как мы раздали подарки этой толпе варваров, все наши были несказанно разочарованы и возмущены. Американцы ненавидели нас — мы читали это в их взглядах. Глупые, ухмыляющиеся рожи, словно у диких свиней. Никто не соизволил встать на колени. Вообще никаких знаков почтения! Люсия Хенри даже не смогла заставить их обнажить головы; никто из варваров не снял шапку, чтобы приветствовать процессию. А когда мы вошли в Капитолий, нас ждало еще одно разочарование: нашему Божественному императору они оказывали такие знаки внимания, точно перед ними находился простой смертный. Император приказал нам быть сдержанными и не проявлять своих чувств. А мы все ощущали, что нас унижают — на каждом шагу они оскорбляли нас или же вовсе не обращали на нас внимания. Казалось, эти варвары хотят унизить наше достоинство. Никогда еще меня так не оскорбляли. Пока жива, я не смогу ни забыть, ни простить этого!
— Представляю, как вам было трудно…
Мити сложила ладони и глянула вниз. Ее простое светлое кимоно чуть распахнулось, обнажив изящную ножку. Она перевела взгляд на Фумико. У кимоно, стянутого серым поясом, покрой был неудачным, оно плохо сидело на несколько сгорбленной фигуре. Поседевшие волосы Фумико были заколоты серебряными шпильками по моде Киото. Вся внешность этой сорокалетней женщины говорила о не очень хорошем вкусе.
— Да, они были жестоки и непочтительны к нам, — продолжала Фумико. — Но их заставили расплатиться за свои грехи. По возвращении домой император приказал закрыть Ямато для всех гайдзинов. Всем без исключения иностранцам было дано семьдесят два часа на то, чтобы покинуть наш сектор. С теми же из них, кто попытался поколебать власть императора, мы поступили так же, как и с их бесславным Иисусом Христом. Многие тогда были распяты и корчились на крестах. Да, они дорого заплатили за свои дурные манеры в годы правления Люсии Хенри. Ну а сейчас мы расправимся с ними вот как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56