Иван Федорович не узнал их, и громкие рыдания матери, очевидно, вызвали у него воспоминание о сцене с Каролиной Карловной, так как он начал говорить с ней то бранясь, то отрицая, что он отец ее детей, то перемешивая ругательства с любовными словами.
Обе пожилые дамы были в страшном отчаянии; но у Юлии бред кузена, полный пикантных признаний, вызывал только неудержимое желание рассмеяться. Кроме того, запах крови и карболки, наполнявший комнату, был ей противен, и она все время закрывала нос надушенным платком.
Наконец, оставив тетку и бабушку выкладывать свое горе перед сестрой милосердия, она вышла из комнаты больного. Ей было гораздо интереснее видеть, что делает в гостиной Ксения, и узнать, где находится Ричард, заботливость которого о брате вблизи такой очаровательной невестки казалась ей очень подозрительной.
Юлия Павловна, хитрая и пронырливая по натуре и привычке, была одарена особенным чутьем в отношении сердечных дел; кроме того, все, что касалось Ричарда, особенно интересовало ее.
Не найдя Ксении в гостиной, Юлия Павловна тихо прошла в будуар. Здесь она увидела Ричарда. Он стоял у маленького дивана и что-то говорил вполголоса. Затем, поставив на стол стакан, который подала ему Ксения, молодой человек удержал руку невестки и поднес ее к губам.
«Ба! Я не ошиблась! Я понимаю теперь, добродетельный Ричард, причины твоего великодушия, — подумала Юлия. — Подожди! Я отплачу тебе за твое равнодушие ко мне и открою глаза Ивану. Пусть он знает истинную причину твоей братской
нежности».
Задумав такой отличный план мести, она подошла к дивану и с апломбом сказала:
— Здравствуйте, Ричард! Будьте любезны, представьте меня вашей невестке. Я нисколько не принадлежу к генеральной коалиции и очень рада познакомиться с Ксенией Александровной. Я давно решила приехать сюда, как только семейная гроза немного успокоится.
Ричард посмотрел на нее с легким удивлением. Он не ожидал такого такта от Юлии, и ему даже не пришло в данную минуту в голову задуматься над тем, что вызвало подобный поступок с ее стороны. Молодой человек ограничился тем, что представил друг другу обеих женщин, а потом ушел посмотреть, что делается в комнате больного.
Не обращая внимания на холодную сдержанность Ксении, Юлия Павловна без церемонии обняла ее, и сев рядом с ней на диван, дружески сказала:
— Не принимайте близко к сердцу глупые слова моей тетушки. У нее страшно недисциплинированный характер, а ее безрассудная любовь к сыну — настоящая "аффенлиебе", как говорят немцы, принесла Ивану больше зла, чем пользы.
Не получая ответа, Юлия Павловна тотчас же переменила разговор и с той же беззастенчивостью сказала:
— Грустная и грязная история это покушение на Ивана. Я вполне понимаю ваши чувства, Ксения Александровна, ввиду подобного оскорбления. О, мужчины и супружеская жизнь. Сколько печальных сюрпризов готовите вы нам.
Юлия Павловна вздохнула и возвела глаза к небу.
— Я могла бы вам тоже рассказать многое, что испытала. Без сомнения, человек со временем привыкает ко всему, но я знаю, как тяжелы и горьки первые разочарования.
Ксения с удивлением посмотрела на нее. Ей казалось, что ее изящная собеседница была не способна к глубокому горю, как и к истинной привязанности. Все в ней говорило о ее фривольности: и ее смелый бегающий взгляд, и вызывающая беззаботная улыбка, и кокетливые кошачьи манеры, и утонченность туалета. Тем не менее, чтобы ответить что-нибудь, молодая женщина сказала:
— Могу вас уверить, что, если бы только я знала, сколько ненависти и презрения ждет меня здесь, я никогда бы не вышла замуж за Ивана Федоровича. Я, действительно, выпила до дна кубок разочарования.
В словах молодой женщины звучало столько истинного горя, что Юлия Павловна была поражена.
«Неужели она имела глупость серьезно отнестись к красивым фразам нашего дорогого Ивана и мечтать о какой-нибудь идилии с ним? — подумала она. — Но откуда же вышла эта красивая дурочка, что она так... наивна?»
Затем она сказала громко:
— Прощу вас, Ксения Александровна, называйте меня просто Юлией и позвольте мне, в свою очередь, называть вас просто по имени. Между такими близкими родственниками, как мы, всякие лишние величания были бы смешны.
— Охотно, если вы этого желаете, — ответила с легким поклоном Ксения.
Затем, чтобы переменить разговор, она прибавила:
— Могу я предложить вам чашку чаю?
— О, я с удовольствием принимаю ваше любезное предложение. Ночь так холодна.
Придя в комнату больного, Ричард застал свою мачеху беседующей с сестрой милосердия, которая, очевидно, успокоила ее относительно состояния Ивана, так как та уже больше не плакала. Несколько минут спустя, Клеопатра Андреевна увела сестру милосердия в смежную уборную. Пользуясь этим, Ричард взял стул и сел рядом с Марией Николаевной, которая, сидя в кресле в ногах больного, с огорченным видом смотрела на
своего внука.
— Дорогая бабушка! Я обращаюсь к вашей рассудительности и вашему светскому такту, — сказал он. — Надеюсь, что вы не откажете загладить несправедливость и грубое поведение матушки и познакомитесь с женой Ивана и отнесетесь к ней с тем уважением, какого она заслуживает. Ксения Александровна достойна всякого уважения. Единственная вина ее заключается в том, что она полюбила Ивана и вышла за него замуж. Но могла ли она подозревать, что, женясь на ней, он действует исключительно только под влиянием безумного каприза? Для восемнадцатилетней девушки подобная ошибка вполне простительна. Для Ивана же нет оправдания. Он до такой степени легкомыслен, что даже не позаботился до свадьбы покончить свои грязные любовные дела и привез сюда жену, не будучи уверен, будет ли он в состоянии предложить ей приличное убежище. Так не поступают. Мужчина в двадцать восемь лет ответственен за свои поступки, и если я помог ему в данном случае, то исключительно из одной только жалости к невинной женщине, окончательно пораженной устроенным ей приемом. Вы сами сознаетесь, бабушка, что этот увоз мебели был просто грязною мелочностью.
— Я не отрицаю этого и не оправдываю Клеопатру. Но ты сам знаешь, как она вспыльчива и нерассудительна в гневе. Что же касается Ксении Александровны, то она действительно очень красива — этого не отнимет у нее и ее враг, и я отлично понимаю, что красота Ивана ослепила ее и вскружила ей голову. Вполне также естественно, что когда Иван сделал ей предложение, она не могла устоять и отказаться от такой блестящей партии. Может быть, на нее влиял еще и ее опекун, желая от нее избавиться. Лично я ничего не имею против Ксении Александровны и не осуждаю ее за то, что она позволила любви ослепить себя. Виноват Иван, что он вступил в брак, не спросив ни у кого совета. Моя же дочь потеряла голову потому, что удар был слишком неожидан.
— Так как вы столь рассудительны и мирно настроены, бабушка, то позвольте мне проводить вас к невестке.
Ричард предложил руку Марии Николаевне. Та, хотя еще и с немного надутым видом, позволила отвести себя в столовую, где Юлия и Ксения только что садились за стол.
Неприятно взволнованная, Ксения поставила на стол чашку, которую собиралась налить, и встала, когда к ней подошел Ричард и дружески сказал:
— Забудем все размолвки. Всех нас связывают общие узы, любовь к Ивану.
Мария Николаевна с любезным достоинством обняла Ксению, выразила ей сожаление о случившемся несчастьи и происшедших недоразумениях и любезно приняла предложенную чашку чаю.
Очень довольный, что два семейных дракона мирно уселись за стол, Ричард решил идти и победить третьего, самого страшного. Но он надеялся победить аргументами, которые всегда оказывались неотразимыми, когда он прибегал к ним.
Попросив Ксению налить и ему стакан чаю, Ричард снова ушел к брату. Клеопатра Андреевна и сестра милосердия все еще находились в уборной, откуда ясно доносился их громкий разговор.
— Сестра Ефрасия, больной просит пить, — сказал Ричард, входя в уборную.
Сиделка тотчас же побежала к больному. Когда же Клеопатра Андреевна хотела последовать за ней, Ричард удержал ее и запер дверь.
— Оставьте его, матушка. Ваш вид только волнует больного и увеличивает его лихорадочное состояние. Профессор уверил меня, что ничего опасного нет и что через две, а самое большее, через три недели Иван будет здоров.
— Я знаю, сестра Ефрасия говорила мне это. Однако ты не воображаешь, надеюсь, что я брошу своего ребенка, не повидавшись с ним.
— Нет, если вы думаете оставаться здесь и так открыто пренебрегать женой Ивана, я нахожу это неудобным.
— Ты хочешь указывать, как я должна вести себя? Это уж чересчур.
— Нисколько. Я только хотел поговорить с вами об этом, заметить вам, что на все есть границы. Никто не заставляет вас любить Ксению Александровну, но вы должны быть вежливы с ней и, из уважения к своему сыну, сохранять наружное приличие. Я прошу вас немедленно же положить конец этому семейному скандалу.
— Это она, причина и виновница скандала, должна употребить все усилия, чтобы положить ему конец. Или ты хочешь сказать, что я должна извиниться перед ней, и это после всех дерзостей, какими она меня только что угощала?
Щеки Клеопатры Андреевны покраснели, глаза пылали, а голос снова сделался пронзительным, как труба.
Ричарда, по-видимому, нисколько не взволновали эти предвестники грозы.
— Я ничего не хочу и надеюсь, что ваш светский такт поможет вам найти подходящий выход из этого невозможного положения, — спокойно ответил он. — Впрочем, я не имею никакого права к чему бы то ни было принуждать вас. Только с меня довольно всех этих историй: они утомили меня. Если же они будут продолжаться до бесконечности, я ничего не хочу знать о них. Я возьму отпуск, которым еще не пользовался в это лето, и уеду за границу, а вы с Иваном устраивайтесь, как хотите.
Клеопатра Андреевна даже не сумела скрыть, насколько смутила ее последняя фраза пасынка. Предоставить устраиваться Ивану, как он знает, это значило возложить на них плату за лечение, устройство дела с требовательной любовницей, множество других расходов, которые Ричард покрывал из своего кармана, а такая перспектива нисколько не улыбалась Клеопатре Андреевне.
Кроме того, она предусмотрительно заключила, что если Ричард так горячо относится к интересам своей новой невестки, то здесь должны играть какую-нибудь роль красивые глаза Ксении. И кто знает? Может быть, со временем из этого интереса к жене брата можно будет сделать орудие против самого Ричарда и, при случае, вырывать у него все, что нужно, и в тоже время отомстить ему за настоящую минуту.
Результатом всех этих размышлений было то, что Клеопатра Андреевна подавила свою ненависть и свой гнев и ответила с притворным вздохом:
— Ты знаешь, дитя мое, как я миролюбива и как ненавижу ссоры, но на этот раз я была страшно обижена и вдвойне оскорблена: во-первых, тем, что Иван совершенно устранил меня в таком важном вопросе, а во-вторых, потому что считала его жертвой интриг ловкой кокетки. Но теперь я начинаю убеждаться, что Иван женился на этой дуре с досады на Никифорову. Что она безумно влюбилась в такого обольстительного мужчину, как Иван, это вполне естественно.
В глубине души Ричард подумал, что мало вероятно, чтобы на таком очаровательном создании женились исключительно с досады, но громко ответил:
— Я восхищаюсь вашей проницательностью, матушка, и вашим глубоким знанием характера Ивана. Но если вы находите естественным сердечное увлечение Ксении Александровны, то должны извинить ей это. Дайте волю вашему сердцу и пойдемте заключать мир, хотя бы только наружный.
— Если я уступаю, то исключительно для того, чтобы сделать тебе приятное, дорогое дитя мое, и чтобы отблагодарить тебя за твою любовь к Ивану, — нежно ответила Клеопатра Андреевна.
И подавляя внутреннюю ярость, она позволила увести себя в столовую.
После нескольких примирительных слов Ричарда был заключен официальный мир между Клеопатрой Андреевной и Ксенией. Завязался общий разговор о состоянии несравненного Ивана. Только о причине его болезни не было сказано ни слова.
Было уже около семи часов утра, когда ночные посетительницы уехали с Крестовского острова. Ричард проводил их. Когда он вернулся в будуар, он перекрестился и весело вскричал:
— Уф! Слава Богу, что наконец уехали эти кошмары моей жизни!
— Увы! Они вернутся, эти кошмары, а с появлением их конец моему последнему покою, — подавленным голосом ответила молодая женщина.
Молодой человек старался убедить Ксению, что примирение было необходимо, но видя нервное возбуждение своей невестки, уговорил ее лечь спать, обещав посидеть с больным.
VI.
Выздоровление Ивана быстро продвигалось вперед. На шестой уже день состояние его настолько улучшилось, что Ричард счел лишним свое дальнейшее пребывание на Крестовском. Он вернулся домой и ограничился тем, что каждый вечер навещал брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Обе пожилые дамы были в страшном отчаянии; но у Юлии бред кузена, полный пикантных признаний, вызывал только неудержимое желание рассмеяться. Кроме того, запах крови и карболки, наполнявший комнату, был ей противен, и она все время закрывала нос надушенным платком.
Наконец, оставив тетку и бабушку выкладывать свое горе перед сестрой милосердия, она вышла из комнаты больного. Ей было гораздо интереснее видеть, что делает в гостиной Ксения, и узнать, где находится Ричард, заботливость которого о брате вблизи такой очаровательной невестки казалась ей очень подозрительной.
Юлия Павловна, хитрая и пронырливая по натуре и привычке, была одарена особенным чутьем в отношении сердечных дел; кроме того, все, что касалось Ричарда, особенно интересовало ее.
Не найдя Ксении в гостиной, Юлия Павловна тихо прошла в будуар. Здесь она увидела Ричарда. Он стоял у маленького дивана и что-то говорил вполголоса. Затем, поставив на стол стакан, который подала ему Ксения, молодой человек удержал руку невестки и поднес ее к губам.
«Ба! Я не ошиблась! Я понимаю теперь, добродетельный Ричард, причины твоего великодушия, — подумала Юлия. — Подожди! Я отплачу тебе за твое равнодушие ко мне и открою глаза Ивану. Пусть он знает истинную причину твоей братской
нежности».
Задумав такой отличный план мести, она подошла к дивану и с апломбом сказала:
— Здравствуйте, Ричард! Будьте любезны, представьте меня вашей невестке. Я нисколько не принадлежу к генеральной коалиции и очень рада познакомиться с Ксенией Александровной. Я давно решила приехать сюда, как только семейная гроза немного успокоится.
Ричард посмотрел на нее с легким удивлением. Он не ожидал такого такта от Юлии, и ему даже не пришло в данную минуту в голову задуматься над тем, что вызвало подобный поступок с ее стороны. Молодой человек ограничился тем, что представил друг другу обеих женщин, а потом ушел посмотреть, что делается в комнате больного.
Не обращая внимания на холодную сдержанность Ксении, Юлия Павловна без церемонии обняла ее, и сев рядом с ней на диван, дружески сказала:
— Не принимайте близко к сердцу глупые слова моей тетушки. У нее страшно недисциплинированный характер, а ее безрассудная любовь к сыну — настоящая "аффенлиебе", как говорят немцы, принесла Ивану больше зла, чем пользы.
Не получая ответа, Юлия Павловна тотчас же переменила разговор и с той же беззастенчивостью сказала:
— Грустная и грязная история это покушение на Ивана. Я вполне понимаю ваши чувства, Ксения Александровна, ввиду подобного оскорбления. О, мужчины и супружеская жизнь. Сколько печальных сюрпризов готовите вы нам.
Юлия Павловна вздохнула и возвела глаза к небу.
— Я могла бы вам тоже рассказать многое, что испытала. Без сомнения, человек со временем привыкает ко всему, но я знаю, как тяжелы и горьки первые разочарования.
Ксения с удивлением посмотрела на нее. Ей казалось, что ее изящная собеседница была не способна к глубокому горю, как и к истинной привязанности. Все в ней говорило о ее фривольности: и ее смелый бегающий взгляд, и вызывающая беззаботная улыбка, и кокетливые кошачьи манеры, и утонченность туалета. Тем не менее, чтобы ответить что-нибудь, молодая женщина сказала:
— Могу вас уверить, что, если бы только я знала, сколько ненависти и презрения ждет меня здесь, я никогда бы не вышла замуж за Ивана Федоровича. Я, действительно, выпила до дна кубок разочарования.
В словах молодой женщины звучало столько истинного горя, что Юлия Павловна была поражена.
«Неужели она имела глупость серьезно отнестись к красивым фразам нашего дорогого Ивана и мечтать о какой-нибудь идилии с ним? — подумала она. — Но откуда же вышла эта красивая дурочка, что она так... наивна?»
Затем она сказала громко:
— Прощу вас, Ксения Александровна, называйте меня просто Юлией и позвольте мне, в свою очередь, называть вас просто по имени. Между такими близкими родственниками, как мы, всякие лишние величания были бы смешны.
— Охотно, если вы этого желаете, — ответила с легким поклоном Ксения.
Затем, чтобы переменить разговор, она прибавила:
— Могу я предложить вам чашку чаю?
— О, я с удовольствием принимаю ваше любезное предложение. Ночь так холодна.
Придя в комнату больного, Ричард застал свою мачеху беседующей с сестрой милосердия, которая, очевидно, успокоила ее относительно состояния Ивана, так как та уже больше не плакала. Несколько минут спустя, Клеопатра Андреевна увела сестру милосердия в смежную уборную. Пользуясь этим, Ричард взял стул и сел рядом с Марией Николаевной, которая, сидя в кресле в ногах больного, с огорченным видом смотрела на
своего внука.
— Дорогая бабушка! Я обращаюсь к вашей рассудительности и вашему светскому такту, — сказал он. — Надеюсь, что вы не откажете загладить несправедливость и грубое поведение матушки и познакомитесь с женой Ивана и отнесетесь к ней с тем уважением, какого она заслуживает. Ксения Александровна достойна всякого уважения. Единственная вина ее заключается в том, что она полюбила Ивана и вышла за него замуж. Но могла ли она подозревать, что, женясь на ней, он действует исключительно только под влиянием безумного каприза? Для восемнадцатилетней девушки подобная ошибка вполне простительна. Для Ивана же нет оправдания. Он до такой степени легкомыслен, что даже не позаботился до свадьбы покончить свои грязные любовные дела и привез сюда жену, не будучи уверен, будет ли он в состоянии предложить ей приличное убежище. Так не поступают. Мужчина в двадцать восемь лет ответственен за свои поступки, и если я помог ему в данном случае, то исключительно из одной только жалости к невинной женщине, окончательно пораженной устроенным ей приемом. Вы сами сознаетесь, бабушка, что этот увоз мебели был просто грязною мелочностью.
— Я не отрицаю этого и не оправдываю Клеопатру. Но ты сам знаешь, как она вспыльчива и нерассудительна в гневе. Что же касается Ксении Александровны, то она действительно очень красива — этого не отнимет у нее и ее враг, и я отлично понимаю, что красота Ивана ослепила ее и вскружила ей голову. Вполне также естественно, что когда Иван сделал ей предложение, она не могла устоять и отказаться от такой блестящей партии. Может быть, на нее влиял еще и ее опекун, желая от нее избавиться. Лично я ничего не имею против Ксении Александровны и не осуждаю ее за то, что она позволила любви ослепить себя. Виноват Иван, что он вступил в брак, не спросив ни у кого совета. Моя же дочь потеряла голову потому, что удар был слишком неожидан.
— Так как вы столь рассудительны и мирно настроены, бабушка, то позвольте мне проводить вас к невестке.
Ричард предложил руку Марии Николаевне. Та, хотя еще и с немного надутым видом, позволила отвести себя в столовую, где Юлия и Ксения только что садились за стол.
Неприятно взволнованная, Ксения поставила на стол чашку, которую собиралась налить, и встала, когда к ней подошел Ричард и дружески сказал:
— Забудем все размолвки. Всех нас связывают общие узы, любовь к Ивану.
Мария Николаевна с любезным достоинством обняла Ксению, выразила ей сожаление о случившемся несчастьи и происшедших недоразумениях и любезно приняла предложенную чашку чаю.
Очень довольный, что два семейных дракона мирно уселись за стол, Ричард решил идти и победить третьего, самого страшного. Но он надеялся победить аргументами, которые всегда оказывались неотразимыми, когда он прибегал к ним.
Попросив Ксению налить и ему стакан чаю, Ричард снова ушел к брату. Клеопатра Андреевна и сестра милосердия все еще находились в уборной, откуда ясно доносился их громкий разговор.
— Сестра Ефрасия, больной просит пить, — сказал Ричард, входя в уборную.
Сиделка тотчас же побежала к больному. Когда же Клеопатра Андреевна хотела последовать за ней, Ричард удержал ее и запер дверь.
— Оставьте его, матушка. Ваш вид только волнует больного и увеличивает его лихорадочное состояние. Профессор уверил меня, что ничего опасного нет и что через две, а самое большее, через три недели Иван будет здоров.
— Я знаю, сестра Ефрасия говорила мне это. Однако ты не воображаешь, надеюсь, что я брошу своего ребенка, не повидавшись с ним.
— Нет, если вы думаете оставаться здесь и так открыто пренебрегать женой Ивана, я нахожу это неудобным.
— Ты хочешь указывать, как я должна вести себя? Это уж чересчур.
— Нисколько. Я только хотел поговорить с вами об этом, заметить вам, что на все есть границы. Никто не заставляет вас любить Ксению Александровну, но вы должны быть вежливы с ней и, из уважения к своему сыну, сохранять наружное приличие. Я прошу вас немедленно же положить конец этому семейному скандалу.
— Это она, причина и виновница скандала, должна употребить все усилия, чтобы положить ему конец. Или ты хочешь сказать, что я должна извиниться перед ней, и это после всех дерзостей, какими она меня только что угощала?
Щеки Клеопатры Андреевны покраснели, глаза пылали, а голос снова сделался пронзительным, как труба.
Ричарда, по-видимому, нисколько не взволновали эти предвестники грозы.
— Я ничего не хочу и надеюсь, что ваш светский такт поможет вам найти подходящий выход из этого невозможного положения, — спокойно ответил он. — Впрочем, я не имею никакого права к чему бы то ни было принуждать вас. Только с меня довольно всех этих историй: они утомили меня. Если же они будут продолжаться до бесконечности, я ничего не хочу знать о них. Я возьму отпуск, которым еще не пользовался в это лето, и уеду за границу, а вы с Иваном устраивайтесь, как хотите.
Клеопатра Андреевна даже не сумела скрыть, насколько смутила ее последняя фраза пасынка. Предоставить устраиваться Ивану, как он знает, это значило возложить на них плату за лечение, устройство дела с требовательной любовницей, множество других расходов, которые Ричард покрывал из своего кармана, а такая перспектива нисколько не улыбалась Клеопатре Андреевне.
Кроме того, она предусмотрительно заключила, что если Ричард так горячо относится к интересам своей новой невестки, то здесь должны играть какую-нибудь роль красивые глаза Ксении. И кто знает? Может быть, со временем из этого интереса к жене брата можно будет сделать орудие против самого Ричарда и, при случае, вырывать у него все, что нужно, и в тоже время отомстить ему за настоящую минуту.
Результатом всех этих размышлений было то, что Клеопатра Андреевна подавила свою ненависть и свой гнев и ответила с притворным вздохом:
— Ты знаешь, дитя мое, как я миролюбива и как ненавижу ссоры, но на этот раз я была страшно обижена и вдвойне оскорблена: во-первых, тем, что Иван совершенно устранил меня в таком важном вопросе, а во-вторых, потому что считала его жертвой интриг ловкой кокетки. Но теперь я начинаю убеждаться, что Иван женился на этой дуре с досады на Никифорову. Что она безумно влюбилась в такого обольстительного мужчину, как Иван, это вполне естественно.
В глубине души Ричард подумал, что мало вероятно, чтобы на таком очаровательном создании женились исключительно с досады, но громко ответил:
— Я восхищаюсь вашей проницательностью, матушка, и вашим глубоким знанием характера Ивана. Но если вы находите естественным сердечное увлечение Ксении Александровны, то должны извинить ей это. Дайте волю вашему сердцу и пойдемте заключать мир, хотя бы только наружный.
— Если я уступаю, то исключительно для того, чтобы сделать тебе приятное, дорогое дитя мое, и чтобы отблагодарить тебя за твою любовь к Ивану, — нежно ответила Клеопатра Андреевна.
И подавляя внутреннюю ярость, она позволила увести себя в столовую.
После нескольких примирительных слов Ричарда был заключен официальный мир между Клеопатрой Андреевной и Ксенией. Завязался общий разговор о состоянии несравненного Ивана. Только о причине его болезни не было сказано ни слова.
Было уже около семи часов утра, когда ночные посетительницы уехали с Крестовского острова. Ричард проводил их. Когда он вернулся в будуар, он перекрестился и весело вскричал:
— Уф! Слава Богу, что наконец уехали эти кошмары моей жизни!
— Увы! Они вернутся, эти кошмары, а с появлением их конец моему последнему покою, — подавленным голосом ответила молодая женщина.
Молодой человек старался убедить Ксению, что примирение было необходимо, но видя нервное возбуждение своей невестки, уговорил ее лечь спать, обещав посидеть с больным.
VI.
Выздоровление Ивана быстро продвигалось вперед. На шестой уже день состояние его настолько улучшилось, что Ричард счел лишним свое дальнейшее пребывание на Крестовском. Он вернулся домой и ограничился тем, что каждый вечер навещал брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28