Роскошные волосы ее заплели в косы, а когда та пришла в себя, на нее надели белое одеяние, принесенное Эдитой, и отвели в часовню, где горячо молился Супрамати. Исхэт стала на колени перед алтарем, а маг поднялся на ступени, взял золотую чашу, украшенную крестом, и поднес к устам вновь обращенной.
– Прими и очистись Божественной кровью Сына Божьего. Ты испытала Его могущество и милосердие, Он спас твою душу чудом и с этой минуты принимает тебя в число Своих верных.
Затем он взял с алтаря золотой крестик на цепочке и надел его ей на шею:
– Это твоя защита от демонов, которые захотят напасть на тебя.
Он поднял ее и поцеловал в лоб; то же сделали Эдита и Нивара, а потом все прошли в смежную залу, где было собрано человек двадцать мужчин и женщин, которые приняли ее как новую сестру.
Исхэт, или Мария, как мы будем с этих пор называть ее, покорно исполняла все; но от страшного пережитого ею потрясения еще дрожало ее существо; минутами мысли ее путались, и глаза с тоской останавливались на Супрамати с выражением страха и любви. Тот заметил это и, взяв ее руку, вложил в руку Эдиты:
– Прими свою духовную дочь, я поручаю ее тебе; следи за ней и защищай от врагов, которые могут напасть на нее.
– Будь уверен, брат мой, я поддержу ее, буду бодрствовать над ней и вместе молиться, как молится мать с ребенком. А теперь надо дать ей отдых; сестра Мария утомлена душой и телом.
В сатанинском лагере исчезновение Исхэт произвело ошеломляющее впечатление; все уверены были, что Шелом убил ее, но как и по какому поводу, не догадывались. Правду узнали от самого Шелома и его приближенных, и сатанисты пришли в неописуемую ярость. Они не только понесли страшное поражение, но лишились еще одной из главнейших сторонниц, Царицы шабаша, которую трудно было заменить. В первое время Шелом пытался вернуть беглянку; он горел пламенной жаждой мести и придумывал уже неслыханные пытки в наказание изменнице. Но тщетно обращался он к своей науке, вызывал легионы демонов, истощал себя заклинаниями и колдовством – Исхэт оставалась неуловимой. Она не выходила за ограду дворца Супрамати, недоступного шеломовой своре, и наконец в один прекрасный день изменница исчезла из Царьграда, а когда Шелом напал-таки на ее след, она была уже в безопасности, в доме Дахира, куда отвезла ее Эдита.
Кипя бессильным бешенством, Шелом решил все-таки прекратить временно преследование своей жертвы, чтобы беречь все свои силы для страшного поединка, на который он вызвал Супрамати. Теперь он сознавал, что борьба с гималайским отшельником ужасна и опасна; исход ее был и для него сомнителен, да и между его самыми горячими сторонниками проглядывало видимое опасение и сомнение в победе. Раздавались голоса, умолявшие даже Шелома отказаться и не рисковать, не искушать Небо с его страшными силами; но все было напрасно. В своем сатанинском тщеславии Шелом был глух и слеп, а жажда мести и надежда унизить врага заглушали все другие соображения. Он хотел доказать Супрамати, что зло – его достояние, и что в этой области он был и будет владыкой и сломит всякое противодействие. Кроме того, он рассчитывал, что атмосфера была насыщена вредными миазмами, кровью и преступлениями; а с другой стороны, ввиду многочисленности люцифериан, на каждого верующего приходилась по крайней мере тысяча неверующих. Потому все эти причины вместе взятые должны поглощать и уничтожать свет, значит, ослаблять мага, или, может быть, парализовать, если даже его поддержат гималайские братья, число которых должно быть крайне ограничено. Никогда еще окружающие Шелома не видали его таким мрачным, жестоким и злобным; его ненависть к могущественному противнику и Богу, Которому тот поклонялся, приняла невероятные размеры, и он с яростной энергией готовился к борьбе. Со всех концов света созвав самых могущественных черных магов, он проводил с ними дни и ночи, вызывая демонов и легионы духов тьмы и проходя с ними намеченные для дела «чудеса». А так как все прекрасно пока удавалось, то гордость и сознание победы все более и более овладевали им, наполняя сердце злобным торжеством. Поражение его могло быть только случайным. Сколько ни произносил он богохульств, сколько ни совершал преступлений и торжествующе окунался во всякие пакости, а земля не поглотила же его, воздух не сметал, вода не топила, не поражал небесный огонь. Положительно, Божество пребывало немым; он же, Шелом Иезодот, был и останется неуязвимым хозяином той осужденной земли, и народы падут к его ногам, поклоняясь, как благодетельному богу, расточающему всякие блага.
И вот наконец все правители областей получили приказание обнародовать повсюду объявлениями и по телефону, словом, всякими способами, что в назначенное число Шелом Иезодот, сын сатаны и владыка мира, померяется силами в магическом поединке с индусским принцем Супрамати, гималайским магом. На это странное состязание приглашались зрителями жители всех стран, дабы они сами убедились в том, что сила ада не только равна, но превосходит Небесную. Ученые и равнодушные были особо приглашены на это зрелище, программа коего была чрезвычайно заманчива и предоставляла обоим противникам полную возможность показать свои силы. Шелом брался превратить камни и песок в золото, которое будет роздано присутствующим; по его воле должны будут вырастать, цвести и покрываться плодами различные деревья; он воскресит мертвых, а последнее – заставит мага поклониться Люциферу и принести ему жертву.
Ареною для оригинального состязания избрали обширную равнину за городом, где могло свободно поместиться более двухсот тысяч зрителей. Построили огромные трибуны, ложи для почетных лиц, как-то: ученых, правителей областей и т.д., и особо – две большие ложи для противников и их друзей. В стороне устроили гигантские буфеты для угощения публики мясом, фруктами, сластями и напитками. Возбужденный интерес был громаден, а так как места раздавались бесплатно, то наплыв публики был столь велик, что недоставало билетов; прибавили дополнительные места везде, где была возможность, а любопытные все прибывали. Разумеется, всякому хотелось присутствовать на таком удивительном представлении, особого рода спорте fin du monde, когда на арене померяются своими силами Небо и ад. Супрамати же просто объявлял, что принимает вызов, но никакой программы не выставил.
В тишине и молитве готовился он к этой тяжелой минуте, тяжелой вовсе не в отношении его могущества как мага, а ввиду зараженности среды, где ему предстояло действовать. Нивара находился в лихорадочном возбуждении, и тоже не потому, чтобы он хоть на минуту усомнился в победе своего учителя; но его раздражало и несказанно возмущало самое это время, когда сделалось возможным подобное состязание и вызов Божеству. Однажды вечером, за несколько дней до великого состязания, маг скромно ужинал со своим учеником, и, попивая из чаши вино, Супрамати с улыбкой взглянул на пасмурное лицо Нивары, так погрузившегося в свои думы, что не замечал окружающего.
– Ты похож на грозовую тучу. Что так беспокоит тебя, друг? – приветливо спросил маг.
– Ах! Учитель, я спрашиваю себя, не права ли до некоторой степени нечестивая толпа, утверждая, что ничего не существует, так как Небо остается безмолвным, как бы возмутительны ни были обращенные против него оскорбления? Почему могучее небесное воинство не выступает на защиту своих алтарей и истины? Почему допустили истребление Земли, вместо того чтобы вовремя вступиться и остановить начинавшуюся сарабанду отрицателей Бога, проповедовавших против всяких законов нравственности, против всякого чувства идеала и возглашавших, например, что истинная добродетель заключается в том, чтобы вовсе не сопротивляться злу, или что собственность есть кража, и сотни тому подобных вздорных, но вредных и даже преступных парадоксов. А мы сами?! Мы также выступаем на сцену доказывать свое могущество, когда мир уже гибнет…
Супрамати выпрямился и строго заметил:
– Друг мой, Господь наш и Создатель дал нам ключ, открывающий двери Неба; кто же виноват, если люди не хотят ни взять его, ни понять закон Божественный? Ничто не дается без борьбы; мы видим это в каждом существе, не исключая самых ничтожных микроорганизмов: всюду борются два принципа. А Христос ясно сказал: «…царство небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его»; «просите и дастся вам, стучите и отворится», – говорил Он же, и сказал, что вера (уверенность) горы может сдвинуть. Вина в запустении церкви и ослаблении веры падает на тех, которые, будучи посвящены на служение Богу,
должны были ревниво охранять алтарь и престол, чтобы осквернение их не коснулось. Они, совершавшие великие таинства и бывшие посредниками между людьми и Небом, обязаны были горячими молитвами вызывать Небесное могущество, требовать помощи Свыше, привлекать к себе верующих и, объединив всех в общей горячей молитве, вымаливать содействие невидимых сил для защиты святилищ. Существует множество доказательств того, что подобные молитвы бывали услышаны. Я уж не говорю про Моисея, вызывавшего небесный огонь на нечестивых, и огонь повиновался ему; он был посвященным египетских храмов, колоссальная наука которых еще не обнаружена. Но ведь и обыкновенные смертные достигали тех же результатов во время эпидемий и наводнений. Раз даже выступившая лава отхлынула обратно перед процессией с изображением Пресвятой Девы; страх смерти вызвал в толпе тот могучий порыв веры, который придает жизненность коллективной молитве и приводит в действие космические силы. Тысячи чудесных исцелений во все времена были следствием той же причины, равно как и воззвания невинно осужденных, которые требовали, чтобы враги их и гонители предстали в течение известного срока на суд Божий. Страстное обращение к Божеству было услышано, и Небо отвечало; это как спичка, которую трут о коробочку, чтобы вызвать огонь.
Когда в начале XX века еще только стали распространяться как заразное безумие революции и анархизм, разрушавшие общественный строй, нравственность и религию или вызывавшие страшную эпидемию убийств, самоубийств, кощунства и другие психопатологические массовые явления,- было ясно каждому, кто хотел видеть, что тут совершалось что-то ненормальное и что люди эти одержимы темными силами, которыми кишит пространство. А ведь известные, испытанные лекарства были под рукою: коллективные молитвы, процессии, проповеди, конечно, не пошлая болтовня и не схоластические препирательства, а то горячее, убежденное слово, которое электризует толпу, вызывает священный огонь, создает мучеников и героев.
Ты знаешь, Нивара, что первый атмосферный слой, окружающий Землю, населен низшими, вернувшимися в невидимое пространство духами, которым мешают подняться в высший слой их преступления и злобность, словом, свинцовая тяжесть насыщенного плотскими выделениями их астрального тела. Недаром в завещанной Христом молитве Господней сказано: «избави нас от лукавого». Все эти злые духи осаждают мир, и чем больше проникает их на планету, тем шире разливается ядовитая зараза. Эти дикие орды наполняют воздух и уничтожают все на своем пути, в погоне за удовлетворением своих скотских желаний и поисках подходящей пищи; а пища их – это кровь и густые тяжелые зловонные испарения распутства, пьянства и всех животных страстей.
Подобно ядовитым вибрионам, испарения этих чудовищ невидимого мира наполняют воздух, а люди поглощают их и подвергаются флюидической эпидемии.
Вера, молитва, милосердие и добрые дела – вот та небесная стража, которая охраняет мир земной от вторжения врагов мира невидимого.
Закон – один. Подобно тому, как материальная дезинфекция производится посредством света, солнца и подходящих ароматов, или зараза предупреждается чистотой и здоровой пищей, так же точно молитва и вера – эти источники света и тепла, – обезвреживают духовную атмосферу, а здоровая умственная пища охраняет чистоту души от нравственной заразы. По этой причине оккультная наука – наука о душе – была всегда презираема и в загоне; ее забрасывали грязью и осыпали насмешками. А между тем эта отверженная наука никому никогда не причинила зла; напротив, она многое разъясняла людям, рассеивала окружавший их мрак и вооружала живущих против опасных и неуловимых врагов, обнаруживая существование таких созданий, которые предпочитали, конечно, чтобы их никогда не знали, дабы иметь возможность беспрепятственно пожирать невежественное и слепое человечество. Столь великая и светлая наука, изучающая невидимый мир, – страшное оружие против духов зла; она уже вырвала немало душ из их вероломных когтей.
В заключение повторяю, что ответственность за совершившееся падает на равнодушие церкви и общества, особенно верующих. В единении – сила, а сила эта не была пущена в дело, и вторжение духов тьмы не было отражено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Прими и очистись Божественной кровью Сына Божьего. Ты испытала Его могущество и милосердие, Он спас твою душу чудом и с этой минуты принимает тебя в число Своих верных.
Затем он взял с алтаря золотой крестик на цепочке и надел его ей на шею:
– Это твоя защита от демонов, которые захотят напасть на тебя.
Он поднял ее и поцеловал в лоб; то же сделали Эдита и Нивара, а потом все прошли в смежную залу, где было собрано человек двадцать мужчин и женщин, которые приняли ее как новую сестру.
Исхэт, или Мария, как мы будем с этих пор называть ее, покорно исполняла все; но от страшного пережитого ею потрясения еще дрожало ее существо; минутами мысли ее путались, и глаза с тоской останавливались на Супрамати с выражением страха и любви. Тот заметил это и, взяв ее руку, вложил в руку Эдиты:
– Прими свою духовную дочь, я поручаю ее тебе; следи за ней и защищай от врагов, которые могут напасть на нее.
– Будь уверен, брат мой, я поддержу ее, буду бодрствовать над ней и вместе молиться, как молится мать с ребенком. А теперь надо дать ей отдых; сестра Мария утомлена душой и телом.
В сатанинском лагере исчезновение Исхэт произвело ошеломляющее впечатление; все уверены были, что Шелом убил ее, но как и по какому поводу, не догадывались. Правду узнали от самого Шелома и его приближенных, и сатанисты пришли в неописуемую ярость. Они не только понесли страшное поражение, но лишились еще одной из главнейших сторонниц, Царицы шабаша, которую трудно было заменить. В первое время Шелом пытался вернуть беглянку; он горел пламенной жаждой мести и придумывал уже неслыханные пытки в наказание изменнице. Но тщетно обращался он к своей науке, вызывал легионы демонов, истощал себя заклинаниями и колдовством – Исхэт оставалась неуловимой. Она не выходила за ограду дворца Супрамати, недоступного шеломовой своре, и наконец в один прекрасный день изменница исчезла из Царьграда, а когда Шелом напал-таки на ее след, она была уже в безопасности, в доме Дахира, куда отвезла ее Эдита.
Кипя бессильным бешенством, Шелом решил все-таки прекратить временно преследование своей жертвы, чтобы беречь все свои силы для страшного поединка, на который он вызвал Супрамати. Теперь он сознавал, что борьба с гималайским отшельником ужасна и опасна; исход ее был и для него сомнителен, да и между его самыми горячими сторонниками проглядывало видимое опасение и сомнение в победе. Раздавались голоса, умолявшие даже Шелома отказаться и не рисковать, не искушать Небо с его страшными силами; но все было напрасно. В своем сатанинском тщеславии Шелом был глух и слеп, а жажда мести и надежда унизить врага заглушали все другие соображения. Он хотел доказать Супрамати, что зло – его достояние, и что в этой области он был и будет владыкой и сломит всякое противодействие. Кроме того, он рассчитывал, что атмосфера была насыщена вредными миазмами, кровью и преступлениями; а с другой стороны, ввиду многочисленности люцифериан, на каждого верующего приходилась по крайней мере тысяча неверующих. Потому все эти причины вместе взятые должны поглощать и уничтожать свет, значит, ослаблять мага, или, может быть, парализовать, если даже его поддержат гималайские братья, число которых должно быть крайне ограничено. Никогда еще окружающие Шелома не видали его таким мрачным, жестоким и злобным; его ненависть к могущественному противнику и Богу, Которому тот поклонялся, приняла невероятные размеры, и он с яростной энергией готовился к борьбе. Со всех концов света созвав самых могущественных черных магов, он проводил с ними дни и ночи, вызывая демонов и легионы духов тьмы и проходя с ними намеченные для дела «чудеса». А так как все прекрасно пока удавалось, то гордость и сознание победы все более и более овладевали им, наполняя сердце злобным торжеством. Поражение его могло быть только случайным. Сколько ни произносил он богохульств, сколько ни совершал преступлений и торжествующе окунался во всякие пакости, а земля не поглотила же его, воздух не сметал, вода не топила, не поражал небесный огонь. Положительно, Божество пребывало немым; он же, Шелом Иезодот, был и останется неуязвимым хозяином той осужденной земли, и народы падут к его ногам, поклоняясь, как благодетельному богу, расточающему всякие блага.
И вот наконец все правители областей получили приказание обнародовать повсюду объявлениями и по телефону, словом, всякими способами, что в назначенное число Шелом Иезодот, сын сатаны и владыка мира, померяется силами в магическом поединке с индусским принцем Супрамати, гималайским магом. На это странное состязание приглашались зрителями жители всех стран, дабы они сами убедились в том, что сила ада не только равна, но превосходит Небесную. Ученые и равнодушные были особо приглашены на это зрелище, программа коего была чрезвычайно заманчива и предоставляла обоим противникам полную возможность показать свои силы. Шелом брался превратить камни и песок в золото, которое будет роздано присутствующим; по его воле должны будут вырастать, цвести и покрываться плодами различные деревья; он воскресит мертвых, а последнее – заставит мага поклониться Люциферу и принести ему жертву.
Ареною для оригинального состязания избрали обширную равнину за городом, где могло свободно поместиться более двухсот тысяч зрителей. Построили огромные трибуны, ложи для почетных лиц, как-то: ученых, правителей областей и т.д., и особо – две большие ложи для противников и их друзей. В стороне устроили гигантские буфеты для угощения публики мясом, фруктами, сластями и напитками. Возбужденный интерес был громаден, а так как места раздавались бесплатно, то наплыв публики был столь велик, что недоставало билетов; прибавили дополнительные места везде, где была возможность, а любопытные все прибывали. Разумеется, всякому хотелось присутствовать на таком удивительном представлении, особого рода спорте fin du monde, когда на арене померяются своими силами Небо и ад. Супрамати же просто объявлял, что принимает вызов, но никакой программы не выставил.
В тишине и молитве готовился он к этой тяжелой минуте, тяжелой вовсе не в отношении его могущества как мага, а ввиду зараженности среды, где ему предстояло действовать. Нивара находился в лихорадочном возбуждении, и тоже не потому, чтобы он хоть на минуту усомнился в победе своего учителя; но его раздражало и несказанно возмущало самое это время, когда сделалось возможным подобное состязание и вызов Божеству. Однажды вечером, за несколько дней до великого состязания, маг скромно ужинал со своим учеником, и, попивая из чаши вино, Супрамати с улыбкой взглянул на пасмурное лицо Нивары, так погрузившегося в свои думы, что не замечал окружающего.
– Ты похож на грозовую тучу. Что так беспокоит тебя, друг? – приветливо спросил маг.
– Ах! Учитель, я спрашиваю себя, не права ли до некоторой степени нечестивая толпа, утверждая, что ничего не существует, так как Небо остается безмолвным, как бы возмутительны ни были обращенные против него оскорбления? Почему могучее небесное воинство не выступает на защиту своих алтарей и истины? Почему допустили истребление Земли, вместо того чтобы вовремя вступиться и остановить начинавшуюся сарабанду отрицателей Бога, проповедовавших против всяких законов нравственности, против всякого чувства идеала и возглашавших, например, что истинная добродетель заключается в том, чтобы вовсе не сопротивляться злу, или что собственность есть кража, и сотни тому подобных вздорных, но вредных и даже преступных парадоксов. А мы сами?! Мы также выступаем на сцену доказывать свое могущество, когда мир уже гибнет…
Супрамати выпрямился и строго заметил:
– Друг мой, Господь наш и Создатель дал нам ключ, открывающий двери Неба; кто же виноват, если люди не хотят ни взять его, ни понять закон Божественный? Ничто не дается без борьбы; мы видим это в каждом существе, не исключая самых ничтожных микроорганизмов: всюду борются два принципа. А Христос ясно сказал: «…царство небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его»; «просите и дастся вам, стучите и отворится», – говорил Он же, и сказал, что вера (уверенность) горы может сдвинуть. Вина в запустении церкви и ослаблении веры падает на тех, которые, будучи посвящены на служение Богу,
должны были ревниво охранять алтарь и престол, чтобы осквернение их не коснулось. Они, совершавшие великие таинства и бывшие посредниками между людьми и Небом, обязаны были горячими молитвами вызывать Небесное могущество, требовать помощи Свыше, привлекать к себе верующих и, объединив всех в общей горячей молитве, вымаливать содействие невидимых сил для защиты святилищ. Существует множество доказательств того, что подобные молитвы бывали услышаны. Я уж не говорю про Моисея, вызывавшего небесный огонь на нечестивых, и огонь повиновался ему; он был посвященным египетских храмов, колоссальная наука которых еще не обнаружена. Но ведь и обыкновенные смертные достигали тех же результатов во время эпидемий и наводнений. Раз даже выступившая лава отхлынула обратно перед процессией с изображением Пресвятой Девы; страх смерти вызвал в толпе тот могучий порыв веры, который придает жизненность коллективной молитве и приводит в действие космические силы. Тысячи чудесных исцелений во все времена были следствием той же причины, равно как и воззвания невинно осужденных, которые требовали, чтобы враги их и гонители предстали в течение известного срока на суд Божий. Страстное обращение к Божеству было услышано, и Небо отвечало; это как спичка, которую трут о коробочку, чтобы вызвать огонь.
Когда в начале XX века еще только стали распространяться как заразное безумие революции и анархизм, разрушавшие общественный строй, нравственность и религию или вызывавшие страшную эпидемию убийств, самоубийств, кощунства и другие психопатологические массовые явления,- было ясно каждому, кто хотел видеть, что тут совершалось что-то ненормальное и что люди эти одержимы темными силами, которыми кишит пространство. А ведь известные, испытанные лекарства были под рукою: коллективные молитвы, процессии, проповеди, конечно, не пошлая болтовня и не схоластические препирательства, а то горячее, убежденное слово, которое электризует толпу, вызывает священный огонь, создает мучеников и героев.
Ты знаешь, Нивара, что первый атмосферный слой, окружающий Землю, населен низшими, вернувшимися в невидимое пространство духами, которым мешают подняться в высший слой их преступления и злобность, словом, свинцовая тяжесть насыщенного плотскими выделениями их астрального тела. Недаром в завещанной Христом молитве Господней сказано: «избави нас от лукавого». Все эти злые духи осаждают мир, и чем больше проникает их на планету, тем шире разливается ядовитая зараза. Эти дикие орды наполняют воздух и уничтожают все на своем пути, в погоне за удовлетворением своих скотских желаний и поисках подходящей пищи; а пища их – это кровь и густые тяжелые зловонные испарения распутства, пьянства и всех животных страстей.
Подобно ядовитым вибрионам, испарения этих чудовищ невидимого мира наполняют воздух, а люди поглощают их и подвергаются флюидической эпидемии.
Вера, молитва, милосердие и добрые дела – вот та небесная стража, которая охраняет мир земной от вторжения врагов мира невидимого.
Закон – один. Подобно тому, как материальная дезинфекция производится посредством света, солнца и подходящих ароматов, или зараза предупреждается чистотой и здоровой пищей, так же точно молитва и вера – эти источники света и тепла, – обезвреживают духовную атмосферу, а здоровая умственная пища охраняет чистоту души от нравственной заразы. По этой причине оккультная наука – наука о душе – была всегда презираема и в загоне; ее забрасывали грязью и осыпали насмешками. А между тем эта отверженная наука никому никогда не причинила зла; напротив, она многое разъясняла людям, рассеивала окружавший их мрак и вооружала живущих против опасных и неуловимых врагов, обнаруживая существование таких созданий, которые предпочитали, конечно, чтобы их никогда не знали, дабы иметь возможность беспрепятственно пожирать невежественное и слепое человечество. Столь великая и светлая наука, изучающая невидимый мир, – страшное оружие против духов зла; она уже вырвала немало душ из их вероломных когтей.
В заключение повторяю, что ответственность за совершившееся падает на равнодушие церкви и общества, особенно верующих. В единении – сила, а сила эта не была пущена в дело, и вторжение духов тьмы не было отражено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44