Рэп не проявил удивления:
– Я спускался в город. Он не приходит в себя и едва ли уже придет. Никто не рассчитывает, что Триппи дотянет до утра.
Бедняга Триппи!
Но Слово, не мешавшее жить старику, превратило жизнь мальчишки в ад. Гэт, должно быть, унаследовал отцовский Дар к магии – так же, как и непослушные волосы. Другой цвет волос; другой Дар…
– Значит, Гэт обладает Даром провидения? Твоя мать была прорицательницей?
Инос долго пришлось дожидаться ответа, пока наконец Рэп не сказал:
– Так говорят. У меня осталось впечатление, что Гэт все время опережал меня на несколько минут. Он отвечал на вопросы, хотя я не успевал еще задать их.
– Вот что для него было самым тяжелым ударом… Ничего, успокоится – и все будет в порядке. Я думаю, он справится. Когда немного привыкнет.
– Да.
– К магии привыкаешь не сразу, – продолжала Инос. – Я помню. И ты должен помнить. Нужно время.
Молчание.
– Рэп!
– Я был даже младше Гэта, – прошептал он. – И как-то сумел загородиться от нее, сразу же. Я вообще не подозревал, что мне подвластны какие-то силы, пока не стал постарше.
– Ну, то был ты. А это Гэт.
– Даже для взрослого человека магия – удар, который сложно вынести. Для мальчишки это в сотню раз хуже. – Рэп поежился. – Как он может жить в нескольких временах сразу? Да он с ума сойдет!
– Ерунда! – ответила Инос. – Дети скачут, как мячики, и редко ломают ноги. С ним-то все в порядке, любимый. Я не о нем беспокоюсь.
Рэп глубоко вздохнул:
– Извини меня, я просто устал. Пошли спать. Он попытался подняться с кресла, но Инос толкнула его обратно.
– Ты держишь при себе больше, чем говоришь! Что ты скрываешь?
Рэп закатил глаза, чтобы взглянуть снизу вверх на королеву. В глазах его стояла немая мольба.
– Я в жизни ничего не утаивал от тебя. Инос.
– Прекрасно. Зачем начинать теперь? Давай выкладывай.
– Мне нечего выкладывать.
– Рэп, я тоже устала, но ты не встанешь с этого кресла, пока не расскажешь все. А будешь молчать – и я не удержусь, начну царапаться. Только не говори «есть еще кое-какие новости, но ты будешь куда счастливее, если так их и не узнаешь», – или я начну бояться худшего. Говори!
Рэп сжал ее руку.
– Ты не можешь бояться худшего!
– Все равно, рассказывай.
– Я сделал ошибку, дорогая.
– Когда? И какую?
– В том-то и дело – не знаю я когда. И как. Но когда-то давно, когда мы с тобой были детьми, я совершил какой-то страшный промах. И теперь вороны собираются на крыше нашего дома…
Инос почувствовала леденящий ужас.
– Какие еще вороны?
– И этого я тоже не знаю. Что-то связанное с концом тысячелетия. – Рэп поднял на жену тяжелый взгляд. – В ночь, когда родился Холи, я говорил с Богом, и… Он сказал мне… что кто-то из наших детей… И теперь я начинаю думать, что он имел в виду Гэта…
Заложники будущего:
Тому, кто обзавелся женой и детьми, должно понимать: в руках у него – заложники его собственного будущего.
Фрэнсис Бэкон. Эссе

Интерлюдия
На территории всей Пандемии весна незаметно вызрела, превратившись в лето.
Вопреки своему обыкновению, король Краснегара проводил этим летом относительно мало времени на материке, и много – с детьми. Его сын, вначале напуганный сверхъестественным новым талантом, мало-помалу начал свыкаться с собственным даром предвидения. Он не сошел с ума, как того опасался его отец.
В пышном великолепии Опалового дворца император судорожно цеплялся за жизнь, медленно угасая и все реже появляясь на людях. Слухи – а по Хабу вечно бродили слухи – утверждали, что император уже не в состоянии должным образом управляться с государственными делами, которыми всегда манипулировал с такой легкостью. Вспоминая злосчастное регентство, сотрясшее Империю восемнадцать лет назад, кумушки шепотом передавали шутку о растущей нужде в волшебниках-фавнах.
Принцесса Эшиала продолжала отклонять большинство приглашений на балы, не оставляя, однако, свои занятия ораторским искусством, музыкой, манерами высшего света, юриспруденцией, литературой, верховой ездой, поэзией, историей, дизайном интерьеров, рыболовством, географией, законодательством, теологией, теорией любовных игр и многими другими предметами, требующими особой осведомленности от будущей императрицы.
Странное словечко «Сговор» вошло в повсеместное употребление, хотя никто не знал толком, что оно обозначает, и не связан ли новый взлет его популярности с каким-то особым заговором.
В Квобле томился наследник престола. Минули месяцы агонии с тех пор, как письмо Эшиалы поведало ему о решении императора. Когда же старик прислал наконец официальный отзыв и назначил принцу заместителя, в документе особо оговаривалось, что Шанди ни в коем случае не должен возвращаться в столицу морем. Необъяснимое и вместе с тем угрожающее условие.
Всем известно, что морские пути из Квобля огибают берега либо Зарка, либо Илрэйна. Шанди знал, что ни в коем случае не должен ступить на их территории – кораблекрушения случались так редко… Конечно, любому мало-мальски могущественному волшебнику по силам поднять шторм, – но подвергнуть тем самым опасности наследника имперского трона было бы вопиющим нарушением Свода Правил, привело бы в ярость всех Четверых… Ни один здравомыслящий волшебник не отважился бы противостоять им! Так чего же боится император? Неужели он совсем выжил из ума?
Вдобавок снежные бураны, не по сезону разбушевавшиеся в горах, не давали путникам возможности покинуть Квобль; дороги открылись куда позднее обычного.
В Тхаме мальчик и девочка освятили свой Дом по обычаю пиксов и начали строить хижину. Их дни наполняла радость, ночи – любовь. Время текло незамеченным, и никто не подходил близко, дабы не нарушить эту идиллию.
В Зарке легионы продолжали потихоньку отступать под натиском вновь выросшей армии халифа.
Урожай созревал, навевая мысли о близящейся осени… И, хоть этого пока никто не мог знать. Империя еще долго с тоской будет оглядываться на последнее лето правления Эмшандара.
Глава 6
Вещий дар
1
На фоне безбрежной синевы облака слепили своим блеском; тени неспешно скользили им вслед по залитым солнцем холмам. А под облаками, прямой как стрела, к горизонту тянулся Восточный тракт, указующий дорогу в Хаб. Уже многие месяцы Шанди не радовался так какому-то пейзажу… Крепкие мускулы коня слаженно перекатывались под принцем, копыта со звоном били по камням, а ветерок нес ему в лицо желанную прохладу. Тракт обещал скорую встречу с женой (и дочерью, которую Шанди еще даже не видал), в конце пути был дом – и Опаловый трон, возможно.
Первым ехал Ило со сверкающим на солнце штандартом, за ним – Хардграа, с двумя молодчиками по бокам. А затем уже и сам Шанди, с пятью десятками солдат за спиной. Мерный грохот копыт и блеск бронзы сгоняли с пути и пешего, и конного; дети махали вслед, взрослые провожали отряд улыбками. Едва ли многие замечали эмблему наследника на штандарте, и наверняка мало кому даже бросались в глаза знаки отличия, наделявшие Шанди по меньшей мере званием легата. Они приветствовали улыбками не его самого, а Империю как таковую.
Наконец-то он возвращается домой!
После мучительного ожидания дороги все же открылись, – и первым по ним проехал Шанди со своим отрядом, пробивая себе путь через подтаявшие сугробы. Неприятные дела задержали его еще на месяц в Южном Шимлундоке, но сейчас он двигался по Восточному тракту, связавшему Хаб с Утренним морем:
«Тысяча лиг – и ни единого поворота» – как хвастался кто-то из его предков. Преувеличение, конечно, – но не особенно большое. Лишь пять сотен лиг отделяли его теперь от Эшиалы.
Поля по обе стороны тракта уже наливались золотом, да и сено уже косили вовсю… Отличный урожай.
Эшиала, с ее безмятежностью, мягким голосом, чудесными чертами! Ее тело – гладкое, словно грудка ласточки, без изъяна! Ни одной родинки! Волосы ее черны, как вороново крыло… Шанди не встречал еще женщины, которая двигалась бы как Эшиала: она не ходила – она плыла.
Шанди любил вспоминать, как Эшиала впервые появилась при дворе. Посреди крикливой мишуры и вызывающе ярких нарядов она была в простом узком платье нежно-абрикосового цвета, с маленьким бриллиантовым венцом в волосах. Она прошла через аристократическое собрание во всей его изысканности – и мгновенно рассеяла его, разрубив пополам.
Другие могут счесть ее холодной, но сам Шанди знал, что это просто робость. Конечно, Эшиала вовсе не была страстной натурой, но в таком случае и сам он необузданностью не отличался! При виде бурных проявлений чувств ему всегда становилось неловко; лед и пламень плохо уживаются меж собой. Они же отлично подходили друг дружке и уже успели доказать, что способны вместе производить потомство – что имело особое значение для будущего императора. И, наверное, будет небольшой взрыв страсти, когда они все-таки встретятся вновь…
Здравый смысл подсказывал не торопиться, воспользоваться путешествием для осмотра городов и гарнизонов: кто знает – может статься, пролетит немало лет, прежде чем он снова лично навестит эти области Империи… Да будет проклят здравый смысл!
* * *
Когда Шанди окликнул Хардграа, тот вроде бы уже знал, зачем его зовут. Осадив своего коня, центурион подождал принца – и хмурил брови при этом:
– Ты намерен пуститься вскачь? Не терпится добраться до Хаба?
– А ты что же, сомневался во мне? – Отряд из пятидесяти воинов не может загонять лошадей, ибо нет такого почтового двора, где найдется наготове полсотни скакунов. Сегодня Шанди собрался вырваться вперед с горсткой надежных людей.
– Если твои действия можно предугадать, – проворчал Хардграа, – ничего хорошего не жди.
Шанди никогда не расставался с охраной, и покушения на его жизнь действительно случались, хотя, разумеется, ничего слишком серьезного. В дороге же он был куда более уязвим, нежели за оградой лагеря или в стенах дворца. Пару раз он срывал планы заговорщиков, сам того не замечая, – лишь благодаря скорости, с которой передвигался по Империи…
– Сколько народу тебе бы потребовалось, чтобы устроить засаду на отряд вроде нашего? – выкрикнул Шанди сквозь цокот копыт.
Хардграа сплюнул, обдумывая задачу.
– А зачем много народу? И один хороший лучник вполне справится.
– Хороший лучник, готовый умереть за здорово живешь? В наши дни это редкость. Но все равно, ему нужно будет точно знать, когда я проезжаю мимо, – и время, чтобы все подготовить. Нельзя ведь сутки простоять на месте с натянутой тетивой?
Хардграа нехотя кивнул, выражая полное согласие. – И что с того?
– Значит, нам надо обогнать новости о собственном прибытии.
Даже непробиваемый центурион был потрясен подобным заявлением:
– Что, обогнать почту?
Отличный наездник с деньгами (и при условии благоприятной погоды) может одолеть три почтовые станции в день. Если же дело особенно спешное, тогда четыре, хотя мало кто способен долго выдерживать такой темп. Закон предписывал размещение постов на расстоянии восьми лиг друг от друга. Пеший путник мог утром выйти от одного поста – и к вечеру добраться до следующего, груженая же телега могла проехать вдвое дальше. «Четыре поста» означали скорость около тридцати лиг в день, обычно при участии от восьми до двенадцати лошадей; то была быстрая езда и верная гибель.
Имперская почта переправляла срочные послания еще быстрее, – но при этом менялись как кони, так и люди. Курьер вовсю дул в рожок, издалека извещая о своем прибытии, и его напарник хватал сумку с письмами еще до того, как конь первого успевал замедлить бег. Неопытному же наезднику нечего и мечтать обогнать почту.
– В особых случаях, – с усмешкой пояснил Шанди, – проконсул имеет право остановить почтовую доставку.
Он предлагал нечто настолько похожее на кощунство, что впервые, кажется, за всю свою службу начальник личной охраны оказался потрясен до глубины души. Шанди ткнул большим пальцем назад, указывая на следовавший за ними отряд:
– Думаешь, Ократи справится? Хардграа кивнул не задумываясь. Оптия Ократи он выбирал сам, так что тот справится со всем, чем угодно.
– И надолго?
– Трех-четырех дней вполне хватит, – сказал Шанди. – А потом первым делом пойдет государственная корреспонденция, а частная переписка подождет еще денек-другой.
Эта идея завладела воображением центуриона, и он радостно оскалился:
– Кого возьмем?
– Господина Акопуло и лорда Ампили, конечно. По виду обоих не скажешь, что они способны выжить после безумной скачки в духе Шанди, но Хардграа знал их достаточно давно, чтобы не обмануться на этот счет.
Акопуло, политический советник принца, был невысок и худ, напоминая собой какую-то невзрачную птаху; к тому же из-за седины он казался старше своих лет, но при этом обладал, пожалуй, самым острым умом во всей Империи. По одной «единственной паутинке Акопуло мог бы выследить паука за тысячу лиг, и каждого видел насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58