Тем временем аппарат заработал на полную катушку.
У оперативной группы Мальма такой случай был предусмотрен и все расписано наперед. Необходимая численность группы задержания определена в пятьдесят человек, из них половина оснащена шлемами, прозрачными масками, автоматами и пуленепробиваемыми жилетами. Доставка на место — на семи автобусах; группе придаются две служебные собаки и четыре специалиста по применению слезоточивого газа, а также один аквалангист — все это на случай, если злоумышленники предпримут какой-нибудь неожиданный ответный ход. Кроме того, стоял наготове вертолет; о его назначении знал только один Мальм.
Стиг Мальм вообще был неравнодушен к вертолетам, и, поскольку в распоряжении полиции их целых двенадцать штук, они, естественно, должны участвовать в деле, которым руководило высшее начальство.
В оперативную группу входили также четыре эксперта по слежке и наблюдению, им надлежало в переодетом виде первыми прибыть на место и удерживать позиции, пока подоспеют главные силы.
XXII
Каспер и Лимпан сидели на кухне и ели кукурузные хлопья с малиной и молоком. Вошла Магган и сказала:
— Что-то будет. Возле дома стоят две машины, и, по-моему, в них сидят переодетые легаши.
Лимпан подошел к окну и выглянул.
— Точно, — сказал он. — Они.
Один сотрудник под видом монтера сидел за рулем оранжевой машины управления телефонной сети. Другой, в белом халате, прикатил на списанной карете «скорой помощи». И тоже сидел тихо, как мышь.
— Что ж, пора уходить, — заключил Лимпан. — Ты примешь их, Магган?
Она кивнула, но тут же возразила:
— А тебе-то зачем уходить? Они же на Каспера охотятся, ты тут при чем?
— Возможно, — ответил Лимпан. — Просто мне надоело, что они с утра до вечера таскаются за мной по пятам. Ну пошли, Каспер.
Он обнял Магган и поцеловал ее в нос.
— Только не зарывайся, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты при этом пострадала. Не вздумай оказывать сопротивление властям.
Если не считать хлебного ножа, в квартире не было ничего, что можно назвать оружием.
Лимпан и Каспер поднялись на чердак, открыли люк на скате, обращенном во двор, выбрались на крышу и проследовали на соседний дом, где тоже нашелся открытый люк. Пройдя таким способом через пяток чердаков, они спустились вниз, вышли через черный ход, перелезли через два забора и очутились на улочке, где стояла машина, предназначенная для побега.
Старое черное такси с фальшивыми номерными знаками; Лимпан даже припас форменный пиджак и фуражку, чтобы сойти за таксиста.
Выезжая на проспект, они услышали где-то позади сирены машин группы задержания.
Грандиозная полицейская акция не ладилась с самого начала.
Оцепление квартала завершилось лишь через четверть часа после того, как Лимпан и Каспер покинули этот район города.
Прибыв на штабной машине, Мальм первым делом задавил одну из ищеек.
Под жалобный вой пострадавшей Мальм вышел из кабины и погладил по голове раненую союзницу. Не иначе, подражал какому-нибудь высокому чину американской полиции из кинофильма. Жест эффектный, и он оглянулся, проверяя — где фоторепортеры. Однако они еще не подоспели. И слава Богу, потому что собака в ответ цапнула Мальма за руку. Очевидно, не научилась различать лиходеев и начальников канцелярии ЦПУ.
— Правильно, Грим, так и надо, — сказал проводник.
Он явно любил свою собаку.
— Молодец, — добавил он.
Мальм удивленно посмотрел на проводника, обернул кровоточащую рану носовым платком и приказал тем, кто стоял поблизости:
— Позаботьтесь о перевязке. В остальном акция продолжается по плану.
План был достаточно замысловатым. Сперва полицейские с автоматами входят в дом и эвакуируют жильцов из соседних квартир в подвал. Затем снайперы меткими выстрелами разбивают стекла в окнах квартиры, где укрылись преступники, после чего в разбитые окна можно бросать гранаты со слезоточивым газом.
Если бандиты и тут не сдадутся, квартиру штурмуют пятеро полицейских в противогазах, поддержанные проводниками с ищейками. Правда, теперь одна ищейка вышла из строя. Когда все это будет сделано, кто-нибудь из участников штурмовой группы подаст сигнал из окна, и сам Мальм войдет в дом в сопровождении двух других высокопоставленных чинов полиции. Тем временем сотрудники на вертолете следят с воздуха, на случай, если преступники попытаются покинуть здание.
Все шло как по писаному. Испуганных соседей загнали в подвал, снайперы разбили окна. Единственная осечка свелась к тому, что гранатометчикам удалось забросить в окна только одну гранату, да и та не сработала.
Магган стояла на кухне и мыла посуду, когда началась стрельба. Перепуганная насмерть, она решила сдаться и побежала к двери.
Только Магган шагнула в прихожую, как незапертая дверь распахнулась под натиском пяти вооруженных до зубов полицейских и одной собаки, которая тут же бросилась на женщину, сбила ее с ног и укусила за левое бедро.
Быстро убедившись, что ни Лимпана, ни Каспера в квартире нет, полицейские еще раз науськали собаку на Магган.
— Не зря же санитарную машину пригнали, — заметил один из них — доморощенный «юморист».
Инспектор Гюнвальд Ларссон и Колльберг подоспели к самому началу акции и никак не могли повлиять на ее ход. Они остались в машине, ограничившись ролью наблюдателей.
Они видели происшествие с первой собакой, как Мальм получил травму и как его затем перевязали. Видели также, как к подъезду подъехала санитарная машина и из дома вынесли Магган.
Ни тот, ни другой не вымолвили ни слова, только Колльберг мрачно покачал головой.
Когда акция, судя по всему, закончилась, они выбрались из машины и подошли к Стигу Мальму. Гюнвальд Ларссон спросил:
— Что, дома никого не оказалось?
— Только эта девушка.
— Как это вышло, что она пострадала? — осведомился Колльберг.
Мальм посмотрел на свою перевязанную руку и сказал:
— Похоже, ее укусила собака.
Мальму было уже под пятьдесят, тем не менее он сохранил стройную фигуру и щегольски одевался. Он обладал располагающей улыбкой, и для тех, кто не знал, что он полицейский (а впрочем, какой из него полицейский!), вполне мог сойти за кинопродюсера или преуспевающего бизнесмена. Мальм пригладил свои кудри и продолжал:
— Ронни Касперссон и Линдберг. Теперь нам предстоит охотиться сразу за двумя бандитами. И оба не остановятся перед тем, чтобы пустить в ход пистолет.
— Ты уверен? — спросил Колльберг.
Мальм пропустил его реплику мимо ушей:
— В следующий раз придется привлечь больше людей. Вдвое больше людей. И нужна быстрая концентрация сил. В остальном план себя оправдал. Все шло так, как я задумал.
— Ха, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Читал я этот дурацкий план. Хочешь знать, так это все на грани полного идиотизма. Неужели ты до того туп, что в самом деле думаешь, будто такой прожженный тип, как Лимпан, не опознает двух переодетых сотрудников, даже если они засели в машине телефонного управления и в «скорой помощи»?
— Меня всегда возмущали твои выражения, — обиделся Стиг Мальм.
— Еще бы. Потому что я говорю то, что думаю. Откуда ты взял эту идею концентрации сил? Пустил бы нас с Леннартом, мы одни уже взяли бы и Каспера и Линдберга.
Мальм вздохнул:
— Что-то шеф теперь скажет…
— А ты пошли собаку, которая тебя укусила, потом спроси ее, — предложил Гюнвальд Ларссон, — коли сам боишься.
— Ларссон, ты вульгарен, — сказал Мальм. — Мне это претит.
— А что тебе не претит? Давить служебных собак?
— Принцип концентрации сил — отличный принцип. — Мальм снова пригладил свои красивые кудри. — Сокрушить можно только превосходящими силами.
— Сомневаюсь.
— А мы верим в этот принцип. — настаивал Мальм.
— Я вижу…
— Что-то скажет о происшедшем начальник цепу, — произнес Мальм опять, почти по-человечески.
— Вряд ли он обрадуется. Будет пузыри пускать.
— Хорошо тебе острить, — мрачно сказал Мальм. — А мне отдуваться.
— В следующий раз не уйдут.
— Ты так думаешь? — неуверенно произнес Мальм.
Колльберг стоял молча, словно погрузился в размышления.
— Ты о чем это задумался, Леннарт? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— О Каспере. Он у меня из головы не идет. За ним гонятся, как за зверем, ему страшно. А ведь он скорее всего ничего такого не натворил.
— Об этом нам неизвестно. Или ты знаешь что-нибудь?
— Да нет, просто интуиция, как говорится.
— Ф-фу, — выдохнул Мальм. — Ну ладно, мне надо ехать в цепу. Привет.
Он сел в штабную машину и покатил прочь. Но напоследок они еще раз услышали его голос:
— Постарайтесь, чтобы никто ничего не пронюхал, никому ни слова!
Колльберг сочувственно пожал плечами:
— Выходит, и начальником канцелярии быть не так уж сладко.
Они помолчали.
— Как самочувствие, Леннарт?
— Паршиво. Мне кажется, я что-то нащупал. Посмотрим. Но с какими людьми приходится работать!

Во вторник утром Леннарт Колльберг поднялся рано, надел халат, побрился, пошел на кухню и сварил себе чашку кофе. На этот раз он встал раньше детей, в комнате Будиль и Юакима было тихо. Гюн тоже спала, всего-то час назад уснула.
Накануне, после неудавшейся акции, он вечером никак не мог заснуть. Лежа на спине, пальцы сплетены на затылке, он смотрел во мрак и думал. Рядом тихо дышала Гюн. От станции метро доносился гул поездов, которые то останавливались, то снова набирали ход. Не первую ночь в этом году лежал он так, обдумывая одну и ту же проблему, но сегодня принял окончательное решение.
Около трех он вышел на кухню, достал банку пива, сделал себе бутерброд, и тут же следом за ним вышла Гюн. Потом они снова легли. И он поделился с нею своим решением, которое не было неожиданностью для Гюн. Они много раз обсуждали этот вопрос, и жена всецело его поддерживала. После возвращения из Сконе Колльберг ходил нервный, напряженный, и она чувствовала, что дело идет к развязке.
Часа два длился ночной разговор, наконец Гюн уснула, положив ему голову на плечо.
Когда проснулись Будиль и Юаким, он приготовил завтрак, покормил их, потом отправил обратно в детскую, строго-настрого велев не будить маму. Он не очень рассчитывал на силу своего запрета, дети слушались только Гюн, но надо же ей еще немного поспать.
Получив два поцелуя от сына и дочери, Колльберг отправился на работу.
В коридоре, на пути к своему кабинету, проходя мимо пустующей комнаты Мартина Бека, он, как и много раз до этого, подумал, что сотрудничество со старым другом — единственное, чего ему будет недоставать.
Повесил пиджак на спинку стула, сел, поставил перед собой пишущую машинку. Вставил в нее лист бумаги и отстучал:
«Стокгольм, 27 ноября 1973 года.
В Центральное полицейское управление.
Заявление об уходе…»
Подпер ладонью подбородок и уставился в окно. Как всегда в это время дня, магистраль была полна машин, которые в три ряда катили к центру. Глядя на кажущийся нескончаемым поток сверкающих легковых машин, Колльберг подумал, что, наверно, ни в одной стране владельцы не трясутся так над своими машинами, как в Швеции. То моют, то полируют; малейшая царапина или вмятина — целая катастрофа, скорей-скорей исправлять! Автомобиль стал важнейшим символом общественного положения, и, чтобы быть на уровне требований, многие без всякой нужды меняли старую модель на новую, даже если им это не по карману.
Внезапно Леннарта осенила какая-то мысль, он выдернул бумагу из машинки, разорвал на мелкие клочки и бросил в корзину. Живо надел пиджак и поспешил к лифту. Нажал кнопку с надписью «Гараж» — там стояла его машина, купленная семь лет назад, вся во вмятинах, — но передумал и вышел на первом этаже.
До Мидсоммаркрансена было недалеко; если бы окна его кабинета не выходили на Кунгсхольмсгатан, он мог бы, сидя за письменным столом, видеть район вчерашней неудавшейся операции.
За домом, где жила Магган, он увидел ее бежевую «вольво». Правда, номер не тот, который ему сообщил Скакке. Однако номерной знак старого образца нетрудно было поменять, и Колльберг не сомневался, что машина та самая. Он записал номер и вернулся в здание полицейского управления.
Вошел в свой кабинет, сел за письменный стол, отодвинул пишущую машинку и взялся за телефон.
Автоинспекция не заставила его долго ждать ответа: названного номера в картотеке нет и никогда не было. Рядом с буквами, присвоенными Стокгольму, стояли слишком высокие цифры, до каких на деле еще не дошло. И не могло дойти, поскольку стокгольмские машины снабжались теперь новыми номерными знаками, с другим кодом.
— Спасибо, — озадаченно произнес Колльберг.
Он не ожидал так быстро получить подтверждение, что знак на «вольво» фальшивый, — электронные машины не внушали ему доверия.
Ободренный успехом, он снова взял трубку, соединился с полицейским управлением Мальмё и попросил пригласить к телефону Бенни Скакке.
— Инспектор Скакке слушает, — тотчас ответил задорный голос.
Скакке еще не свыкся с новым званием и с явным удовольствием произносил слово «инспектор».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22