Антон подошел ко мне, и мы вместе стали смотреть на это чудо. На живом личике с золотистой кожей все время менялось выражение, она закусывала тонкие губы, хмурилась, когда песок падал не туда, улыбалась, прихлопывая горку прозрачными ладонями с золотыми ободками вместо ногтей. Она смотрела сквозь нас, о чем-то думая, поворачивала голову в сторону моря, прислушивалась к плеску воды, к голосам, похожим на мелодичное пение.
— Ни пылинки! — шепнул Антон, оглядываясь теперь с опаской, и у меня холодок побежал по спине, чары спали, в сердце пришла тревога. Я подумал: «Может, уйти поскорее отсюда». Антон понял и задом стал отступать к порогу. Сделав пару шагов, он словно прирос к полу, глядя на девочку. Где-то в глубине дома послышались мягкие, неторопливые шаги. Я видел сквозь шлем, как побелело лицо Антона, и сам почувствовал страшную сухость во рту.
Дверь медленно, без шума закрыла выход. Первой мыслью было, что мы попали в западню, теперь никто нам не поможет. Туарег тщетно будет ломиться в броневую плиту, заменяющую здесь двери.
— Так. Понятно… — сказал Антон.
— Думаешь, влипли?
— Еще как…
— Что у вас стряслось? Мы вас не видим! Что молчите? — взволнованно спросил Вашата.
Я с трудом повернул шею и увидел марсианина. Точно он сошел с фрески, такой же высокий, изящный, длиннорукий, с вытянутым лицом и огромными, как у девочки, глазами. Он шел неторопливой и скользящей походкой, откинув голову, прижав руки к туловищу.
— Что случилось? — крикнул Вашата. — Да отвечайте же!
— Здесь живут, — прохрипел Антон, — здесь люди…
— Марсианин! Он идет к нам! — Я не узнал своего голоса.
Вместо ответа Вашата и Зингер часто задышали в микрофон, наконец Вашата сказал:
— Врете, черти. Ну разве можно так…
— Он уже близко! Подходит! — крикнул Антон.
В микрофоне опять послышалось частое дыхание наших товарищей.
Марсианин остановился в десяти шагах от нас, развел перед собой руки, и мы услышали его певучий голос, красивый и печальный. Лицо его было неподвижно, только чуть приоткрывался маленький тонкогубый рот. Он был лыс. Голова и лицо цвета тусклого золота. На широкую грудь ниспадала роскошная ассирийская борода цвета воронова крыла, вся в завитках. Нос тонкий, длинный, с тупым концом, без ноздрей. Ушных раковин не было. Костюм такой же, как на фресках, — такие фигуры обыкновенно изображаются на заднем плане — облегающий, серый, с желтыми продольными полосами. Ступни ног длинные. На ногах красные туфли или что-то в этом роде. В первые мгновенья я еще обратил внимание на кисти рук — сухие, с четырьмя пальцами.
Мы с Антоном раскланялись, насколько позволяли жесткие скафандры.
Антон сказал через рупор в шлеме:
— Мы, люди Земли, приветствуем вас!
Макс прошептал:
— Братья! Братья по разуму!
— Да, братья по разуму, — повторил Антон.
В ответ марсианин пропел короткую фразу и повел рукой в сторону коридора.
— Нас приглашают! — громко, уже несколько оправившись от потрясения, сказал Антон.
— Надо идти, — сказал Вашата, — судя по всему, он хорошо к нам настроен. Да прибавьте звук: плохо слышим. Вот и отлично, опять появилась видимость.
— Симпатичный! — сказал Макс. — Какая осанка! Почему он раньше не дал знать?
— Тише, Макс. Все выяснится, и перестань тискать мое плечо.
— Извини, Христо…
Марсианин отступил в сторону, уступая нам дорогу, что-то сказал непонятное, но по тону доброжелательное, затем быстро перегнал и пошел впереди не оглядываясь.
— У него третий глаз! — прошептал Антон. — Смотри, на затылке.
За нами внимательно наблюдал этот глаз.
По обе стороны коридора находились двери, закрытые и открытые. Комнаты были пусты, только по стенам за прозрачными стеклами виднелись сосуды, напоминающие колбы и реторты, приборы из причудливо перевитых трубок, темные футляры.
— Видно, мы попали в научное учреждение, — сказал Антон, — по обе стороны коридора лаборатории или хранилища реактивов и приборов.
— Хорошо, хорошо, — сказал Вашата, — только вы не замыкайтесь в себе, передавайте все, что видите, а то опять побежали полосы по экрану.
— Еще один марсианин! Очень похожий на первого, только костюм темно-палевый, тоже в полоску.
— А у первого? — спросил Макс.
— Не перебивай! — остановил Вашата. — Продолжай, Антон!
— Этот в желтых туфлях, борода рыжая. В руках лучевой пистолет…
Второй марсианин стоял в дверях лаборатории, когда мы с ним поравнялись, он тоже пропел длинную фразу и повел пистолетом, целясь нам в грудь.
Промямлив что-то в ответ, мы невольно подались к противоположной стене и ускорили шаг.
Комментируя этот эпизод, Антон сказал:
— Это охрана. Воин. Тоже с тремя глазами.
Мы все идем по коридору. Пол розового цвета с фиолетовым отливом или фиолетовый с розовым. В глазах все путается. Стены необыкновенной красоты! Роспись! Сцены из жизни марсиан: дома, на прогулке, созерцание небесного свода… Схема Солнечной системы… Все планеты и наша Земля!.. Завод!.. Или лаборатория… Нет, завод… Гигантская клетка… Пошел научный раздел, чистая гистология… Здесь надо походить, чтобы разобраться… Впереди еще один из охраны. Без бороды. Тоже с пистолетом. Водит по стене. Стены светлеют.
— Да у него пылесос! — совсем весело воскликнул Антон. — Действует на каком-то непонятном принципе. Этот товарищ даже не оглянулся. Сильно смахивает на робота!
— Уборка в вашу честь, — сказал Зингер.
Антон спросил меня:
— Ты не находишь, что и наш гид, и тот строго держатся, как-то скованно. Или оттого, что столько лет пролежали в анабиозе и еще не размялись, или…
— Думаешь, тоже роботы?
У меня давно мелькала такая мысль и гасла под наплывом необычных впечатлений, я отгонял ее. Мне не хотелось расставаться с иллюзией, что мы наконец встретили живых людей; все время мы хотели этого, ждали, и вот наконец, когда увидели, услышали их речь, так похожую на звучание решетчатых пластин, приходится отказываться от мысли, что перед нами настоящие люди. Антон прав — движения у чернобородого чересчур скованны, шаг слишком размерен. Похожих с виду роботов мы находили в мусорной куче, и недавно Туарег выкопал прямо в пустыне совершенно целый экземпляр. Конечно, нам трудно было сравнивать. Наши хозяева, по всей видимости, принадлежали к высшему разряду думающих человекообразных существ, наделенных высочайшим интеллектом. Над этим сейчас бьются наши кибернетики, и Туарег далеко не последний образец. На фресках роботы изображались на заднем плане, в несколько условной манере, хотя по внешнему виду эти существа ничем не отличались от людей, кроме костюма, да еще почти всегда изображались за каким-нибудь подсобным занятием. Мы их считали рабами или людьми низшей касты, «нормальные» марсиане не любили отягощать себя физическим трудом, по крайней мере, изобразительное искусство не отражало такого рода их деятельности.
Антон сказал:
— Совершенно разумные существа. Может, это киборги? Они помогут нам найти ключ ко всему, мы сможем понять их язык, и тогда многое прояснится.
Вашата тревожно спросил:
— Что вы там опять шепчетесь? Антон! Ты почему молчишь?
— Так, посовещались. Видно, мы попали к роботам. Они остались вместо марсиан. Цивилизация роботов!
— Дело в том, что здесь почти нет воздуха и температура сто десять ниже нуля! Я как-то вначале не обратил на это внимания! Посмотрели бы вы, какая здесь чистота! Только роботы способны столько времени втягивать пылесосами пыль. Ну и все сомнения исчезли…
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Вашата. — Долго вы еще будете идти?
— Кажется, нет. Да вы не бойтесь. Просто нас знакомят с каким-то научным учреждением. Наверное, научно-исследовательским институтом. Справа и слева все двери раскрыты, комнаты стали еще больше. Везде что-то вроде сейфов, непонятное оборудование, очень оригинально оформленное. Свернули в зал. Дальше тупик, стена красного цвета. Зал огромный, с очень высоким потолком, потолок фиолетовый, как небо, и на нем горят созвездия. Движутся планеты.
— Какие планеты? — спросил Макс. — Земли не видно?
— Помолчи, Макс! — остановил Вашата. — Что еще у вас там?
— Посредине большой, очень большой черный цилиндр. Вдоль стен тянется черная панель с множеством приборов. Возле них человек двадцать роботов.
— Человек? — спросил Макс.
— Не придирайся… Главный, хозяин или директор, предлагает нам сесть.
— Садитесь! — разрешил Вашата и спросил: — Что еще в вашем зале?
— Ничего! Даже стены без росписи, только приятной раскраски, не пойму, какого цвета; где нет панели, много ниш — наверное, там выдвижные двери. Против нас как будто нет стены, так иногда кажется. Она то отходит куда-то и вдруг приближается.
— Экран! — сказал я, сам не зная, откуда такая уверенность. Мы сели в удобные мягкие кресла, как у нас на корабле. Они появились как из-под пола, а может быть, стояли возле черного цилиндра, да мы их не заметили, хотя трудно было их не заметить: они оранжевые.
Тогда мы просто не задумывались над этим, пропускали такие пустяковые мелочи по сравнению с тем, что мы уже видели и что испытывали сейчас. Меня все время не покидало ощущение, что передо мною живой марсианин. Что ж, что у него скованные движения, пусть в помещении нет кислорода и страшно низкая температура. А что мы знаем о марсианах? Может, они дышали углекислым газом и не боялись холода? Я очень ясно помню эти бредовые мысли и передаю их сейчас, чтобы понятней было наше душевное состояние.
ПОЛЕТ В ОРАНЖЕВЫХ КРЕСЛАХ
Чернобородый все время находился возле нас, издавая певучие звуки, действующие успокаивающе на наши взвинченные нервы. Он стоял лицом к стене, дрожащей, как воздух над пашней в жаркий день. Мы тоже стали глядеть на стену, и я почувствовал нервную дрожь. Антон тоже чувствовал себя не лучше: слышалось его частое дыхание.
Зингер умоляюще спросил:
— Ну что? Что там у вас? Что вы только сопите носами?
Антон ответил хриплым голосом:
— Ив прав. Это экран. Мы смотрим на серо-розовую стену, за ней будто что-то намечается, что-то просвечивает. Да, да!
Мы видели облачное небо. Теперь раскрылась панорама с высоты тысячи, а может, двух тысяч метров. Здесь не на Земле, трудно определить точно. Перспектива пустыни, горизонт слегка размыт, видимость поразительная! В центре панорамы город — вернее, колоссальный купол, сверкающий на солнце, он разноцветный, выложенный плитками цветного стекла или пластиком. К нему ведет канал. Несколько дорог, обсаженных бурым и голубым кустарником. По каналу движутся корабли, те, что мы видели на фресках, в воздухе летательные аппараты, несколько штук. По дороге идут закрытые машины. И к городу, и от города. У них нет правил движения на дорогах: движутся хаотично, лоб в лоб, но не сталкиваются. «Муравьиная система». Наверное, у машин программное управление, как у нашей «Черепашки» с «недремлющим оком». Идут на огромных скоростях, увертываясь друг от друга. Но вот вторая дорога, там нормальное, левопутное движение, скорость километров триста!
— Первая прогулочная дорога, — сказал я тоном гида, — вторая — деловая междугородная связь.
— Ты откуда знаешь? — спросил Макс.
— Знаю, — ответил я, сам дивясь своей уверенности.
— Так оно и есть, — поддержал меня Антон. — Их забавляло ощущение опасности. Но вот катастрофа! Столкнулось несколько машин. Все движение остановилось. К месту происшествия опускается планетолет. Виляя среди машин, мчится карета «скорой помощи», черная, с красными продольными полосами. Увозят пострадавших не в город — куда-то дальше, за горизонт. Обломки поднимает планетолет и тащит на свалку. Это тот самый город, в котором мы находимся сейчас!
— Совершенно верно, — подтвердил теперь я. — Тот самый. — Мне мучительно захотелось рассказать все, что я вдруг узнал о городе и жизни марсиан. Правда, эти сведения поступили мне в голову как-то отрывочно, вроде бестолкового конспекта, кое-что было неразборчиво, непонятно, явно не те слова, искажавшие смысл. Я, запинаясь, стал выкрикивать, как наш комментатор Иван Потехин на состязании фигуристов:
— Мы наблюдаем жизнь марсиан в период упадка, когда уже почти не осталось растительности, растрачены запасы кислорода, воды, Вечно Идущие жили в «закрытых городах». (Я впервые назвал так марсиан, словно вспомнив об этом.) В дальнейшем кино «прямого соучастия» познакомит вас (мне казалось, что я все знаю) с другими сторонами жизни Вечно Идущих. В эту эпоху заката не стало новых идей, двигающих вперед общество, все было достигнуто, все желания исполнены. Осталась неутолимая жажда развлечений, от самых изысканных до самых грубых. Значительная часть общества занималась поисками все новых и новых не испытанных еще ощущений. Игра, которую вы наблюдаете, называется «Одиночная прогулка». В ней участвует несколько человек. Заключалась она в том, что у одной из машин «дорожный регулятор» выключал управление. У какой — никто не знал. Не беспокойтесь, ничего особенного не происходило, водителю обеспечивали почти стопроцентную безопасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Ни пылинки! — шепнул Антон, оглядываясь теперь с опаской, и у меня холодок побежал по спине, чары спали, в сердце пришла тревога. Я подумал: «Может, уйти поскорее отсюда». Антон понял и задом стал отступать к порогу. Сделав пару шагов, он словно прирос к полу, глядя на девочку. Где-то в глубине дома послышались мягкие, неторопливые шаги. Я видел сквозь шлем, как побелело лицо Антона, и сам почувствовал страшную сухость во рту.
Дверь медленно, без шума закрыла выход. Первой мыслью было, что мы попали в западню, теперь никто нам не поможет. Туарег тщетно будет ломиться в броневую плиту, заменяющую здесь двери.
— Так. Понятно… — сказал Антон.
— Думаешь, влипли?
— Еще как…
— Что у вас стряслось? Мы вас не видим! Что молчите? — взволнованно спросил Вашата.
Я с трудом повернул шею и увидел марсианина. Точно он сошел с фрески, такой же высокий, изящный, длиннорукий, с вытянутым лицом и огромными, как у девочки, глазами. Он шел неторопливой и скользящей походкой, откинув голову, прижав руки к туловищу.
— Что случилось? — крикнул Вашата. — Да отвечайте же!
— Здесь живут, — прохрипел Антон, — здесь люди…
— Марсианин! Он идет к нам! — Я не узнал своего голоса.
Вместо ответа Вашата и Зингер часто задышали в микрофон, наконец Вашата сказал:
— Врете, черти. Ну разве можно так…
— Он уже близко! Подходит! — крикнул Антон.
В микрофоне опять послышалось частое дыхание наших товарищей.
Марсианин остановился в десяти шагах от нас, развел перед собой руки, и мы услышали его певучий голос, красивый и печальный. Лицо его было неподвижно, только чуть приоткрывался маленький тонкогубый рот. Он был лыс. Голова и лицо цвета тусклого золота. На широкую грудь ниспадала роскошная ассирийская борода цвета воронова крыла, вся в завитках. Нос тонкий, длинный, с тупым концом, без ноздрей. Ушных раковин не было. Костюм такой же, как на фресках, — такие фигуры обыкновенно изображаются на заднем плане — облегающий, серый, с желтыми продольными полосами. Ступни ног длинные. На ногах красные туфли или что-то в этом роде. В первые мгновенья я еще обратил внимание на кисти рук — сухие, с четырьмя пальцами.
Мы с Антоном раскланялись, насколько позволяли жесткие скафандры.
Антон сказал через рупор в шлеме:
— Мы, люди Земли, приветствуем вас!
Макс прошептал:
— Братья! Братья по разуму!
— Да, братья по разуму, — повторил Антон.
В ответ марсианин пропел короткую фразу и повел рукой в сторону коридора.
— Нас приглашают! — громко, уже несколько оправившись от потрясения, сказал Антон.
— Надо идти, — сказал Вашата, — судя по всему, он хорошо к нам настроен. Да прибавьте звук: плохо слышим. Вот и отлично, опять появилась видимость.
— Симпатичный! — сказал Макс. — Какая осанка! Почему он раньше не дал знать?
— Тише, Макс. Все выяснится, и перестань тискать мое плечо.
— Извини, Христо…
Марсианин отступил в сторону, уступая нам дорогу, что-то сказал непонятное, но по тону доброжелательное, затем быстро перегнал и пошел впереди не оглядываясь.
— У него третий глаз! — прошептал Антон. — Смотри, на затылке.
За нами внимательно наблюдал этот глаз.
По обе стороны коридора находились двери, закрытые и открытые. Комнаты были пусты, только по стенам за прозрачными стеклами виднелись сосуды, напоминающие колбы и реторты, приборы из причудливо перевитых трубок, темные футляры.
— Видно, мы попали в научное учреждение, — сказал Антон, — по обе стороны коридора лаборатории или хранилища реактивов и приборов.
— Хорошо, хорошо, — сказал Вашата, — только вы не замыкайтесь в себе, передавайте все, что видите, а то опять побежали полосы по экрану.
— Еще один марсианин! Очень похожий на первого, только костюм темно-палевый, тоже в полоску.
— А у первого? — спросил Макс.
— Не перебивай! — остановил Вашата. — Продолжай, Антон!
— Этот в желтых туфлях, борода рыжая. В руках лучевой пистолет…
Второй марсианин стоял в дверях лаборатории, когда мы с ним поравнялись, он тоже пропел длинную фразу и повел пистолетом, целясь нам в грудь.
Промямлив что-то в ответ, мы невольно подались к противоположной стене и ускорили шаг.
Комментируя этот эпизод, Антон сказал:
— Это охрана. Воин. Тоже с тремя глазами.
Мы все идем по коридору. Пол розового цвета с фиолетовым отливом или фиолетовый с розовым. В глазах все путается. Стены необыкновенной красоты! Роспись! Сцены из жизни марсиан: дома, на прогулке, созерцание небесного свода… Схема Солнечной системы… Все планеты и наша Земля!.. Завод!.. Или лаборатория… Нет, завод… Гигантская клетка… Пошел научный раздел, чистая гистология… Здесь надо походить, чтобы разобраться… Впереди еще один из охраны. Без бороды. Тоже с пистолетом. Водит по стене. Стены светлеют.
— Да у него пылесос! — совсем весело воскликнул Антон. — Действует на каком-то непонятном принципе. Этот товарищ даже не оглянулся. Сильно смахивает на робота!
— Уборка в вашу честь, — сказал Зингер.
Антон спросил меня:
— Ты не находишь, что и наш гид, и тот строго держатся, как-то скованно. Или оттого, что столько лет пролежали в анабиозе и еще не размялись, или…
— Думаешь, тоже роботы?
У меня давно мелькала такая мысль и гасла под наплывом необычных впечатлений, я отгонял ее. Мне не хотелось расставаться с иллюзией, что мы наконец встретили живых людей; все время мы хотели этого, ждали, и вот наконец, когда увидели, услышали их речь, так похожую на звучание решетчатых пластин, приходится отказываться от мысли, что перед нами настоящие люди. Антон прав — движения у чернобородого чересчур скованны, шаг слишком размерен. Похожих с виду роботов мы находили в мусорной куче, и недавно Туарег выкопал прямо в пустыне совершенно целый экземпляр. Конечно, нам трудно было сравнивать. Наши хозяева, по всей видимости, принадлежали к высшему разряду думающих человекообразных существ, наделенных высочайшим интеллектом. Над этим сейчас бьются наши кибернетики, и Туарег далеко не последний образец. На фресках роботы изображались на заднем плане, в несколько условной манере, хотя по внешнему виду эти существа ничем не отличались от людей, кроме костюма, да еще почти всегда изображались за каким-нибудь подсобным занятием. Мы их считали рабами или людьми низшей касты, «нормальные» марсиане не любили отягощать себя физическим трудом, по крайней мере, изобразительное искусство не отражало такого рода их деятельности.
Антон сказал:
— Совершенно разумные существа. Может, это киборги? Они помогут нам найти ключ ко всему, мы сможем понять их язык, и тогда многое прояснится.
Вашата тревожно спросил:
— Что вы там опять шепчетесь? Антон! Ты почему молчишь?
— Так, посовещались. Видно, мы попали к роботам. Они остались вместо марсиан. Цивилизация роботов!
— Дело в том, что здесь почти нет воздуха и температура сто десять ниже нуля! Я как-то вначале не обратил на это внимания! Посмотрели бы вы, какая здесь чистота! Только роботы способны столько времени втягивать пылесосами пыль. Ну и все сомнения исчезли…
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Вашата. — Долго вы еще будете идти?
— Кажется, нет. Да вы не бойтесь. Просто нас знакомят с каким-то научным учреждением. Наверное, научно-исследовательским институтом. Справа и слева все двери раскрыты, комнаты стали еще больше. Везде что-то вроде сейфов, непонятное оборудование, очень оригинально оформленное. Свернули в зал. Дальше тупик, стена красного цвета. Зал огромный, с очень высоким потолком, потолок фиолетовый, как небо, и на нем горят созвездия. Движутся планеты.
— Какие планеты? — спросил Макс. — Земли не видно?
— Помолчи, Макс! — остановил Вашата. — Что еще у вас там?
— Посредине большой, очень большой черный цилиндр. Вдоль стен тянется черная панель с множеством приборов. Возле них человек двадцать роботов.
— Человек? — спросил Макс.
— Не придирайся… Главный, хозяин или директор, предлагает нам сесть.
— Садитесь! — разрешил Вашата и спросил: — Что еще в вашем зале?
— Ничего! Даже стены без росписи, только приятной раскраски, не пойму, какого цвета; где нет панели, много ниш — наверное, там выдвижные двери. Против нас как будто нет стены, так иногда кажется. Она то отходит куда-то и вдруг приближается.
— Экран! — сказал я, сам не зная, откуда такая уверенность. Мы сели в удобные мягкие кресла, как у нас на корабле. Они появились как из-под пола, а может быть, стояли возле черного цилиндра, да мы их не заметили, хотя трудно было их не заметить: они оранжевые.
Тогда мы просто не задумывались над этим, пропускали такие пустяковые мелочи по сравнению с тем, что мы уже видели и что испытывали сейчас. Меня все время не покидало ощущение, что передо мною живой марсианин. Что ж, что у него скованные движения, пусть в помещении нет кислорода и страшно низкая температура. А что мы знаем о марсианах? Может, они дышали углекислым газом и не боялись холода? Я очень ясно помню эти бредовые мысли и передаю их сейчас, чтобы понятней было наше душевное состояние.
ПОЛЕТ В ОРАНЖЕВЫХ КРЕСЛАХ
Чернобородый все время находился возле нас, издавая певучие звуки, действующие успокаивающе на наши взвинченные нервы. Он стоял лицом к стене, дрожащей, как воздух над пашней в жаркий день. Мы тоже стали глядеть на стену, и я почувствовал нервную дрожь. Антон тоже чувствовал себя не лучше: слышалось его частое дыхание.
Зингер умоляюще спросил:
— Ну что? Что там у вас? Что вы только сопите носами?
Антон ответил хриплым голосом:
— Ив прав. Это экран. Мы смотрим на серо-розовую стену, за ней будто что-то намечается, что-то просвечивает. Да, да!
Мы видели облачное небо. Теперь раскрылась панорама с высоты тысячи, а может, двух тысяч метров. Здесь не на Земле, трудно определить точно. Перспектива пустыни, горизонт слегка размыт, видимость поразительная! В центре панорамы город — вернее, колоссальный купол, сверкающий на солнце, он разноцветный, выложенный плитками цветного стекла или пластиком. К нему ведет канал. Несколько дорог, обсаженных бурым и голубым кустарником. По каналу движутся корабли, те, что мы видели на фресках, в воздухе летательные аппараты, несколько штук. По дороге идут закрытые машины. И к городу, и от города. У них нет правил движения на дорогах: движутся хаотично, лоб в лоб, но не сталкиваются. «Муравьиная система». Наверное, у машин программное управление, как у нашей «Черепашки» с «недремлющим оком». Идут на огромных скоростях, увертываясь друг от друга. Но вот вторая дорога, там нормальное, левопутное движение, скорость километров триста!
— Первая прогулочная дорога, — сказал я тоном гида, — вторая — деловая междугородная связь.
— Ты откуда знаешь? — спросил Макс.
— Знаю, — ответил я, сам дивясь своей уверенности.
— Так оно и есть, — поддержал меня Антон. — Их забавляло ощущение опасности. Но вот катастрофа! Столкнулось несколько машин. Все движение остановилось. К месту происшествия опускается планетолет. Виляя среди машин, мчится карета «скорой помощи», черная, с красными продольными полосами. Увозят пострадавших не в город — куда-то дальше, за горизонт. Обломки поднимает планетолет и тащит на свалку. Это тот самый город, в котором мы находимся сейчас!
— Совершенно верно, — подтвердил теперь я. — Тот самый. — Мне мучительно захотелось рассказать все, что я вдруг узнал о городе и жизни марсиан. Правда, эти сведения поступили мне в голову как-то отрывочно, вроде бестолкового конспекта, кое-что было неразборчиво, непонятно, явно не те слова, искажавшие смысл. Я, запинаясь, стал выкрикивать, как наш комментатор Иван Потехин на состязании фигуристов:
— Мы наблюдаем жизнь марсиан в период упадка, когда уже почти не осталось растительности, растрачены запасы кислорода, воды, Вечно Идущие жили в «закрытых городах». (Я впервые назвал так марсиан, словно вспомнив об этом.) В дальнейшем кино «прямого соучастия» познакомит вас (мне казалось, что я все знаю) с другими сторонами жизни Вечно Идущих. В эту эпоху заката не стало новых идей, двигающих вперед общество, все было достигнуто, все желания исполнены. Осталась неутолимая жажда развлечений, от самых изысканных до самых грубых. Значительная часть общества занималась поисками все новых и новых не испытанных еще ощущений. Игра, которую вы наблюдаете, называется «Одиночная прогулка». В ней участвует несколько человек. Заключалась она в том, что у одной из машин «дорожный регулятор» выключал управление. У какой — никто не знал. Не беспокойтесь, ничего особенного не происходило, водителю обеспечивали почти стопроцентную безопасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26