Он ударил ее в челюсть, бросил на кровать. Ей было больно, но в момент насилия ее преследовала только одна мысль: лишь бы он этим ограничился, лишь бы не убил .
Страх смерти заставил все отступить на второй план, и, когда Декстер перевернул ее на живот и стал связывать ей руки, Санди испытала огромное облегчение. Значит, он ее не убьет! Трудно поверить, но она была близка к тому, чтобы его поблагодарить.
Подробности самого акта оставались расплывчатыми. И дело вовсе не в психологической цензуре или вытеснении из сознания нежелательных воспоминаний: она и правда не обратила на него особого внимания, считая насилие прелюдией смерти. Прелюдией, не имеющей большого значения.
Уже потом, после того как Санди пришла в себя, ее стали осаждать другие заботы: в первую очередь, естественно, СПИД. Теоретически все пациенты больницы проходили регулярные обследования, но кто знает, когда это было в последний раз? Психиатрические лечебницы переполнены наркоманами, большинство из которых ВИЧ-инфицированы. Трудно помешать им вступать в половые контакты. Не менее трудно вообразить, что Декстер – девственник или соблюдает строгое воздержание, во всяком случае, после того, что произошло. Напротив, все его жесты изобличали прекрасное знание женской анатомии и известную опытность, которой просто не могло быть у новичка.
Вернувшись домой, Санди сразу сделала анализ крови, что же касается СПИДа, то нужно было ждать три месяца, прежде чем пройти тест. Одна из ее подруг-врачей посоветовала пройти профилактический курс лечения антибиотиками, чтобы противостоять возможности подцепить любую другую венерическую болезнь. Эта глубинная тревога, вызванная боязнью заразы, помешала Санди как следует поразмышлять над проблемой специфического травматизма, связанного с сексуальным насилием, жертвой которого стала она сама. В нее проник мужчина, да, так. Но ведь это не впервые. И наверняка не в последний раз. Травматизм заключался больше во взглядах знакомых, чем в ее голове. Санди хотели видеть униженной, сломленной, оскверненной. Ждали, что она и вести себя будет соответственно: жаться к стене, бояться поднять глаза на мужчин. Возможно, искупая свой позор, она приобретет невроз, который сразу станет заметен окружающим, что-то вроде навязчивого желания все время мыть руки, чрезмерной гигиены… Если же ее поведение не уложится в привычную схему, скажут: «Вот стерва, ей от этого ни горячо ни холодно! Нормальная женщина не смогла бы так реагировать». Общественное мнение толкало Санди на крестный путь, тысячи раз пройденный обесчещенными женщинами. Отказавшись от подобной роли, она сразу начинала вызывать подозрение. Люди не любят жертв, слишком быстро оправляющихся от своих ран.
Зазвонил телефон. Раздался голос Миковски. Санди подумала, что он хорошо вел себя во время следствия. Деликатно и вообще… Очень достойно.
– Джудит Пакхей покончила самоубийством, – объявил он. – Почтальон обнаружил тело сегодня утром. Старика Джедеди постигла та же судьба – суп с огромной дозой снотворного.
– Что с детьми? – спросила Санди.
– К счастью, в тот вечер на ферме их не было. Ребят нашли в пяти километрах от ранчо, на вершине горы. Они молчат, но шериф предполагает, что им пришлось сбежать из дома. Похоже, в последние дни обстановка там накалилась. Дети догадались о том, что должно произойти. Это их и спасло.
– Где они сейчас?
– В окружной службе социальной защиты. Потом их определят в интернат, обычная процедура для тех, у кого нет родственников, способных о них позаботиться.
– А Робин?
На другом конце провода воцарилась тишина. Санди закусила губу. Она знала, что Миковски с неодобрением относился к ее деятельности в больнице, упрекал, что она не держала дистанцию, дала вовлечь себя в авантюру, установила личные отношения с пациентами.
– Ничего, – пробасил он. – Никаких новостей. Где-нибудь затаились. Используют стратегию глубокого погружения. Кстати… главврач Атазаров подал на тебя жалобу. Суть обвинения: применение тобой нетрадиционных методов привело к дестабилизации состояния Декстера Маллони. Медсестра Сандерман его поддерживает.
Санди нисколько не удивилась, она была готова к такому развитию событий.
– Судя по всему, – продолжил Миковски, – беглецы не могли сесть на корабль без запаса сухарей: у них было пристанище. Ведь и сейчас они где-то скрываются, только где?
– Декстер никогда не выходил за пределы больницы, – уточнила Санди. – Если у него и был чей-то адрес, то встретился он с этим человеком на ее территории. Не установить ли наблюдение за медсестрой Сандерман? Мне показалось, что она очень привязана к Декстеру. Даже слишком.
– Полагаешь, она могла прикрыть его побег… спрятать у себя?
– Почему бы и нет? У нее, например, есть домик в деревне, какое-нибудь бунгало в пригороде…
Санди услышала, как пальцы Миковски забарабанили по клавиатуре компьютера.
– Или они направились прямиком к похитителям, – проворчал специальный агент. – Предположим, Декстер сможет их найти. Он всегда знал, как до них добраться, – все эти годы, но хранил информацию в строжайшей тайне.
– Вполне вероятно, – согласилась Санди. – Прежде от столь рискованного предприятия его удерживал страх перед свободой. Потом в игру вступил Робин. Встретившись, они слились в единое целое, стали опорой друг для друга. Декстеру захотелось блеснуть перед «младшим братом», произвести впечатление.
– В чем-то Атазаров прав, – не удержался Миковски. – Декстера на подвиги толкнула именно ты. Но бесспорно одно: парень тебя одурачил. Ты не сумела раскусить, что он замышляет побег.
– Не отрицаю, – признала Санди. – Он очень изобретателен. И непредсказуем. Жизни Робина угрожает опасность.
– Ну, прежде всего степень вины каждого пока не установлена, – ледяным тоном произнес Миковски. – Судья может счесть, что они действовали как сообщники. Тебе известно, что сейчас наметилась тенденция судить детей как взрослых, даже если им только одиннадцать лет?
– Робин ему подчинялся! – возразила Санди. – Он совсем дитя!
– Дитя? Да его интеллектуальный коэффициент больше, чем у меня! – рассмеялся Миковски. – Представляешь, какая шумиха поднимется в средствах массовой информации: холодный, закрытый для эмоций мозг психопата! Прокурор наверняка решит, что мальчишка манипулировал Декстером, а не наоборот.
– Но это неправда! – возмутилась Санди.
– Уверена? – раздраженно заметил специальный агент. – С некоторых пор ты мне напоминаешь медсестру Сандерман. У тебя тоже установились с твоим протеже особые отношения. Судья не должен оставить это без внимания.
28
На ферме-лечебнице не все шло гладко. Декстеру понадобилось не так уж много времени, чтобы восстановить против себя всех, а особенно девочек. Репертуар не менялся: он присматривал очередную жертву среди тех, кто работал в отдалении от остальных, и принимался расписывать ей несравненные достоинства передающегося универсального знания. Сколько бы Фрицо ни отчитывал парня, все оказывалось бессмысленным. Началось с того, что Анита и Пегги-Сью дали ему решительный отпор, обозвав психом несчастным, и очень скоро среди воспитанников прокатился слушок, что Декстер – ненормальный.
– Парень обкурился крэком, – заявила Робину Пегги-Сью. – С первого взгляда видно, что он помешанный. Мне доводилось встречать таких типов. Они пропащие, им уже нельзя помочь. Ты симпатяга, малыш, и зря водишься с этим чокнутым: он втянет тебя в скверную историю.
Трижды Фрицо заставал Декстера на месте преступления, когда естествоиспытатель пытался проникнуть в спальню девочек с бутылочкой из-под содовой, наполненной спермой, и каждый раз парень уверял, что действует в интересах науки. Вторжения в девичью спальню вызывали страшный переполох: Анита и Пегги-Сью бомбардировали агрессора всем, что попадалось под руку.
– Это плохо кончится, – пророчествовал Фрицо, зазвавший однажды Робина в свой кабинет. – Так больше не может продолжаться. Нужно, чтобы вы очистили территорию до того, как парни и девчонки вас линчуют. Здесь вы не можете чувствовать себя в безопасности. Агенты ФБР не идиоты, рано или поздно они докопаются до скандалов, к которым Декстер был причастен в больнице. Мое имя обязательно всплывет. Найдется и тот, кто вспомнит, в чем меня обвиняли. Одна из медсестер сообразит, что свидетельство Декстера могло стать решающим, однако он предпочел промолчать… Ищейки тут же пойдут по следу, и в одно прекрасное утро ферма будет окружена громилами из отряда особого назначения.
От Робина не укрылся его страх. Да и самому мальчику все чаще становилось не по себе в компании Декстера. Странные речи парня, бредовые рассуждения о сложенном вчетверо листе бумаги – «его стране», ревниво им оберегаемом, вызывали у Робина недоверие и протест, от которых он сам же и страдал.
– Пора действовать, – призывал Фрицо. – Оставаясь здесь, вы совершаете ошибку. Я делаю, на мой взгляд, разумное предложение: снабжаю вас деньгами, фальшивым удостоверением личности для Декстера, изготовленным на базе документов моих подопечных, отвожу в любой город по выбору и даю адрес, где вы сможете найти надежное пристанище. Годится? Полагаюсь на тебя – уговори Декстера согласиться. Времени у нас нет: не сегодня-завтра сыщики будут здесь. Твой дружок не настолько хитер, как ему представляется: жизни нельзя выучиться по телевизору, все сложнее.
Робин пообещал последовать совету воспитателя. На следующее утро, пока «вольное семейство» трудилось в поле, он отвел Декстера за груду ящиков и изложил ему план Фрицо.
– Почему бы и нет? – проворчал парень. – В этом притоне мы попусту тратим время. Девчонки – тупицы, глупые гусыни, отказываются воспользоваться научными достижениями моего передающегося универсального знания. От них ничего не добьешься. Нет, не здесь пустит корни новая раса, которую я собираюсь вывести. Самое лучшее – вовремя убраться.
– Куда мы пойдем? – забеспокоился мальчик.
– Я уже говорил, – раздраженно ответил Декстер. – Вернемся домой. Мне известно, где найти Андрейса, и всегда было известно.
– Он сказал тебе адрес?
– Нет, но однажды вечером, когда, по их мнению, я уже спал, они с Антонией начали разговор о своих делишках… Спрятавшись за занавеской, я слушал и все запоминал: имена, адреса. Зачем? Не знаю. Скорее всего что-то предчувствовал. Я всегда был немного ясновидящим. Они улеглись, а я записал все, что мне показалось подозрительным. Я был уверен: рано или поздно мне это пригодится.
– А ты знаешь, где их настоящий дом?
– Нет, но я легко найду офис Андрейса, куда он является раз в неделю, по средам, для встречи со своим уполномоченным – типом, который занимается его делами. Тот приносит ему чемодан, набитый банкнотами только мелкого достоинства. Этими денежками папаша покрывает все текущие расходы, нигде не оставляя следов. Ни чеков, ни кредитных карт – ничего, кроме потрепанных долларов. Наличные – вот чем можно убедить людей пуститься в незаконные махинации. Не наследишь в банке: деньги в кармане – и все шито-крыто.
– Откуда у него богатство, из королевской казны?
– Нет, насколько я понял, у них есть нефтяная скважина в Техасе. Кроме того, они владельцы нескольких музыкальных театров, где ставятся комедии, пользующиеся спросом у деревенских пентюхов, которые приезжают из провинции. Тех медом не корми – дай побывать в театре, раз уж они в городе. Теперь понятно?
Мальчик кивнул, не желая показаться тупицей, хотя мало понял из того, что Декстер пытался ему объяснить.
– Вот как я вижу дальнейшее развитие событий, – продолжил он. – Надо так подгадать, чтобы оказаться в городе в день, когда папаша Андрейс сунет нос в свой офис. Нанесем ему краткий визит. Не сомневаюсь, он будет чертовски удивлен. Представь: два сынка одновременно сваливаются как снег на голову! Да он проглотит вставную челюсть!
Робин нахмурился. Ему не нравилось, каким тоном Декстер говорил об отце. Откуда столько издевки? Ухмылка брата возмущала еще больше.
– Поприветствуем папашу! – все больше расходился он. – Заставим отвезти нас домой, чтобы поцеловать драгоценную мамочку. За то время, пока я лежал в психушке, она ни разу мне не написала. Не очень-то любезно с ее стороны, не находишь?
– Может быть, она не знала, что ты в лечебнице? – осмелился возразить Робин.
– Или она была слишком занята моим преемником, – процедил Декстер сквозь зубы. – У нее всегда так. Она клин клином вышибает . Слышал такую поговорку?
Робин сжался в комок. Впервые с момента их знакомства в речи брата проявились признаки ревности. Мальчику показалось, что часовой внутри его сознания закричал, предупреждая об опасности: «Этот парень тебе не друг!», но мысль показалась ему настолько отвратительной, что Робин постарался поскорее от нее избавиться.
В среду утром Декстер отозвал в сторонку Фрицо и, выразив согласие уехать, объяснил, куда и когда их нужно отвезти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Страх смерти заставил все отступить на второй план, и, когда Декстер перевернул ее на живот и стал связывать ей руки, Санди испытала огромное облегчение. Значит, он ее не убьет! Трудно поверить, но она была близка к тому, чтобы его поблагодарить.
Подробности самого акта оставались расплывчатыми. И дело вовсе не в психологической цензуре или вытеснении из сознания нежелательных воспоминаний: она и правда не обратила на него особого внимания, считая насилие прелюдией смерти. Прелюдией, не имеющей большого значения.
Уже потом, после того как Санди пришла в себя, ее стали осаждать другие заботы: в первую очередь, естественно, СПИД. Теоретически все пациенты больницы проходили регулярные обследования, но кто знает, когда это было в последний раз? Психиатрические лечебницы переполнены наркоманами, большинство из которых ВИЧ-инфицированы. Трудно помешать им вступать в половые контакты. Не менее трудно вообразить, что Декстер – девственник или соблюдает строгое воздержание, во всяком случае, после того, что произошло. Напротив, все его жесты изобличали прекрасное знание женской анатомии и известную опытность, которой просто не могло быть у новичка.
Вернувшись домой, Санди сразу сделала анализ крови, что же касается СПИДа, то нужно было ждать три месяца, прежде чем пройти тест. Одна из ее подруг-врачей посоветовала пройти профилактический курс лечения антибиотиками, чтобы противостоять возможности подцепить любую другую венерическую болезнь. Эта глубинная тревога, вызванная боязнью заразы, помешала Санди как следует поразмышлять над проблемой специфического травматизма, связанного с сексуальным насилием, жертвой которого стала она сама. В нее проник мужчина, да, так. Но ведь это не впервые. И наверняка не в последний раз. Травматизм заключался больше во взглядах знакомых, чем в ее голове. Санди хотели видеть униженной, сломленной, оскверненной. Ждали, что она и вести себя будет соответственно: жаться к стене, бояться поднять глаза на мужчин. Возможно, искупая свой позор, она приобретет невроз, который сразу станет заметен окружающим, что-то вроде навязчивого желания все время мыть руки, чрезмерной гигиены… Если же ее поведение не уложится в привычную схему, скажут: «Вот стерва, ей от этого ни горячо ни холодно! Нормальная женщина не смогла бы так реагировать». Общественное мнение толкало Санди на крестный путь, тысячи раз пройденный обесчещенными женщинами. Отказавшись от подобной роли, она сразу начинала вызывать подозрение. Люди не любят жертв, слишком быстро оправляющихся от своих ран.
Зазвонил телефон. Раздался голос Миковски. Санди подумала, что он хорошо вел себя во время следствия. Деликатно и вообще… Очень достойно.
– Джудит Пакхей покончила самоубийством, – объявил он. – Почтальон обнаружил тело сегодня утром. Старика Джедеди постигла та же судьба – суп с огромной дозой снотворного.
– Что с детьми? – спросила Санди.
– К счастью, в тот вечер на ферме их не было. Ребят нашли в пяти километрах от ранчо, на вершине горы. Они молчат, но шериф предполагает, что им пришлось сбежать из дома. Похоже, в последние дни обстановка там накалилась. Дети догадались о том, что должно произойти. Это их и спасло.
– Где они сейчас?
– В окружной службе социальной защиты. Потом их определят в интернат, обычная процедура для тех, у кого нет родственников, способных о них позаботиться.
– А Робин?
На другом конце провода воцарилась тишина. Санди закусила губу. Она знала, что Миковски с неодобрением относился к ее деятельности в больнице, упрекал, что она не держала дистанцию, дала вовлечь себя в авантюру, установила личные отношения с пациентами.
– Ничего, – пробасил он. – Никаких новостей. Где-нибудь затаились. Используют стратегию глубокого погружения. Кстати… главврач Атазаров подал на тебя жалобу. Суть обвинения: применение тобой нетрадиционных методов привело к дестабилизации состояния Декстера Маллони. Медсестра Сандерман его поддерживает.
Санди нисколько не удивилась, она была готова к такому развитию событий.
– Судя по всему, – продолжил Миковски, – беглецы не могли сесть на корабль без запаса сухарей: у них было пристанище. Ведь и сейчас они где-то скрываются, только где?
– Декстер никогда не выходил за пределы больницы, – уточнила Санди. – Если у него и был чей-то адрес, то встретился он с этим человеком на ее территории. Не установить ли наблюдение за медсестрой Сандерман? Мне показалось, что она очень привязана к Декстеру. Даже слишком.
– Полагаешь, она могла прикрыть его побег… спрятать у себя?
– Почему бы и нет? У нее, например, есть домик в деревне, какое-нибудь бунгало в пригороде…
Санди услышала, как пальцы Миковски забарабанили по клавиатуре компьютера.
– Или они направились прямиком к похитителям, – проворчал специальный агент. – Предположим, Декстер сможет их найти. Он всегда знал, как до них добраться, – все эти годы, но хранил информацию в строжайшей тайне.
– Вполне вероятно, – согласилась Санди. – Прежде от столь рискованного предприятия его удерживал страх перед свободой. Потом в игру вступил Робин. Встретившись, они слились в единое целое, стали опорой друг для друга. Декстеру захотелось блеснуть перед «младшим братом», произвести впечатление.
– В чем-то Атазаров прав, – не удержался Миковски. – Декстера на подвиги толкнула именно ты. Но бесспорно одно: парень тебя одурачил. Ты не сумела раскусить, что он замышляет побег.
– Не отрицаю, – признала Санди. – Он очень изобретателен. И непредсказуем. Жизни Робина угрожает опасность.
– Ну, прежде всего степень вины каждого пока не установлена, – ледяным тоном произнес Миковски. – Судья может счесть, что они действовали как сообщники. Тебе известно, что сейчас наметилась тенденция судить детей как взрослых, даже если им только одиннадцать лет?
– Робин ему подчинялся! – возразила Санди. – Он совсем дитя!
– Дитя? Да его интеллектуальный коэффициент больше, чем у меня! – рассмеялся Миковски. – Представляешь, какая шумиха поднимется в средствах массовой информации: холодный, закрытый для эмоций мозг психопата! Прокурор наверняка решит, что мальчишка манипулировал Декстером, а не наоборот.
– Но это неправда! – возмутилась Санди.
– Уверена? – раздраженно заметил специальный агент. – С некоторых пор ты мне напоминаешь медсестру Сандерман. У тебя тоже установились с твоим протеже особые отношения. Судья не должен оставить это без внимания.
28
На ферме-лечебнице не все шло гладко. Декстеру понадобилось не так уж много времени, чтобы восстановить против себя всех, а особенно девочек. Репертуар не менялся: он присматривал очередную жертву среди тех, кто работал в отдалении от остальных, и принимался расписывать ей несравненные достоинства передающегося универсального знания. Сколько бы Фрицо ни отчитывал парня, все оказывалось бессмысленным. Началось с того, что Анита и Пегги-Сью дали ему решительный отпор, обозвав психом несчастным, и очень скоро среди воспитанников прокатился слушок, что Декстер – ненормальный.
– Парень обкурился крэком, – заявила Робину Пегги-Сью. – С первого взгляда видно, что он помешанный. Мне доводилось встречать таких типов. Они пропащие, им уже нельзя помочь. Ты симпатяга, малыш, и зря водишься с этим чокнутым: он втянет тебя в скверную историю.
Трижды Фрицо заставал Декстера на месте преступления, когда естествоиспытатель пытался проникнуть в спальню девочек с бутылочкой из-под содовой, наполненной спермой, и каждый раз парень уверял, что действует в интересах науки. Вторжения в девичью спальню вызывали страшный переполох: Анита и Пегги-Сью бомбардировали агрессора всем, что попадалось под руку.
– Это плохо кончится, – пророчествовал Фрицо, зазвавший однажды Робина в свой кабинет. – Так больше не может продолжаться. Нужно, чтобы вы очистили территорию до того, как парни и девчонки вас линчуют. Здесь вы не можете чувствовать себя в безопасности. Агенты ФБР не идиоты, рано или поздно они докопаются до скандалов, к которым Декстер был причастен в больнице. Мое имя обязательно всплывет. Найдется и тот, кто вспомнит, в чем меня обвиняли. Одна из медсестер сообразит, что свидетельство Декстера могло стать решающим, однако он предпочел промолчать… Ищейки тут же пойдут по следу, и в одно прекрасное утро ферма будет окружена громилами из отряда особого назначения.
От Робина не укрылся его страх. Да и самому мальчику все чаще становилось не по себе в компании Декстера. Странные речи парня, бредовые рассуждения о сложенном вчетверо листе бумаги – «его стране», ревниво им оберегаемом, вызывали у Робина недоверие и протест, от которых он сам же и страдал.
– Пора действовать, – призывал Фрицо. – Оставаясь здесь, вы совершаете ошибку. Я делаю, на мой взгляд, разумное предложение: снабжаю вас деньгами, фальшивым удостоверением личности для Декстера, изготовленным на базе документов моих подопечных, отвожу в любой город по выбору и даю адрес, где вы сможете найти надежное пристанище. Годится? Полагаюсь на тебя – уговори Декстера согласиться. Времени у нас нет: не сегодня-завтра сыщики будут здесь. Твой дружок не настолько хитер, как ему представляется: жизни нельзя выучиться по телевизору, все сложнее.
Робин пообещал последовать совету воспитателя. На следующее утро, пока «вольное семейство» трудилось в поле, он отвел Декстера за груду ящиков и изложил ему план Фрицо.
– Почему бы и нет? – проворчал парень. – В этом притоне мы попусту тратим время. Девчонки – тупицы, глупые гусыни, отказываются воспользоваться научными достижениями моего передающегося универсального знания. От них ничего не добьешься. Нет, не здесь пустит корни новая раса, которую я собираюсь вывести. Самое лучшее – вовремя убраться.
– Куда мы пойдем? – забеспокоился мальчик.
– Я уже говорил, – раздраженно ответил Декстер. – Вернемся домой. Мне известно, где найти Андрейса, и всегда было известно.
– Он сказал тебе адрес?
– Нет, но однажды вечером, когда, по их мнению, я уже спал, они с Антонией начали разговор о своих делишках… Спрятавшись за занавеской, я слушал и все запоминал: имена, адреса. Зачем? Не знаю. Скорее всего что-то предчувствовал. Я всегда был немного ясновидящим. Они улеглись, а я записал все, что мне показалось подозрительным. Я был уверен: рано или поздно мне это пригодится.
– А ты знаешь, где их настоящий дом?
– Нет, но я легко найду офис Андрейса, куда он является раз в неделю, по средам, для встречи со своим уполномоченным – типом, который занимается его делами. Тот приносит ему чемодан, набитый банкнотами только мелкого достоинства. Этими денежками папаша покрывает все текущие расходы, нигде не оставляя следов. Ни чеков, ни кредитных карт – ничего, кроме потрепанных долларов. Наличные – вот чем можно убедить людей пуститься в незаконные махинации. Не наследишь в банке: деньги в кармане – и все шито-крыто.
– Откуда у него богатство, из королевской казны?
– Нет, насколько я понял, у них есть нефтяная скважина в Техасе. Кроме того, они владельцы нескольких музыкальных театров, где ставятся комедии, пользующиеся спросом у деревенских пентюхов, которые приезжают из провинции. Тех медом не корми – дай побывать в театре, раз уж они в городе. Теперь понятно?
Мальчик кивнул, не желая показаться тупицей, хотя мало понял из того, что Декстер пытался ему объяснить.
– Вот как я вижу дальнейшее развитие событий, – продолжил он. – Надо так подгадать, чтобы оказаться в городе в день, когда папаша Андрейс сунет нос в свой офис. Нанесем ему краткий визит. Не сомневаюсь, он будет чертовски удивлен. Представь: два сынка одновременно сваливаются как снег на голову! Да он проглотит вставную челюсть!
Робин нахмурился. Ему не нравилось, каким тоном Декстер говорил об отце. Откуда столько издевки? Ухмылка брата возмущала еще больше.
– Поприветствуем папашу! – все больше расходился он. – Заставим отвезти нас домой, чтобы поцеловать драгоценную мамочку. За то время, пока я лежал в психушке, она ни разу мне не написала. Не очень-то любезно с ее стороны, не находишь?
– Может быть, она не знала, что ты в лечебнице? – осмелился возразить Робин.
– Или она была слишком занята моим преемником, – процедил Декстер сквозь зубы. – У нее всегда так. Она клин клином вышибает . Слышал такую поговорку?
Робин сжался в комок. Впервые с момента их знакомства в речи брата проявились признаки ревности. Мальчику показалось, что часовой внутри его сознания закричал, предупреждая об опасности: «Этот парень тебе не друг!», но мысль показалась ему настолько отвратительной, что Робин постарался поскорее от нее избавиться.
В среду утром Декстер отозвал в сторонку Фрицо и, выразив согласие уехать, объяснил, куда и когда их нужно отвезти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56