В последующие дни Тимми проводил много времени, внимательно разглядывая небо. Прежде чем выйти на улицу, ребенок тщательно причесывался и умывался с единственной целью — «карасо» выглядеть. Действительно ли ему заморочили голову, или он играл комедию, чтобы досадить матери?
— Как ты думаешь, я такой же красивый, как Деннис? — спрашивал мальчик.
— Не знаю, — раздраженно отвечала Сара, — я никогда его не видела и не знала.
Она хотела бы объяснить ребенку, что не стоит обращать внимание на россказни Мегги, но испугалась, что добьется прямо противоположного эффекта, пытаясь настоять на своем.
Надо признать, что Мегги Хейлброн не была чересчур надоедливой особой. Она, например, вежливо предложила помошь, когда застала Сару за работой в роще и увидела, что та ничего не умеет. Мегги была крепкая деревенская женщина, никогда не хныкавшая из-за какой-нибудь царапины. Она была способна переносить любой холод, работая в одной ковбойке с засученными рукавами. У нее были мужские, широкие руки, покрытые мозолями. Таких рук Сара никогда не видела даже у каменщиков или у автослесарей. Она проклинала себя за то, что позволила Мегги работать на себя. Это было все равно как ласкать приблудную собаку на краю дороги, точно зная, что не сможешь ее приютить из-за слишком маленькой квартиры.
Но однажды все-таки она сама отправилась на холм с ивами отвезти на пикапе доски, более или менее пригодные Мегги для ее работы в пристройке.
Дом семьи Хейлброн был когда-то красивым… Сегодня это была настоящая развалина: Мегги выломала весь паркет, чтобы построить свой космический корабль. Она оставила себе только одну комнату, где и окопалась; остальное было планомерно разобрано. Стенные панели, дранка, шкафы, комоды, столы — все пошло в дело, все было обточено, размерено, распилено и прибито для того, чтобы корабль принял окончательную форму.
Мегги трудилась в своем ангаре одна. Электрический инструмент, оставшийся от покойного мужа, не работал, и она научилась все делать своими руками при помощи пилы, рубанка и напильника, как в начале прошлого века работали ремесленники. К верстаку кнопками был прикреплен чертеж корабля, скопированный из популярного научного журнала. Мегги прежде всего соорудила корпус и лишь потом обшила его досками, используя принцип построения морских судов. Она хотела, чтобы постройка как можно точнее соответствовала чертежу, но из-за этого было много отходов, и теперь Мегги не хватало дерева.
— Bay! — выдохнул Тимми, просунув голову внутрь ракеты. — Это супер!
Сара еле сдержала слезы. Она терпеть не могла разыгрывать комедию. Если бы она себя послушала, то бежала бы отсюда со всех ног. Ночью ей приходили в голову всякие мерзкие мысли. Она воображала Джоба, заставшего Денниса на своей территории и грубо его схватившего. Старик был маразматик, обуреваемый воспоминаниями о войне. Может быть, он принял мальчика за вьетконговца? Мог ли он убить сына Мегги во время внезапного приступа безумия? Сара крутилась в постели и никак не могла заснуть.
Она зашла к шерифу, и тот дал ей адрес бывшего пожарного, о котором говорил ей раньше, по приезде. Молчаливый мужчина с грязными руками в зарубцевавшихся шрамах. Звали его Джонас Борделье — непроизносимая французская фамилия! — приехал он из Луизианы. Он обследовал рощу списанным армейским миноискателем, но обнаружил только два капкана на волков, и то настолько старых, что ржавчина уничтожила все пружины, из-за чего капканы не закрывались. Небогатая добыча привела бывшего пожарного в отвратительное настроение, и он ушел чертыхаясь. Роща не скрывала ни минных полей, ни вьетнамских ловушек, которые внезапно падают с дерева на неосторожных прохожих.
Глава 11
Сара совершала долгие прогулки по перелеску. На самом деле под этим словом она подразумевала бесконечные блуждания, после которых чувствовала себя разбитой от усталости, переставала соображать, стирала в кровь ноги.
Однажды она обнаружила вход в туннель, споткнувшись о крышку люка, спрятанную подо мхом. Отверстие было довольно широким, чтобы взрослый человек мог ползком проникнуть в нору. Сара сразу поняла, что это вход в подземный лагерь, сооруженный на манер вьетконговского. Сеть узких галерей заканчивалась более широкими склепами, система обеспечения воздухом которых состояла из полых бамбуковых палок, выходящих из земли в заросли можжевельника. Джоб должен был потратить годы, чтобы прорыть такое количество лазов под землей. «Так вот где дед жил на самом деле, — сказала себе Сара. — Дом был всего лишь ловушкой для врагов, а его настоящее жилище — здесь».
Она никак не решалась спуститься, терзаясь разными страхами. Подземелье напоминало ей видеоигры Тимми: дорога, усеянная ловушками, территория, полная бесчисленных опасностей.
Сара запаслась всем необходимым: карманным электрическим фонариком, перочинным ножом, веревкой. Однако все еще не могла решиться. Она придумывала множество причин, чтобы оттянуть момент начала обследования подземелья. Например, что делать с Тимми? Разумеется, брать его с собой нельзя… Ну и как быть?
Она решила, что поползет внутрь туннеля, когда мальчик будет спать после обеда. Чтобы сын не проснулся раньше времени, надо ему дать выпить ложку успокаивающего сиропа — лекарство было куплено, когда у Тимми резались первые зубы, початый пузырек все еще стоял в аптечке.
После стольких отсрочек ее охватило настоящее мучительное нетерпение. Поспешность подогревалась и объяснялась кошмарами, будившими Сару среди ночи и заставлявшими ее страдать от бессонницы. Ей снилось, что она проникает наконец в туннель и нос к носу сталкивается с трупом маленького Денниса Хейлброна, сына Мегги. Видение заставляло Сару вскакивать на постели. Сердце бешено колотилось, врачи называют это экстрасистолой — создается впечатление, что вы на грани сердечного приступа. «А если это правда? — думала она, вытирая простыней мокрые от пота шею и грудь. — Если Джоб в момент приступа психоза затащил мальчика в свое логово?»
Заснуть снова было невозможно. «Ничего подобного не может быть, — повторяла себе Сара. — Собаки шерифа ничего не нашли…»
Но она не до конца была в этом уверена. В деле выживания Джоб был профессионал, он мог найти разные способы, чтобы обмануть ищеек… Останки малыша все еще могли лежать здесь, в какой-нибудь тайной комнате подземелья. Эта мысль тут же превратилась в наваждение, и молодая женщина поняла, что сможет от нее отделаться только в том случае, если начнет действовать.
Во второй половине дня, после того как Тимми заснул, Сара открыла калитку «зоо» и углубилась в рощу, держа в руке большой карманный фонарь. Она даже не пыталась скрыть от себя, что очень боится. «А что, если со мной произойдет несчастный случай внизу? — подумала она. — Тимми останется один в доме, и пройдет много дней, прежде чем кто-нибудь заметит мое отсутствие».
Действительно, кроме Мегги Хейлброн, их никто не навещал. Сара и Тимми получали очень мало почты и ездили в деревню один раз в неделю, только чтобы пополнить запасы продуктов. Страхи пронзали ее сознание. Она воображала, как попадает в ловушку, расставленную Джобом, и не может выбраться… Потом Тимми просыпается один в пустом доме и напрасно зовет свою мать. Весь в слезах, он бродит вокруг ранчо.
Кто его увидит?
Никто, кроме почтальона, проходящего по дороге, ведущей на территорию «зоо». Малыш умрет от голода прежде, чем кто-нибудь в деревне задаст себе вопрос: куда подевались эта городская девица и ее мальчонка?
— Я сошла с ума, — пробормотала Сара. — Надо было отвести его к Мегги.
Конечно, но убедить себя в этом она не могла. Мегги была опасна. Никогда не знаешь наверняка, что у нее в голове.
Добравшись до туннеля, Сара так себя накрутила, что почти перестала бояться. Освещая дорогу карманным фонарем, она пролезла в узкий сырой проход. Джоб так хорошо сделал крепежные стойки в узких галереях, что в туннеле не было никаких признаков обрушения. Корни деревьев свисали с потолка и время от времени цеплялись за волосы незваной гостьи. Сара продвигалась вперед с большой осторожностью, прощупывая землю палкой. Воздух был пропитан запахами сырости и грибов. Темнота искажала размеры. Призрак тела Денниса неотвязно преследовал Сару. Молодая женщина без конца твердила себе, что надо быть готовой к этой встрече за ближайшим поворотом туннеля. «Как себя вести, если это произойдет? — спрашивала она себя. — Конечно, надо будет предупредить шерифа. А потом?»
Вот когда развяжутся злые языки! Местная пресса не преминет раздуть такое событие. «Зоо» на тысячу следующих лет станет логовом гнусного старика, сумасшедшего убийцы маленьких мальчиков… Эта история будет преследовать Тимми всю жизнь. В школе его станут обзывать «внуком людоеда» или другими дурацкими кличками в том же духе. «А если я промолчу? — подумала Сара. — Если никому не расскажу?»
Сара спросила себя, сможет ли она завалить вход в туннель и стереть даже воспоминание о нем.
Преодолев ползком метров двадцать, она покрылась потом и грязью. Сара очутилась в первой комнате, луч фонаря скользнул по стенам. На полу лежали свернутая циновка, маленький чайный несессер в японском стиле, красота которого сглаживала некоторые его несовершенства, несколько эстампов, украшенных идеограммами, смысл которых был ей непонятен. Рядом с чернильным камнем лежали кисточки и большая пачка рисовой бумаги, изъеденной сыростью. Три коричневых кимоно — красивых, но строгих — были аккуратно сложены в коробке. Сара поняла, что Джоб забирался сюда, чтобы заниматься каллиграфией, которая позволяла ему, без сомнения, поддерживать некоторое душевное равновесие. «Убежище буддийской секты „Дзен“, — сказала она себе, — плюс логово человека, готовящегося к приходу Армагеддона».
Никакого трупа ребенка Сара не нашла. Она проклинала себя зато, что поддалась фантасмагориям, рожденным кошмарами. Как она могла быть такой дурой — вообразить, что тело Денниса находится здесь? Легкость, с какой Сара допустила эту невероятную гипотезу, привела ее к мысли, что она не совсем в своем уме. Может быть, она такая же сумасшедшая, как и Джоб?
Когда Сара вошла в дом, Тимми все еще спал.
Глава 12
Когда Сара вспоминала о своем детстве, ей казалось, что она жила на льдине, или, скорее, в ледяной пещере. Место, где предметы и люди существовали в толще очень чистого льда. Их было видно через полупрозрачную стену, но трогать их, разговаривать с ними было нельзя. Для этого необходимо было растопить ледяную стену, но только своим дыханием, а эта работа была очень трудна… и от нее отказывались. Поэтому надо было учиться жить в ледяной пещере. Одной.
Когда Сара встретила Джейми, она попыталась ему объяснить, что испытывала во время своей юности.
— Это так трудно, — шептала она. — Все прекрасные люди, но живут вне реальности. Они устроились в этом мире, но вне его. Там не происходит ничего плохого, а самая большая драма — плохо накрытый к ужину стол или пересоленная икра. Однажды я услышала, как папа объявил, что не встречал ни одного негра уже в течение трех лет и что это хороший знак. Я спросила: почему? И моя мать мне ответила: «Когда не видишь этих людей там, где бываешь, это означает, что ты живешь в хорошей среде, или, если хочешь, достиг успеха».
Да, вся их философия содержалась в этих простых словах: вращаться в хорошей среде, жить в самом конце частного шоссе, вдали от неуправляемой толпы и интенсивного движения. И еще чтобы в холле находился стильный швейцар.
Папа руководил отделом финансовых вложений на бирже и выпускал «Конфиденциальный листок», очень ценимый вкладчиками. Он хвастал, что способен заработать целое состояние, только разговаривая по телефону. Позже он узнал, что потерять все также можно только из-за одного телефонного звонка.
— Это были люди, довольные собой, — шептала Сара. — Не злые, не расисты, не моралисты, нет, просто самодовольные и никогда ни в чем не сомневающиеся. Для них Рейган был живым богом. Шедевром эволюции, в дарвиновском смысле. В них не было ненависти, только непоколебимая уверенность в том, что они занимают свое место по праву. Потому что все было сделано как надо, потому что Господь тоже хотел этого, и не надо больше возвращаться к этому вопросу.
Черные, латиносы, азиаты были для них как существа с другой планеты. Они с ними не встречались, не видели их окружения, а когда проезжали мимо в лимузине, тщательно избегали смотреть на улицу через затемненные стекла машины.
— Здание, где швейцар черный, — наставляла мать Сару, когда хотела объяснить своей дочери кое-что о жизни, — очень плохое здание, даже если фасад у него самый роскошный и даже если оно расположено в самом элегантном районе. В приличном здании швейцар должен быть белым. Это правило, которое нельзя менять.
Существование матери основывалось на подобных правилах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33