"Так себе". Спросила, какой у них завуч, и получила в ответ: "Нормальная". Наконец Инна добралась до Бурундука.
– Ну, а директор школы Данила Акимович хороший человек?
И тут Демьяна осенило вдохновение.
– Пьет в у смерть, – громко и с сожалением выпалил он.
Дело в том, что его отец – рабочий промкомбината – любил выпить, и мать неоднократно говорила при сыне, что он ей жизнь испортил, и несколько раз грозила мужу разводом. Поэтому Демьян решил, что лучшего способа отпугнуть "невесту" не придумаешь.
Ошеломленная, Инна опять остановилась.
– Это как – пьет в усмерть?
– Ну, просто спасу с ним нет!
Инна много раз читала в книжках такую фразу: "От волнения ее (или его) бросало то в жар, то в холод". Всегда она думала, что это фраза чисто литературная, а в жизни такого не бывает, но теперь убедилась, что бывает. Сначала ей стало очень жарко, а потом вдруг по спине побежали мурашки. У нее в голове не укладывалось: как может заведующий отделом народного образования держать такого человека на посту директора школы да еще восхвалять его с трибуны? А может, этот мальчишка с девчонкой врут? Или хотя бы преувеличивают? Инна продолжала расспрашивать:
– Ну, хорошо. Пусть он выпивает иногда. А как он к вам относится?
– Бьет! – отрезал Демьян.
Но Альбине было не по душе такое наглое вранье. Она предпочитала не врать, а привирать.
– Демьян, ты уж не преувеличивай. Никого он особенно не бьет, а вот насчет бани – это да!
– Какой бани? – спросила Инна, и Альбина пояснила.
– Он натянул на голову чулок и засел около сгоревшей бани. А когда ребята мимо пошли, он выскочил и давай их крапивой хлестать.
– Пьяный?
– А кто его знает! Он и трезвый такой, – сказал Демьян. И снова вдохновился: – Альбин! А помнишь, как он с Хмелевым? Помнишь, как Ленька из-за него всю ногу пожег?
– А что случилось с этим... с Хмелевым? – спросила Инна.
Вопрос был обращен к Демьяну, но тот кивнул на Альбину.
– Вот пусть она расскажет. У нее складней получится.
И Альбина поведала следующее.
– У нас в школе есть мальчишка один... Ленька Хмелев зовут... Он хоть и в шестой класс перешел, а все-таки дурак дураком. Вот Акимыч... то есть Данила Акимыч и подговорил его. "Ты, – говорит, – разожги на берегу костер, а когда жару много накопится, разгреби угли, пока они красные, и гуляй по ним босиком. Вот, – говорит, – честное слово даю, ничего тебе не будет. Это по науке доказано". Ну, Ленька (он ведь дурак) развел костер, нагреб углей и – босиком по ним... Всю ногу себе обжег.
Инна надолго замолчала. Молчали и Демьян с Альбиной, поглядывая на "невесту" и стараясь угадать, какое впечатление они на нее произвели.
А впечатление они произвели сильное. Выходило, что Бурундук был не только пьяницей, но и человеком с ненормальной психикой. Почему же Лыков так расхваливал его на конференции и приглашал корреспондентов, чтобы они написали о Бурундуке? Неужели он не понимал, что корреспондент поговорит со многими людьми и быстро узнает правду? А с другой стороны, зачем этим милым ребятам так клеветать на директора школы? Ну, пусть они преувеличивают! Но ведь, преувеличивая, они подчеркивают лишь дурные качества Бурундука. Почему? Как видно, потому, что они его не любят. А если детям есть за что не любить педагога, то какой же он хороший педагог?
Смятение Инны вдруг сменилось азартом. А что, если вместо очерка ей удастся написать фельетон о Лыкове и его подчиненном?! У нее даже название сразу придумалось: "Очковтиратель районного масштаба". Но тогда ей ни в коем случае нельзя раскрывать свое инкогнито, нельзя появляться в гостинице, где придется предъявлять свое командировочное удостоверение.
Инна знала, что в маленьких городках, где гостиницы летом всегда переполнены, местные жители сдают за небольшую плату комнаты или койки и даже обеспечивают приезжих питанием, пока те не дождутся вертолета или другого транспорта, чтобы отправиться в лес.
Инна спросила у ребят, не знают ли они, кто может сдать ей комнату. Те опять переглянулись, и Альбина спросила в свою очередь:
– Вы хотите Данилу Акимыча дождаться?
– Да. Не мешает, – неопределенно ответила Инна. Она давно обратила внимание, что ее спутники то и дело переглядываются и смотрят на нее с каким-то напряженным интересом.
– Да ведь у моей мамы ключ от его квартиры! – вскричал Демьян. – Она даст вам ключ – и живите сколько хотите.
Демьян объяснил, кем работает его мама, но такой план показался Инне слишком уж авантюрным, и она отвергла его.
– У Хмелевых! – вдруг сказала Альбина. – Ленькин отец зимой охотится, а летом – рабочим у всяких этих... изыскателей. Может, Ленькина мама вас пустит.
– Факт пустит! – оживился Демьян. – Пойдемте! Это как раз тот Ленька Хмелев, который себе ногу пожег.
Глава 17
В начале восьмого часа все трое подошли к дому Хмелевых в конце немощеной Луговой улицы. Альбина и Демьян знали, где живут Хмелевы, знали, как выглядит их дом, но с Лёниной мамой знакомы не были. Поэтому они остановились перед калиткой в нерешительности. Когда Демьян брякнул щеколдой и приоткрыл калитку, к ним навстречу бросились два пса изрядных размеров. Инна попятилась, но иленские ребята собак не боялись. Собаки полаяли, гостеприимно виляя хвостами, и убежали по каким-то своим делам, а в конце цементной дорожки, ведшей от калитки к крыльцу, пришельцы увидели Леньку, сидевшего на корточках среди частей разобранного велосипеда. Альбина очень обрадовалась. Она оттолкнула локтем шедшего впереди Демьяна и остановилась перед Хмелевым.
– Леня! Вот мы тут привели... – Только сейчас Альбина догадалась обернуться и спросить Инну, как ее имя-отчество. И, получив ответ, она продолжала: – Вот мы привели к вам Инну Сергеевну... Она – знакомая Данилы Акимыча. Вот... где бы ей остановиться на квартире и подождать, когда он из леса вернется?
Продолжая сидеть на корточках, Хмелев, наверно, полминуты смотрел на вытаращенные глаза Альбины, на окаменевшее лицо Демьяна, втянувшего губы в рот, на хорошенькую молодую женщину в брючном костюме. Наконец он понял, почему Альбина так таращит на него глаза, и вскочил.
– Сейчас! – сказал он, взлетел на высокое крыльцо и исчез в доме.
Его мама Полина Александровна готовила ужин в кухне. Это была веселая энергичная женщина с быстрыми движениями, звонким голосом и курносым, удивительно выразительным лицом. Гнев, радость, удивление так отчетливо выражались на этом лице, что знакомые в шутку советовали Полине Александровне ехать в Москву и предложить себя какой-нибудь студии на должность киноактрисы. Но такой совет был невыполним: Полина Александровна не умела вызывать то или иное выражение на своем лице по заказу, наоборот, ей огромных усилий стоило скрывать от окружающих свои эмоции.
Когда Леня рассказал матери о загадочных письмах, которые стал получать Бурундук, о страшных подозрениях, какие они у ребят вызвали, Полина Александровна реагировала примерно так же, как тетя Валя.
– Ох и любят же у вас языками молоть! Чуть случится какой пустяк – и сразу начинается: "Ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля!" Ну, мало ли кто кому пишет?! Это еще не резон, чтобы по городу сплетни пускать.
Но вот теперь Ленька возник на пороге кухни и сказал глухим голосом:
– Мама! Приехала... эта...
– Какая-такая – "эта"?
– Ну... знакомая Данилы Акимовича. И просит, чтобы у нас остановиться. Чтобы, значит, его подождать.
– А откуда она про нас-то узнала?
Пришлось Леньке объяснять, что "эту тетеньку" привели Демьян с Альбиной, которые познакомились с ней в аэропорту, что она прилетела к Даниле Акимовичу, не зная, что он в отлучке.
Больше Полина Александровна не говорила с Ленькой. Бросив на сына очень серьезный взгляд, она быстро вытерла руки полотенцем, выключила электроплитку под сковородкой и через несколько секунд стояла на верхней ступеньке крыльца. Руки ее были стиснуты перед грудью, губы растянулись в приветливой улыбке, а прищуренные глаза сверкали любопытством.
– Милости просим, милости просим! – заговорила она своим звонким голосом. – Вы, мой сын сказал, остановиться у нас желаете?
– Да. Хотела бы, – сдержанно сказала Инна.
– Вы, говорят, знакомая Данилы Акимовича?
– Да... В какой-то мере (врать взрослым Инне было еще труднее, чем ребятам).
– Ну, выходит, нам с вами повезло! – снова зазвенела Полина Александровна. – Только два дня назад от меня таксаторы съехали, так что комната вполне свободная и в полном вашем распоряжении. Милости прошу, идемте в комнату, а то вдруг она вам не приглянется.
Когда Инна поднималась на крыльцо, мимо нее проскочил во двор ошалелый Ленька. Комната Инне понравилась, и она быстро договорилась с хозяйкой о цене.
В это время во дворе разыгрывалась очень тяжелая сцена. Альбина с Демьяном рассказали Хмелеву о том, что они наговорили Инне, после этого он загнал обоих в дальний угол двора и теперь приплясывал перед ними в страшном гневе, скаля зубы и потрясая кулаками.
– Ну, парррразиты! – рычал он. – Теперь вам покажут, как на Акимыча клеветать! Теперь попробуйте суньтесь на школьный двор, вы живьем оттуда не уйдете, тррррепачи проклятые!
Демьян с Альбиной тихо плакали и твердили, что они наврали "этой тетке" из самых лучших побуждений, чтобы она не увезла Акимыча из Иленска.
Это не смягчило Хмелева.
– Вот вам покажут, как соваться во взрослые дела, – продолжал неистовствовать он. – Вот сейчас позову Луизу и посмотрю, как она вам по шее надает! А ну, пошли!
И он поволок Демьяна с Альбиной на улицу, куда выходило окно той комнаты в соседнем доме, где жила Луиза.
Окно это было закрыто белой занавеской, но обе створки рамы были распахнуты. Леньке не хотелось, чтобы его услышали взрослые, поэтому он подобрался к самому окну и, став на цыпочки, тихо позвал:
– Луиза! Лиз!..
Через несколько секунд Луиза откинула занавеску и молча посмотрела на своего соседа.
– Луиза, выйди скорей! Дело есть! Важное! Луиза исчезла в глубине комнаты и скоро вышла из своей калитки на улицу.
С некоторых пор она стала следить за своей внешностью, и в прическе ее произошли большие перемены:
Луиза отказалась от косичек с бантами, отпустила волосы подлинней и сделала из них две золотистые метелочки, которые под ушами были стянуты не лентами, а простыми аптекарскими резиночками и спускались не на спину, а на грудь.
– Ну? – коротко спросила Луиза.
Хмелев сообщил, что приехала "эта тетка" – то есть знакомая Акимыча, и, снова рассвирепев, рассказал о гнусном поклепе, возведенном на Бурундука Альбиной и Демьяном. Те снова заплакали и залопотали, что они хотели "как лучше". В отличие от Хмелева, Луиза на них не разгневалась. Ее широкое лицо оставалось серьезным, невозмутимым.
– Где эта тетка? – спросила она.
– В дом ушла. Комнату смотрит.
– Идем, глянем на нее.
Дверь в комнату Инны оказалась распахнутой настежь, и ребята увидели, что Ленькина мама сидит рядом с новой жилицей на старомодном диване с высокой спинкой и о чем-то беседует. Луиза остановилась в дверях этой комнаты.
– Здравствуйте, Полина Александровна! – очень вежливым тоном сказала она.
– Ну, здравствуй, здравствуй! – Полина Александровна усмехнулась. – Мы что, сорок раз на дню теперь будем здороваться?
Луиза ничего не ответила на это замечание и перевела свой взгляд на гостью, которая уже сняла свой берет и привела в порядок темные стриженые волосы.
– Здрасте! – сказала она сквозь зубы, медленно, с достоинством наклоняя голову и не спуская с Инны своих синих глаз.
Инна ответила на ее приветствие, Луиза еще несколько секунд посмотрела на нее, затем направилась в большую комнату, служившую Хмелевым гостиной и столовой (обычно Хмелевы обедали в кухне). Ленька последовал за ней.
– Любопытствуют! – улыбаясь, кивнула им вслед Полина Александровна.
В гостиной висело большое зеркало, и Луиза довольно долго изучала в нем свое отражение, поворачиваясь то одним боком, то другим и проводя рукой сверху вниз по своим золотистым метелочкам из волос. Наконец она повернулась к Хмелеву.
– Ленька! – сказала она тихо. – Неужели ты думаешь, что такая Акимычу подойдет?!
Ленька пожал плечами. Как видно, он в подобных делах разбирался хуже Демьяна.
– Пошли поговорим! – сказала Луиза. На улице за палисадником маячили Демьян и Альбина. Каким-то особым чутьем они угадали, что Луиза может стать их защитницей перед свирепым Хмелевым, и не ошиблись. Рядом с калиткой, как возле многих домов Иленска, была сколочена лавочка. Луиза села на нее. Леня тоже сел, а Демьян и Альбина продолжали стоять, напряженно глядя на старших.
То оглядываясь на дом за ее спиной, то взглядывая на Леньку, Луиза негромко повторила свой вопрос:
– Ну, вот ты честно скажи: годится ему такая? – И она кивнула на дом.
– Н-ну... не совсем, – вяло согласился Леня.
– Во! А я чего говорил?! – обрадовался Демьян, но тут же прикусил язык, потому что Луиза вскочила и уперлась кулаками в бока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Ну, а директор школы Данила Акимович хороший человек?
И тут Демьяна осенило вдохновение.
– Пьет в у смерть, – громко и с сожалением выпалил он.
Дело в том, что его отец – рабочий промкомбината – любил выпить, и мать неоднократно говорила при сыне, что он ей жизнь испортил, и несколько раз грозила мужу разводом. Поэтому Демьян решил, что лучшего способа отпугнуть "невесту" не придумаешь.
Ошеломленная, Инна опять остановилась.
– Это как – пьет в усмерть?
– Ну, просто спасу с ним нет!
Инна много раз читала в книжках такую фразу: "От волнения ее (или его) бросало то в жар, то в холод". Всегда она думала, что это фраза чисто литературная, а в жизни такого не бывает, но теперь убедилась, что бывает. Сначала ей стало очень жарко, а потом вдруг по спине побежали мурашки. У нее в голове не укладывалось: как может заведующий отделом народного образования держать такого человека на посту директора школы да еще восхвалять его с трибуны? А может, этот мальчишка с девчонкой врут? Или хотя бы преувеличивают? Инна продолжала расспрашивать:
– Ну, хорошо. Пусть он выпивает иногда. А как он к вам относится?
– Бьет! – отрезал Демьян.
Но Альбине было не по душе такое наглое вранье. Она предпочитала не врать, а привирать.
– Демьян, ты уж не преувеличивай. Никого он особенно не бьет, а вот насчет бани – это да!
– Какой бани? – спросила Инна, и Альбина пояснила.
– Он натянул на голову чулок и засел около сгоревшей бани. А когда ребята мимо пошли, он выскочил и давай их крапивой хлестать.
– Пьяный?
– А кто его знает! Он и трезвый такой, – сказал Демьян. И снова вдохновился: – Альбин! А помнишь, как он с Хмелевым? Помнишь, как Ленька из-за него всю ногу пожег?
– А что случилось с этим... с Хмелевым? – спросила Инна.
Вопрос был обращен к Демьяну, но тот кивнул на Альбину.
– Вот пусть она расскажет. У нее складней получится.
И Альбина поведала следующее.
– У нас в школе есть мальчишка один... Ленька Хмелев зовут... Он хоть и в шестой класс перешел, а все-таки дурак дураком. Вот Акимыч... то есть Данила Акимыч и подговорил его. "Ты, – говорит, – разожги на берегу костер, а когда жару много накопится, разгреби угли, пока они красные, и гуляй по ним босиком. Вот, – говорит, – честное слово даю, ничего тебе не будет. Это по науке доказано". Ну, Ленька (он ведь дурак) развел костер, нагреб углей и – босиком по ним... Всю ногу себе обжег.
Инна надолго замолчала. Молчали и Демьян с Альбиной, поглядывая на "невесту" и стараясь угадать, какое впечатление они на нее произвели.
А впечатление они произвели сильное. Выходило, что Бурундук был не только пьяницей, но и человеком с ненормальной психикой. Почему же Лыков так расхваливал его на конференции и приглашал корреспондентов, чтобы они написали о Бурундуке? Неужели он не понимал, что корреспондент поговорит со многими людьми и быстро узнает правду? А с другой стороны, зачем этим милым ребятам так клеветать на директора школы? Ну, пусть они преувеличивают! Но ведь, преувеличивая, они подчеркивают лишь дурные качества Бурундука. Почему? Как видно, потому, что они его не любят. А если детям есть за что не любить педагога, то какой же он хороший педагог?
Смятение Инны вдруг сменилось азартом. А что, если вместо очерка ей удастся написать фельетон о Лыкове и его подчиненном?! У нее даже название сразу придумалось: "Очковтиратель районного масштаба". Но тогда ей ни в коем случае нельзя раскрывать свое инкогнито, нельзя появляться в гостинице, где придется предъявлять свое командировочное удостоверение.
Инна знала, что в маленьких городках, где гостиницы летом всегда переполнены, местные жители сдают за небольшую плату комнаты или койки и даже обеспечивают приезжих питанием, пока те не дождутся вертолета или другого транспорта, чтобы отправиться в лес.
Инна спросила у ребят, не знают ли они, кто может сдать ей комнату. Те опять переглянулись, и Альбина спросила в свою очередь:
– Вы хотите Данилу Акимыча дождаться?
– Да. Не мешает, – неопределенно ответила Инна. Она давно обратила внимание, что ее спутники то и дело переглядываются и смотрят на нее с каким-то напряженным интересом.
– Да ведь у моей мамы ключ от его квартиры! – вскричал Демьян. – Она даст вам ключ – и живите сколько хотите.
Демьян объяснил, кем работает его мама, но такой план показался Инне слишком уж авантюрным, и она отвергла его.
– У Хмелевых! – вдруг сказала Альбина. – Ленькин отец зимой охотится, а летом – рабочим у всяких этих... изыскателей. Может, Ленькина мама вас пустит.
– Факт пустит! – оживился Демьян. – Пойдемте! Это как раз тот Ленька Хмелев, который себе ногу пожег.
Глава 17
В начале восьмого часа все трое подошли к дому Хмелевых в конце немощеной Луговой улицы. Альбина и Демьян знали, где живут Хмелевы, знали, как выглядит их дом, но с Лёниной мамой знакомы не были. Поэтому они остановились перед калиткой в нерешительности. Когда Демьян брякнул щеколдой и приоткрыл калитку, к ним навстречу бросились два пса изрядных размеров. Инна попятилась, но иленские ребята собак не боялись. Собаки полаяли, гостеприимно виляя хвостами, и убежали по каким-то своим делам, а в конце цементной дорожки, ведшей от калитки к крыльцу, пришельцы увидели Леньку, сидевшего на корточках среди частей разобранного велосипеда. Альбина очень обрадовалась. Она оттолкнула локтем шедшего впереди Демьяна и остановилась перед Хмелевым.
– Леня! Вот мы тут привели... – Только сейчас Альбина догадалась обернуться и спросить Инну, как ее имя-отчество. И, получив ответ, она продолжала: – Вот мы привели к вам Инну Сергеевну... Она – знакомая Данилы Акимыча. Вот... где бы ей остановиться на квартире и подождать, когда он из леса вернется?
Продолжая сидеть на корточках, Хмелев, наверно, полминуты смотрел на вытаращенные глаза Альбины, на окаменевшее лицо Демьяна, втянувшего губы в рот, на хорошенькую молодую женщину в брючном костюме. Наконец он понял, почему Альбина так таращит на него глаза, и вскочил.
– Сейчас! – сказал он, взлетел на высокое крыльцо и исчез в доме.
Его мама Полина Александровна готовила ужин в кухне. Это была веселая энергичная женщина с быстрыми движениями, звонким голосом и курносым, удивительно выразительным лицом. Гнев, радость, удивление так отчетливо выражались на этом лице, что знакомые в шутку советовали Полине Александровне ехать в Москву и предложить себя какой-нибудь студии на должность киноактрисы. Но такой совет был невыполним: Полина Александровна не умела вызывать то или иное выражение на своем лице по заказу, наоборот, ей огромных усилий стоило скрывать от окружающих свои эмоции.
Когда Леня рассказал матери о загадочных письмах, которые стал получать Бурундук, о страшных подозрениях, какие они у ребят вызвали, Полина Александровна реагировала примерно так же, как тетя Валя.
– Ох и любят же у вас языками молоть! Чуть случится какой пустяк – и сразу начинается: "Ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля!" Ну, мало ли кто кому пишет?! Это еще не резон, чтобы по городу сплетни пускать.
Но вот теперь Ленька возник на пороге кухни и сказал глухим голосом:
– Мама! Приехала... эта...
– Какая-такая – "эта"?
– Ну... знакомая Данилы Акимовича. И просит, чтобы у нас остановиться. Чтобы, значит, его подождать.
– А откуда она про нас-то узнала?
Пришлось Леньке объяснять, что "эту тетеньку" привели Демьян с Альбиной, которые познакомились с ней в аэропорту, что она прилетела к Даниле Акимовичу, не зная, что он в отлучке.
Больше Полина Александровна не говорила с Ленькой. Бросив на сына очень серьезный взгляд, она быстро вытерла руки полотенцем, выключила электроплитку под сковородкой и через несколько секунд стояла на верхней ступеньке крыльца. Руки ее были стиснуты перед грудью, губы растянулись в приветливой улыбке, а прищуренные глаза сверкали любопытством.
– Милости просим, милости просим! – заговорила она своим звонким голосом. – Вы, мой сын сказал, остановиться у нас желаете?
– Да. Хотела бы, – сдержанно сказала Инна.
– Вы, говорят, знакомая Данилы Акимовича?
– Да... В какой-то мере (врать взрослым Инне было еще труднее, чем ребятам).
– Ну, выходит, нам с вами повезло! – снова зазвенела Полина Александровна. – Только два дня назад от меня таксаторы съехали, так что комната вполне свободная и в полном вашем распоряжении. Милости прошу, идемте в комнату, а то вдруг она вам не приглянется.
Когда Инна поднималась на крыльцо, мимо нее проскочил во двор ошалелый Ленька. Комната Инне понравилась, и она быстро договорилась с хозяйкой о цене.
В это время во дворе разыгрывалась очень тяжелая сцена. Альбина с Демьяном рассказали Хмелеву о том, что они наговорили Инне, после этого он загнал обоих в дальний угол двора и теперь приплясывал перед ними в страшном гневе, скаля зубы и потрясая кулаками.
– Ну, парррразиты! – рычал он. – Теперь вам покажут, как на Акимыча клеветать! Теперь попробуйте суньтесь на школьный двор, вы живьем оттуда не уйдете, тррррепачи проклятые!
Демьян с Альбиной тихо плакали и твердили, что они наврали "этой тетке" из самых лучших побуждений, чтобы она не увезла Акимыча из Иленска.
Это не смягчило Хмелева.
– Вот вам покажут, как соваться во взрослые дела, – продолжал неистовствовать он. – Вот сейчас позову Луизу и посмотрю, как она вам по шее надает! А ну, пошли!
И он поволок Демьяна с Альбиной на улицу, куда выходило окно той комнаты в соседнем доме, где жила Луиза.
Окно это было закрыто белой занавеской, но обе створки рамы были распахнуты. Леньке не хотелось, чтобы его услышали взрослые, поэтому он подобрался к самому окну и, став на цыпочки, тихо позвал:
– Луиза! Лиз!..
Через несколько секунд Луиза откинула занавеску и молча посмотрела на своего соседа.
– Луиза, выйди скорей! Дело есть! Важное! Луиза исчезла в глубине комнаты и скоро вышла из своей калитки на улицу.
С некоторых пор она стала следить за своей внешностью, и в прическе ее произошли большие перемены:
Луиза отказалась от косичек с бантами, отпустила волосы подлинней и сделала из них две золотистые метелочки, которые под ушами были стянуты не лентами, а простыми аптекарскими резиночками и спускались не на спину, а на грудь.
– Ну? – коротко спросила Луиза.
Хмелев сообщил, что приехала "эта тетка" – то есть знакомая Акимыча, и, снова рассвирепев, рассказал о гнусном поклепе, возведенном на Бурундука Альбиной и Демьяном. Те снова заплакали и залопотали, что они хотели "как лучше". В отличие от Хмелева, Луиза на них не разгневалась. Ее широкое лицо оставалось серьезным, невозмутимым.
– Где эта тетка? – спросила она.
– В дом ушла. Комнату смотрит.
– Идем, глянем на нее.
Дверь в комнату Инны оказалась распахнутой настежь, и ребята увидели, что Ленькина мама сидит рядом с новой жилицей на старомодном диване с высокой спинкой и о чем-то беседует. Луиза остановилась в дверях этой комнаты.
– Здравствуйте, Полина Александровна! – очень вежливым тоном сказала она.
– Ну, здравствуй, здравствуй! – Полина Александровна усмехнулась. – Мы что, сорок раз на дню теперь будем здороваться?
Луиза ничего не ответила на это замечание и перевела свой взгляд на гостью, которая уже сняла свой берет и привела в порядок темные стриженые волосы.
– Здрасте! – сказала она сквозь зубы, медленно, с достоинством наклоняя голову и не спуская с Инны своих синих глаз.
Инна ответила на ее приветствие, Луиза еще несколько секунд посмотрела на нее, затем направилась в большую комнату, служившую Хмелевым гостиной и столовой (обычно Хмелевы обедали в кухне). Ленька последовал за ней.
– Любопытствуют! – улыбаясь, кивнула им вслед Полина Александровна.
В гостиной висело большое зеркало, и Луиза довольно долго изучала в нем свое отражение, поворачиваясь то одним боком, то другим и проводя рукой сверху вниз по своим золотистым метелочкам из волос. Наконец она повернулась к Хмелеву.
– Ленька! – сказала она тихо. – Неужели ты думаешь, что такая Акимычу подойдет?!
Ленька пожал плечами. Как видно, он в подобных делах разбирался хуже Демьяна.
– Пошли поговорим! – сказала Луиза. На улице за палисадником маячили Демьян и Альбина. Каким-то особым чутьем они угадали, что Луиза может стать их защитницей перед свирепым Хмелевым, и не ошиблись. Рядом с калиткой, как возле многих домов Иленска, была сколочена лавочка. Луиза села на нее. Леня тоже сел, а Демьян и Альбина продолжали стоять, напряженно глядя на старших.
То оглядываясь на дом за ее спиной, то взглядывая на Леньку, Луиза негромко повторила свой вопрос:
– Ну, вот ты честно скажи: годится ему такая? – И она кивнула на дом.
– Н-ну... не совсем, – вяло согласился Леня.
– Во! А я чего говорил?! – обрадовался Демьян, но тут же прикусил язык, потому что Луиза вскочила и уперлась кулаками в бока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23