Тут только Петя заметил два столика, размещенные у противоположных стен. Они были сделаны из чертежных досок. Каждая доска была одним концом привинчена к стене, а другим концом опиралась на единственную ножку. Как видно, оба столика можно было опускать, как столики в железнодорожных вагонах. Над каждым столиком висели полки из неокрашенного дерева. На столике и на полке у левой стены царил образцовый порядок. С правого столика свисал чулок, среди разбросанных как попало книг и тетрадок топорщился ком железной проволоки. На полке рядом с книгами стояли банки с синей и зеленой жидкостью, а от них тянулись провода к какому-то ребристому прибору.
Самбо следила напряженным взглядом за вошедшей девчонкой. Та бочком подобралась к столику, на котором царил порядок, и пошевелила пальцем карандаши в пластмассовом стакане.
– Ну! Где твоя авторучка? – процедила сквозь зубы Машка.
– Значит, она у бабушки в комнате, – ответила девчонка и бочком вышла из комнаты, не поворачиваясь к Машке спиной: так выходит укротитель из клетки с тиграми.
– Видал? – сказала Самбо, прикрывая дверь. – Подслушивала!
– Это твоя сестра?
– Ага. Заноза. Ты думаешь, ей авторучка нужна? Ха-ха! Она на тебя взглянуть приходила. – Самбо снова принялась ходить по комнате. Теперь у нее ушки на макушке. Она знает, какая о тебе в школе слава идет, она понимает, что я не чай пить тебя пригласила. Теперь хвост подожмет. – Самбо вдруг резко остановилась перед Петей. – Спорим, что это она моет в кухне полы!
Некоторое время Петя оторопело смотрел на свою странную клиентку.
– Ладно! А почему ты так думаешь?
– Во-первых, потому, что больше некому, а во-вторых, потому, что она всякий раз испаряется, как только об этом заходит разговор.
Петя вдруг вскочил и тоже прошелся по комнате. Он весь подтянулся, тонкая загадочная улыбка появилась на его губах.
– Так! – сказал он звонким голосом. – Разреши мне задать тебе несколько вопросов.
– Задавай! Только потише.
– Не можешь ли ты перечислить книги, которые в последнее время читала твоя сестра?
– Могу. Ей недавно несколько штук подарили на день рождения.
– Прекрасно! А какие именно?
– "Дети капитана Гранта" – раз! "Лесную газету" Бианки – два! Повести Гайдара – три!..
– Стоп! Какие именно повести?
– Ну, "Школа", "Тимур и его команда", "Голубая чашка"...
– Так! Еще вопрос. Кто у вас в семье занимается хозяйством?
– Бабушка.
– Сколько бабушке лет?
– Шестьдесят один.
– Все! Вопросов больше не имею. – Петя сел, откинувшись на спинку дивана и заложив ногу за ногу. Самбо внимательно смотрела на него.
– Все ясно как день! – проговорил детектив и загнул большой палец на левой руке. – Первое: ты права, пол в кухне действительно моет твоя сестра. Кстати, как ее зовут?
– Занозу? Люськой.
Петя загнул указательный палец.
– Теперь второе. Ваши домашние утверждают, что, если кто-то моет пол, значит, он его и пачкает. На самом деле все гораздо проще. Твоя Люська начиталась Гайдара и теперь подражает Тимуру, тайно помогает бабушке. Понятно?
Петя умолк, ожидая, что Машка начнет восторгаться его проницательностью, но она стояла неподвижно, скрестив руки на груди, склонив голову набок.
– Лопух ты, а не сыщик, – грустно сказала она.
Детектив сразу скис. Он выпрямился, поджал ноги под диван.
– А что? Почему лопух?
– Я самого главного не договорила: Люська вошла и помешала. Машка на секунду задумалась. – Знаешь что? Лучше ты сам посмотри. Идем на кухню!
Загадка электрополотера
Самбо вышла в переднюю, Петя – за ней. Здесь Петя увидел пожилую, довольно полную женщину в пестром переднике с оборочками. Она что-то доставала из стенного шкафа. Шкаф был до отказа набит всякими хозяйственными вещами. Женщина потянула к себе какой-то предмет с длинной ручкой, а на нее сверху из шкафа вывалилась раскладушка.
– Господи! – жалобно воскликнула женщина. – Ничего никогда как следует не уложат! Маша, да помоги же ты, наконец! Тумба какая-то!
Самбо подбежала к женщине, помогла ей запихнуть обратно раскладушку и вытащить из шкафа электрополотер. Женщина сразу повеселела.
– А это что-то новое лицо, – сказала она, глядя на Петю. – Может быть, ты меня все-таки познакомишь?
– Это Петя Калач из шестого "А". А это моя бабушка, – сказала Самбо.
– Здравствуйте! – заулыбалась бабушка. – Извини, у меня руки грязные. – Она обратилась к Маше: – А вообще, когда знакомишь, надо имя-отчество называть: "Познакомься, это моя бабушка Ксения Ивановна", а не просто "бабушка", и все тут. Ужас, до чего у нас Машка невоспитанна! Она знаете...
Ксения Ивановна, как видно, любила поговорить. Петя подумал, что они надолго застрянут в передней, но тут дверь одной из комнат приоткрылась, и из нее выглянула Заноза. Она как-то странно посмотрела на электрополотер, выскользнула в переднюю и сняла с вешалки пыльник.
– Бабушка, я пошла... Я прогуляюсь немного... Я пошла.
– И прекрасно! Чем меньше вас в квартире останется, тем лучше будет: мне сегодня полы натирать.
Петя почувствовал в этих словах намек: мол, ему тоже следует убраться из квартиры. Но Самбо мотнула головой, и он пошел за ней дальше.
Кухня у Пролеткиных была вся белая: белые кафельные стены, белый холодильник, покрытый белым пластиком стол, два белых шкафа – один на стене, другой под широкой мойкой для посуды... Только линолеум на полу был обычный, коричневый.
Самбо нагнулась и, держась руками за колени, принялась оглядывать стены возле самого пола.
– Похоже, что бабушка все уже отмыла, – тихо проговорила она. Хотя нет, погоди! – Она присела, глядя на стену рядом с газовой плитой. – Смотри! Видишь?
Петя тоже присел.
– Брызги? – спросил он.
– Ага! – кивнула Машка.
Кафельные плитки в этом месте были усеяны грязными брызгами. Петя посмотрел на них и ничего не понял.
– Ну и что?
– А то, что вот таким образом все было забрызгано: все стены сантиметров на тридцать от пола, низ холодильника, ножки стола... Охватив колени руками, Самбо посмотрела на детектива. – Ну? Может, и теперь ты скажешь, что это тимурская работа? По-моему, за такую работу надо смертным боем бить.
– Да! Тимур, пожалуй, тут ни при чем.
– То-то и оно! А приписывают все это мне.
Оба помолчали, разглядывая серые крапинки.
– Часто это повторялось?
– Два раза. Первый раз набрызгали да так и оставили, а второй раз вытерли, но абы как.
Самбо хотела еще что-то сказать, но тут оба вздрогнули. В комнате за стеной раздался вой, похожий на вой сирены, через секунду к нему примешался отвратительный скрежет, потом все стихло.
– Дрянная, противная, возмутительная девчонка! – донесся в кухню голос бабушки, в котором слышались слезы. – Негодная, лживая, зловредная девчонка! – добавила она с еще большим накалом и вдруг крикнула что было сил: – К тебе, кажется, обращаются! Иди сюда!
Самбо вскочила, бросила на Петю значительный взгляд и, вся напружинившись, пошла из кухни. Петя – за ней.
Оба остановились в дверях большой комнаты, служившей, как видно, кабинетом и гостиной. Ксения Ивановна стояла, опираясь на ручку полотера. Широкое лицо ее дрожало.
– Ну... ну вот, что мне с тобой теперь делать? Ну... ну что это такое? – воскликнула она и ладонью показала на пол.
Ребята увидели на блестящем паркете большое матовое пятно.
– Целый день, целый день как проклятая кручусь, – снова заговорила бабушка, глядя на внучку круглыми карими глазами. – Целый день то готовлю, то кормлю, то убираю, целый день даже почитать не могу, и вот вам благодарность! Ну ты скажи: разве это не хамство? Ну ты ответь мне: кто тебе позволил полотер в воде мочить?
– Полотер? – растерянно переспросила Самбо.
– Вот, гляди: все щетки мокрые, хоть выжимай! – Ксения Ивановна наклонила полотер, показывая ребятам щетки, и даже потрогала одну из них. – Ну зачем тебе это нужно? Ну, ты мне ответь!..
Секунд десять Самбо молчала, прикусив нижнюю губу. Она дышала все сильней и сильней.
– Ах, значит, и полотер я тоже намочила! – сказала она наконец очень низким, грудным голосом.
– А кто же еще? Неужели я? Неужели мама или папа?
– Значит, и тут я виновата, да? Значит, и тут Заноза ни при чем! Значит, и тут я плохая, а вы все хорошие, да?
– Ты... ты, Машка, пожалуйста, истерики не начинай.
– Не начинать истерики? – уже в голос кричала Самбо, заливаясь слезами. – Хорошо, я не буду начинать истерики, но... но... мне эта травля надоела... С меня довольно!.. Теперь все! Теперь все!.. Все!..
Тоненько завыв, Машка убежала в кухню. Затем пролетела через переднюю в свою комнату, затем опять мелькнула в передней и хлопнула выходной дверью. На лестнице она снова тоненько взвыла и затарахтела подметками по ступенькам. Эти звуки быстро затихли.
Свое "теперь все" Машка выкрикнула так трагически, что Петя подумал, не собирается ли она броситься под троллейбус. Но Ксению Ивановну, как видно, такие мысли не тревожили. Она оставила полотер и поправила пеструю косынку на рыжеватых крашеных волосах.
– Вот так мы и живем, – обратилась она к Пете. – Тебе же напакостят, и ты же виновата.
В этот момент следователя поразила такая замечательная догадка, что он приоткрыл рот и уставился на бабушку с самым идиотским видом.
– Я говорю, вот так мы и живем, – повторила Ксения Ивановна, думая, что Петя не расслышал.
– Да. Конечно, – пробормотал следователь, пятясь в переднюю. Конечно! Всего хорошего!
Дактилоскопия
Почти кубарем скатился Петя вниз по лестнице, как пробка вылетел он из подъезда во двор. Двор был очень просторный, благоустроенный. Петя повертел головой, и перед глазами заметались зеленые газоны, желтые тополя, красно-белые клумбы, разноцветные скамейки и коляски для малышей. Ребят по двору бегало много. Петя оглядел самые дальние уголки двора, но Самбо там не увидел.
Он обнаружил ее совсем близко. Заложив руки за спину, она прохаживалась в своих черных брюках перед самым подъездом. В одном месте на асфальтовой дорожке лежала абрикосовая косточка. Всякий раз, проходя мимо, Самбо пыталась наподдать косточку ногой, но это ей не удавалось: то ли косточка лежала в углублении, то ли она прилипла к асфальту.
В глазах у Самбо уже не было ни слезинки. В другой раз Петю удивила бы такая быстрая перемена, но сейчас ему было не до того.
– Эй, ты! – крикнул он. Застенчивость уже не мучила его.
Самбо оглянулась. Следователь стоял на крыльце, красный от волнения и сердито вытянув из грубого пиджака тонкую шею. На голове его топорщилось множество прямых вихров.
– Чего ты сбежала?! Самый решительный момент, а она исчезла куда-то!
– Ну... психанула немножко. Ты не обращай внимания. А почему "решительный момент"?
Петя страшно вытаращил на нее глаза:
– Почему решительный момент? А ты что, не понимаешь? Ты не понимаешь, что между брызгами на стене и мокрым полотером есть... эта... как ее... прямая связь!
– Связь?
– И теперь не понимаешь? Ведь это п_о_л_о_т_е_р_о_м полы в кухне мыли и забрызгали стены! Щетки вращались и брызгали!
Самбо сцепила руки на животе и втянула голову в плечи.
– Ой, слушай!.. Верно ведь!.. – как-то испуганно проговорила она.
Следователь по-прежнему стоял на крыльце. Он уперся кулаками в бока.
– Если мы сумеем завладеть полотером, твоя сестра завтра же будет разоблачена. Если, конечно, это она моет пол.
Самбо по-прежнему смотрела на него.
– Дак-ти-ло-ско-пи-я! – отчеканил следователь. – Знаешь, что это такое?
Самбо молча покачала головой.
– Одним словом, надо исследовать отпечатки пальцев на электрополотере.
– Гм! А ты умеешь?
– Не умел бы – не говорил. Пошли!
У Маши был свой ключ от квартиры. Вернувшись, они застали Ксению Ивановну в передней. Она надевала перед зеркалом шляпу.
– Успокоилась, красавица? – уже добродушно сказала она. – Вот и прекрасно! Но все-таки относительно полотера мы еще поговорим. Вечерком, когда все соберутся. Одной мне как-то не под силу с тобой разговаривать.
Лицо у Маши покраснело, глаза расширились, но Петя уже совсем освоился с ней. Он взял ее за руку и увел в комнату.
– Спокойно! – сказал он, прикрывая дверь. – Пусть бабушка уйдет, тогда начнем действовать.
Ждать пришлось долго. Слышно было, как бабушка проходит из передней в комнату и обратно, щелкает замком сумочки, позвякивает ключами. Петя вспомнил, что давно хотел задать Маше один вопрос.
– Слушай, почему все так дружно подозревают в разных проделках именно тебя? Только ты по-честному скажи: это что, несправедливость или у них есть какие-нибудь причины?
Самбо подумала и сказала, что причины, пожалуй, все-таки есть.
– Во-первых, у меня, как папа говорит, преобладают мужские интересы.
– А именно?
– Например, я увлекаюсь техникой... Потом, моих родителей за драку в школу вызывали. Особенно неприятно было, когда я Морозову плечо вывихнула.
– Так! Дальше!
– Ну... еще у меня есть такая черта... Я, например, запустила в комнате ракету из пленки и спалила ею занавесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13