Иногда им выпадает счастье растащить на куски выброшенный на берег корабль. – Тамур несколько раз воткнул свой ятаган в песок, чтобы обтереть с него кровь Андара. – В общем, настоящие дикари. Пошли, я сведу тебя с их главным.
Люди, сидевшие на низкорослых лошадях, имели весьма потрепанный вид. Их шерстяные куртки были разорваны во многих местах, а выношенные туники и брюки явно много пережили с тех пор, как их сняли с какого-нибудь несчастного матроса, выброшенного штормом на берег. Возглавлял эту компанию угрюмый тип с одним глазом. На месте второго зияла страшная впадина пустой глазницы. На шее он носил дешевое аметистовое ожерелье с облезлой позолотой. Видимо, на одном из потерпевших крушение кораблей плыла и какая-то шлюха.
– Это Баотан, – сказал Тамур, показывая на одноглазого. – Баотан, это – Конан, известный в далеких краях купец и славный воин, наводящий ужас на врагов.
Баотан что-то хмыкнул и уставился единственным глазом на киммерийца:
– Тебе нужны мои лошади, торгаш? За каждую – пять одеял. Меч и топор. И еще нож, плащ и пять серебряных монет.
– Ну, ты загнул, – ответил Конан.
Тамур зашептал ему на ухо:
– Не торгуйся, киммериец. Нам нужно выведать у него, все, что он знает. Не забудь, что главное для нас – уничтожить Баальшама.
Конан только отмахнулся. Неумелый торговец не вызывал уважения. А это неминуемо означало бы получение не всей информации, а то и выслушивание откровенного вранья.
– За каждых двух лошадей – одеяло и меч.
Баотан обнажил в ухмылке ряд желтых зубов и слез с лошади.
– Что ж, потолкуем, – сказал он.
Беседа у костра шла не так быстро, как хотелось бы киммерийцу, но ему приходилось держать марку неторопливого купца. Тамур принес кувшин кислого гирканийского пива и несколько больших кусков овечьего сыра. Пиво развязало язык Баотану, но не так, как хотелось бы Конану. Одноглазый все время уходил от разговора о сделке, то обсуждая погоду, то положение дел в лагере.
Наконец оба пришли к соглашению. К этому времени небо уже потемнело. Все новые ветки подкладывались в костры… За каждую вьючную лошадь – меч и одеяло. За верховых – по топору и одеялу. Плюс по ножу каждому человеку Баотана и две золотые монеты лично одноглазому.
– Договорились, – сказал Конан.
Баотан кивнул и начал доставать из-под своей куртки странные предметы. Какой-то мешочек, маленькие щипцы. Затем на свет было вытащено нечто напоминающее бычий рог, только намного меньше и сделанное из глины. На глазах изумленного Конана Баотан вытащил из мешочка щепоть высушенной травы, затолкал ее в глиняный рог, а затем, вытащив щипцами уголек из костра, засунул туда же и его. Затем он начал усиленно дышать через тонкий конец рога, чтобы не дать угольку погаснуть. У Конана просто отвисла челюсть, когда он увидел, как одноглазый втянул в себя выходящий из глиняной штуковины дым. Баотан выпустил в небо струю дыма и протянул рог Конану.
Тамур наклонился к уху киммерийца:
– Так они отмечают совершенную сделку. Теперь твоя очередь сделать то же самое. Я же тебе говорил, что они дикари.
Конан осторожно взял рог в руки. Тлеющая трава пахла отвратительно. Сунув конец рога в рот, он глубоко вдохнул и с трудом скрыл гримасу недовольства. На вкус этот дым был просто омерзителен. Кроме того, он был таким горячим, что, казалось, сжигает нёбо и язык. Чуть не подавившись, Конан выпустил в небо струю дыма.
– Они смешивают свою траву с сухим навозом, – ухмыльнулся Тамур, – чтобы не гасло.
С другой стороны костра послышался смех Акебы:
– Устриц не хочешь, киммериец? А то я могу попросить у Муктара…
Конан сжал зубы и вернул глиняный рог Баотану. Тот вставил его в рот и запыхтел, выпуская в воздух маленькие облачка дыма. Киммериец только покачал головой. Он видел много странных обычаев, с тех пор как покинул свои родные горы, но, не считая всякого колдовства, этот был самым странным.
Когда наконец во рту исчезло ощущение того, что там катаются раскаленные угли (хотя вкус каленой травы еще оставался), Конан сказал:
– Баотан, ты не видел на побережье других чужестранцев? Ты же понимаешь, что мы, торговцы, беспокоимся из-за конкурентов.
Баотан попыхтел, затем ответил, не вынимая рог изо рта:
– Чужестранцев видел. Торговцев – нет. – Каждое его слово сопровождалось легким облачком дыма. – Они тоже купили лошадей. Но не за товар. У них его нет. Лошади – только верховые, – по лицу Баотана расползлась довольная улыбка, – расплатились серебром, очень щедро.
– Не торговцы… – Конан сделал вид, что задумался. – Действительно странно.
– Чужестранцы… – пожал плечами Баотан, а затем, попыхтев, добавил: – Их корабль обгорел сзади, сильно обгорел. Многие из них обожжены.
Галера! Она осталась на плаву после пожара и шторма.
– Может быть, мы сможем помочь этим людям, – сказал Конан. – Далеко они? В какой стороне?
Баотан махнул рукой на юг:
– Полдня езды. Может, день.
Далековато. Скорее всего, они не знают, что «Танцующая в волнах» спаслась. Но тогда зачем лошади? Может быть, Джандар и вправду чего-то опасается?
– Ты и твои люди можете переночевать у наших костров, – сказал Конан Баотану, вставая. – Акеба, Тамур, мы выезжаем на рассвете.
Из темноты подошла Ясбет и прижалась к боку Конана.
– Становится холодно, – пожаловалась она. – Ты ведь согреешь меня?
Ехидный смех послышался со стороны мужчин, но неожиданно для самих себя они замолчали под ее холодным взглядом. Даже Тамур и Баотан.
– Именно этим я сейчас и займусь, – улыбнулся Конан и легко вскинул девушку себе на плечо.
Ее визг перешел в звонкий смех, когда он донес ее до палатки.
– Отпусти меня, отпусти, – притворно вырывалась она, – мы так не договаривались…
Неожиданно волосы на затылке Конана зашевелились, и он резко развернулся, внимательно всматриваясь в темноту.
– У меня так голова закружится, Конан. Что случилось?
Показалось, сказал он себе. Просто показалось. Галера и ее пассажиры далеко на юге. Они наверняка уверены, что «Танцующая в волнах» не вынесла шторма и затонула.
– Нет, нет, ничего, – буркнул он.
Ясбет залилась смехом, когда он одним движением запихнул ее в палатку.
* * *
Че Фан медленно выполз из тени одного из камней и в последний раз посмотрел на берег, освещенный несколькими кострами. Больше высматривать было нечего. Эту ночь варвар проведет в постели и никуда не денется. Уверенно ступая в полной темноте по камням, Че Фан направился прочь от берега по противоположному склону холма. Суйтай ждал его у маленького костра, надежно укрытого камнями от посторонних глаз. По другую сторону огня сидели шесть человек, отобранных кхитайцами себе в помощники. Эти люди за время путешествия повидали многое и понимали, что оба одетых в черное представляют большую опасность, чем все когда-либо ими виденное.
– Ну, что у них там? – спросил Суйтай, отхлебнув горячего травяного настоя.
Че Фан налил себе той же жидкости, кипевшей в глиняном горшке на костре.
– Этот навозный жук Баотан продал им лошадей. А теперь они легли спать.
– Ну, тогда давай перебьем их сейчас же. Это будет легче, чем выслеживать их еще раз.
Шестеро сидевших по другую сторону костра беспокойно зашевелились, но кхитайцам было не до них.
– Нельзя. Пусть сначала найдут то, что ищут, – возразил Че Фан. – Повелитель будет недоволен, если мы не привезем ему ничего, кроме известия об их смерти. – Он помолчал и добавил: – Особенно внимательно нужно следить за этим Конаном. Он может быть опасен…
– Он всего лишь человек, – сказал Суйтай, – и умрет так же, как и любой другой.
Че Фан кивнул и пожалел, что завел этот разговор… И все же. Еще в детстве он научился искусству оставаться невидимым, подкрадываясь вплотную. Научился прятаться в тени лица и растворяться в темноте. Но во взгляде этого варвара было что-то, что проникало сквозь всю эту маскировку. Нет, это невозможно. Он, Че Фан, – один из Братства Пути. А этот Конан – всего лишь обыкновенный человек. Убить его будет не труднее, чем любого другого. Но… сомнения оставались.
Глава 18
Конан поплотнее запахнул плащ, укрываясь от пронизывающего ветра, и в сотый раз за день привстал в седле, повернув голову назад, чтобы в сотый раз увидеть ровную, как стол, степь, поросшую невысокой травой.
Местность была настолько однообразной, что любая кочка или сухое дерево казались заметными деталями пейзажа. Ни намека на погоню или скрытое преследование. Бледное желтое солнце стояло почти в зените, слабо прогревая холодный степной воздух. Вилайет осталось в двух днях пути за спиной. Несмотря ни на что, Конан чувствовал себя неуютно. Даже если глаза уверяли его в том, что до горизонта вокруг нет ни души, – внутренний инстинкт предупреждал о преследовании. А этот инстинкт уже много раз спасал Конану жизнь там, где его подводили остальные, более цивилизованные чувства.
Их отряд двигался плотной группой. Половина гирканийцев вела на поводу низкорослых вьючных лошадок, казавшихся едва ли не меньше, чем висевшие на их спинах тюки. Строптивые создания, стоило отпустить поводья, так и норовили развернуться и припустить неспешной рысью к родному побережью. Всадники, не занятые удерживанием вьючных лошадей, внимательно глядели по сторонам: нападения на путешественников не были редкостью на гирканийских равнинах.
Тамур галопом подъехал к Конану и Акебе:
– Мы скоро приедем к Проклятой Земле.
– Ты говоришь это с той минуты, как мы отъехали от моря, – пробурчал Конан. Его настроение вовсе не улучшало то, что его длинные ноги, свисая по бокам несчастного животного, едва не касались земли.
– Еще немного, киммериец. Совсем немного. Приготовься играть роль купца. Одно из племен наверняка стоит лагерем по соседству с этим местом. Все по очереди стерегут Проклятую Землю.
– Это ты тоже уже говорил.
– Скорее бы найти деревню, – сквозь зубы пожаловалась Ясбет. Она ехала почти встав в стременах, но, увидев улыбки на лицах мужчин, села, поморщившись от боли.
Конан постарался сохранить бесстрастное выражение на лице.
– В одном из тюков есть мазь, – предложил он не в первый раз.
– Нет, – резко ответила она, – я же сказала, не нужно меня баловать.
– Никто тебя и не балует. Любой может пользоваться лекарствами, например чтобы смазать натертую… э-э… мышцу.
– Пусть он тебя помажет, детка, – ехидно предложил Шарак, выглядевший со своим посохом словно ребенок с палочкой, посаженный на пони, – а если не он, то доверь это деликатное дело мне.
– Придержи язык, старый дурак, – ухмыляясь, сказал Акеба, – ты, я вижу, тоже не в седле родился. Ничего, я вечером тебе подберу кое-какие снадобья. Ты от моей мази впереди лошадей побежишь.
– Ты правильно поступаешь, женщина, – удивив всех, обратился к Ясбет Тамур, – я думал, что через час после рассвета тебя придется привязать поперек седла, как мешок. Но в тебе есть упрямство и настойчивость, достойные гирканийца.
– Спасибо тебе, – сказала она, недовольно посмотрев на киммерийца. – Я раньше никогда… мне просто не разрешали ездить верхом. Я ходила пешком, или меня носили в паланкине.
Она попыталась сесть в седле и заскрипела зубами от боли.
– Придется воспользоваться вашей мазью, – грустно сказала она, – хотя я не уверена, что лекарство не окажется страшнее, чем болезнь.
– Вот и хорошо, – сказал Конан, – а не то завтра ты ходить не сможешь, не то что… – Он замолчал, не договорив фразы.
Их отряд въехал на пологий холм, с вершины которого открывался вид на целый город юрт – жилищ гирканийских кочевников. Не меньше тысячи круглых куполов возвышались над равниной, словно шляпки огромных грибов.
– Вот наконец и сбылись твои предсказания, Тамур, – сказал Конан. – Полагаю, нам пора входить в роль.
– Подожди. Все не так просто, – сказал кочевник, – тут стоят лагерем не меньше четырех племен. Среди такого количества людей могут найтись те, кто помнит, как я и мои друзья поклялись отомстить Баальшаму, несмотря на запрет наших шаманов и старейшин. Если они сообразят, что мы привезли тебя, чтобы нарушить табу Проклятой Земли… – От группы гирканийцев донесся ропот.
С полсотни всадников галопом помчались в их сторону от юрт. Наконечники копий засверкали на солнце.
– Слишком поздно поворачивать обратно. – Конан пришпорил свою лошадь. – Поезжайте за мной и не забывайте, что мы – купцы, приехавшие торговать.
– За нарушение табу, – сказал Тамур, бросаясь вслед за Конаном, – с человека сдирают кожу. С живого. А потом еще несколько дней вырезают другие части тела. Тычут в него горящими головнями.
– Сдирают кожу? – ужаснулся Шарак. – Горящие головни? Части тела? Может, стоит все-таки повернуть назад?
Продолжая причитать, он все же последовал за киммерийцем, как и остальные: Ясбет скакала откинувшись назад, небрежно положив руку на рукоятку кинжала; Акеба словно случайно придерживал руками свой лук, лежащий поперек седла перед ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31