Случайный удар ребенка тоже может причинить боль, иногда даже большую, чем удар взрослого, потому что в этом случае пострадавший не может ответить. Единственный выход, когда боль становится невыносимой, — сделать так, чтобы ребенок не смог до тебя дотянуться...
Последнее, что помнила Мойра о Коуле Фермере Лэнгли, — как он стоял в своем комбинезоне на тротуаре перед шикарным домом, где они жили, обливался слезами и кричал: «Шлюха!», а ухмыляющийся таксист увозил ее прочь.
Она хотела оставить ему накопленные деньги. Хотя бы половину. Но в этом не было смысла. Или бы он их спустил, или их бы у него украли. Ему нельзя было помочь — по крайней мере, ей это было не под силу. И что бы она ни делала, это лишь продляло бы его агонию.
Она так и не узнала, что с ним стало. Этого знания она избегала всеми силами. Она надеялась, что он умер. Для человека, которого она так сильно любила, это было бы лучшим выходом.
11
Мойра большими глотками пила третий «Сайдкар». Чувствуя себя слегка игриво (она очень боялась напиться по-настоящему), она улыбнулась человеку, который подходил к ее столику.
Его звали Грейбл. Чарльз Грейбл, менеджер многоквартирного дома. На нем были полосатые брюки и тонкий черный пиджак, глаза близко сходились к переносице, а на пухлом лице застыло капризное выражение. Подсаживаясь к ней, он напустил на себя строгость, и его губки надулись, как у ребенка.
— Погоди, ничего не говори, — сказала Мойра торжественно. — Ты Эддисон Симмс из Сиэтла, и мы вместе обедали осенью 1902-го.
— О чем ты, Мойра?! — раздраженно ответил Грейбл. — Слушай-ка, я...
— Пропало желание? — спросила Мойра. — Устали от микробов?
— Мойра! — Он сердито подался вперед и понизил голос. — Последний раз тебе говорю! Твой счет должен быть оплачен сегодня же! Все до последнего пенни, все задолженности за квартиру и все другие счета, которые у тебя накопились! Либо заплатишь, либо я тебя выставлю вон!
— Ну же, Чарльз. Разве я не оплачиваю счета? Разве мы не всегда решаем эту проблему... так или иначе?
Грейбл покраснел и отвернулся. В голосе у него появилась умоляющая, жалобная нотка.
— Я больше не могу этого делать, Мойра. Просто не могу! Люди живут дольше, чем им положено по договору, въезжают независимо от даты аренды, платят деньги, которые я не учитываю в книгах! Мне...
— Я понимаю. — Мойра взглянула на него страстно и одновременно печально. — Просто я тебе больше не нравлюсь.
— Нет, дело совсем не в этом! Но...
— Врешь ты все, — недовольно надулась она. — Если бы я тебе нравилась, ты бы так не поступал.
— Я же говорю, я ничего не могу изменить. — Тут он заметил в ее глазах насмешку. — Ладно! — рявкнул он. — Можешь надо мной смеяться, но я больше не позволю делать из себя вора. Дешевая ты... дешевая...
— Дешевая, Чарльз? Я и не думала, что я такая дешевая.
— В общем, я все сказал, — отрезал он. — Или ты оплачиваешь счета до пяти, или выметаешься, а все твои вещи остаются у меня.
Он зашагал прочь, всем своим видом выражая возмущение.
Мойра равнодушно пожала плечами и взяла бокал. Тайный страдалец, сказала она себе. Спать надо по ночам!
Она махнула рукой, чтобы ей принесли счет, и дала официанту доллар на чай. Когда он вежливо кивнул и отодвинул ее стул, она сказала, что научиться танцевать может каждый. И он тоже.
— Все, что нужно знать, — это волшебное па, — сказала она. — Это просто, как раз-два-три.
Он вежливо засмеялся. В таких местах давно привыкли к подобным шуткам.
— Может быть, кофе, миссис Лангтри?
— Нет, спасибо, — улыбнулась Мойра. — «Сайдкар» был очень неплох, Аллен.
Она вышла из ресторана и, пройдя через вестибюль, разыскала машину и отправилась в деловую часть города.
С тех пор как Мойра приехала в Лос-Анджелес, она в целом жила довольно экономно. Экономно в той степени, в которой позволяли ее деньги. Из той суммы, что она забрала с собой, покидая Сент-Луис, у нее оставалось еще несколько тысяч долларов, не считая, разумеется, таких легко обращаемых в деньги вещей, как машина, украшения и меха. Но не так давно она вдруг ясно почувствовала, что жизнь ее здесь подходит к концу и пришла пора обналичить все, что только можно.
Ей очень не хотелось уезжать из города, особенно потому, что придется расстаться с Роем Диллоном. Одно не обязательно влекло за собой другое, но, случись такое, это придется принять как должное. Внутренний голос нельзя игнорировать — к нему нужно прислушиваться и поступать соответственно.
Она припарковалась на частной стоянке в центре города. Стоянка принадлежала ювелирному магазину высшего класса; Мойру здесь знали и как покупателя, и как продавца, хотя в основном в качестве последнего. Завидев ее, швейцар коснулся своей фуражки и открыл перед ней стеклянную дверь; тут же навстречу ей, улыбаясь, выбежал один из младших менеджеров.
— Миссис Лангтри, очень приятно снова вас видеть! Итак, что мы можем сделать для вас сегодня?
Выслушав Мойру, менеджер серьезно кивнул и пригласил ее в небольшой кабинет. Закрыв дверь, он усадил ее за стол и сел напротив.
Мойра вытащила из сумочки браслет и протянула ему. Он восхищенно округлил глаза.
— Прекрасно, — пробормотал он, протягивая руку за лупой. — Великолепная работа. Ну-ка, посмотрим...
Мойра наблюдала, как он включал лампу на изогнутой ножке, как вертел браслет в своих чистых, сильных руках. Он обслуживал ее уже не в первый раз. Он не был красив, скорее невзрачен. Но ей он нравился, и она знала, что тоже нравится ему.
Он отложил лупу и сокрушенно покачал головой.
— Удивительно, просто удивительно, — сказал он. — Такое встречается крайне редко.
— Что вы имеете в виду? — встревожилась Мойра.
— Понимаете, это одна их самых филигранных работ по платине, какие мне только приходилось видеть. Настоящее произведение искусства. Но камни... Это не бриллианты, миссис Лангтри. Подделка, великолепная, но все же это подделка.
Мойра не верила своим ушам. Коул заплатил за этот браслет четыре тысячи долларов.
— Этого не может быть! Они ведь режут стекло!
— Миссис Лангтри, — криво усмехнулся он, — стекло тоже режет стекло. Практически все что угодно может его резать. Давайте я вам покажу, как проверить, настоящие это бриллианты или нет.
Он протянул ей лупу и взял со стола пипетку. Потом аккуратно капнул на камни водой.
— Видите, как распределяется по ним вода — стекает ровным слоем? С настоящими бриллиантами было бы не так. Вода прилипает к их поверхности маленькими капельками.
Мойра мрачно кивнула и положила лупу на стол.
— Вы знаете, где это было куплено? Я думаю, что вам могут вернуть деньги.
Она не знала. Возможно, Коул купил его как подделку.
— Значит, браслет ничего не стоит?
— Конечно, стоит, — сказал он с теплом в голосе. — Я могу предложить, скажем, пять сотен.
— Очень хорошо. Не могли бы вы дать мне чек?
Он извинился и на несколько минут покинул кабинет. Потом вернулся с чеком, положил его в конверт, отдал ей и снова сел.
— Ну, — сказал он, — надеюсь, вы не слишком в нас разочаровались? Смею надеяться, что мы еще сможем быть вам чем-то полезны.
Мойра колебалась. Она посмотрела на маленькую табличку на столе. Мистер Картер. Магазин носил то же имя. Может быть, он сын хозяина?
— Должен вам сказать, миссис Лангтри, что к таким ценным клиентам, как вы, мы готовы выезжать на дом. Не обязательно приезжать сюда. Если у вас есть что-то, что может нас заинтересовать, мы...
— У меня есть только одна вещь, мистер Картер. — Мойра спокойно взглянула на него. — Вам действительно интересно?
— Что ж. Разумеется, мне нужно сперва на нее посмотреть. Но...
— Вы уже на нее смотрите, мистер Картер. Прямо на нее.
Он был удивлен, изумлен, а потом его лицо приняло то же выражение, с каким он рассматривал браслет.
— Знаете, миссис Лангтри, мы редко встречаем такую работу, как тот браслет, что вы предложили нам сегодня. Чистая огранка и такая обработка обычно свидетельствуют о том, что камни драгоценные. Мне всегда жаль, если это не так. И я всегда надеюсь, — он поднял глаза, — что я ошибся.
Мойра улыбнулась; сейчас он нравился ей больше, чем всегда.
— В таком случае, — произнесла она, — мне остается лишь пожалеть.
— И мне, миссис Лангтри, — засмеялся он. — Это один из тех случаев, когда я почти жалею, что не холостяк. Почти.
Они вместе дошли до входа: красивая, со вкусом одетая женщина и невзрачный, но опрятный молодой мужчина. Когда они прощались, он на мгновение удержал ее руку.
— Надеюсь, у вас все наладится, миссис Лангтри. Мне бы очень хотелось вам помочь.
— Желаю побольше голевых моментов, — ответила Мойра. — Вы играете в хорошей команде.
Сильно проголодавшись, она выпила кофе и съела немного салата в закусочной. И отправилась домой.
Менеджер поджидал ее; он постучал к ней почти сразу же после того, как она закрыла за собой дверь, и быстро протянул ей счет. Мойра стала просматривать список, то и дело удивленно поднимая брови.
— Куча денег, Чарли, — пробормотала она. — Ты туда ничего лишнего не добавил, а?
— Ты так со мной не разговаривай! Ты должна тут все, до цента, и прекрасно это знаешь, и я буду не я, если ты не заплатишь!
— Может, мне занять денег у твоей жены, как ты думаешь, Чарли? Может, твои детки разобьют своих свиней-копилок?
— Оставь их в покое! Не приплетай сюда мою семью, иначе... иначе... — В его голосе снова послышались умоляюще-жалобные нотки. — Ты ведь пошутила, Мойра?
Мойра с отвращением посмотрела на него:
— Не намочи штаны, бога ради! Напиши, что чек оплачен, и я принесу тебе деньги.
Она резко повернулась и вошла в спальню. Открыв сумочку, она вытащила свернутые деньги и кинула их на туалетный столик. Потом она быстро переоделась, накинув на себя прозрачный черный халат, и ее усталость неожиданно рассеялась. Она усмехнулась.
Беззвучно смеясь, она растянулась на кровати.
Она часто веселилась просто так, без видимых причин. Столкнувшись с каким-нибудь неприятным жизненным обстоятельством, она заставляла себя отстраниться от него, и мысли бесцельно бродили в ее голове, пока вдруг не наталкивались на какую-нибудь парадоксальную параллель. Тогда она и начинала смеяться.
Смех стал громче, и Грейбл подозрительно окликнул ее из-за двери:
— Ты что там делаешь, Мойра? Ты над чем смеешься?
— Тебе не понять, Чарльз, просто вспомнился один предмет из обеденного меню. Зайди-ка сюда.
Он зашел. Посмотрел на нее, поперхнулся и с усилием отвел глаза.
— Деньги, Мойра! Давай сюда деньги!
— Вот они. — Она шевельнула ногой, указывая на столик, и ее халатик распахнулся. — Вот деньги, а вот Мойра.
Он направился к туалетному столику. По пути он замедлил шаги и повернулся к ней.
— Мойра, я... я... — Он таращился на нее, поперхнувшись и слизывая слюну, вдруг появившуюся в уголках его детских губ. Теперь он уже не мог отвести от нее глаз.
Мойра осмотрела себя, следуя за движением его глаз.
— Автоматическое сцепление, Чарльз, — промурлыкала она. — Шикарная обивка и высокая скорость хода.
Он быстро сделал шаг к ее кровати. Потом беспомощно остановился, протянув к ней руку:
— Мойра, я прошу тебя, пожалуйста! Я всегда хорошо к тебе относился! Я позволял тебе жить здесь месяцами... Ты ведь останешься, да?
— Нет, — сказала Мойра, — это невозможно. Все пассажиры должны оплатить проезд при посадке, никаких скидок или бесплатных билетов. Таковы правила Комиссии по внутренним коммерческим перевозкам, Чарльз. Все перевозчики руководствуются этим правилом.
— Пожалуйста! Ты должна остаться, должна! — Он в слезах повалился на колени у кровати. — Боже, Боже, Боже! Не надо так со мной!..
— У клиента только один выбор, — твердо сказала Мойра. — Дама или деньги. И что же он выберет? — А после, когда он стремительно накинулся на нее, добавила: — А то я не знала...
Она лежала, глядя поверх его плеча и пытаясь мысленно отдалиться от его тяжелого, пыхтящего, дергающегося тела. Думая не о нем, а о другом...
О Рое Диллоне. Об их последней встрече в отеле. Откуда у молодого парня с луженым желудком взялось это кровотечение? Что с ним случилось? Или, может быть, дело совсем в другом? Может, это уловка его матери, чтобы разрушить их отношения?
Да она аферистка! И выглядит как аферистка! Колючая, как шип, и вдвое крепче камня — это заметит любой, если будет знать, куда смотреть. И денег у нее куры не клюют...
Мойре не хотелось думать об этой наглой ведьме. О чем угодно, кроме нее! Вот если в сделать с ней что-нибудь этакое, но...
Она подняла глаза к потолку. Какой отвратительный тип! Наверное, вылил на себя долларов на сорок туалетной воды и разной ерунды для волос, но толку от этого мало. Эта упаковка, как фольга на бутерброде с курицей, но стоит ее развернуть...
Ой-ей-ей! Она быстро сжала губы, щеки ее надулись от еле сдерживаемого смеха. Она попыталась переключиться с этого проклятого меню на что-нибудь другое. Но у нее ничего не вышло, и она снова расхохоталась.
— Что такое? — вздрогнул Грейбл. — Как ты можешь смеяться в такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Последнее, что помнила Мойра о Коуле Фермере Лэнгли, — как он стоял в своем комбинезоне на тротуаре перед шикарным домом, где они жили, обливался слезами и кричал: «Шлюха!», а ухмыляющийся таксист увозил ее прочь.
Она хотела оставить ему накопленные деньги. Хотя бы половину. Но в этом не было смысла. Или бы он их спустил, или их бы у него украли. Ему нельзя было помочь — по крайней мере, ей это было не под силу. И что бы она ни делала, это лишь продляло бы его агонию.
Она так и не узнала, что с ним стало. Этого знания она избегала всеми силами. Она надеялась, что он умер. Для человека, которого она так сильно любила, это было бы лучшим выходом.
11
Мойра большими глотками пила третий «Сайдкар». Чувствуя себя слегка игриво (она очень боялась напиться по-настоящему), она улыбнулась человеку, который подходил к ее столику.
Его звали Грейбл. Чарльз Грейбл, менеджер многоквартирного дома. На нем были полосатые брюки и тонкий черный пиджак, глаза близко сходились к переносице, а на пухлом лице застыло капризное выражение. Подсаживаясь к ней, он напустил на себя строгость, и его губки надулись, как у ребенка.
— Погоди, ничего не говори, — сказала Мойра торжественно. — Ты Эддисон Симмс из Сиэтла, и мы вместе обедали осенью 1902-го.
— О чем ты, Мойра?! — раздраженно ответил Грейбл. — Слушай-ка, я...
— Пропало желание? — спросила Мойра. — Устали от микробов?
— Мойра! — Он сердито подался вперед и понизил голос. — Последний раз тебе говорю! Твой счет должен быть оплачен сегодня же! Все до последнего пенни, все задолженности за квартиру и все другие счета, которые у тебя накопились! Либо заплатишь, либо я тебя выставлю вон!
— Ну же, Чарльз. Разве я не оплачиваю счета? Разве мы не всегда решаем эту проблему... так или иначе?
Грейбл покраснел и отвернулся. В голосе у него появилась умоляющая, жалобная нотка.
— Я больше не могу этого делать, Мойра. Просто не могу! Люди живут дольше, чем им положено по договору, въезжают независимо от даты аренды, платят деньги, которые я не учитываю в книгах! Мне...
— Я понимаю. — Мойра взглянула на него страстно и одновременно печально. — Просто я тебе больше не нравлюсь.
— Нет, дело совсем не в этом! Но...
— Врешь ты все, — недовольно надулась она. — Если бы я тебе нравилась, ты бы так не поступал.
— Я же говорю, я ничего не могу изменить. — Тут он заметил в ее глазах насмешку. — Ладно! — рявкнул он. — Можешь надо мной смеяться, но я больше не позволю делать из себя вора. Дешевая ты... дешевая...
— Дешевая, Чарльз? Я и не думала, что я такая дешевая.
— В общем, я все сказал, — отрезал он. — Или ты оплачиваешь счета до пяти, или выметаешься, а все твои вещи остаются у меня.
Он зашагал прочь, всем своим видом выражая возмущение.
Мойра равнодушно пожала плечами и взяла бокал. Тайный страдалец, сказала она себе. Спать надо по ночам!
Она махнула рукой, чтобы ей принесли счет, и дала официанту доллар на чай. Когда он вежливо кивнул и отодвинул ее стул, она сказала, что научиться танцевать может каждый. И он тоже.
— Все, что нужно знать, — это волшебное па, — сказала она. — Это просто, как раз-два-три.
Он вежливо засмеялся. В таких местах давно привыкли к подобным шуткам.
— Может быть, кофе, миссис Лангтри?
— Нет, спасибо, — улыбнулась Мойра. — «Сайдкар» был очень неплох, Аллен.
Она вышла из ресторана и, пройдя через вестибюль, разыскала машину и отправилась в деловую часть города.
С тех пор как Мойра приехала в Лос-Анджелес, она в целом жила довольно экономно. Экономно в той степени, в которой позволяли ее деньги. Из той суммы, что она забрала с собой, покидая Сент-Луис, у нее оставалось еще несколько тысяч долларов, не считая, разумеется, таких легко обращаемых в деньги вещей, как машина, украшения и меха. Но не так давно она вдруг ясно почувствовала, что жизнь ее здесь подходит к концу и пришла пора обналичить все, что только можно.
Ей очень не хотелось уезжать из города, особенно потому, что придется расстаться с Роем Диллоном. Одно не обязательно влекло за собой другое, но, случись такое, это придется принять как должное. Внутренний голос нельзя игнорировать — к нему нужно прислушиваться и поступать соответственно.
Она припарковалась на частной стоянке в центре города. Стоянка принадлежала ювелирному магазину высшего класса; Мойру здесь знали и как покупателя, и как продавца, хотя в основном в качестве последнего. Завидев ее, швейцар коснулся своей фуражки и открыл перед ней стеклянную дверь; тут же навстречу ей, улыбаясь, выбежал один из младших менеджеров.
— Миссис Лангтри, очень приятно снова вас видеть! Итак, что мы можем сделать для вас сегодня?
Выслушав Мойру, менеджер серьезно кивнул и пригласил ее в небольшой кабинет. Закрыв дверь, он усадил ее за стол и сел напротив.
Мойра вытащила из сумочки браслет и протянула ему. Он восхищенно округлил глаза.
— Прекрасно, — пробормотал он, протягивая руку за лупой. — Великолепная работа. Ну-ка, посмотрим...
Мойра наблюдала, как он включал лампу на изогнутой ножке, как вертел браслет в своих чистых, сильных руках. Он обслуживал ее уже не в первый раз. Он не был красив, скорее невзрачен. Но ей он нравился, и она знала, что тоже нравится ему.
Он отложил лупу и сокрушенно покачал головой.
— Удивительно, просто удивительно, — сказал он. — Такое встречается крайне редко.
— Что вы имеете в виду? — встревожилась Мойра.
— Понимаете, это одна их самых филигранных работ по платине, какие мне только приходилось видеть. Настоящее произведение искусства. Но камни... Это не бриллианты, миссис Лангтри. Подделка, великолепная, но все же это подделка.
Мойра не верила своим ушам. Коул заплатил за этот браслет четыре тысячи долларов.
— Этого не может быть! Они ведь режут стекло!
— Миссис Лангтри, — криво усмехнулся он, — стекло тоже режет стекло. Практически все что угодно может его резать. Давайте я вам покажу, как проверить, настоящие это бриллианты или нет.
Он протянул ей лупу и взял со стола пипетку. Потом аккуратно капнул на камни водой.
— Видите, как распределяется по ним вода — стекает ровным слоем? С настоящими бриллиантами было бы не так. Вода прилипает к их поверхности маленькими капельками.
Мойра мрачно кивнула и положила лупу на стол.
— Вы знаете, где это было куплено? Я думаю, что вам могут вернуть деньги.
Она не знала. Возможно, Коул купил его как подделку.
— Значит, браслет ничего не стоит?
— Конечно, стоит, — сказал он с теплом в голосе. — Я могу предложить, скажем, пять сотен.
— Очень хорошо. Не могли бы вы дать мне чек?
Он извинился и на несколько минут покинул кабинет. Потом вернулся с чеком, положил его в конверт, отдал ей и снова сел.
— Ну, — сказал он, — надеюсь, вы не слишком в нас разочаровались? Смею надеяться, что мы еще сможем быть вам чем-то полезны.
Мойра колебалась. Она посмотрела на маленькую табличку на столе. Мистер Картер. Магазин носил то же имя. Может быть, он сын хозяина?
— Должен вам сказать, миссис Лангтри, что к таким ценным клиентам, как вы, мы готовы выезжать на дом. Не обязательно приезжать сюда. Если у вас есть что-то, что может нас заинтересовать, мы...
— У меня есть только одна вещь, мистер Картер. — Мойра спокойно взглянула на него. — Вам действительно интересно?
— Что ж. Разумеется, мне нужно сперва на нее посмотреть. Но...
— Вы уже на нее смотрите, мистер Картер. Прямо на нее.
Он был удивлен, изумлен, а потом его лицо приняло то же выражение, с каким он рассматривал браслет.
— Знаете, миссис Лангтри, мы редко встречаем такую работу, как тот браслет, что вы предложили нам сегодня. Чистая огранка и такая обработка обычно свидетельствуют о том, что камни драгоценные. Мне всегда жаль, если это не так. И я всегда надеюсь, — он поднял глаза, — что я ошибся.
Мойра улыбнулась; сейчас он нравился ей больше, чем всегда.
— В таком случае, — произнесла она, — мне остается лишь пожалеть.
— И мне, миссис Лангтри, — засмеялся он. — Это один из тех случаев, когда я почти жалею, что не холостяк. Почти.
Они вместе дошли до входа: красивая, со вкусом одетая женщина и невзрачный, но опрятный молодой мужчина. Когда они прощались, он на мгновение удержал ее руку.
— Надеюсь, у вас все наладится, миссис Лангтри. Мне бы очень хотелось вам помочь.
— Желаю побольше голевых моментов, — ответила Мойра. — Вы играете в хорошей команде.
Сильно проголодавшись, она выпила кофе и съела немного салата в закусочной. И отправилась домой.
Менеджер поджидал ее; он постучал к ней почти сразу же после того, как она закрыла за собой дверь, и быстро протянул ей счет. Мойра стала просматривать список, то и дело удивленно поднимая брови.
— Куча денег, Чарли, — пробормотала она. — Ты туда ничего лишнего не добавил, а?
— Ты так со мной не разговаривай! Ты должна тут все, до цента, и прекрасно это знаешь, и я буду не я, если ты не заплатишь!
— Может, мне занять денег у твоей жены, как ты думаешь, Чарли? Может, твои детки разобьют своих свиней-копилок?
— Оставь их в покое! Не приплетай сюда мою семью, иначе... иначе... — В его голосе снова послышались умоляюще-жалобные нотки. — Ты ведь пошутила, Мойра?
Мойра с отвращением посмотрела на него:
— Не намочи штаны, бога ради! Напиши, что чек оплачен, и я принесу тебе деньги.
Она резко повернулась и вошла в спальню. Открыв сумочку, она вытащила свернутые деньги и кинула их на туалетный столик. Потом она быстро переоделась, накинув на себя прозрачный черный халат, и ее усталость неожиданно рассеялась. Она усмехнулась.
Беззвучно смеясь, она растянулась на кровати.
Она часто веселилась просто так, без видимых причин. Столкнувшись с каким-нибудь неприятным жизненным обстоятельством, она заставляла себя отстраниться от него, и мысли бесцельно бродили в ее голове, пока вдруг не наталкивались на какую-нибудь парадоксальную параллель. Тогда она и начинала смеяться.
Смех стал громче, и Грейбл подозрительно окликнул ее из-за двери:
— Ты что там делаешь, Мойра? Ты над чем смеешься?
— Тебе не понять, Чарльз, просто вспомнился один предмет из обеденного меню. Зайди-ка сюда.
Он зашел. Посмотрел на нее, поперхнулся и с усилием отвел глаза.
— Деньги, Мойра! Давай сюда деньги!
— Вот они. — Она шевельнула ногой, указывая на столик, и ее халатик распахнулся. — Вот деньги, а вот Мойра.
Он направился к туалетному столику. По пути он замедлил шаги и повернулся к ней.
— Мойра, я... я... — Он таращился на нее, поперхнувшись и слизывая слюну, вдруг появившуюся в уголках его детских губ. Теперь он уже не мог отвести от нее глаз.
Мойра осмотрела себя, следуя за движением его глаз.
— Автоматическое сцепление, Чарльз, — промурлыкала она. — Шикарная обивка и высокая скорость хода.
Он быстро сделал шаг к ее кровати. Потом беспомощно остановился, протянув к ней руку:
— Мойра, я прошу тебя, пожалуйста! Я всегда хорошо к тебе относился! Я позволял тебе жить здесь месяцами... Ты ведь останешься, да?
— Нет, — сказала Мойра, — это невозможно. Все пассажиры должны оплатить проезд при посадке, никаких скидок или бесплатных билетов. Таковы правила Комиссии по внутренним коммерческим перевозкам, Чарльз. Все перевозчики руководствуются этим правилом.
— Пожалуйста! Ты должна остаться, должна! — Он в слезах повалился на колени у кровати. — Боже, Боже, Боже! Не надо так со мной!..
— У клиента только один выбор, — твердо сказала Мойра. — Дама или деньги. И что же он выберет? — А после, когда он стремительно накинулся на нее, добавила: — А то я не знала...
Она лежала, глядя поверх его плеча и пытаясь мысленно отдалиться от его тяжелого, пыхтящего, дергающегося тела. Думая не о нем, а о другом...
О Рое Диллоне. Об их последней встрече в отеле. Откуда у молодого парня с луженым желудком взялось это кровотечение? Что с ним случилось? Или, может быть, дело совсем в другом? Может, это уловка его матери, чтобы разрушить их отношения?
Да она аферистка! И выглядит как аферистка! Колючая, как шип, и вдвое крепче камня — это заметит любой, если будет знать, куда смотреть. И денег у нее куры не клюют...
Мойре не хотелось думать об этой наглой ведьме. О чем угодно, кроме нее! Вот если в сделать с ней что-нибудь этакое, но...
Она подняла глаза к потолку. Какой отвратительный тип! Наверное, вылил на себя долларов на сорок туалетной воды и разной ерунды для волос, но толку от этого мало. Эта упаковка, как фольга на бутерброде с курицей, но стоит ее развернуть...
Ой-ей-ей! Она быстро сжала губы, щеки ее надулись от еле сдерживаемого смеха. Она попыталась переключиться с этого проклятого меню на что-нибудь другое. Но у нее ничего не вышло, и она снова расхохоталась.
— Что такое? — вздрогнул Грейбл. — Как ты можешь смеяться в такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21