– Нет, я уверен, не будут. Внутреннее ухо по конструкции не предназначено для наших миниатюризированных вибраций.
– Ну, тогда, если люди снаружи, в палате, будут соблюдать полнейшую тишину…
– А как вы сообщите им об этом? – спросил Мичелз. Затем он добавил почти грубо: – Вы же сами сломали радиостанцию, так что мы не можем связаться с ними.
– Но они следят за нами. Они обнаружат, что мы движемся во внутреннее ухо, и поймут, что необходима тишина.
– Поймут ли?
– А почему нет? – спросил Грант раздраженно. – Большинство из них медики. Они разбираются в таких делах.
– Вы хотите так рискнуть?
Грант посмотрел вокруг.
– Что думают остальные?
– Я последую любому курсу, который вы мне предложите, – сказал Оуэнс, – но я не собираюсь выбирать его самостоятельно.
– Я не уверен, – сказал Дьювал.
– А я уверен! – сказал Мичелз. – Я против этого.
Грант быстро взглянул на Кору, сидевшую молча.
– Хорошо, – сказал он. – Я беру ответственность на себя. Мы направляемся во внутреннее ухо. Задайте курс, Мичелз.
– Подождите… – начал Мичелз.
– Решение принято, Мичелз. Задавайте курс.
Мичелз вспыхнул, потом пожал плечами.
– Оуэнс, – сказал он холодно. – Мы должны сделать резкий поворот влево в точке, которую я вам сейчас укажу.
15. Ухо
Картер рассеянно поднял чашку с кофе.
С нее соскользнули капли жидкости и упали на его нервно подергивающуюся ногу.
Он заметил это, но никак не отреагировал.
– Что вы думаете по поводу изменения их курса?
– Я предположил бы, что они почувствовали, что потеряли слишком много времени в лимфатическом узле и не хотят более проходить через них, – ответил Рейд.
– Хорошо. А куда они могут двигаться вместо этого?
– Я еще не уверен, но похоже, что они направляются во внутреннее ухо. Не знаю, одобрил бы я это или нет.
Картер снова поставил чашку на стол и отпихнул ее в сторону. Он даже не поднес ее к губам.
– Почему нет?
Он бросил быстрый взгляд на отметчик времени. Тот показывал 27.
– Это будет трудно. Нужно будет остерегаться любого звука.
– Почему?
– Вы можете догадаться сами, не правда ли, Эл? Ухо реагирует на звук. Ушная улитка вибрирует. Если «Протерус» находится где-нибудь близко от нее, он тоже будет вибрировать и может разрушиться.
Картер наклонился вперед, глядя на спокойное лицо Рейда.
– Почему же тогда они идут туда?
– Я полагаю, они считают этот путь единственным, позволяющим им вовремя достигнуть цели. Или они просто сошли с ума. Мы не можем поговорить с ними с тех пор, как они раскулачили радиостанцию.
– Они уже там? – спросил Картер. – Во внутреннем ухе, я имею в виду?
Рейд щелкнул переключателем и задал короткий вопрос. Потом повернулся.
– На подходе.
– А люди там внизу, в операционной, знают о необходимости соблюдать тишину?
– Я полагаю, что знают.
– Вы полагаете! Что мне до того, что вы полагаете?
– Они будут там недолго.
– Они будут там достаточно долго. Послушайте, скажите всем там внизу… Нет, слишком поздно рисковать. Дайте мне кусок бумаги и вызовите кого-нибудь снаружи. Любого.
Вошел вооруженный охранник и отдал честь.
– Ладно, заткнитесь, – устало произнес Картер в ответ на приветствие.
Он написал на бумаге большими буквами: «Тишина! Абсолютная тишина, пока „Протерус“ находится в ухе!»
– Возьми это, – сказал он охраннику. – Ты спустишься вниз, в операционную, и покажешь это каждому. Убедись, что они прочитали это. Если ты произнесешь хоть одно слово, я тебя выпотрошу. Ты понял?
– Да, Сэр, – сказал охранник.
Он выглядел смущенным и встревоженным.
– Пошел. Поторопись. И сними свои башмаки.
– Сэр?
– Сними их. Пойдешь в операционную в носках.
Они смотрели из наблюдательной башни, отсчитывая бесконечные длинные секунды, пока солдат в носках не вошел в операционную. От доктора к сестре, от сестры к доктору шел он, держа бумагу и тыкая большим пальцем в сторону обзорной башни.
Один за другим все мрачно кивали. На мгновение показалось, что всех в комнате охватил общий паралич.
– Похоже, они поняли, – сказал Рейд. – Даже без инструкций.
– Я поздравляю их, – сказал Картер свирепо. – Теперь слушайте. Соединитесь с этими парнями за пультами управления. Не должно быть никаких зуммеров, никаких звонков, гонгов, ничего. Кстати, и никаких вспышек света. Я не хочу, чтобы кто-нибудь от испуга хотя бы хрюкнул.
– Они прибудут туда через несколько секунд.
– Может быть, – сказал Картер, – а может быть, и нет. Бегите.
И Рейд побежал.
* * *
«Протерус» вошел в обширную область прозрачной жидкости. Кроме нескольких антител, появлявшихся то тут, то там, ничего не было видно, только отблеск корабельных прожекторов, пробивавшийся сквозь желтоватую лимфу.
Неясный звук ниже порога слышимости прошел по корпусу корабля, как будто тот скользил по стиральной доске. Затем снова и снова.
– Оуэнс! – крикнул Мичелз. – не хотите ли выключить освещение салона?
Наружный вид сразу же стал более ясным.
– Видите это? – спросил Мичелз.
Все стали внимательно смотреть. Грант вообще ничего не видел.
– Мы в кохлеарном канале, – пояснил Мичелз. – Внутри маленькой спиральной трубки во внутреннем ухе, которая позволяет нам слышать. Она вибрирует от звука, образуя при этом разные узоры. Видите?
Теперь Грант видел. Это было похоже на тень на поверхности жидкости – огромная плоская тень, бежавшая мимо них.
– Это звуковая волна, – сказал Мичелз. – В конечном счете, отображение слышимым ухом звуков. Волна сжатия, которую мы сейчас видим в нашем миниатюризированном свете.
– Означает ли это, что кто-то снаружи разговаривает? – спросила Кора.
– О, нет, если бы кто-нибудь заговорил или издал какой-нибудь настоящий звук, эта штука вспучилась бы, как при настоящем землетрясении. Даже при абсолютной тишине улитка воспринимает звуки – отдаленный стук сердца, шелест крови, пробивающейся через крошечные вены и артерии уха, и тому подобное. Вы когда-нибудь прикладывали к уху раковину и слушали шум океана. То, что вы слышали, это шум, главным образом, вашего собственного океана, потока крови.
– Это может быть опасным? – спросил Грант.
Мичелз пожал плечами.
– Не больше, чем есть – если никто не заговорит.
Дьювал, который вернулся в рабочую комнату и как раз склонился над лазером, спросил:
– Почему мы замедлили ход, Оуэнс?
– Что-то не в порядке, – ответил капитан. – Двигатель отказывает, и я не знаю, почему.
По мере того как «Протерус» углубляется внутрь канала, появилось постепенно возрастающее ощущение, что они находятся в опускающемся подъемнике.
Под днищем раздался удар с легким дребезжанием, и Дьювал опустил скальпель.
– Что теперь?
– Двигатель перегрелся, – с тревогой сказал Оуэнс, – и я вынужден остановить его. Я думаю…
– Что?
– Это, должно быть, те сетчатые волокна. Проклятые морские водоросли. Они, наверное, забили выпускные отдушины. Я не могу придумать ничего другого, что могло бы быть причиной этого.
– А продуть их вы не можете? – спросил Грант.
Оуэнс покачал головой.
– Нет возможности. Это впускные отдушины. Они всасывают внутрь.
– Ну, тогда можно сделать только одно, – сказал Грант. – Их нужно очистить снаружи, а это означает еще одно подводное плавание.
Нахмурив брови, он начал влезать в свое водолазное снаряжение.
Кора с тревогой посмотрела в окно.
– Там, снаружи, есть антитела, – сказала она.
– Немного, – коротко ответил Грант.
– Что, если они нападут?
– Не похоже, – успокаивающе сказал Мичелз. – Они не чувствительны к человеку. До тех пор, пока не будут повреждены непосредственно ткани, антитела, вероятно, останутся пассивными.
– Понимаю, – сказал Грант.
Кора покачала Головой.
Дьювал, прислушивавшийся некоторое время к разговору, наклонился, чтобы посмотреть на проволоку, которую он скоблил, задумчиво сравнил ее с оригиналом, а затем стал медленно вертеть ее в руках, пытаясь определить одинаковость поперечных сечений.
Грант исчез в центральном люке корабля и приземлился на мягкую резиново-податливую стенку кохлеарного канала. Он горестно посмотрел на корабль. Это не был чистый и гладкий металл, как раньше.
Он выглядел мохнатым и лохматым.
Грант бросился в лимфу и поплыл к корме корабля. Оуэнс был совершенно прав. Входные отдушины были закрыты волокнами.
Грант захватил их в обе пригоршни и потянул. Волокна отрывали с трудом, многие были запутаны в решетке дюзовых фильтров.
В его маленьком приемнике раздался голос Мичелза.
– Как он?
– Довольно грязный, – ответил Грант.
– Сколько это займет времени? Отметчик времени показывает 26 минут.
– Похоже, это займет немало времени.
Он отчаянно рванул, но вязкая лимфа замедляла его движения, а упругие волокна тянули назад.
Кора сказала, волнуясь:
– Не лучше ли будет, если кто-нибудь из нас выйдет наружу помочь ему?
– Ну, сейчас… – начал с сомнением Мичелз.
– Я иду.
Она схватила свой костюм.
– Хорошо, – сказал Мичелз. – Я тоже пойду. Оуэнсу лучше оставаться за пультом.
– Я думаю, мне тоже лучше остаться здесь, – заметил Дьювал. – Я пойти закончил эту штуку.
– Конечно, доктор Дьювал, – ответила Кора.
Она прилаживала свою маску.
Задача стала намного легче, несмотря на то, что уже трое из них возились у кормы корабля. Все трое отчаянно хватались за волокна, тянули их, освобождали и пускали медленно уплывать по течению.
Начали показываться металлические части фильтров, и Грант затолкал некоторые неподдающиеся куски внутрь дюз.
– Я надеюсь, это не причинит вреда, но я не могу их вытащить. Оуэнс, что, если некоторые из этих волокон попадут в дюзы, внутрь, я имею ввиду?
Голос Оуэнса произнес ему прямо в ухо:
– Тогда они обуглятся в двигателе и загрязнят его. Это означает противную работу по очистке, когда мы вернемся.
– Когда мы вернемся, я не буду вмешиваться, если вы пустите на слом весь этот корабль.
Грант заталкивал волокна, которые заполняли фильтры, и вытаскивал те, которые были свободны. Кора и Мичелз делали то же самое.
– Мы заканчиваем, – сказала Кора.
– Но мы находимся в улитке намного дальше, чем ожидалось, – заметил Мичелз. – В любой момент какой-нибудь звук…
– Заткнитесь, – раздраженно сказал Грант, – и кончайте работу.
* * *
Картер сделал такое движение, словно хотел вырвать у себя клок волос, а потом приставить их на место.
– Нет! – закричал он. – Они снова остановились!
Он ткнул пальцем в сообщение, написанное на бумаге и протянутое к нему на одном из телевизионных экранов.
– По крайней мере, они помнят, что нельзя разговаривать, – сказал Рейд. – Как вы полагаете, почему они остановились?
– Откуда, черт возьми, я могу знать? Может быть, они сделали перерыв, чтобы выпить чашечку кофе. Может быть, они остановились, чтобы принять солнечную ванну. Может быть, девушка…
Он оборвал свою речь.
– Ну, я не знаю. Я знаю только, что у них осталось всего 24 минуты.
– Чем больше они будут останавливаться во внутреннем ухе, тем более вероятна возможность того, что какой-нибудь шутник издаст звук – чихнет, например.
– Вы правы.
Картер задумался, а потом тихо сказал:
– О, ради святого Михаила. Мы не видели такого простого решения. Позовите того посыльного.
Снова вошел охранник. Он уже не отдавал честь.
– Вы все еще без ботинок? – спросил Картер. – О'кей. Снесите это вниз и покажите одной из сестер. Вы помните насчет потрошения?
– Да, Сэр.
Послание гласило:
«Вату в уши Бенеша».
Картер курил сигару и наблюдал через смотровое окно, как охранник вошел, на мгновение заколебался, а потом быстрыми шагами направился к одной из сестер.
Она улыбнулась, вскинула глаза на Картера и показала круг, образовав его большим и указательным пальцем руки.
– Я должен обо всем подумать, – проворчал Картер.
– Это может только ослабить шум, – сказал Рейд, – но не устранит его полностью.
– Вы же знаете, что говорят о половине каравая, – ответил Картер.
Сестра тоже сняла свои туфли и подошла к одному из столов. Она осторожно открыла коробку с гигроскопической ватой и отмотала фута два.
Она захватила в кулак вату, а второй рукой стала ее вытягивать. Вата не поддавалась. Она потянула сильнее, ее рука соскользнула и ударила по лежащим на столе ножницам.
Ножницы скользнули по столу и начали падать на пол. Сестра отчаянно дернулась и успела крепко зажать их между коленями, но перед этим они издали резкий металлический звук, похожий на икоту падшего ангела.
Лицо сестры стало красным от смертельного ужаса, все в комнате повернулись и уставились на нее. Картер уронил сигару и съежился в своем кресле.
– Конец! – прошептал он.
* * *
Оуэнс включил двигатель и осторожно глянул на пульт. Стрелка на указателе температуры, которая находилась далеко в опасной зоне с того момента, как они вошли в кохлеарный канал, теперь опустилась вниз.
– Как будет хорошо, – сказал он. – Вы все оттуда убрали?
– Осталось совсем немного, – прозвучал в его ушах голос Гранта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30