И пущу в ход свое влияние, чтобы председатель отменил данное вам разрешение и сразу же отправил вас назад на Землю. От него уже и так этого требуют, и вам совершенно не нужно, чтобы еще и я на этом настаивала. Так что говорите! Сейчас же!
39
Бейли хотелось подобраться к кульминационному вопросу постепенно, проверяя, верно ли он догадался. Но ему было ясно, что у него ничего не получится. Она сразу поймет его тактику – она ведь вовсе не глупа – и оборвет разговор. А он чувствовал, что нащупал что-то, и опасался все испортить. Возможно, и правда ее положение уязвимо из-за отца, но она не приняла бы его, если бы не опасалась, что его предположение совсем не смехотворно.
Значит, надо найти что-то настолько важное, что оно сразу же даст ему хоть чуточку власти над ней. Ну, была не была! Он сказал:
– Сантрикс Гремионис предлагал вам себя. – И прежде чем Василия успела что-то сказать, он усилил нажим, добавив жестко: – И не один раз.
Василия сжала руки на колене, потом встала и снова села на табурет, словно устраиваясь поудобнее. Она посмотрела на Жискара, который без всякого выражения неподвижно стоял рядом с ней. Затем поглядела на Бейли и сказала:
– Но этот идиот предлагает себя первому встречному любого возраста и пола. Вот если бы он обошел меня своим вниманием, это было бы странно!
Бейли нетерпеливо отмахнулся. (Она не засмеялась, не оборвала разговор. И даже не изобразила гнев. А просто ждала, как он разовьет свое утверждение, из чего следовало, что он действительно что-то нащупал.) Он сказал:
– Это преувеличение, доктор Василия.. Даже самый неразборчивый человек не хватает что попало, а Гремионис выбрал вас и, несмотря на ваш отказ, продолжал предлагать себя вопреки всем обычаям Авроры.
– Я рада, что вы не усомнились в моем отказе. Есть люди, считающие, что из любезности следует принимать любое предложение – или почти любое, но я подобного мнения не придерживаюсь. Не вижу, с какой стати я должна обрекать себя на совершенно неинтересную трату времени. У вас есть возражения, землянин?
– Я не могу высказать мнения – ни отрицательного, ни положительного – относительно аврорианского обычая. (Она все еще выжидала и слушала его. Чего она ждет? Того, о чем он хочет заговорить, но пока не решается?)
Она сказала с вымученной небрежностью:
– Так вы можете хоть что-нибудь предложить или мы закончили?
– Нет, не закончили, – отрезал Бейли, вынужденный снова рискнуть. – Вы обнаружили в Гремионисе эту не аврорианскую навязчивость, и вам пришло в голову, что ее можно использовать.
– Да неужели? Какая чушь! Как и для чего я бы ее использовала?
– Его влекло к вам очень сильно, и, значит, не так уж трудно было устроить, чтобы его заинтересовала другая, очень похожая на вас женщина. Вы подтолкнули его, быть может, пообещав все-таки согласиться, если та ему откажет.
– И кто же эта бедняжка, столь на меня похожая?
– А вы не знаете? Ну послушайте, доктор Василия, это уже глупо. Я говорю о солярианке Глэдии, и уже упоминал, что доктор Фастольф взял ее под покровительство именно из-за вашего с ней сходства. Было это в начале нашего разговора, и вы не выразили ни малейшего удивления. Теперь уже поздно притворяться, будто вы слышите о нем в первый раз.
Василия посмотрела на него очень внимательно:
– И вы из его интереса к ней заключили, что прежде он интересовался мной? И явились ко мне с этой дурацкой догадкой?
– Не такой уж дурацкой. Есть и другие весомые факты. Но вы отрицаете?
Она задумчиво водила пальцем по длинному столу рядом с собой. Какие тайны скрывали длинные листы на нем? Бейли различал сложнейшие схемы. Но они ничего ему не сказали бы, как бы долго и подробно он их ни штудировал.
– Мне это надоело, – сказала Василия. – Вы сообщили мне, что Гремионис сначала интересовался мной, а затем солярианкой, моим двойником. А теперь вы хотите, чтобы я это отрицала. Но для чего мне тратить время на отрицания? Какая в этом важность? Даже будь это правдой, какой мне может быть вред? Вы ведь просто говорите, что мне досаждали предложения, меня не привлекавшие, и я хитроумно от них избавилась. Что дальше?
– Дело не столько в ваших поступках, – сказал Бейли, – сколько в их причине. Вы знали, что в характере Гремиониса проявлять настойчивость в определенных ситуациях. Он опять и опять предлагал себя вам, а следовательно, будет спять и опять предлагать себя Глэдии.
– Если она ему откажет!
– Она солярианка, пережившая сексуальную травму, и отказывала всем, о чем, полагаю, вы знали, поскольку вопреки отчуждению между вами и вашим… и доктором Фастольфом все еще испытываете чувства, которые побудили бы вас наводить справки о вашей замене.
– Ну тем лучше для нее. Если она отказала Гремионису, значит, у нее прекрасный вкус.
– Вы заранее знали, что никакого «если» быть не может, что она безусловно ему откажет.
– И все-таки – ну и что?
– Повторные предложения означали, что Гремионис будет часто бывать у Глэдии, что он будет за нее цепляться.
– В последний раз: ну и что?
– А в доме Глэдии была редкость – Джендер Пэнелл, один из двух человекоподобных роботов, существовавших в мире.
– К чему вы клоните? – замявшись, спросила Василия.
– По-моему вам пришло в голову, что убийство человекоподобного робота при обстоятельствах, бросающих тень на доктора Фастольфа, можно использовать как средство вырвать у него секрет человекоподобного позитронного мозга. Гремиониса, раздраженного постоянными отказами Глэдии, но часто бывающего в доме Глэдии, можно было подбить на убийство робота, чтобы страшнее ей отомстить.
Василия заморгала:
– Да будь у этого жалкого парикмахеришки двадцать таких причин и двадцать удобных случаев, так что? Он бы толком не сумел приказать роботу пожать ему руку. И за миллион световых лет он не смог бы вызвать умственную заморозку даже у простого робота!
– И вот теперь, – мягко сказал Бейли, – мы добрались до вопроса, который, мне кажется, вы предвидели, раз сдержались и не вышвырнули меня вон. Вам нужно было удостовериться, знаю я или нет. Иными словами: Гремионис проделал это с помощью Института робопсихологии, действовавшего через вас!
Глава десятая
Снова Василия
40
Словно стоп-кадр из гиперволновой постановки: не только оба робота хранили неподвижность, но застыли и Бейли, и доктор Василия Алиена. Прошли долгие секунды – невероятно долгие, прежде чем Василия глубоко вздохнула и очень медленно встала с табурета. Ее лицо сморщилось в невеселую улыбку, голос был тихим:
– По-вашему, землянин, я сообщница в уничтожении человекоподобного робота?
– Да, доктор, что-то вроде этого мне в голову приходило, – ответил Бейли.
– Благодарю вас за вашу мысль. Разговор окончен, уходите! – Она указала на дверь.
– Боюсь, что я не хочу, – сказал Бейли.
– Ваши желания меня не интересуют, землянин.
– Напрасно. Как вы можете заставить меня уйти против моего желания?
– У меня есть роботы, которые по моему распоряжению выведут вас вежливо, но твердо, причинив боль только вашему чувству собственного достоинства, если оно у вас есть.
– У вас здесь всего один робот, а у меня два, которые этого не допустят.
– На мои зов явятся двадцать.
– Доктор Василия. поймите, пожалуйста! – сказал Бейли – Увидев Дэниела, вы удивились. Подозреваю, что вы, хотя и работаете в Институте робопсихологии, где тема человекоподобных роботов имеет первостепенное значение, даже вы в первый раз своими глазами увидели такого робота, завершенного и функционирующего. Следовательно, ваши роботы его тоже не видели. Поглядите на Дэниела. Он выглядит как человек. Ни один робот, кроме мертвого Джендера, никогда такого сходства с человеком не имел. И ваши роботы, несомненно, воспримут Дэниела как человека. А он сумеет отдать распоряжение таким образом, что они подчинятся ему, а не вам.
– Если понадобится, – ответила Василия, – я могу вызвать сюда двадцать человек из Института, и они выдворят вас, возможно, причинив немножечко физической боли, а ваши роботы, даже Дэниел, не смогут успешно им воспрепятствовать.
– А как вы думаете их вызвать, если мои роботы не позволят вам сделать ни единого движения? У них ведь молниеносные рефлексы.
Василия оскалила зубы отнюдь не в улыбке:
– Про Дэниела я сказать ничего не могу, но Жискара я знаю почти всю мою жизнь. Не думаю, что он хоть как-то помешает мне вызвать помощь, и, полагаю, он не даст вмешаться Дэниелу.
Бейли попытался скрыть дрожь в голосе, когда ступил на еще более тонкий лед, сказав:
– Прежде чем сделать что-либо, не спросить ли вам Жискара, как он поступит, если мы с вами отдадим ему прямо противоположные распоряжения.
– Жискар? – В голосе Василии была непререкаемая уверенность.
Глаза Жискара обратились прямо на Василию, и он произнес странным тоном:
– Крошка Мисс, я обязан защищать мистера Бейли, В первую очередь.
– Неужели? По чьему приказу? Этого землянина? Инопланетянина?
– По приказу доктора Фастольфа, – ответил Жискар.
Глаза Василии сверкнули, и она снова опустилась на табурет, положив руки на колени. Они вздрагивали. Почти не шевеля губами, она сказала:
– Он даже тебя отнял!
– Если этого недостаточно, доктор Василия, – внезапно сказал Дэниел, сам решив заговорить, – то и я поставлю благополучие партнера Элайджа выше вашего.
Василия посмотрела на него со злым любопытством:
– Партнер Элайдж? Ты так его называешь?
– Да, доктор Василия. Мой выбор в пользу землянина, а не в вашу диктуется не только инструкциями доктора Фастольфа, но и тем, что землянин и я ведем это расследование вместе, а также тем… – Дэниел сделал паузу, словно с удивлением прислушиваясь к себе. – Тем, что мы друзья.
– Друзья? – повторила Василия. – Землянин и человекоподобный робот? Что ж, подходящая пара. Оба недочеловеки.
– И тем не менее связанные дружбой, – резко сказал Бейли. – Ради себя не испытывайте силу нашей… – На этот раз паузу сделал он и докончил фразу с каким-то изумлением: – любви.
Василия обернулась к нему:
– Что вы хотите?
– Информации. Меня вызвали на Аврору – в этот Мир Зари – разобраться в происшествии, словно бы необъяснимом, навлекшем на доктора Фастольфа ложное обвинение, а потому грозящем страшными последствиями для вашего мира и моего. Дэниел с Жискаром хорошо понимают ситуацию и знают, что мои усилия разгадать эту тайну важнее всего, и возобладать над этим может только Первый Закон в предельно критической ситуации, если иного выбора она не оставит. Они слышали, что я говорил, и знают, что вы можете быть соучастницей, а потому понимают, что не должны допустить, чтобы наш разговор прервался. Я повторяю: не рискуйте. Ведь ваш отказ отвечать на мои вопросы может понудить их к действиям, неприятным для вас. Я обвинил вас в том, что вы соучастница убийства Джендера Пэнелла. Вы отрицаете это или нет? Ответить вы обязаны.
– Отвечу, – сказала Василия с горечью. – Не беспокоитесь! Убийство? Робот выведен из строя, и это – убийство?! Так вот, я категорически отрицаю, убийство это или еще что-то! Отрицаю полностью. Я не снабжала Гремиониса сведениями по робопсихологии, с тем чтобы он сумел разделаться с Джендером. У меня просто нет необходимых знаний. И ни у кого в Институте их нет.
– Судить о том, есть ли у вас или у кого-то в Институте знания, требовавшиеся для совершения этого преступления, я не могу. Однако мы можем обсудить побудительные причины. Во-первых, вы можете питать к Гремионису теплое чувство. Сколько бы раз вы ни отвергали его, каким бы ничтожным он ни казался вам в роли любовника, его настойчивость могла вам льстить настолько, что вы не отказались бы помочь ему, обратись он к вам с просьбой, свободной от всяких сексуальных посягательств.
– То есть он пришел бы ко мне и сказал: «Василия, милая, я хочу вывести робота из строя. Пожалуйста, объясни мне, как это делается, и я буду тебе ужасно благодарен». А я ответила бы: «Ну, конечно, милый! Я только и мечтала, как бы поучаствовать с тобой в преступлении!» Возмутительная нелепость! Только землянин, понятия не имеющий о нравах Авроры, способен вообразить подобное. Причем только очень глупый землянин.
– Пусть так, но необходимо рассмотреть все возможности. Например, вторая возможность: что, если вас охватила ревность, когда Гремионис нашел для своей привязанности другой предмет, и вы помогли ему не из благодарной нежности, а из желания вернуть его?
– Ревность? Это чисто земная эмоция. Если мне Гремионис не нужен, так какое мне дело, что он предложил себя другой женщине и не получил отказа или, если уж на то пошло, другая женщина предложила ему себя и не получила отказа?
– Мне уже говорили, что сексуальной ревности на Авроре не существует, и я готов теоретически счесть это правдой, но такие теории редко подтверждаются практикой. Обязательно должны быть исключения. Ведь ревность по сути эмоция иррациональная и простой логикой с ней не совладать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
39
Бейли хотелось подобраться к кульминационному вопросу постепенно, проверяя, верно ли он догадался. Но ему было ясно, что у него ничего не получится. Она сразу поймет его тактику – она ведь вовсе не глупа – и оборвет разговор. А он чувствовал, что нащупал что-то, и опасался все испортить. Возможно, и правда ее положение уязвимо из-за отца, но она не приняла бы его, если бы не опасалась, что его предположение совсем не смехотворно.
Значит, надо найти что-то настолько важное, что оно сразу же даст ему хоть чуточку власти над ней. Ну, была не была! Он сказал:
– Сантрикс Гремионис предлагал вам себя. – И прежде чем Василия успела что-то сказать, он усилил нажим, добавив жестко: – И не один раз.
Василия сжала руки на колене, потом встала и снова села на табурет, словно устраиваясь поудобнее. Она посмотрела на Жискара, который без всякого выражения неподвижно стоял рядом с ней. Затем поглядела на Бейли и сказала:
– Но этот идиот предлагает себя первому встречному любого возраста и пола. Вот если бы он обошел меня своим вниманием, это было бы странно!
Бейли нетерпеливо отмахнулся. (Она не засмеялась, не оборвала разговор. И даже не изобразила гнев. А просто ждала, как он разовьет свое утверждение, из чего следовало, что он действительно что-то нащупал.) Он сказал:
– Это преувеличение, доктор Василия.. Даже самый неразборчивый человек не хватает что попало, а Гремионис выбрал вас и, несмотря на ваш отказ, продолжал предлагать себя вопреки всем обычаям Авроры.
– Я рада, что вы не усомнились в моем отказе. Есть люди, считающие, что из любезности следует принимать любое предложение – или почти любое, но я подобного мнения не придерживаюсь. Не вижу, с какой стати я должна обрекать себя на совершенно неинтересную трату времени. У вас есть возражения, землянин?
– Я не могу высказать мнения – ни отрицательного, ни положительного – относительно аврорианского обычая. (Она все еще выжидала и слушала его. Чего она ждет? Того, о чем он хочет заговорить, но пока не решается?)
Она сказала с вымученной небрежностью:
– Так вы можете хоть что-нибудь предложить или мы закончили?
– Нет, не закончили, – отрезал Бейли, вынужденный снова рискнуть. – Вы обнаружили в Гремионисе эту не аврорианскую навязчивость, и вам пришло в голову, что ее можно использовать.
– Да неужели? Какая чушь! Как и для чего я бы ее использовала?
– Его влекло к вам очень сильно, и, значит, не так уж трудно было устроить, чтобы его заинтересовала другая, очень похожая на вас женщина. Вы подтолкнули его, быть может, пообещав все-таки согласиться, если та ему откажет.
– И кто же эта бедняжка, столь на меня похожая?
– А вы не знаете? Ну послушайте, доктор Василия, это уже глупо. Я говорю о солярианке Глэдии, и уже упоминал, что доктор Фастольф взял ее под покровительство именно из-за вашего с ней сходства. Было это в начале нашего разговора, и вы не выразили ни малейшего удивления. Теперь уже поздно притворяться, будто вы слышите о нем в первый раз.
Василия посмотрела на него очень внимательно:
– И вы из его интереса к ней заключили, что прежде он интересовался мной? И явились ко мне с этой дурацкой догадкой?
– Не такой уж дурацкой. Есть и другие весомые факты. Но вы отрицаете?
Она задумчиво водила пальцем по длинному столу рядом с собой. Какие тайны скрывали длинные листы на нем? Бейли различал сложнейшие схемы. Но они ничего ему не сказали бы, как бы долго и подробно он их ни штудировал.
– Мне это надоело, – сказала Василия. – Вы сообщили мне, что Гремионис сначала интересовался мной, а затем солярианкой, моим двойником. А теперь вы хотите, чтобы я это отрицала. Но для чего мне тратить время на отрицания? Какая в этом важность? Даже будь это правдой, какой мне может быть вред? Вы ведь просто говорите, что мне досаждали предложения, меня не привлекавшие, и я хитроумно от них избавилась. Что дальше?
– Дело не столько в ваших поступках, – сказал Бейли, – сколько в их причине. Вы знали, что в характере Гремиониса проявлять настойчивость в определенных ситуациях. Он опять и опять предлагал себя вам, а следовательно, будет спять и опять предлагать себя Глэдии.
– Если она ему откажет!
– Она солярианка, пережившая сексуальную травму, и отказывала всем, о чем, полагаю, вы знали, поскольку вопреки отчуждению между вами и вашим… и доктором Фастольфом все еще испытываете чувства, которые побудили бы вас наводить справки о вашей замене.
– Ну тем лучше для нее. Если она отказала Гремионису, значит, у нее прекрасный вкус.
– Вы заранее знали, что никакого «если» быть не может, что она безусловно ему откажет.
– И все-таки – ну и что?
– Повторные предложения означали, что Гремионис будет часто бывать у Глэдии, что он будет за нее цепляться.
– В последний раз: ну и что?
– А в доме Глэдии была редкость – Джендер Пэнелл, один из двух человекоподобных роботов, существовавших в мире.
– К чему вы клоните? – замявшись, спросила Василия.
– По-моему вам пришло в голову, что убийство человекоподобного робота при обстоятельствах, бросающих тень на доктора Фастольфа, можно использовать как средство вырвать у него секрет человекоподобного позитронного мозга. Гремиониса, раздраженного постоянными отказами Глэдии, но часто бывающего в доме Глэдии, можно было подбить на убийство робота, чтобы страшнее ей отомстить.
Василия заморгала:
– Да будь у этого жалкого парикмахеришки двадцать таких причин и двадцать удобных случаев, так что? Он бы толком не сумел приказать роботу пожать ему руку. И за миллион световых лет он не смог бы вызвать умственную заморозку даже у простого робота!
– И вот теперь, – мягко сказал Бейли, – мы добрались до вопроса, который, мне кажется, вы предвидели, раз сдержались и не вышвырнули меня вон. Вам нужно было удостовериться, знаю я или нет. Иными словами: Гремионис проделал это с помощью Института робопсихологии, действовавшего через вас!
Глава десятая
Снова Василия
40
Словно стоп-кадр из гиперволновой постановки: не только оба робота хранили неподвижность, но застыли и Бейли, и доктор Василия Алиена. Прошли долгие секунды – невероятно долгие, прежде чем Василия глубоко вздохнула и очень медленно встала с табурета. Ее лицо сморщилось в невеселую улыбку, голос был тихим:
– По-вашему, землянин, я сообщница в уничтожении человекоподобного робота?
– Да, доктор, что-то вроде этого мне в голову приходило, – ответил Бейли.
– Благодарю вас за вашу мысль. Разговор окончен, уходите! – Она указала на дверь.
– Боюсь, что я не хочу, – сказал Бейли.
– Ваши желания меня не интересуют, землянин.
– Напрасно. Как вы можете заставить меня уйти против моего желания?
– У меня есть роботы, которые по моему распоряжению выведут вас вежливо, но твердо, причинив боль только вашему чувству собственного достоинства, если оно у вас есть.
– У вас здесь всего один робот, а у меня два, которые этого не допустят.
– На мои зов явятся двадцать.
– Доктор Василия. поймите, пожалуйста! – сказал Бейли – Увидев Дэниела, вы удивились. Подозреваю, что вы, хотя и работаете в Институте робопсихологии, где тема человекоподобных роботов имеет первостепенное значение, даже вы в первый раз своими глазами увидели такого робота, завершенного и функционирующего. Следовательно, ваши роботы его тоже не видели. Поглядите на Дэниела. Он выглядит как человек. Ни один робот, кроме мертвого Джендера, никогда такого сходства с человеком не имел. И ваши роботы, несомненно, воспримут Дэниела как человека. А он сумеет отдать распоряжение таким образом, что они подчинятся ему, а не вам.
– Если понадобится, – ответила Василия, – я могу вызвать сюда двадцать человек из Института, и они выдворят вас, возможно, причинив немножечко физической боли, а ваши роботы, даже Дэниел, не смогут успешно им воспрепятствовать.
– А как вы думаете их вызвать, если мои роботы не позволят вам сделать ни единого движения? У них ведь молниеносные рефлексы.
Василия оскалила зубы отнюдь не в улыбке:
– Про Дэниела я сказать ничего не могу, но Жискара я знаю почти всю мою жизнь. Не думаю, что он хоть как-то помешает мне вызвать помощь, и, полагаю, он не даст вмешаться Дэниелу.
Бейли попытался скрыть дрожь в голосе, когда ступил на еще более тонкий лед, сказав:
– Прежде чем сделать что-либо, не спросить ли вам Жискара, как он поступит, если мы с вами отдадим ему прямо противоположные распоряжения.
– Жискар? – В голосе Василии была непререкаемая уверенность.
Глаза Жискара обратились прямо на Василию, и он произнес странным тоном:
– Крошка Мисс, я обязан защищать мистера Бейли, В первую очередь.
– Неужели? По чьему приказу? Этого землянина? Инопланетянина?
– По приказу доктора Фастольфа, – ответил Жискар.
Глаза Василии сверкнули, и она снова опустилась на табурет, положив руки на колени. Они вздрагивали. Почти не шевеля губами, она сказала:
– Он даже тебя отнял!
– Если этого недостаточно, доктор Василия, – внезапно сказал Дэниел, сам решив заговорить, – то и я поставлю благополучие партнера Элайджа выше вашего.
Василия посмотрела на него со злым любопытством:
– Партнер Элайдж? Ты так его называешь?
– Да, доктор Василия. Мой выбор в пользу землянина, а не в вашу диктуется не только инструкциями доктора Фастольфа, но и тем, что землянин и я ведем это расследование вместе, а также тем… – Дэниел сделал паузу, словно с удивлением прислушиваясь к себе. – Тем, что мы друзья.
– Друзья? – повторила Василия. – Землянин и человекоподобный робот? Что ж, подходящая пара. Оба недочеловеки.
– И тем не менее связанные дружбой, – резко сказал Бейли. – Ради себя не испытывайте силу нашей… – На этот раз паузу сделал он и докончил фразу с каким-то изумлением: – любви.
Василия обернулась к нему:
– Что вы хотите?
– Информации. Меня вызвали на Аврору – в этот Мир Зари – разобраться в происшествии, словно бы необъяснимом, навлекшем на доктора Фастольфа ложное обвинение, а потому грозящем страшными последствиями для вашего мира и моего. Дэниел с Жискаром хорошо понимают ситуацию и знают, что мои усилия разгадать эту тайну важнее всего, и возобладать над этим может только Первый Закон в предельно критической ситуации, если иного выбора она не оставит. Они слышали, что я говорил, и знают, что вы можете быть соучастницей, а потому понимают, что не должны допустить, чтобы наш разговор прервался. Я повторяю: не рискуйте. Ведь ваш отказ отвечать на мои вопросы может понудить их к действиям, неприятным для вас. Я обвинил вас в том, что вы соучастница убийства Джендера Пэнелла. Вы отрицаете это или нет? Ответить вы обязаны.
– Отвечу, – сказала Василия с горечью. – Не беспокоитесь! Убийство? Робот выведен из строя, и это – убийство?! Так вот, я категорически отрицаю, убийство это или еще что-то! Отрицаю полностью. Я не снабжала Гремиониса сведениями по робопсихологии, с тем чтобы он сумел разделаться с Джендером. У меня просто нет необходимых знаний. И ни у кого в Институте их нет.
– Судить о том, есть ли у вас или у кого-то в Институте знания, требовавшиеся для совершения этого преступления, я не могу. Однако мы можем обсудить побудительные причины. Во-первых, вы можете питать к Гремионису теплое чувство. Сколько бы раз вы ни отвергали его, каким бы ничтожным он ни казался вам в роли любовника, его настойчивость могла вам льстить настолько, что вы не отказались бы помочь ему, обратись он к вам с просьбой, свободной от всяких сексуальных посягательств.
– То есть он пришел бы ко мне и сказал: «Василия, милая, я хочу вывести робота из строя. Пожалуйста, объясни мне, как это делается, и я буду тебе ужасно благодарен». А я ответила бы: «Ну, конечно, милый! Я только и мечтала, как бы поучаствовать с тобой в преступлении!» Возмутительная нелепость! Только землянин, понятия не имеющий о нравах Авроры, способен вообразить подобное. Причем только очень глупый землянин.
– Пусть так, но необходимо рассмотреть все возможности. Например, вторая возможность: что, если вас охватила ревность, когда Гремионис нашел для своей привязанности другой предмет, и вы помогли ему не из благодарной нежности, а из желания вернуть его?
– Ревность? Это чисто земная эмоция. Если мне Гремионис не нужен, так какое мне дело, что он предложил себя другой женщине и не получил отказа или, если уж на то пошло, другая женщина предложила ему себя и не получила отказа?
– Мне уже говорили, что сексуальной ревности на Авроре не существует, и я готов теоретически счесть это правдой, но такие теории редко подтверждаются практикой. Обязательно должны быть исключения. Ведь ревность по сути эмоция иррациональная и простой логикой с ней не совладать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60