Неужели тут требуется квалификация самого лучшего?
– Я считаю, – невозмутимо ответил Фастольф, – что оно бесспорно требует максимум квалификации от самого лучшего специалиста. Собственно, на мой взгляд, даже я сумел бы это сделать лишь в особо удачный день. Не забывайте, что лучшие умы в области робопсихологии (включая меня) специально стремились создать позитронный мозг, который было бы невозможно довести до умственной заморозки.
– Вы уверены? По-настоящему уверены?
– Абсолютно.
– И объявили это публично?
– Естественно. Было проведено публичное расследование, дорогой мой землянин. Мне задавали те же вопросы, какие сейчас задали вы, и я отвечал правдиво. Так принято на Авроре.
– Я не сомневаюсь, – сказал Бейли, – что вы отвечали правдиво, насколько вам представляется. Но не могло ли на вас повлиять самолюбие? Естественная гордость за себя? Ведь и это может быть типичным для аврорианца, не так ли?
– Вы спрашиваете, не заставило ли меня желание слыть лучшим в своей области добровольно внушить всем, что только я мог довести Джендера до заморозки?
– Почему-то мне кажется, что вы готовы пожертвовать своим политическим влиянием и положением в обществе ради сохранения своей репутации как ученого.
– Ах так. У вас интересная манера мыслить, мистер Бейли. Мне бы подобное и в голову не пришло. Значит, по-вашему, окажись я перед выбором: признать себя не самым лучшим специалистом или признаться, что я виновен в робийстве, как вы это называете, я бы сознательно выбрал второе!
– Нет, доктор Фастольф, я представляю себе это совсем не так упрощенно. Разве не может быть, что вы обманываете себя, считая, будто вы далеко превосходите остальных робопсихологов, будто у вас нет и не может быть соперников, и вы отчаянно цепляетесь за эту веру, поскольку бессознательно, повторяю, бессознательно, доктор Фастольф, знаете, что другие уже равны вам или даже вас превосходят?
Фастольф засмеялся, но в его смехе проскользнуло раздражение.
– Ничего подобного, мистер Бейли. Вы попали пальцем в небо.
– Подумайте, доктор Фастольф. Вы абсолютно уверены, что никто из ваших коллег не способен с вами сравниться?
– Таких, кто хоть что-то знает о человекоподобных роботах, крайне мало. Создание Дэниела положило начало совершенно новой профессии, у которой даже названия нет. На Авроре кроме меня нет ни одного робопсихолога, понимающего, как работает позитронный мозг Дэниела. Доктор Сартон понимал. Но он умер. А кроме того, в этом он разбирался хуже меня. Ведь теория разработана мной.
– Так, конечно, и было, но ведь вы не можете сохранять за собой исключительное право собственности на нее. Неужели с ней никто не знаком?
Фастольф отрицательно покачал головой:
– Никто. Я никого ей не обучал, и я хотел бы посмотреть, как кто-нибудь из ныне живущих робопсихологов попробовал бы самостоятельно ее разработать!
Бейли спросил досадливо:
– А что, если есть талантливый молодой человек, только что с университетской скамьи, еще никому неизвестный, но…
– Нет, мистер Бейли. Нет. О таком молодом человеке я бы знал. Он бы стажировался в моей лаборатории, он бы какое-то время работал со мной. В данный момент такого молодого человека не существует. Со временем он появится, И возможно, не один. Но пока его нет!
– Значит, если бы вы умерли, новая наука умерла бы с вами?
– Мне всего только сто шестьдесят пять лет. Естественно, по метрическому календарю, то есть по вашему земному счету мне примерно сто двадцать четыре года. По меркам Авроры я еще относительно молод, и никаких медицинских оснований полагать, что я прожил хотя бы половину своей жизни. Не так уж редко люди доживают до четырехсот лет – метрических, естественно. У меня еще достаточно времени, чтобы найти себе учеников.
Они кончили есть, но продолжали сидеть за столом. И никто из роботов не подошел убрать со стола. Казалось, напряженный обмен репликами двух людей совершенно их обездвижил.
Прищурившись, Бейли сказал:
– Доктор Фастольф, два года назад я побывал на Солярии. Там у меня создалось четкое впечатление, что соляриане в целом – самые искусные робопсихологи и робоконструкторы на всех космомирах.
– В целом, пожалуй, и так.
– И никто из них не мог бы это сделать?
– Никто, мистер Бейли, Искусность их ограничивается роботами, которые в лучшем случае модернизированы не больше моего бедного надежного Жискара. Соляриане не имеют понятия о конструировании человекоподобных роботов.
– Но как вы можете быть в этом уверены?
– Вы ведь были на Солярии, мистер Бейли, и, следовательно, знаете, что соляриане избегают всяких личных контактов и общаются друг с другом исключительно с помощью трехмерной проекции, кроме абсолютно неизбежных встреч для совершения полового акта. И вы думаете, что кому-то из них могла прийти мысль создать робота, настолько внешне неотличимого от человека, что его вид их невыносимо раздражал бы? Сходство с человеком заставило бы их избегать его, а в таком случае для чего бы он им понадобился?
– Ну а если есть отдельные соляриане, которых человеческое тело не отталкивает? Вы же не станете отрицать такой возможности?
– Я и не отрицаю, но в этом году на Авроре не было граждан Солярии.
– Ни одного?
– Ни одного! Контакт с аврорианцами им тоже неприятен, и сюда они прилетают в крайне редких случаях, если того требуют дела. Они избегают посещать и все остальные миры. А уж если вынуждены прилететь, то остаются на орбите и ведут переговоры с нами с помощью электроники.
– В таком случае, – сказал Бейли, – если вы и только вы – тот единственный человек на всех мирах, кто мог бы это сделать, Джендер был убит вами?
– Не верю, чтобы Дэниел не поставил вас в известность, что я это отрицаю.
– Он мне сказал, но я хотел услышать, что скажете вы.
Фастольф скрестил руки на груди и нахмурился. Потом процедил сквозь стиснутые зубы:
– Хорошо, я скажу вам: я этого не делал.
Бейли покачал головой:
– Я верю, что вы верите своим словам.
– Верю. И совершенно искренне. Я говорю правду. Я не убивал Джендера.
– Но если вы этого не делали, а никто другой сделать этого не мог, значит… Погодите. Не исключено, что я сделал необоснованный вывод. Джендер действительно мертв или меня вызвали сюда под ложным предлогом?
– Робот действительно уничтожен. Вы сможете без помех увидеть его – если, конечно, Законодательное собрание до истечения дня не запретит мне доступ к нему. Но, полагаю, они этого не запретят.
– В таком случае, если вы этого не делали и никто другой сделать этого не мог, а робот действительно мертв, то кто же совершил это преступление?
Фастольф вздохнул:
– Полагаю, Дэниел сообщил вам, что я утверждал при расследовании, но вы желаете услышать это из моих уст.
– Совершенно верно, доктор Фастольф.
– Ну так никто этого преступления не совершал. Умственная заморозка Джендера была вызвана какой-то внутренней неполадкой в позитронных связях.
– Велика ли вероятность такой неполадки?
– Крайне мала. Но раз я тут ни при чем, произойти могло только это.
– Но не логично ли предположить, что вероятность того, что вы лжете, заметно больше вероятности неполадки?
– Многие предполагают именно это. Но мне известно, что я этого не делал, следовательно, неполадка остается единственным возможным объяснением.
– И вы затребовали меня сюда для того, чтобы я доказал, что причиной действительно была неполадка?
– Да.
Но как можно это доказать? А ведь очевидно, что и вас, Землю и себя я могу, только отыскав доказательства.
– По нарастающей важности, мистер Бейли?
Бейли поморщился:
– Ну, пусть вас, меня и Землю.
– Боюсь, – сказал Фастольф, – что по зрелом размышлении я пришел к выводу, что доказать это невозможно.
17
Бейли в ужасе уставился на Фастольфа:
– Невозможно?!
– Никак невозможно. – И тут словно в припадке внезапной рассеянности Фастольф взял комбисудок. – Знаете, мне хочется проверить, сумею ли я и теперь сделать тройной переброс.
Резким, точно рассчитанным рывком кисти Фастольф подбросил судок так, что он перевернулся в воздухе, и подставил под узкий конец ребро правой ладони, прижав к ней большой палец. Судок снова взлетел, покачиваясь, и был подкинут ребром левой ладони, перелетел по дуге в обратную сторону, ударился о ребро правой ладони, затем о ребро левой. После этого – третьего – переброса он был подкинут так резко, что снова перевернулся, Фастольф поймал его правой рукой, подставляя левую ладонь. Зажав судок в кулаке, он показал Бейли левую ладонь с поблескивающей кучкой соли на ней.
– С научной точки зрения, – сказал Фастольф, – просто мальчишеское хвастовство, и затраченные усилия предельно непропорциональны цели – получению щепотки соли. Однако хороший хозяин дома на Авроре гордится таким умением жонглировать. Есть специалисты, способные перекидывать судок полторы минуты, двигая руки с такой быстротой, что за ними трудно уследить.
– Бесспорно, – задумчиво прибавил он, – Дэниел способен перекидывать судок гораздо изящнее и быстрее любого человека. Я давал ему такое задание, когда проверял действенность его мозговых связей, но позволить ему продемонстрировать такую способность зрителям было бы величайшей ошибкой. Это без всякого толку унизило бы судочников – разговорное их название которого ни в одном словаре вы не найдете.
Бейли буркнул что-то невнятное.
– Но нам следует вернуться к делу, – вздохнул Фастольф.
– Ради которого по вашему настоянию я пролетел несколько парсеков.
– Совершенно верно. Ну так продолжим.
– Вы ведь не просто из тщеславия показали мне свое искусство, доктор Фастольф, – сказал Бейли.
– Мы зашли в тупик. Я вызвал вас сюда сделать, то, чего сделать нельзя. Выражение вашего лица было достаточно красноречивым, и, честно говоря, у меня на душе тоже кошки скребли. И потому я счел, что нам не помешает немного передохнуть. А теперь продолжим.
– Разговор о невыполнимой задаче?
– Но не для вас, мистер Бейли. Вы же слывете специалистом по невозможному.
– Гиперволновка? Вы поверили этому дурацкому перетолкованию того, что произошло на Солярии?
Фастольф развел руками:
– У меня нет выбора.
– Как и у меня, – сказал Бейли. – Я должен попытаться. Вернуться на Землю с неудачей я не могу. Это мне дали понять со всей ясностью. Так объясните мне, доктор Фастольф, как могли убить Джендера? Что требовалось проделать с его сознанием?
– Мистер Бейли, не представляю, как бы я мог объяснить это даже другому робопсихологу, – а вы ведь не робопсихолог! – даже если бы намеревался обнародовать свою теорию, чего совсем делать не намерен. Однако кое-что растолковать вам я, пожалуй, смогу… Вам, конечно, известно, что роботы были изобретены на Земле.
– Робопсихология и роботехника на Земле не в чести…
– Космомиры полностью осведомлены о земном предубеждении против роботов.
– Однако земное происхождение роботов очевидно для всякого землянина, который потрудится хоть немного подумать. Всем известно, что гиперпространственные полеты были осуществлены с помощью роботов, а поскольку космомиры не могли быть заселены до начала гиперпространственных полетов, значит, роботы существовали до их заселения, когда Земля еще оставалась единственной планетой, где обитали люди. Следовательно, роботы были изобретены на Земле и землянами.
– Однако Земля этим не гордится, так?
– Мы этого не обсуждаем, – буркнул Бейли.
– И земляне ничего не знают о Сьюзен Кэлвин?
– Я встречал ее фамилию в старинных книгах. Она была в числе пионеров робопсихологии.
– И это все, что вы о ней знаете?
Бейли пожал плечами:
– Наверное, я мог бы узнать больше, порывшись в архивных документах, но у меня не было в этом надобности.
– Как странно! – сказал Фастольф. – Для всех космонитов она – богиня, и думаю даже, что, кроме узких специалистов, никто из них не представляет ее себе уроженкой Земли. Такая мысль показалась бы кощунством. И они не поверили бы, если бы им сообщили, что она умерла, не прожив и ста метрических лет. А для вас она всего лишь одна из числа пионеров робопсихологии!
– Она имеет какое-то отношение к нашей проблеме, доктор Фастольф?
– Косвенное. Учтите, что вокруг ее имени родилось множество легенд. По большей части это чистые измышления, но они неразрывно с ней связаны. Одна из самых знаменитых легенд (и наименее правдоподобная) касается робота, сконструированного в ту раннюю эпоху. Благодаря какой-то случайности при сборке он оказался наделенным телепатическими способностями…
– Что-о!
– Это же легенда, как я вам объяснил, и, несомненно, лживая. Хотя, учтите, существуют теоретические предпосылки, допускающие подобную возможность, но пока еще никто не предложил практической схемы, которая позволила бы создать такого робота. А о том, что подобная способность оказалась присуща примитивному позитронному мозгу в догиперпространственную эру, и речи быть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Я считаю, – невозмутимо ответил Фастольф, – что оно бесспорно требует максимум квалификации от самого лучшего специалиста. Собственно, на мой взгляд, даже я сумел бы это сделать лишь в особо удачный день. Не забывайте, что лучшие умы в области робопсихологии (включая меня) специально стремились создать позитронный мозг, который было бы невозможно довести до умственной заморозки.
– Вы уверены? По-настоящему уверены?
– Абсолютно.
– И объявили это публично?
– Естественно. Было проведено публичное расследование, дорогой мой землянин. Мне задавали те же вопросы, какие сейчас задали вы, и я отвечал правдиво. Так принято на Авроре.
– Я не сомневаюсь, – сказал Бейли, – что вы отвечали правдиво, насколько вам представляется. Но не могло ли на вас повлиять самолюбие? Естественная гордость за себя? Ведь и это может быть типичным для аврорианца, не так ли?
– Вы спрашиваете, не заставило ли меня желание слыть лучшим в своей области добровольно внушить всем, что только я мог довести Джендера до заморозки?
– Почему-то мне кажется, что вы готовы пожертвовать своим политическим влиянием и положением в обществе ради сохранения своей репутации как ученого.
– Ах так. У вас интересная манера мыслить, мистер Бейли. Мне бы подобное и в голову не пришло. Значит, по-вашему, окажись я перед выбором: признать себя не самым лучшим специалистом или признаться, что я виновен в робийстве, как вы это называете, я бы сознательно выбрал второе!
– Нет, доктор Фастольф, я представляю себе это совсем не так упрощенно. Разве не может быть, что вы обманываете себя, считая, будто вы далеко превосходите остальных робопсихологов, будто у вас нет и не может быть соперников, и вы отчаянно цепляетесь за эту веру, поскольку бессознательно, повторяю, бессознательно, доктор Фастольф, знаете, что другие уже равны вам или даже вас превосходят?
Фастольф засмеялся, но в его смехе проскользнуло раздражение.
– Ничего подобного, мистер Бейли. Вы попали пальцем в небо.
– Подумайте, доктор Фастольф. Вы абсолютно уверены, что никто из ваших коллег не способен с вами сравниться?
– Таких, кто хоть что-то знает о человекоподобных роботах, крайне мало. Создание Дэниела положило начало совершенно новой профессии, у которой даже названия нет. На Авроре кроме меня нет ни одного робопсихолога, понимающего, как работает позитронный мозг Дэниела. Доктор Сартон понимал. Но он умер. А кроме того, в этом он разбирался хуже меня. Ведь теория разработана мной.
– Так, конечно, и было, но ведь вы не можете сохранять за собой исключительное право собственности на нее. Неужели с ней никто не знаком?
Фастольф отрицательно покачал головой:
– Никто. Я никого ей не обучал, и я хотел бы посмотреть, как кто-нибудь из ныне живущих робопсихологов попробовал бы самостоятельно ее разработать!
Бейли спросил досадливо:
– А что, если есть талантливый молодой человек, только что с университетской скамьи, еще никому неизвестный, но…
– Нет, мистер Бейли. Нет. О таком молодом человеке я бы знал. Он бы стажировался в моей лаборатории, он бы какое-то время работал со мной. В данный момент такого молодого человека не существует. Со временем он появится, И возможно, не один. Но пока его нет!
– Значит, если бы вы умерли, новая наука умерла бы с вами?
– Мне всего только сто шестьдесят пять лет. Естественно, по метрическому календарю, то есть по вашему земному счету мне примерно сто двадцать четыре года. По меркам Авроры я еще относительно молод, и никаких медицинских оснований полагать, что я прожил хотя бы половину своей жизни. Не так уж редко люди доживают до четырехсот лет – метрических, естественно. У меня еще достаточно времени, чтобы найти себе учеников.
Они кончили есть, но продолжали сидеть за столом. И никто из роботов не подошел убрать со стола. Казалось, напряженный обмен репликами двух людей совершенно их обездвижил.
Прищурившись, Бейли сказал:
– Доктор Фастольф, два года назад я побывал на Солярии. Там у меня создалось четкое впечатление, что соляриане в целом – самые искусные робопсихологи и робоконструкторы на всех космомирах.
– В целом, пожалуй, и так.
– И никто из них не мог бы это сделать?
– Никто, мистер Бейли, Искусность их ограничивается роботами, которые в лучшем случае модернизированы не больше моего бедного надежного Жискара. Соляриане не имеют понятия о конструировании человекоподобных роботов.
– Но как вы можете быть в этом уверены?
– Вы ведь были на Солярии, мистер Бейли, и, следовательно, знаете, что соляриане избегают всяких личных контактов и общаются друг с другом исключительно с помощью трехмерной проекции, кроме абсолютно неизбежных встреч для совершения полового акта. И вы думаете, что кому-то из них могла прийти мысль создать робота, настолько внешне неотличимого от человека, что его вид их невыносимо раздражал бы? Сходство с человеком заставило бы их избегать его, а в таком случае для чего бы он им понадобился?
– Ну а если есть отдельные соляриане, которых человеческое тело не отталкивает? Вы же не станете отрицать такой возможности?
– Я и не отрицаю, но в этом году на Авроре не было граждан Солярии.
– Ни одного?
– Ни одного! Контакт с аврорианцами им тоже неприятен, и сюда они прилетают в крайне редких случаях, если того требуют дела. Они избегают посещать и все остальные миры. А уж если вынуждены прилететь, то остаются на орбите и ведут переговоры с нами с помощью электроники.
– В таком случае, – сказал Бейли, – если вы и только вы – тот единственный человек на всех мирах, кто мог бы это сделать, Джендер был убит вами?
– Не верю, чтобы Дэниел не поставил вас в известность, что я это отрицаю.
– Он мне сказал, но я хотел услышать, что скажете вы.
Фастольф скрестил руки на груди и нахмурился. Потом процедил сквозь стиснутые зубы:
– Хорошо, я скажу вам: я этого не делал.
Бейли покачал головой:
– Я верю, что вы верите своим словам.
– Верю. И совершенно искренне. Я говорю правду. Я не убивал Джендера.
– Но если вы этого не делали, а никто другой сделать этого не мог, значит… Погодите. Не исключено, что я сделал необоснованный вывод. Джендер действительно мертв или меня вызвали сюда под ложным предлогом?
– Робот действительно уничтожен. Вы сможете без помех увидеть его – если, конечно, Законодательное собрание до истечения дня не запретит мне доступ к нему. Но, полагаю, они этого не запретят.
– В таком случае, если вы этого не делали и никто другой сделать этого не мог, а робот действительно мертв, то кто же совершил это преступление?
Фастольф вздохнул:
– Полагаю, Дэниел сообщил вам, что я утверждал при расследовании, но вы желаете услышать это из моих уст.
– Совершенно верно, доктор Фастольф.
– Ну так никто этого преступления не совершал. Умственная заморозка Джендера была вызвана какой-то внутренней неполадкой в позитронных связях.
– Велика ли вероятность такой неполадки?
– Крайне мала. Но раз я тут ни при чем, произойти могло только это.
– Но не логично ли предположить, что вероятность того, что вы лжете, заметно больше вероятности неполадки?
– Многие предполагают именно это. Но мне известно, что я этого не делал, следовательно, неполадка остается единственным возможным объяснением.
– И вы затребовали меня сюда для того, чтобы я доказал, что причиной действительно была неполадка?
– Да.
Но как можно это доказать? А ведь очевидно, что и вас, Землю и себя я могу, только отыскав доказательства.
– По нарастающей важности, мистер Бейли?
Бейли поморщился:
– Ну, пусть вас, меня и Землю.
– Боюсь, – сказал Фастольф, – что по зрелом размышлении я пришел к выводу, что доказать это невозможно.
17
Бейли в ужасе уставился на Фастольфа:
– Невозможно?!
– Никак невозможно. – И тут словно в припадке внезапной рассеянности Фастольф взял комбисудок. – Знаете, мне хочется проверить, сумею ли я и теперь сделать тройной переброс.
Резким, точно рассчитанным рывком кисти Фастольф подбросил судок так, что он перевернулся в воздухе, и подставил под узкий конец ребро правой ладони, прижав к ней большой палец. Судок снова взлетел, покачиваясь, и был подкинут ребром левой ладони, перелетел по дуге в обратную сторону, ударился о ребро правой ладони, затем о ребро левой. После этого – третьего – переброса он был подкинут так резко, что снова перевернулся, Фастольф поймал его правой рукой, подставляя левую ладонь. Зажав судок в кулаке, он показал Бейли левую ладонь с поблескивающей кучкой соли на ней.
– С научной точки зрения, – сказал Фастольф, – просто мальчишеское хвастовство, и затраченные усилия предельно непропорциональны цели – получению щепотки соли. Однако хороший хозяин дома на Авроре гордится таким умением жонглировать. Есть специалисты, способные перекидывать судок полторы минуты, двигая руки с такой быстротой, что за ними трудно уследить.
– Бесспорно, – задумчиво прибавил он, – Дэниел способен перекидывать судок гораздо изящнее и быстрее любого человека. Я давал ему такое задание, когда проверял действенность его мозговых связей, но позволить ему продемонстрировать такую способность зрителям было бы величайшей ошибкой. Это без всякого толку унизило бы судочников – разговорное их название которого ни в одном словаре вы не найдете.
Бейли буркнул что-то невнятное.
– Но нам следует вернуться к делу, – вздохнул Фастольф.
– Ради которого по вашему настоянию я пролетел несколько парсеков.
– Совершенно верно. Ну так продолжим.
– Вы ведь не просто из тщеславия показали мне свое искусство, доктор Фастольф, – сказал Бейли.
– Мы зашли в тупик. Я вызвал вас сюда сделать, то, чего сделать нельзя. Выражение вашего лица было достаточно красноречивым, и, честно говоря, у меня на душе тоже кошки скребли. И потому я счел, что нам не помешает немного передохнуть. А теперь продолжим.
– Разговор о невыполнимой задаче?
– Но не для вас, мистер Бейли. Вы же слывете специалистом по невозможному.
– Гиперволновка? Вы поверили этому дурацкому перетолкованию того, что произошло на Солярии?
Фастольф развел руками:
– У меня нет выбора.
– Как и у меня, – сказал Бейли. – Я должен попытаться. Вернуться на Землю с неудачей я не могу. Это мне дали понять со всей ясностью. Так объясните мне, доктор Фастольф, как могли убить Джендера? Что требовалось проделать с его сознанием?
– Мистер Бейли, не представляю, как бы я мог объяснить это даже другому робопсихологу, – а вы ведь не робопсихолог! – даже если бы намеревался обнародовать свою теорию, чего совсем делать не намерен. Однако кое-что растолковать вам я, пожалуй, смогу… Вам, конечно, известно, что роботы были изобретены на Земле.
– Робопсихология и роботехника на Земле не в чести…
– Космомиры полностью осведомлены о земном предубеждении против роботов.
– Однако земное происхождение роботов очевидно для всякого землянина, который потрудится хоть немного подумать. Всем известно, что гиперпространственные полеты были осуществлены с помощью роботов, а поскольку космомиры не могли быть заселены до начала гиперпространственных полетов, значит, роботы существовали до их заселения, когда Земля еще оставалась единственной планетой, где обитали люди. Следовательно, роботы были изобретены на Земле и землянами.
– Однако Земля этим не гордится, так?
– Мы этого не обсуждаем, – буркнул Бейли.
– И земляне ничего не знают о Сьюзен Кэлвин?
– Я встречал ее фамилию в старинных книгах. Она была в числе пионеров робопсихологии.
– И это все, что вы о ней знаете?
Бейли пожал плечами:
– Наверное, я мог бы узнать больше, порывшись в архивных документах, но у меня не было в этом надобности.
– Как странно! – сказал Фастольф. – Для всех космонитов она – богиня, и думаю даже, что, кроме узких специалистов, никто из них не представляет ее себе уроженкой Земли. Такая мысль показалась бы кощунством. И они не поверили бы, если бы им сообщили, что она умерла, не прожив и ста метрических лет. А для вас она всего лишь одна из числа пионеров робопсихологии!
– Она имеет какое-то отношение к нашей проблеме, доктор Фастольф?
– Косвенное. Учтите, что вокруг ее имени родилось множество легенд. По большей части это чистые измышления, но они неразрывно с ней связаны. Одна из самых знаменитых легенд (и наименее правдоподобная) касается робота, сконструированного в ту раннюю эпоху. Благодаря какой-то случайности при сборке он оказался наделенным телепатическими способностями…
– Что-о!
– Это же легенда, как я вам объяснил, и, несомненно, лживая. Хотя, учтите, существуют теоретические предпосылки, допускающие подобную возможность, но пока еще никто не предложил практической схемы, которая позволила бы создать такого робота. А о том, что подобная способность оказалась присуща примитивному позитронному мозгу в догиперпространственную эру, и речи быть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60