Раздалось быстрое позвякивание цепи, больше ничего Даниил не услышал. Он поднял голову, все еще улыбаясь, и увидел, что Залман, пошатываясь, пятится назад. Лишь когда человек и животное повернулись, он понял, что собака рвется к шее брата.
Это произошло так неожиданно, что в первые несколько долгих секунд Даниил не мог поверить своим глазам. Оскаленная морда Дружка была совсем близко от головы Залмана. В ярости животное выглядело чудовищным.
Раздавалось тяжелое дыхание, Даниил не мог понять, Дружка или брата. Они топтались на пустом дворе, когти передних лап собаки лежали на плечах человека. Даниил успел подумать о беспричинной агрессии животного как об отражении характера его хозяйки.
Он крикнул и сорвался с места вниз по ступеням, во двор. Когда оказался возле Залмана, опять закричал. Он видел, что брат, схватив левой рукой собаку за шею, оттянул назад ее голову. Даниил вцепился в животное, потянул, и задние лапы, потеряв опору, заскребли землю.
Когда Даниил снова поднял взгляд, Залман приложил свободную руку ко лбу Дружка, словно в благословении. Пес рванулся вперед, и Даниил услышал, как щелкнули его зубы, а брат согнул большой палец и запустил в левый глаз животного.
У собаки вырвался какой-то звук. Даниил услышал в первый и последний раз, как это существо нарушило свою немоту. По его морде потекли кровь и слизистая жидкость. Даниил выпустил его, отступил назад, и животное дернулось, стряхнув жидкость в пыль. Задние лапы его зашевелились снова, словно оно хотело убежать, но Даниил понял, что брат его не выпустит. Он снова издал крик, издавать членораздельные звуки у него пока что не получалось.
Теперь Залман прижимал к себе животное, в слепом левом глазу палец его вертелся, входя внутрь по самое основание. Даниил простер к нему руки.
Удержать брата он не смог, этого он никогда не умел. А Залман, не в силах остановиться, ввернул большой палец в мозг животного.
Он не выпускал собаку, пока та не перестала двигаться. Даже потом ее тело судорожно подергивалось на земле. Передние лапы, видел Даниил, шевелились, как у существа, мечтающего о полете.
Когда он поднял глаза, Залман уже отвернулся. Правая рука его была темной, кровавые полосы от когтей Дружка тянулись по плечам.
Мир начал существовать вновь. Казалось, эта ожесточенность, то, что произошло, оставили некую пустоту, в которую теперь опять устремился воздух. С южной стороны до Даниила доносились крики чаек от реки, с востока — стук топоров на стройплощадках Степни. Он подошел к брату.
— Подох, да? — Голос Залмана звучал невнятно.
— Подох.
— Жаль мне его.
Даниил отвел руку от лица брата и стал осматривать его раны на плечах. Залман снова заговорил:
— С чего он на меня набросился? Мы только разговаривали о короле. Я не доверял ему, Фрат, никогда не доверял. Пес умер, да здравствует пес. А-ха-ха!..
— Ну как он?
Этчер, владелец пивной, подошел к калитке, держа в руках шляпу. Позади него стояли люди, привлеченные шумом схватки и державшиеся на расстоянии.
— Скверное дело. Я послал сынка к соседке за Джейн. Она скоро придет.
Даниил повернулся к брату. Правое предплечье Залмана было залито собачьей кровью, не собственной. Она потемнела и уже начинала густеть. Не артериальная, подумал Даниил, та была бы ярче, прямо от сердца. Эта венозная, из глаза и мозга, жидкость, текущая по мышцам обратно. Следов укусов на Залмане он не нашел, только длинные, неглубокие раны от когтей. Он обнял брата, и Залман засмеялся в его объятиях.
— Пес определенно был роялистом.
— Ты не искусан?
Залман, сощурясь, посмотрел в сторону.
— Не знаю, я не… Это Джейн? О, Джейн…
Даниил ощутил ее рядом с собой. Отступил назад, когда Лимпус взяла его брата за руку. Голос ее был тихим, лица, когда она проходила мимо, он не разглядел.
— Утром я думала, ты ювелир, а сейчас мясник мясником.
— Прости, Джейн. Я убил Дружка. У меня и в мыслях не было…
— Будьте вы оба прокляты. — Она оглянулась, лицо ее было сурово. На голубовато-белом лбу проступали вены. — К утру чтобы вас здесь не было.
— Миссис Лимпус? — Снова послышался слабый голос Этчера. — Собака была больной, да?
— Буду признательна, если вы оставите нас, Томас Этчер.
Толпа зашевелилась, послышались голоса. Владелец пивной склонил голову, чтобы надеть шляпу.
— Извините, что вмешиваюсь не в свое дело. Я только послал за вами своего парня, миссис Лимпус. К соседке, где, как всем известно, вас можно найти. Может, отправить его за доктором Левертоном? Я знаю, где искать и его.
Джейн внезапно выпустила Залмана. Он пошатнулся, а она пошла от него по двору. Не к калитке, где толпа уже расходилась, а к собаке, неподвижно лежащей в пыли. Убедясь, что она неживая, нагнулась, опустив подол в пыль, потом встала на колени и положила на них голову пса. Наклонилась к нему, что-то шепча.
Даниил отвернулся, стыдясь за себя и брата. Толпа у калитки почти разошлась. Кроме Этчера, там были и другие — соседи и незнакомцы, пекарша Сара Тид и мусорщик Кари. Когда Даниил отворачивался, тот и улыбался, и хмурился.
Залмана ввели в дом. Дружок по-прежнему валялся во дворе. После того как появился доктор Левертон, Джейн оставила их, а когда Даниил снова выглянул в сумерках, труп собаки исчез! Он не спросил Джейн ни тогда, ни потом, что она с ним сделала, однако, наблюдая за работой врача, представлял себе это: Джейн, копающую в огороде мягкую землю, или мусорщика, помогающего ей, и стоящую рядом Лимпус. Зрение у Даниила было похуже, чем у Залмана. Он не смог бы сделать тонкой ювелирной работы и не видел, как горизонты скрываются один за другим, когда судно отплывает в ясную погоду. Даниил мог только воображать, он всегда держал про себя свои мысли.
Доктор Левертон был коротышкой в старых, покрытых пятнами брюках и с пальцами художника. Он, сутулясь, прошел по двору к дохлой собаке, осмотрел у нее зубы и глаз, словно покупал лошадь. Входя в дом, уже перебирал свои принадлежности — пилу, перевязочный материал и мази.
— У собаки болезней не было, мистер Даниил. Никаких. Вот миазмов вам нужно опасаться. Скверного воздуха, сэр. Особенно здесь.
Врач обмыл плечи Залмана водопроводной водой, извлек стальным пинцетом грязь и шерстинки из ран. Перевязал их, наложив пропитанную спиртом корпию, пробормотал о возможности нагноения, оставил рулон бинта и счет на девять шиллингов два пенса.
— Я всегда рекомендую Брайтон. Побольше движений и никаких миазмов — вот мой совет. Уезжайте из Лондона, сэр, если есть такая возможность. Можно поинтересоваться, откуда вы родом?
— Из Багдада.
— Да? Это, наверное, далеко.
После его ухода братья сидели в темной комнате. Даниил возле окна, придвинув к нему стул. На западе и юго-западе Лондона Даниил видел дороги и освещенные площади. По Темзе двигались огоньки паромов. Город лежал, распростершись на много миль, словно ограненный камень на столе ювелира.
Залман поднялся и подошел к лампе. В темноте его забинтованные плечи выглядели призрачно-белыми. Когда фитиль загорелся, он отступил назад. Даниил наблюдал за игрой пламени на его лице. Теперь он выглядел спокойным. Из коридора донесся звук шагов, затем по ступеням лестницы. Даниил негромко произнес:
— У тебя не было причины убивать собаку.
Залман повернулся, лицо его было в тени.
— Она бы убила меня, если б смогла, причина достаточна.
Даниил подумал о толпе у калитки. О владельце пивной и мусорщике. Стоявших не слишком далеко и не слишком близко.
— Нам придется съехать.
— Это она сказала?
— Ты что, не слышал?
Залман покачал головой. Отвернулся и сел возле колеса гранильного станка, готовый к работе.
— Значит, придется.
— Заберем отсюда все, что можно, материал и оборудование. Подыщем другое место, где можно жить и работать.
— Да. — Залман вздохнул, потер рукой лоб. — Хорошо. А теперь я должен что-нибудь сказать Джейн. Хоть что-то.
Вставая, он задел колесо. Даниил видел, как брат протянул руку и удержал его, не дав упасть, быстрый в неровном свете, неуклюжий от смущения. Даниил опустил голову и слышал, как Залман вышел в коридор. Его шаги по лестнице, зовущий шепот: «Джейн… Джейн…»
Даниил поднялся, взял табак и трубку с каминной полки. Зажег спичку от лампы, раскурил трубку и вышел. На ступенях крыльца прислонился спиной к двери.
Дым попадал в глаза, и он закрыл их. Из Ротерхайта долетал стук топоров со стройки, плотники продолжали работать при искусственном освещении. Из Лаймхауза доносилось тарахтенье портовых кранов. Поближе раздавался шум толпы возле пивной Этчера. Из дома за его спиной не слышалось почти ничего.
Трубка погасла. Даниил достал из жилетного кармана серебряную спичечную коробку. Пламя вспыхнувшей серы осветило его спокойное лицо. Он дождался полной тишины, докурил трубку и вошел внутрь.
Проснулся Даниил поздно, один в комнате, с таким вкусом во рту, словно бежал. Вчерашний день вспоминался ему лишь частями, пока он одевался.
Даниил подошел к окну. Цепь Дружка валялась в его углу, следов крови не было. Взяв ключи от мастерской, он подумал, не подметала ли Джейн двор ночью, уничтожая следы вчерашней схватки. Вошел босиком в мастерскую, оставив дверь открытой, чтобы проходил свет. Шторы были задернуты; зевнув, он направился к окнам.
Ощутив под ногой что-то холодное, Даниил инстинктивно отступил назад. На полу валялось битое стекло. Осколок величиной с игральную карту и такой же формы треснул у него под пяткой, не поранив кожу. Шторы перед ним колыхались от легкого ветерка. Даниил дотянулся и раздернул их. Дверь мастерской была приоткрыта, клин осколка не позволял ей широко распахнуться. Два оконных стекла были выбиты внутрь, верхний и нижний шпингалеты выдвинуты из гнезд. От выбитых стекол до шпингалетов расстояние было большое, Даниил подумал об этом уже потом.
Он подошел к конторке, обогнул ее и опустился на колени. Ящики были взломаны и опустошены, словно воры сами не знали, что искали — бухгалтерские книги или сургуч. Железный ящик с украшениями исчез.
Даниил застонал и, пошатнувшись, поднялся. Спеша обратно в жилую часть дома, спотыкаясь, он вспомнил судно Ост-Индской компании. Воспоминание пришло ни с того ни с сего, как иногда являются сновидения. Скрип подвесной койки; ощущение, что у него все украдено.
Он стал торопливо подниматься по лестнице, окликая брата по имени. На лестничную площадку выходило две двери, узкая винтовая лестница вела наверх, стены были покрыты сырыми пятнами. Даниил обогнул выступ перил и поднялся выше. Там была одна дверь. Он сильно заколотил в нее, подождав, постучал снова. Не услышав ответа, распахнул и вошел.
Богатство убранства комнаты его поразило. Свет из окна падал на дубовый комод и шкаф, кувшин и раковину из делфтского фаянса, часы из позолоченной бронзы, отсчитывающие время на каминной полке. От ночного горшка шел легкий запах мочи. Залман спал, сжавшись в комок. Джейн уже сидела возле него, устремив взгляд на дверь, совершенно раздетая. И не подумала прикрыться.
Она была красавицей. Нагота ее остановила Даниила. Смутила его, словно он увидел то, чего не полагалось — женщину своего брата. Груди ее над легкой округлостью живота были твердыми. Окружья сосков — темными, большими, словно от родов. Он поднял взгляд и осознал, что Лимпус улыбается ему! Только глазами. Губы ее были сжаты и лукаво изогнуты. Он посмотрел в ее глаза и вспомнил о шпингалетах.
Подойдя к кровати, Даниил встряхнул и разбудил брата.
— Тигр, вставай. — Он говорил быстро, по еврейско-арабски. — Нас ограбили.
Залман перевернулся и уставился на него. Даниил шагнул назад, и брат вылез из-под одеяла. Там, где раны ночью кровоточили, бинты на плечах покрылись ржавыми пятнами. За его согнутой спиной Джейн Лимпус расправляла простыни, разглаживая их ладонью.
— Ограбили! Ограбили, английские сучьи дети. Кто? Ты видел их? Что они взяли?
— Украшения и выручку. Я ничего не видел.
— А камни, Фрат? Что с камнями?
Даниил, не понимая, покачал головой. Залман, даже не набросив на себя одежду, приблизился к нему.
— О Господи! Камни из кувшина.
— Я спал там же, где всегда…
— И не посмотрел?..
Залман уже выходил из комнаты на лестницу. Они вместе вошли в мастерскую. Залман отодвинул стол от камина, присел на корточки, все еще голый, и стал снимать незакрепленную доску. Отложив ее, лег и запустил руку в пустоту под полом.
Он невесело усмехнулся. На свет появился узел из тюрбанной ткани, испачканный землей, в паутине. Даниил опустился на колени рядом с братом. Залман развязал ткань и вынул три камня — кабошон, плоский и заостренный. На грязной ткани, они выглядели более красивыми, чем ему помнилось, поверхности их превосходно отражали свет, словно они выросли или переменились под землей.
Неожиданно освещение изменилось. Даниил оглянулся. В двери стояла Джейн, прислонясь к косяку, на ней был старый халат из толстой шенили. Она не сводила взгляда с камней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62