Вы улетаете в течение часа.
— Хан, — заботливо сказал доктор Нимби. — Она перенесет путешествие, если вы по пути будете делать остановки в бактолечебницах…
Он на миг заколебался и продолжил: — С Леей все будет хорошо. Я больше беспокоюсь о вашей… э… подруге.
Хан удивленно взглянул на него: — Подруге?
— В резервуаре три, — сказал доктор Нимби. — Я не думаю, что ее следует оставить здесь, раз уж сюда идут все эти наемнмки с бригадниками.
— О… правда. Наша подруга.
Хан поглядел на Лею, и в его глазах мелькнуло что-то плутовато-озорное, что-то веселое и заговорщицкое, чего Лея не видела с тех пор, как умер Чубакка. Он повернулся к Сал-Соло и вздохнул: — Послушай, я не хочу быть тебе в тягость, но мы не можем улететь без Джайны.
— Джайна? Здесь Джайна?
Лея думала, что это она выпалила вопрос, но поняла, что это не так, когда все глаза повернулись к Сал-Соло. По крайней мере теперь она знала, почему Хан вел себя так странно. Она смутно помнила встречу в глубоком космосе с «Тенью Джейд», помнила, как поцеловала на прощанье брата и каждого из детей, сказав им: «до встречи на Корусканте». Значит, что-то случилось. Возможно, Джайна была нужна Хану, чтобы помочь ему вести «Сокола», а может, Люк и Мара влипли в неприятности, и им пришлось свернуть в сторону. Возможно, все ее дети были хдесь, на Кореллии.
Она надеялась, что это не так. Она надеялась, что Джесин и Энакин в безопасности на Корусканте… но увидеть их тоже было бы хорошо. Так хорошо…
— … Энакин? — спросил Сал-Соло. — Он отоже здесь?
— Только Джайна, — твердо сказал Хан. — Энакин и Джесин на Корусканте.
— Конечно, ты по-другому и не скажешь, — вслух подумал Сал-Соло.
Если бы ему удалось заставит Энакина реактивировать Балансир, он мог бы не бояться ни йуужань-вонгов, ни Новую Республику. Он смог бы изолировать всю Кореллианскую систему и сделать ее своей персональной империей.
— Но я могу узнать. У меня есть свои методы.
— Ага… позвони им на Корускант, — сказал Хан. — Не стесняйся, закажи звонок по Голонету за их счет… Я же знаю, вам тут на Кореллии туго приходится.
— Погоди… что там насчет резервуара три? — спросила Лея, не обращая внимания на пикировку между Ханом и Сал-Соло. — Джайна в бактокамере? Что случилось?
— Помнишь, — Хан опять странно посмотрел на нее. — Ее ранили на Дуро… это оказалось серьезнее, чем мы думали.
За кроватью снова запищал сигнализатор стресса.
— Будьте добры, отключите этот звон, — потребовала Лея. Что бы ни произошло — что бы не пытался ей сказать Хан — она не хотела, чтобы машина выдала их.
— И дайте мне репульсорное кресло. Я хочу посмотреть на мою дочь.
— Да, — Сал-Соло хмурился и изучающе смотрел на Хана, очевидно, недоумевая, почему это у Леи такой удивленный вид. — Почему бы нам всем туда не пойти?
Доктор Нимби распорядился, чтобы подогнали репульсорную каталку, затем отстегнул Леину руку от поручня, повесил трубки капельниц на крючок и помог ей сойти с кровати.
Едва Лея спустила ноги, как они начали дико болеть — боль была в сотни раз сильнее, чем при родах. Это ощущение было не похоже ни на что — сверлящее, пульсирующее, жгучее страдание, которое заставило ее пожалеть, что йуужаньвонги не закончили работу и не оттяпали их напрчь. Она заметила, что Сал-Соло уставился на нее, и посмотрела на две раздутые хаттовы колоды, торчавшие на месте, где полагалось быть ее ногам.
— Если уж пялишься, — сказала Лея, — то хотя бы не смейся.
Сал-Соло прикрыл рот, хотя он вовсе не улыбался, и отвернулся. В сопровождении корбезовцев, Сал-Соло и даже медсестры доктор Нимби повел их мимо наблюдательного поста, где дежурил дроид, в противоположный коридор. Сердце Леи тут же забилось. Дверь бактового зала была изрисована черными цветками выстрелов. Полуразрушенная стеночка отделяла зал от приемной. Они были решительные ребята, эти наемники, и Лея содрогнулась, подумав, как близко они подошли к тому, чтобы похитить ее единственную дочь.
Когда они вошли в бактовый зал, Лея обратила внимание, что в одном из немногих уцелевших кресел сидит плоскоголовый арконец. Он встретился с ней взглядом, кивнул и снова принялся изучать свои ноги. Лея вслед за Ханом, медсестрой и остальными направила свое кресло в бактовый зал.
Они остановились перед резервуаром три, внутри которого плавала израненная женщина лет тридцати. Она была на несколько сантиметров выше Леи и довольно мускулистая, и, хотя в ее лице было что-то смутно знакомое, она не напоминала ни Хана, ни Лею. Главным образом потому, что ее голову окружало облако шелковистых волос; как и Лея, Джайна оставила свои волосы в дезинфекционной камере на Дуро.
Лея вытянула шею, высматривая в других резервуарах кого-то более похожего на ее дочь. Но больше не было никого, кроме селонианки с ампутированным хвостом.
— Это Джайна? — спросил Сал-Соло, очевидно, так же охваченный сомнениями, как и сама Лея. — Как на твою дочь, она что-то слишком уж взрослая, Хан.
— Она пилот Разбойного Эскадрона, — сказал Хан. — Ты представить себе не можешь, как сражения в космосе старят девчонок.
И тут Лея наконец поняла: по какой-то причине, которой она пока не знает, Хан и доктор Нимби пытаются забрать эту женщину с Кореллии. Джайны здесь не было и в помине, и никого из остальных детей тоже. По идее, Лея должна была бы испытать облегчение, но вместо этого она вдруг почувствовала себя опустошенной и ужасно одинокой.
— … так ведь, Лея? — спросил Хан.
— Да, конечно, — ответила Лея без малейшего понятия, с чем она соглашается. — Это правда.
Хан довольно кивнул: — Вот видишь?
— А что, сражения в космосе меняют и цвет глаз тоже? — спросила медсестра, изучая данные на дисплее, подсоединенном к резервуару таинственной женщины. — Я как будто припоминаю, что у Джайны глаза карие, как у матери. А у этой пациентки указаны зеленые глаза.
— Косметическая перекраска, — обьяснила Лея. Даже если ее сердце не лежало к этому, она знала, чего хочет от нее Хан. — Чтобы ее было труднее опознать.
Сал-Соло все еще сомневался.
— Чего ты добиваешься, кузен? Эта женщина не может быть твоей дочерью.
— Я могу подтвердить ее личность с помощью простого генетического теста, — предложил доктор Нимби. — Результаты будут известны через… э… два дня.
Сал-Соло бросил взгляд на доктора и повернулся к медсестре: — Проверьте запись приема. Кто за нее заплатил?
За прошедшее время Хан не настолько изменился, чтобы Лея не могла проникнуть за его лицо игрока в сабакк. Он ждал ответа медсестры с притворным безразличием, но глаза его были прикованы к точке за ее спиной, где на поверхности резервуара номер два отражались данные, пробегавшие по дисплею. Когда прокрутка наконец закончилась, отражение показало несколько пустых полей. Взгляд Хана тут же вернулся к медсестре.
— Ее приняли анонимно, — сказал он, как будто и так это знал. — Ни имени, ни контактной информации.
У медсестры упала челюсть, но она только кивнула головой: — Нет даже записи об обстоятельствах поступления!
Хан с самодовольной улыбкой повернулся к Сал-Соло.
— Вот и все доказательства, которые вам требовались, генерал-губернатор. — Он стукнул пальцем по резервуару, и зеленые глаза женщины распахнулись. — Она улетает с нами… или я проинформирую все медиа-станции в системе, что вы удерживаете нашу дочь против ее воли.
Сал-Соло уставился на него: — Я могу доказать, что ты лжешь.
— Точно, — сказал Хан. — Но сумеешь ли ты доказать это йуужань-вонгам?
Лицо Сал-Соло сделалось еще более свирепым, и он повернулся к доктору: — Ее можно перемещать… сейчас?
— Мы можем одолжить им временную бактокамеру, — сказал доктор Нимби. — Если они будут менять жидкость каждый раз, когда будут делать то же самое для Леи, то с этой пациенткой тоже все будет хорошо.
Сал-Соло рассматривал резервуар, без сомнения, пытаясь так же лихорадочно, как и Лея, разгадать, что же общего эта женщина имеет с семейством Соло, и для чего она понадобилась тем, кто послал Рокси Барл.
Наконец, спустя целую минуту после того, как Лея сдалась, он с кислым лицом повернулся к доктору Нимби.
— Мне кажется, я вижу определенное семейное сходство, — сказал Сал-Соло. — Но вы продадите им камеру, а не одолжите. Я не хочу, чтобы кто-нибудь потом за ней летел.
Глава 3
Герметичный люк наконец разошелся в стороны, открыв доступ в похожую на пещеру внутренность общественной стоянки, где Соло на видном месте спрятали «Тысячелетнего Сокола». На любой другой планете они арендовали бы частный отсек в каком-нибудь изолированном роскошном доке. Но здесь, на кишащей агентами Кореллии, такие меры неизбежно привлекли бы еще больше внимания. Лея и Хан некоторое время изучали деятельность на причале, а затем покинули тесный шлюз.
Позади них с шипением закрылся люк, и наконец-то они оказались в месте, где можно было поговорить. Выбросив из головы растущую усталость, Лея схватила Хана за руку и притянула к себе.
— Хан, че происходит?
Из входного шлюза донесся приглушенный гомон — вошли сопровождавшие их корбезовцы с иэ «дочерью» в переносной бактокамере.
— Кто эта женщина, и почему Нимби хотел, чтобы мы забрали ее из медцентра, хотя на вид ей еще лечиться и лечиться?
— Потому что она, может, в еще большей опасности, чем ты. — Хан присел на корточки перед Леей на уровне ее глаз и повернулся спиной к зевакам, которые могли наблюдать за ними из глубины стоянки. — Она кое-чем помогла мне во время перестрелки. Я думаю, что она — джедай.
— Джедай? — Лея не стала спрашивать ни о деталях, ни об основаниях. Агенты КорБеза задержаться в шлюзе всего на несколько мгновений, ровно столько времени нужно компьютерам охраны, чтобы просканировать их лица и подтвердить их особы. — Мы вряд ли ей чем-нибудь поможем. Те, кто послал Рокси Бар, все еще у нас на хвосте.
Хан посмотрел через ее плечо.
— Где?
— Позади нас, в шлюзе, — сказала Лея. — Помнишь, я говорила тебе, что тот агент КорБеза — вор?
Хан наморщил лоб.
— Ну и?
— Это не была галлюцинация. Моя дека пропала.
Теперь он выглядел рассерженным: — Вот ранат!
— Хан, не надо ругаться. Оно того не стоит.
Дека была всего лишь дешевой заменой той, что она потеряла на Дуро, и в ней не было ничего, кроме нескольких неоконченных — скорее, даже бессвязных — писем родным и друзьям.
— Еще он прихватил два листа с записями и стило.
— И это, по-твоему, не стоит?
— Да, если учесть, что они не тронули мой кредит, — сказала Лея. — И кредитные чипы, которые ты оставил в гардеробе.
— Он шпион, — заявил Хан.
Лея кивнула: — Не слишком хороший, но я думаю, что так. Возможно, он работает на тех же людей, которые послали Рокси Барл.
Шлюз за спиной у Леи зашипел и начал открываться. Хан выглянул поверх ее плеча и негромко спросил: — Как насчет остальных?
— Только он один, — прошептала Лея. Она была вполне уверена в своих словах — агент усиленно старался скрыть свои проделки как от них, так и от своего офицера.
Шипение прекратилось, и из шлюза вышли двое корбезовцев с таинственной женщиной в переносной бактокамере. Охранниками были шпион и тот самый офицер, который был в палате Леи, когда она очнулась. Лея опустила голову, не столько притворяясь изнуренной, сколько показывая свое действительное состояние. Несмотря на стимуляторы и обезбаливающие, которые ей вколол доктор Нимби, усталость от сидения вертикально брала свое.
Люк закрылся, и офицер произнес: — Вперед, Соло. Остальные прикроют и будут отгонять репортеров.
— Спасибо, — искренне сказала Лея. Не будь стены корбезовцев, не пустивших голорепортеров на причал, она была весьма уверена, что журналисты последовали бы за ними внутрь «Сокола». — Сдается мне, туда могли забраться безбилетники.
— Не беспокойтесь об этом, — заявил шпион. — Мы обыщем корабль.
Хан пробурчал что-то подозрительно похожее на «только через мой труп» и повел их вдоль периметра причала — ни один бывалый космический бродяга никогда не ходил напрямик через общественную стоянку — к темному диску, лежавшему между более угловатыми формами двух старинных транспортов. Хотя Лея отнюдь не была поклонницей нового матово-черного покрытия «Сокола», она была вынуждена признать, что такой дизайн не только изменял профиль знаменитого корабля, но и скрывал вмятины на корпусе, полученные за столько лет работы на износ. Теперь, даже если бы кто-нибудь случайно заметил корабль в этой темноте, то вряд ли удостоил бы его еще одним взглядом.
Лея задумалась, имел ли Хан в виду именно это, когда выбирал новый цвет, или таким способом он выражал свою скорбь по Чубакке. Она могла так и не узнать; они уже не были настолько близки, чтобы она могла догадаться сама, а спрашивать было неудобно. Как грустно, и это после того, как они вместе победили Империю и вырастили троих детей…
Когда они подошли к «Соколу», из пространства между его посадочными опорами возник силуэт с треугольной головай и блестящими желтыми глазами, тонкие руки были небрежно разведены в стороны, дабы показать, что в трехпалых ладонях ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
— Хан, — заботливо сказал доктор Нимби. — Она перенесет путешествие, если вы по пути будете делать остановки в бактолечебницах…
Он на миг заколебался и продолжил: — С Леей все будет хорошо. Я больше беспокоюсь о вашей… э… подруге.
Хан удивленно взглянул на него: — Подруге?
— В резервуаре три, — сказал доктор Нимби. — Я не думаю, что ее следует оставить здесь, раз уж сюда идут все эти наемнмки с бригадниками.
— О… правда. Наша подруга.
Хан поглядел на Лею, и в его глазах мелькнуло что-то плутовато-озорное, что-то веселое и заговорщицкое, чего Лея не видела с тех пор, как умер Чубакка. Он повернулся к Сал-Соло и вздохнул: — Послушай, я не хочу быть тебе в тягость, но мы не можем улететь без Джайны.
— Джайна? Здесь Джайна?
Лея думала, что это она выпалила вопрос, но поняла, что это не так, когда все глаза повернулись к Сал-Соло. По крайней мере теперь она знала, почему Хан вел себя так странно. Она смутно помнила встречу в глубоком космосе с «Тенью Джейд», помнила, как поцеловала на прощанье брата и каждого из детей, сказав им: «до встречи на Корусканте». Значит, что-то случилось. Возможно, Джайна была нужна Хану, чтобы помочь ему вести «Сокола», а может, Люк и Мара влипли в неприятности, и им пришлось свернуть в сторону. Возможно, все ее дети были хдесь, на Кореллии.
Она надеялась, что это не так. Она надеялась, что Джесин и Энакин в безопасности на Корусканте… но увидеть их тоже было бы хорошо. Так хорошо…
— … Энакин? — спросил Сал-Соло. — Он отоже здесь?
— Только Джайна, — твердо сказал Хан. — Энакин и Джесин на Корусканте.
— Конечно, ты по-другому и не скажешь, — вслух подумал Сал-Соло.
Если бы ему удалось заставит Энакина реактивировать Балансир, он мог бы не бояться ни йуужань-вонгов, ни Новую Республику. Он смог бы изолировать всю Кореллианскую систему и сделать ее своей персональной империей.
— Но я могу узнать. У меня есть свои методы.
— Ага… позвони им на Корускант, — сказал Хан. — Не стесняйся, закажи звонок по Голонету за их счет… Я же знаю, вам тут на Кореллии туго приходится.
— Погоди… что там насчет резервуара три? — спросила Лея, не обращая внимания на пикировку между Ханом и Сал-Соло. — Джайна в бактокамере? Что случилось?
— Помнишь, — Хан опять странно посмотрел на нее. — Ее ранили на Дуро… это оказалось серьезнее, чем мы думали.
За кроватью снова запищал сигнализатор стресса.
— Будьте добры, отключите этот звон, — потребовала Лея. Что бы ни произошло — что бы не пытался ей сказать Хан — она не хотела, чтобы машина выдала их.
— И дайте мне репульсорное кресло. Я хочу посмотреть на мою дочь.
— Да, — Сал-Соло хмурился и изучающе смотрел на Хана, очевидно, недоумевая, почему это у Леи такой удивленный вид. — Почему бы нам всем туда не пойти?
Доктор Нимби распорядился, чтобы подогнали репульсорную каталку, затем отстегнул Леину руку от поручня, повесил трубки капельниц на крючок и помог ей сойти с кровати.
Едва Лея спустила ноги, как они начали дико болеть — боль была в сотни раз сильнее, чем при родах. Это ощущение было не похоже ни на что — сверлящее, пульсирующее, жгучее страдание, которое заставило ее пожалеть, что йуужаньвонги не закончили работу и не оттяпали их напрчь. Она заметила, что Сал-Соло уставился на нее, и посмотрела на две раздутые хаттовы колоды, торчавшие на месте, где полагалось быть ее ногам.
— Если уж пялишься, — сказала Лея, — то хотя бы не смейся.
Сал-Соло прикрыл рот, хотя он вовсе не улыбался, и отвернулся. В сопровождении корбезовцев, Сал-Соло и даже медсестры доктор Нимби повел их мимо наблюдательного поста, где дежурил дроид, в противоположный коридор. Сердце Леи тут же забилось. Дверь бактового зала была изрисована черными цветками выстрелов. Полуразрушенная стеночка отделяла зал от приемной. Они были решительные ребята, эти наемники, и Лея содрогнулась, подумав, как близко они подошли к тому, чтобы похитить ее единственную дочь.
Когда они вошли в бактовый зал, Лея обратила внимание, что в одном из немногих уцелевших кресел сидит плоскоголовый арконец. Он встретился с ней взглядом, кивнул и снова принялся изучать свои ноги. Лея вслед за Ханом, медсестрой и остальными направила свое кресло в бактовый зал.
Они остановились перед резервуаром три, внутри которого плавала израненная женщина лет тридцати. Она была на несколько сантиметров выше Леи и довольно мускулистая, и, хотя в ее лице было что-то смутно знакомое, она не напоминала ни Хана, ни Лею. Главным образом потому, что ее голову окружало облако шелковистых волос; как и Лея, Джайна оставила свои волосы в дезинфекционной камере на Дуро.
Лея вытянула шею, высматривая в других резервуарах кого-то более похожего на ее дочь. Но больше не было никого, кроме селонианки с ампутированным хвостом.
— Это Джайна? — спросил Сал-Соло, очевидно, так же охваченный сомнениями, как и сама Лея. — Как на твою дочь, она что-то слишком уж взрослая, Хан.
— Она пилот Разбойного Эскадрона, — сказал Хан. — Ты представить себе не можешь, как сражения в космосе старят девчонок.
И тут Лея наконец поняла: по какой-то причине, которой она пока не знает, Хан и доктор Нимби пытаются забрать эту женщину с Кореллии. Джайны здесь не было и в помине, и никого из остальных детей тоже. По идее, Лея должна была бы испытать облегчение, но вместо этого она вдруг почувствовала себя опустошенной и ужасно одинокой.
— … так ведь, Лея? — спросил Хан.
— Да, конечно, — ответила Лея без малейшего понятия, с чем она соглашается. — Это правда.
Хан довольно кивнул: — Вот видишь?
— А что, сражения в космосе меняют и цвет глаз тоже? — спросила медсестра, изучая данные на дисплее, подсоединенном к резервуару таинственной женщины. — Я как будто припоминаю, что у Джайны глаза карие, как у матери. А у этой пациентки указаны зеленые глаза.
— Косметическая перекраска, — обьяснила Лея. Даже если ее сердце не лежало к этому, она знала, чего хочет от нее Хан. — Чтобы ее было труднее опознать.
Сал-Соло все еще сомневался.
— Чего ты добиваешься, кузен? Эта женщина не может быть твоей дочерью.
— Я могу подтвердить ее личность с помощью простого генетического теста, — предложил доктор Нимби. — Результаты будут известны через… э… два дня.
Сал-Соло бросил взгляд на доктора и повернулся к медсестре: — Проверьте запись приема. Кто за нее заплатил?
За прошедшее время Хан не настолько изменился, чтобы Лея не могла проникнуть за его лицо игрока в сабакк. Он ждал ответа медсестры с притворным безразличием, но глаза его были прикованы к точке за ее спиной, где на поверхности резервуара номер два отражались данные, пробегавшие по дисплею. Когда прокрутка наконец закончилась, отражение показало несколько пустых полей. Взгляд Хана тут же вернулся к медсестре.
— Ее приняли анонимно, — сказал он, как будто и так это знал. — Ни имени, ни контактной информации.
У медсестры упала челюсть, но она только кивнула головой: — Нет даже записи об обстоятельствах поступления!
Хан с самодовольной улыбкой повернулся к Сал-Соло.
— Вот и все доказательства, которые вам требовались, генерал-губернатор. — Он стукнул пальцем по резервуару, и зеленые глаза женщины распахнулись. — Она улетает с нами… или я проинформирую все медиа-станции в системе, что вы удерживаете нашу дочь против ее воли.
Сал-Соло уставился на него: — Я могу доказать, что ты лжешь.
— Точно, — сказал Хан. — Но сумеешь ли ты доказать это йуужань-вонгам?
Лицо Сал-Соло сделалось еще более свирепым, и он повернулся к доктору: — Ее можно перемещать… сейчас?
— Мы можем одолжить им временную бактокамеру, — сказал доктор Нимби. — Если они будут менять жидкость каждый раз, когда будут делать то же самое для Леи, то с этой пациенткой тоже все будет хорошо.
Сал-Соло рассматривал резервуар, без сомнения, пытаясь так же лихорадочно, как и Лея, разгадать, что же общего эта женщина имеет с семейством Соло, и для чего она понадобилась тем, кто послал Рокси Барл.
Наконец, спустя целую минуту после того, как Лея сдалась, он с кислым лицом повернулся к доктору Нимби.
— Мне кажется, я вижу определенное семейное сходство, — сказал Сал-Соло. — Но вы продадите им камеру, а не одолжите. Я не хочу, чтобы кто-нибудь потом за ней летел.
Глава 3
Герметичный люк наконец разошелся в стороны, открыв доступ в похожую на пещеру внутренность общественной стоянки, где Соло на видном месте спрятали «Тысячелетнего Сокола». На любой другой планете они арендовали бы частный отсек в каком-нибудь изолированном роскошном доке. Но здесь, на кишащей агентами Кореллии, такие меры неизбежно привлекли бы еще больше внимания. Лея и Хан некоторое время изучали деятельность на причале, а затем покинули тесный шлюз.
Позади них с шипением закрылся люк, и наконец-то они оказались в месте, где можно было поговорить. Выбросив из головы растущую усталость, Лея схватила Хана за руку и притянула к себе.
— Хан, че происходит?
Из входного шлюза донесся приглушенный гомон — вошли сопровождавшие их корбезовцы с иэ «дочерью» в переносной бактокамере.
— Кто эта женщина, и почему Нимби хотел, чтобы мы забрали ее из медцентра, хотя на вид ей еще лечиться и лечиться?
— Потому что она, может, в еще большей опасности, чем ты. — Хан присел на корточки перед Леей на уровне ее глаз и повернулся спиной к зевакам, которые могли наблюдать за ними из глубины стоянки. — Она кое-чем помогла мне во время перестрелки. Я думаю, что она — джедай.
— Джедай? — Лея не стала спрашивать ни о деталях, ни об основаниях. Агенты КорБеза задержаться в шлюзе всего на несколько мгновений, ровно столько времени нужно компьютерам охраны, чтобы просканировать их лица и подтвердить их особы. — Мы вряд ли ей чем-нибудь поможем. Те, кто послал Рокси Бар, все еще у нас на хвосте.
Хан посмотрел через ее плечо.
— Где?
— Позади нас, в шлюзе, — сказала Лея. — Помнишь, я говорила тебе, что тот агент КорБеза — вор?
Хан наморщил лоб.
— Ну и?
— Это не была галлюцинация. Моя дека пропала.
Теперь он выглядел рассерженным: — Вот ранат!
— Хан, не надо ругаться. Оно того не стоит.
Дека была всего лишь дешевой заменой той, что она потеряла на Дуро, и в ней не было ничего, кроме нескольких неоконченных — скорее, даже бессвязных — писем родным и друзьям.
— Еще он прихватил два листа с записями и стило.
— И это, по-твоему, не стоит?
— Да, если учесть, что они не тронули мой кредит, — сказала Лея. — И кредитные чипы, которые ты оставил в гардеробе.
— Он шпион, — заявил Хан.
Лея кивнула: — Не слишком хороший, но я думаю, что так. Возможно, он работает на тех же людей, которые послали Рокси Барл.
Шлюз за спиной у Леи зашипел и начал открываться. Хан выглянул поверх ее плеча и негромко спросил: — Как насчет остальных?
— Только он один, — прошептала Лея. Она была вполне уверена в своих словах — агент усиленно старался скрыть свои проделки как от них, так и от своего офицера.
Шипение прекратилось, и из шлюза вышли двое корбезовцев с таинственной женщиной в переносной бактокамере. Охранниками были шпион и тот самый офицер, который был в палате Леи, когда она очнулась. Лея опустила голову, не столько притворяясь изнуренной, сколько показывая свое действительное состояние. Несмотря на стимуляторы и обезбаливающие, которые ей вколол доктор Нимби, усталость от сидения вертикально брала свое.
Люк закрылся, и офицер произнес: — Вперед, Соло. Остальные прикроют и будут отгонять репортеров.
— Спасибо, — искренне сказала Лея. Не будь стены корбезовцев, не пустивших голорепортеров на причал, она была весьма уверена, что журналисты последовали бы за ними внутрь «Сокола». — Сдается мне, туда могли забраться безбилетники.
— Не беспокойтесь об этом, — заявил шпион. — Мы обыщем корабль.
Хан пробурчал что-то подозрительно похожее на «только через мой труп» и повел их вдоль периметра причала — ни один бывалый космический бродяга никогда не ходил напрямик через общественную стоянку — к темному диску, лежавшему между более угловатыми формами двух старинных транспортов. Хотя Лея отнюдь не была поклонницей нового матово-черного покрытия «Сокола», она была вынуждена признать, что такой дизайн не только изменял профиль знаменитого корабля, но и скрывал вмятины на корпусе, полученные за столько лет работы на износ. Теперь, даже если бы кто-нибудь случайно заметил корабль в этой темноте, то вряд ли удостоил бы его еще одним взглядом.
Лея задумалась, имел ли Хан в виду именно это, когда выбирал новый цвет, или таким способом он выражал свою скорбь по Чубакке. Она могла так и не узнать; они уже не были настолько близки, чтобы она могла догадаться сама, а спрашивать было неудобно. Как грустно, и это после того, как они вместе победили Империю и вырастили троих детей…
Когда они подошли к «Соколу», из пространства между его посадочными опорами возник силуэт с треугольной головай и блестящими желтыми глазами, тонкие руки были небрежно разведены в стороны, дабы показать, что в трехпалых ладонях ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13