В проеме ворот метались человеческие фигуры – казалось, люди никак не могли решить, оставаться ли им на месте или бежать. Чиун заставил слона прибавить скорость, наклонился вперед, обхватил руками гладкую шкуру на голове животного и сидел так, пока ворота не приблизились на расстояние около пятидесяти ярдов. Потом из города донесся рев гнева и голода, издаваемый огромными голосовыми связками.
Неужели дракон? Кто еще мог так рычать?
Услышав этот звук, слон замер на месте, точнее, попятился и успел отодвинуться назад на несколько ярдов, прежде чем Чиун вновь обрел над ним власть. Он хватил слона кулаком по голове – достаточно осторожно, чтобы не повредить животному – и еще раз стиснул его бока коленями. Секунду-другую слон продолжал упираться, но мастер Синанджу был неумолим, и в конце концов корабль джунглей, сначала неохотно, а потом с возрастающей энергией двинулся вперед.
Метавшиеся у ворот туземцы заметили грозившую с фланга опасность лишь тогда, когда слон поднял хобот, взывая к ночи трубным ревом. Дикари обернулись на звук, и Чиун увидел подтверждение тем подозрениям, которые возникли у него во время изучения следов. Перед ним стояла толпа уродцев, в которой был единственный человек нормальной внешности, робко стоявший в стороне. Сейчас было не время раздумывать, как эти люди дошли до такой жизни. В сердце Чиуна не мелькнуло даже искорки жалости, когда он заметил трех туземцев, непоколебимо преграждавших ему путь, в то время как любой здравомыслящий человек при виде атакующего слона поспешил бы убраться подобру-поздорову.
Столбообразные ноги гиганта раздавили двух смельчаков, прежде чем они успели метнуть свои копья; третий туземец, что был повыше ростом, лишь коротко вскрикнул, когда слон обвил его хоботом поперек груди и, выжав воздух из легких, поднял над землей. Вместо того чтобы пронзить дикаря бивнями, он резко мотнул головой и разжал кольцо хобота, швырнув несчастного головой в стену. В момент соударения послышался хруст, безжизненное тело прокатилось по земле десять – двенадцать футов и замерло, скорчившись в грязи.
Высота ворот позволила Чиуну въехать в город, не склонив при этом головы. Он ожидал увидеть на стенах часовых, но там никого не оказалось. Что-то отвлекло их внимание еще до появления мастера Синанджу, а человеческие крики и перекрывавший их громкий рев подсказывали Чиуну, где разворачиваются главные события.
Даже если это и не дракон, думал Чиун, то, во всяком случае, нечто, чего он до сих пор не видывал, и уже одно это обстоятельство придавало его путешествию смысл.
Мастер Синанджу пришпорил слона. На его губах играла блаженная улыбка.
* * *
Кучинга Кангара не было в Храме, когда в Город пришел Нагак. «Нормальные» считались нечистыми, и им запрещалось принимать личное участие в церемонии жертвоприношения наравне с остальными братьями. Порой запрет раздражал Кучинга, когда он вспоминал об унижениях, которые ему приходилось терпеть, служа Нагаку, но спорить с традицией было бессмысленно.
Строптивость грозила ему смертью.
Появление Нагака оказалось полной неожиданностью для Племени. Нагак всегда терпеливо ждал, пока должным образом приготовленные жертвы выносились из Города и раскладывались на лужайке, утыканной деревянными кольями. Когда он пожирал приносимое, его рев доносился до Города, но мало кто из соплеменников мог похвастаться тем, что видел Нагака собственными глазами. Никто, кроме вождя и его ближайших советников.
Нынче ночью все было по-другому. Может быть, Нагак изголодался более обычного или почуял, что вместо одной жертвы его ждут сразу три. Кучингу оставалось лишь гадать о намерениях Бога, но древние предания гласили, что появление великого Нагака в Городе предвещает грандиозные события.
Точнее, если судить по звукам, – грандиозное кровопролитие. Великий Нагак всегда отличался злобным нравом, но теперь он явно пребывал в бешенстве. Из внутреннего двора доносились вопли людей, исполненные ужасной боли и страха.
Выйдя из своего жилища, Кучинг Кангар замер в нерешительности, не зная, что предпринять. Предки не оставили Племени инструкций на случай прихода Нагака, и жители Города оказались не готовы должным образом откликнуться на его зов. Кучинг нахмурился и прихватил с собой копье – так, на всякий случай, для собственного спокойствия.
Сотня ярдов отделяла тихое жилище Кучинга от блистающего фонтана. Очутившись на месте, он не увидел Нагака, но вокруг лежали тела и отдельные части тел, разбросанные по двору, как будто ребенок чудовищных размеров в ярости набросился на свои игрушки и разорвал их на клочки. Двор был залит свежей кровью, и в ночном воздухе витал ее острый металлический запах.
Где же Нагак?
Двери Храма были открыты и изнутри доносились безумные крики. Барабаны молчали, их рокот сменил другой звук – утробное рычание, похожее на мурлыканье гигантской кошки. Шепот Нагака.
Кучинг Кангар направился к Храму, и в тот же миг его внимание привлек шум возбужденных голосов у ворот. Там толпилась небольшая группа соплеменников – они собирались покинуть Город, но, казалось, что-то преградило им путь. Кангар остановился и пригляделся, и его взору представилось новое, совершенно неожиданное зрелище.
В ворота входил слон со свернутым хоботом и бивнями, сверкавшими в лунном свете; животное громко трубило, возвещая о своем приближении. На шее серой громадины сидел маленький человек в ниспадающих складками одеждах, с белоснежными прядями редких волос. Он улыбался, наблюдая за тем, как слон раздавил двух братьев Кангара, а третьего ухватил хоботом и перебросил через двор. Великий Нагак мог подождать. Этот незнакомец имел наглость вторгнуться в Город со своим слоном, прихлопнув трех соплеменников, словно мух. Долг повелевал сыновьям Племени оберегать святилище от чужаков, сохраняя тайну Города для грядущих поколений. Даже «нормальные» люди Народа, не допущенные к священным ритуалам, должны были жертвовать своей жизнью ради общего блага.
Теперь Кучинг Кангар знал, что ему делать. Не колеблясь ни секунды, он покрепче перехватил древко копья и метнул его в слона. Губы Кучинга раздвинулись, обнажив сверкающие белые зубы, а из горла вырвался воинственный крик.
Вероятно, убить слона было ему не под силу, но сейчас это не имело значения. Собравшись вместе, соплеменники легко прикончат животное либо вынудят его отступить назад в джунгли. Целью Кучинга был наездник, человек, способный выдать тайну Города внешнему миру.
Бросок Кучинга был безупречен. Он увидел, как копье взвилось по дуге, беззвучно и неумолимо приближаясь к мишени...
Тощий старик каким-то образом умудрился перехватить копье, прежде чем оно вонзилось в него. Кучинг Кангар замер, словно сраженный ударом грома. Неужели такое бывает? Может ли он верить своим глазам, или случившееся есть плод его воображения, вызванный смертоносной аурой Нагака?
Но прежде чем эта мысль оформилась в его мозгу, Кучинг увидел, как старик подбросил шестифутовое копье в воздух, повернул его другим концом и, поймав, нацелил в ту саму точку, откуда оно прилетело. Ноги Кучинга отказались повиноваться, он неподвижно застыл на месте, и в тот же миг копье пронзило его грудь и вышло наружу под одной из лопаток. Удар швырнул Кангара назад, и он упал бы на спину, если бы трехфутовый отрезок копья не воткнулся в грязь. Покуда его тело под собственной тяжестью дюйм за дюймом сползало по древку, Кучинг не переставая кричал, готовясь соприкоснуться с Матерью Землей.
Не успел. Подчиняясь приказу старика, слон шагнул вперед и раздавил Кучинга огромной круглой ступней. Его последней осознанной мыслью была короткая молитва, обращенная к единственному божеству, которое он знал:
«Отомсти за меня, о великий Нагак!»
* * *
В открытые двери ступил оживший ночной кошмар. Точнее, впрыгнул, поскольку движения незваного гостя очень напоминали птичьи, невзирая на его колоссальные размеры и ящероподобный облик.
Римо показалось, что чудовище больше всего походило на тираннозавра, если бы не притупленный роговой клюв на рыле и шишковатые костистые выросты над глазами. На первый взгляд его длина составляла около двадцати футов, добрая половина которых приходилась на массивный подвижный хвост, при помощи которого динозавр сохранял равновесие, переступая своими тяжелыми задними лапами с трехпалыми ступнями. Его передние конечности напоминали утолщенные человеческие руки с четырьмя пальцами и громадными когтями, предназначенными для удержания бьющейся добычи.
– Цератозавр! – воскликнул доктор Стокуэлл. – Последние представители этого вида вымерли во время юрского периода!
– Попробуйте убедить его в этом, – отозвался Римо, оглядываясь в поисках оружия, которое помогло бы ему держать на расстоянии разгневанное доисторическое существо.
– Этого не может быть!
– А вот сейчас он схватит вас за задницу, тогда посмотрим, – сказал Римо, поднимая с пола копье. По сравнению с огромным рычащим противником оно выглядело жалкой зубочисткой, но ничего лучшего под рукой не оказалось.
Оценив обстановку, Пайк Чалмерс решился на поступок, исполненный отваги и доблести. Он бросился влево, схватил дрожащего от страха пигмея, поднял его и швырнул в динозавра, словно баскетбольный мяч. Нагак клацнул зубами, подхватил жертву на лету и, дважды стиснув челюсти, мотнул головой и выплюнул истерзанное тело.
Обмануть его не удалось.
Но к этому времени Чалмерс уже бросился наутек и выбежал из храма, отчаянно размахивая руками. Англичанин оказался верен себе. Женщины и дети покидают корабль последними.
Несколько секунд внимание рычащего динозавра было приковано к туземцам, задержавшимся в зале. Двое из них пали ниц, поклоняясь божеству, остальным хватило здравого смысла попытаться улизнуть. Первыми погибли коленопреклоненные просители. Гигантская трехпалая лапа пригвоздила их к полу, а дело завершили зубы, похожие на заточенные железнодорожные костыли. Расправившись с несчастными, цератозавр оглядел храм, выискивая более проворную добычу.
– Пожалуй, нам пора, – сказал Римо.
Из-за его спины доносились стоны Сибу Сандакана и Одри Морленд, охваченных приступом тошноты при виде изуродованных тел, наваленных у подножия возвышения. Профессор Стокуэлл стоял выпрямившись, глядя остекленелым взглядом, словно загипнотизированный.
– Этого не может быть, – пробормотал он и, как бы желая подчеркнуть важность сказанного, добавил: – Невероятно.
– К сожалению, нас никак нельзя счесть несъедобными, – заметил Римо. – Боюсь, нам стоит поторопиться.
С помощью Одри ему удалось вытолкать профессора со сцены за «кулисы». Сандакан шел последним, прикрывая тылы. Нагак издал вопль, напоминавший скрип железа по стеклу, и беглецам не было никакой нужды изучать палеонтологию, чтобы распознать топот огромных когтистых лап, торопливо ступающих им вслед по каменному полу.
Нагак в любую минуту мог устроить обеденный перерыв, и Римо начинал чувствовать себя легкой закуской, которую подают к столу в сыром виде.
Но уж если мне суждено угодить Нагаку в зубы, подумал он, эта тварь подавится лакомым блюдом, прежде чем его проглотить.
Глава 18
Римо провел своих спутников мимо люка, ведущего вниз. Он сделал это намеренно – задерживаться было опасно, причем чем дальше, тем больше, – к тому же ему совсем не хотелось угодить в засаду на лестнице или в извилистых коридорах. При этом Римо шел на риск, поскольку он не успел разведать другие выходы из храма, однако спешка, с которой туземцы улепетывали от своего оголодавшего божества, оставляла надежды на то, что выход найдется сам собой.
Да, туземцы бежали, но отнюдь не все. Многие из них сохранили достаточное присутствие духа, чтобы вспомнить, кто есть они и кто есть то существо, которому поклоняется племя. И даже если Нагак погорячился, убив в Храме нескольких сородичей, чего еще ожидать от разгневанного божества из джунглей? С точки зрения ревностного верующего Нагак мог бы рассердиться куда сильнее, обнаружив, что закуска уже кончилась, а главное блюдо так и не появилось.
За «кулисами» возвышения Римо и его спутники наткнулись на двух пигмеев. Туземцы могли показаться задиристыми петушками, если бы не шестифутовые копья, которые они держали в руках и которыми, судя по всему, прекрасно умели пользоваться.
Карлик, стоявший слева от Римо, сделал обманный выпад, давая возможность своему товарищу напасть спереди. Резким ударом ладони Римо отломил верхушку его копья и, действуя оставшейся частью древка как рычагом, подтянул пигмея поближе и прикончил его, нанеся удар открытой ладонью по шишковатой голове.
Второй туземец мог бы найти спасение в бегстве, но что-то – назовите это храбростью или глупостью – заставило его остаться на месте. Он выставил вперед копье, как будто собирался разворошить осиное гнездо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35