Да будет так.
К тому времени, когда закончилась первая миля пути, Чалмерс принял окончательное решение. Он будет осторожен, внимателен и не упустит свой шанс.
* * *
Маленькая черная коробочка плыла к нему между деревьями, и Римо выхватил ее из воздуха, осмотрел и сунул в карман. Судя по всему, это был сигнальный прибор. Короткая перепалка между Сибу Сандаканом и бывшим проводником экспедиции дала Римо понять, что он мог бы вызвать войска, нажав кнопку, однако ему вовсе не хотелось, чтобы в джунглях высадилось вооруженное подразделение солдат – во всяком случае, пока.
Засада застала Римо врасплох, но он быстро преодолел замешательство и тут же решил преследовать туземцев и их пленников, выяснить, куда они идут и как может отразиться на его задании такой поворот событий.
В этот миг физические недостатки местных жителей занимали Римо ничуть не больше, чем их самих. Он мог бы назвать несколько причин, способных превратить изолированный народ в племя уродцев. Например, вырождение, генетические отклонения, накопившиеся за долгие поколения в отсутствие притока здоровой крови. Другим возможным объяснением было загрязнение воздуха и воды – нечто подобное произошло несколько лет назад в японском городе Миномата, жители которого употребляли в пищу рыбу, зараженную ртутью. Воздействие инсектицидов и промышленных отходов из географических соображений можно было исключить, но в природе существовали минералы и тяжелые металлы, могущие произвести тот же эффект.
Наконец туземцы и их пленники, прервав размышления Римо, вновь отправились в дорогу. Они продолжали двигаться на восток и, лишь пройдя около полумили, взяли чуть южнее. При этом они сошли с тропы, но дикарей это ничуть не волновало – они вели трех пленников тайными дорожками, по которым еще не ступала нога белого человека.
Римо крался позади, словно тень, держась в отдалении, чтобы не выдать себя, но достаточно близко, чтобы не упустить ни запаха, ни звука. Туземцам было не привыкать к путешествиям в джунглях, но даже и они оставляли следы, заметные всякому, кто имеет глаза. Римо мог бы отпустить их на расстояние дневного перехода, но счел за лучшее находиться рядом с пленниками на тот случай, если внезапно наступит развязка, какова бы она ни была.
Пешая прогулка давала Римо время поразмыслить над словами, которые он подслушал, наблюдая за малайцами и захваченными ими путешественниками. Судя по разговору, пленников вели к Нагаку, чем бы тот ни оказался. Уже само это слово вызывало у Римо раздражение, и тем не менее он решил выждать и посмотреть, что произойдет в ближайшее время. Выскочить из-за деревьев и напасть на туземцев означало подвергнуть опасности своих бывших спутников. Невзирая на подавляющее численное преимущество противника, Римо не боялся за свою жизнь, но вряд ли смог бы помешать кому-нибудь из дикарей пронзить копьем Стокуэлла, Сандакана или даже Чалмерса, пока он будет расправляться с остальными. Каковы бы ни были намерения туземцев, Римо был готов молниеносно вмешаться в ход событий, если пленников попытаются убить прямо на тропе, но, пока этого не случилось, предпочитал ждать и наблюдать.
Джунгли становились все мрачнее – это впечатление лишь подчеркивал переполненный живностью подлесок и какое-то неясное, почти мистическое ощущение, – но Римо без особого труда следовал за причудливой процессией. Как-то раз он преодолел около четверти мили пути, пробираясь над головами идущих по ветвям. Здесь, у вершин деревьев, в шестнадцати футах над землей, царил совсем иной мир, наполненный созданиями, которые появлялись на свет, жили своей хлопотливой жизнью и умирали, ни разу не спустившись вниз.
Римо подумал, не подождать ли ему Чиуна, но отказался от этой мысли, поскольку не имел ни малейшего понятия о том, где сейчас находится старый кореец, где ему вздумается вновь появиться на глаза и какие планы он вынашивает. Сейчас главной задачей было присматривать за Стокуэллом и его спутниками, не упуская их из виду.
Несомненно, впереди их ожидает неведомое суровое испытание. Римо надеялся, что при благоприятном стечении обстоятельств ему удастся выявить шпиона и тем самым завершить свою миссию. А уж после того, как лазутчик будет уничтожен, можно будет решать, что делать с уродцами и уцелевшими членами экспедиции. И с коробочкой, лежавшей в кармане его брюк.
Что имел в виду Кучинг Кангар, говоря о Нагаке? Создавалось впечатление, что Стокуэлл и его компаньоны захвачены местной религиозной сектой, впрочем, Римо не мог сказать наверняка. Он не видел ничего необычного в том, что люди поклоняются вымышленному чудовищу, а все происходящее прекрасно укладывалось в рамки заурядного мифотворчества, о чем бы ни повествовали легенды – о драконе или племени лесных троллей. Будь у Римо возможность расспросить местных жителей, он ничуть не удивился бы, обнаружив, что уродцы сами распространяют в округе небылицы на сей счет.
Однако в настоящее время о духах и мифах можно было забыть. Римо занимали более насущные дела, кровь и плоть – туземцы, трое пленных и тот человек, которого он должен был выследить и уничтожить. А привидения и демоны джунглей пусть сами заботятся о себе.
В пределы Тасик-Бера вступил невиданный, зловещий, не ведающий жалости хищник. Он не успокоится, пока не выполнит порученную ему работу.
И если старина Нагак захочет полакомиться добычей Римо, ему придется подождать своей очереди.
Глава 15
Саффорд Стокуэлл шлепнул себя по шее. Жара и неумолчное жужжание насекомых, отдававшееся звоном в ушах, начинали сводить его с ума. Он поставил на карту все, что имел, забрался так далеко, и все это лишь для того, чтобы угодить в лапы первобытных дикарей, так и не достигнув своей цели. Сама эта мысль казалась Стокуэллу нестерпимой. Смерть Одри оказалась напрасной, и все труды экспедиции пошли прахом. И когда он сгинет в джунглях, еще один белокожий человек, павший их жертвой и не сумевший разобраться в происходящем, Джорджтаунские зубоскалы всласть посмеются над его неудачей.
Кучинг Кангар обещал привести экспедицию к Нагаку. И хотя его обещание отдавало неприкрытой угрозой, профессор увидел в словах бывшего проводника обнадеживающий знак. Судя по всему, туземцы собирались умертвить своих пленников, но профессор наделся уговорить их сменить гнев на милость. А если нет, он по крайней мере получал возможность удовлетворить свое любопытство.
Стокуэлл не был антропологом, но отличался эрудицией и глубокими познаниями в области многих научных дисциплин. Он знал, что культовые обряды большинства племен, живущих вдали от «цивилизованного» мира с его наркотиками и «спасителями»-психопатами, основаны на реальных достоверных событиях. Так, в Полинезии бытует культ «авиагруза», восходящий своими корнями к временам второй мировой войны, когда на островах приземлялись машины ВВС союзных войск. Некоторые изолированные племена до сих пор поклоняются моделям самолетов, которые осыпали их небесными благами пятьдесят лет назад; целые поколения аборигенов выросли, ожидая возвращения небесных божеств.
Почему же Нагак непременно должен оказаться выдумкой, продуктом воспаленного воображения какого-нибудь знахаря или колдуна? Не могло ли случиться так, что когда-то в прошлом племя Кучинга Кангара действительно сталкивалось с неизвестным чудовищем, которое в наши дни считается вымершим?
Разумеется, это не значило, что Нагак до сих пор жив или по крайней мере попадался на глаза людям нынешнего столетия. С другой стороны, последние динозавры вымерли более шестидесяти миллионов лет назад, за пятнадцать миллионов лет до появления первой человекообразной обезьяны, поэтому казалось вполне разумным предположить, что человек никак не мог встретиться с доисторическими чудовищами... разве что некоторым из них удалось каким-то образом выжить.
Разумеется, существовали и другие гипотезы. Нагак мог и не быть динозавром в научном смысле этого слова. Когда Стокуэлл был молод и предпочитал работать в поле, он на собственном опыте убедился в том, как мало известно человеку о жизненных формах, населяющих Землю. Новые виды обнаруживались реже, чем вымирали уже открытые, и тем не менее каждый год приносил замечательные находки. Большинство новооткрытых видов принадлежали к числу «малозаметных» – насекомые, амфибии, рептилии, изредка птица или млекопитающее, и тем не менее то тут, то там появлялось более крупное животное. Так, вплоть до 1912 года никто не верил в драконов с острова Комодо, а первый экземпляр «мифической» кошки Келласа был добыт лишь в 1983 году, и не где-нибудь, а в Шотландии. Доктор Стокуэлл был бы искренне удивлен, если бы на неизведанных просторах джунглей Тасик-Бера не сохранились свои тайны.
Профессор лишь надеялся, что успеет найти разгадку секрета Нагака, даже если ему не суждено поделиться открытием с широкой публикой. Стокуэлл был готов удовольствоваться сознанием того, что он добился своей цели и его последнее напряжение сил было ненапрасным.
Весь день напролет туземцы и их пленники шагали, не останавливаясь ни на минуту. Порой Стокуэллу казалось, что он вот-вот свалится от изнеможения, но всякий раз, когда он спотыкался, кто-нибудь из провожатых принимался колоть его копьем или грубым каменным ножом, пока к профессору не возвращалась энергия и он не устремлялся вперед. Движимый страхом, он время от времени подкреплял свои силы скупым глотком из походной фляжки, но во второй половине дня совсем изголодался, растратив калории, которые нечем было возместить. Желудок профессора рычал, словно запертый в клетке зверь, но окружающие ничего не замечали, и чувство голода постепенно улеглось.
Ближе к вечеру тропинка пошла под уклон, но Стокуэлл решил, что это ему кажется из-за усталости. Согласно топографическим картам, которые он нес с собой, район Тасик-Бера представлял собой заболоченную равнину, плоскую, как стол, лишенную впадин и возвышенностей. Здесь не было гор, а значит, не было и долин. И все же...
Когда над джунглями сгустились сумерки, профессор вдруг понял, что чувства его не обманывают. Тропинку пересек овраг, дно которого постепенно понижалось на расстоянии около сотни ярдов, потом опять шло горизонтально. Деревья, росшие на склонах оврага, смыкались вершинами, закрывая солнечный свет. Профессор то и дело замечал исчезающие хвосты змей, напуганных приближением людей, и ему казалось, что вот-вот на тропу выползет королевская кобра и изготовится к нападению, раздув свой капюшон.
Наблюдая за змеями, Стокуэлл подумал о Рентоне Уорде, и тут же его мысли захлестнули горестные воспоминания о судьбе несчастной Одри Морленд, погибшей в зыбучих песках.
Внезапно среди деревьев замаячил просвет, яркое пятно на фоне мрачной тьмы. Ступив на открытое пространство, которое чуть дальше вновь сменялось густой чащобой, Стокуэлл остановился, не в силах тронуться с места, пока туземцы не подтолкнули его вперед.
Профессору показалось, что он теряет рассудок. Должно быть, жара повлияла на его мозг, иного объяснения не было.
Он моргнул, потом моргнул еще раз, но все оставалось по-прежнему. Зрелище, открывшееся взору Стокуэлла, было вполне реальным, и спутники профессора тоже увидели его. Пайк Чалмерс застыл, словно превратившись в каменный столб, и лишь копья двух пигмеев заставили его двигаться дальше. К этому времени Стокуэлл собрался с силами и зашагал, хотя и не чуял под собой ног. От возбуждения у него закружилась голова, и он едва не лишился чувств от совокупного воздействия жары, голода, усталости и изумления.
Но он продолжал идти.
Идти, направляясь к древнему тайному городу, который вырос из-под земли, словно по мановению волшебной палочки.
* * *
Всякий раз, возвращаясь домой, Кучинг Кангар испытывал радость и облегчение. Он терпеть не мог посещать окружающий мир, но выбора у него не было. Жестокая судьба отметила его лицом и телом, не похожими на облик других членов клана, «нормальными», если говорить на языке людей, незнакомых с народом Кангара, и тем самым предопределила его назначение – служить мостом между Племенем и внешним миром.
В каждом поколении рождались шесть-семь «нормальных» детей, вполне достаточно, чтобы осуществлять необходимую связь с обществом обычных людей. Это было частью плана великого Нагака, но Кучинг Кангар, хотя и сознавал его гениальность, все же тяготился своей особой ролью. С самого рождения обреченный быть одним из чужаков, он всегда чувствовал себя изгоем, а другие дети Племени не позволяли ему забыть об этом. Они непрестанно дразнили Кучинга, забрасывали его камнями, когда он пытался принять участие в общих играх, и совершенно ясно давали понять, что он никогда не будет признан своим. Молодые женщины Племени сторонились его, будто «нормальная» внешность была чем-то ужасным и отвратительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35