.. Ковер снова запах дезинфицирующим раствором, полотенце — стиральным порошком. Он вернулся в номер мотеля, где Чиун с тихим звоном опустил в стеклянную пепельницу маленький металлический предмет. Это была пуля.
— Твое тело даже не сумело принять ее должным образом. Она пробила ткани, — сказал Чиун.
— Я не ожидал выстрела.
— Нет необходимости говорить мне об этом — я и сам вижу. — Длинные белые ногти Чиуна были чисты. — Ненавижу пули! Как мы и опасались, огнестрельное оружие превращает человека в собственного убийцу.
— Знаешь, папочка, порой, когда я погружаюсь в глубины сознания, у меня возникает вопрос: стоит ли нам выполнять роль убийц?
— В этом заключается опасность погружения в глубины. Не тревожься, это пройдет.
Римо потянулся, глубоко вздохнул и выпил стакан воды. Кто-то учит детей убивать. Он думал, что это Пелл, но теперь Пелл мертв. Значит, это кто-то другой. Найти этого мерзавца, покончить с его шайкой — и дело с концом, Главное, что найден ответ на вопрос «как?». С помощью детей.
Любопытно, что ни один из них до сих пор не проговорился. Тренировка включала, как видно, и это. Что ж, одну ниточку Римо уже ухватил: мальчуган, стрелявший в него. Мальчуган, стоявший рядом с мисс Кауфперсон. Забавная фамилия — Кауфперсон...
— Берегись! — Голос Чиуна настиг Римо у самой двери. — Берегись детей.
— Детей?
— Ты когда-нибудь дрался с ребенком?
— После пятого класса — ни разу, — ответил Римо.
— Тогда откуда у тебя уверенность, что ты справишься с ребенком? В таких вещах нельзя быть уверенным.
— Мне ни разу не приходилось сталкиваться с противником, которого я не смог бы одолеть, а дети слабее всех, с кем я до сих пор сталкивался. У меня хватит мужества сунуться в детский манеж.
— Глупец, — отрезал Чиун.
— Не понял.
— Не расстрачивай понапрасну ценнейший дар, пожалованный тебе. Не будь ни в чем уверен.
— Ладно, папочка, не буду, если тебе так хочется.
В телефонной книге Чикаго оказался только один абонент с фамилией Кауфперсон. Римо предположил, что это именно та, которую он хочет найти. Сперва ему пришлось просмотреть бесконечный список Кауфманов и Кауфманнов; одно "н" свидетельствовало о еврейском, два — о немецком происхождении. Интересно, существуют ли немцы Кауфперсонны?
Роберта Кауфперсон проживала в новом высотном жилом доме с чистенькими коврами на полах и свежеокрашенными стенами; дверь ее квартиры охраняли двое полицейских. Завидев мундиры, Римо спрятался за угол и направился к двери с надписью « выход», ведшей на лестницу. Одолев двенадцать лестничных пролетов, он вышел на крышу, прикинул, где должны находиться окна квартиры мисс Кауфперсон, и перемахнул через ограждение. Сперва нащупывая носками ботинок подоконник, а потом повисая на нем на руках, он преодолел двенадцать этажей в обратном направлении и увидел затылок брюнетки с прической «афро», смотревшей по телевизору программу «Сезам-стрит». Приподняв оконную раму, он скользнул в гостиную, левой рукой зажал женщине голосовые связки и проговорил:
— Не бойтесь, мисс Кауфперсон, я не причиню вам вреда. Я здесь для того, чтобы вам помочь. Но для этого вам придется отослать полицейских, стоящих у ваших дверей. Если вы согласны, кивните.
В серо-голубых глазах стоял ужас. Однако колечки в прическе «афро» затряслись в знак согласия. Римо ослабил хватку. Мисс Кауфперсон била дрожь, однако она поднялась. Она была отлично сложена и обладала грациозной походкой. Она шагнула к входной двери; Римо последовал за ней. Она нажала кнопку переговорного устройства.
— Спасибо, вы можете быть свободны, — произнесла она. — Теперь мне ничто не угрожает.
— Но вы так настаивали, чтобы у вашей двери выставили охрану! Вы уверены, что мы вам больше не нужны?
— Уверена.
— Ладно. Но сперва позвоните в участок, капитану. Нам нужно его согласие.
— Разумеется.
Двигаясь, словно фигура в компьютерной игре, она прошла к телефону, набрала номер экстренного вызова полиции, вступила в недолгую перепалку с кем-то на другом конце провода, попросившим ее перезвонить непосредственно капитану, подождала, велела невидимому собеседнику снять охрану, повесила трубку и крикнула через дверь:
— Все в порядке, можете быть свободны.
— Слушаюсь, мэм.
До Римо донесся топот покидающих пост полицейских. Мисс Кауфперсон рывком стянула через голову кофточку. Ее груди задорно торчали, соски уже стояли по стойке «смирно».
— По какому поводу построение? — осведомился Римо.
— Разве вы не собираетесь меня изнасиловать?
— Нет.
— Вряд ли вы спустились по веревке, рискуя жизнью, лишь для того, чтобы со мной поздороваться.
— Мне нужна кое-какая информация.
— Значит, вы не собираетесь меня насиловать?
— Нет.
— Вы, наверное, не в своем уме.
— В своем, — ответил Римо.
— Тогда как вы можете там стоять?
— А почему бы и нет? Не понимаю, о чем вы толкуете.
— Глядя на полуобнаженную женщину, вы не испытываете возбуждения?
— Не сочтите за оскорбление, но не родилась еще та женщина, ради которой я спустился бы с крыши дома.
— Вы действительно не в своем уме. Наверное, вы претендуете на какие-то глубокие отношения. Но не думайте, я не намерена отдать вам лучшую часть своего "я" только потому, что вы залезли ко мне в окно. Одно дело — секс, другое — моя душа.
— Можете оставить себе и то, и другое, — успокоил ее Римо.
— Я решила, что вы ранены, — сказала мисс Кауфперсон. — В этом, наверное, все дело: вы ранены, и вам недостает сил для секса.
— Точно, — кивнул Римо. — У меня вряд ли что-нибудь получится.
Соски опали, как по команде «вольно», груди опустились. Она снова натянула кофточку.
— В таком случае я на вас не сержусь.
— Вот и славно, — заметил Римо. — Мне нужно узнать о мальчишке, с которым вы были сегодня в комитете. Кто он, как его зовут, где он живет?
— Мне не разрешено разглашать информацию такого рода.
— Я все равно ее получу, — невозмутимо произнес Римо.
— Я не знаю, где живет этот мальчик. Сегодня он в последний раз пришел в класс. Его семья переехала, и его переводят в другую школу. По-моему, они теперь будут жить в Нью-Йорке...
— Замечательно, — воскликнул Римо.
— ... или в Лос-Анджелесе. Точно не помню.
— Грандиозно! — молвил Римо. — Тогда начнем с другого конца: мальчик, находившийся в кабинете в момент убийства Пелла. Кто он?
— Я же сказала, что не имею права разглашать подобную информацию!
— А я все равно ее получу.
— Чего же вы медлите? — спросила она, выпятив грудь и вызывающе положив ладони на свои крутые бедра, очертания которых соблазнительно проступали через ткань. Римо чувствовал, как страстно она его хочет, поэтому он прижал ее к себе и опрокинул на бело-синий ковер на полу, где не мешкая полез ей под юбку, чтобы довести до умопомрачения, но не до полной потери рассудка.
— Имя мальчика, — прошептал Римо.
— Давай же, мерзавец, скорее!
— А ты дай мне то, чего требую я.
— Мерзавец! — прохрипела она и перешла на мелодичный стон. Ее таз ритмично приподнимался в красноречивом приглашении.
— Имя! — повторил Римо.
— Элвин Девар, девять лет, Уилтон-стрит, 54, отстающий. Ну давай, слышишь!
Грациозно и обдуманно Римо довел стонущую и дергающуюся женщину до оргазма. Это называлось «падум». Она впилась ногтями ему в спину и прижала его к себе, умоляя, чтобы он повторил это чудо. Он повиновался.
— О, какая прелесть! Как хорошо! — пролепетала она. — Как тебя зовут?
— Римо.
— Чудесное имя. А фамилия?
— Спит.
— Фантастически сексуальная фамилия, Римо Спит!
— Мне пора. Спасибо за информацию.
— Подожди. Может быть, тебе нужно его личное дело? Об этом Деваре я знаю абсолютно все. Таких, как он, мы называем «сверхотчужденными».
— Что это такое?
— Тупица, который ни с кем не может найти общего языка.
— Мне пора.
— Я пойду с тобой!
— Я работаю в одиночку, — сказал Римо.
— Ты не уйдешь, пока я тебе не позволю.
Римо улыбнулся и чмокнул ее в щеку.
— Пока, — сказал он.
В следующую секунду он почувствовал, как она стискивает его лодыжками.
— Посмотрим, удастся ли тебе вырваться, — сказала она с ухмылкой. — Я великолепно управляю всеми своими мускулами. Так что не пугайся, если не сумеешь высвободиться. Иногда мужчины начинают паниковать и испытывают боль. Ну-ка, попробуй!
Мисс Кауфперсон отменно владела двойным зажимом, который помог ей поглубже запихнуть Римо внутрь себя.
— Никому еще не удавалось с этим справиться, — предупредила его мисс Кауфперсон со счастливой улыбкой.
Римо было достаточно дважды легонько надавить ей на горло, чтобы вырваться на волю.
— У-у, это было здорово! — простонала мисс Кауфперсон. — Во всех смыслах!
Что-то в этой квартире настораживало Римо, хотя он пока еще не сумел определить, что именно. Она была обставлена в современном стиле: из-за мебели, обтянутой черно-белой кожей, высовывались хромированные светильники, пол застилали толстые ковры, картины на стенах напоминали бесформенные пятна в обрамлении тонких золоченых нитей-рам. В пяти серебряных бокалах курился ладан. Кресла походили на полированные скульптуры с маленькими кожаными подушечками для тех, кто способен догадаться, что это все-таки кресла. Нет, странная квартира. Да и сама мисс Кауфперсон производила странное впечатление.
— Ты должен позволить мне пойти с тобой. Я могу рассказать тебе всю подноготную Девара.
— Валяй, — пожал плечами Римо. — Одевайся, и пойдем.
Едва успев застегнуть юбку, Сашур — она гордо объявила, что теперь носит это имя, — прочла лекцию о своих способностях управлять психикой мужчин, которых она считала существами низшего порядка.
— Многие тысячи лет мужчины пользовались женщинами как сексуальными объектами. Теперь настала наша очередь. Ты для меня — всего лишь вещь.
— Как тебя звали раньше?
— Тебе хочется знать, как меня называли угнетатели-мужчины?
— Именно.
— Роберта Кауфманн.
— Не была ли ты замужем за бухгалтером?
— Была. Он был свиньей. К счастью, он погиб.
— Давно?
— Пару дней назад. Наверное, пал жертвой капиталистического заговора, в котором сам играл грязную роль.
— Я вижу, ты отлично обходишься без него.
— Потому что не соглашаюсь на уготованную мне рабскую долю.
Внизу сидящий за столиком консьерж сообщил мисс Кауфперсон, что «этот человек дожидается снаружи».
— Боже правый! — воскликнула мисс Кауфперсон. — Вот ведь привязался, как зубная боль!
Римо и Сашур вошли в лифт и спустились в подземный гараж.
— Придется воспользоваться моей машиной. Вообще-то я предпочитаю ездить на такси, потому что в этом городе негде припарковаться. Ладно, поедем. Терпеть не могу появляться на машине в отсталых с социально-экономической точки зрения районах, где угнетенный люмпен-пролетариат в борьбе за свободу вымещает свой гнев даже на таких символах больного общества, как автомобили.
— Что? — не понял Римо.
— Черномазые снимают ниппели с колес.
— Я думал, что мальчишка Девар — белый.
— Белый. Он живет в высотном доме, но по соседству с трущобами. Это не то, что здесь.
— Сколько ты платишь за квартиру в месяц? — спросил Римо.
— Бешеные деньги: полторы тысячи.
— И это на учительскую-то зарплату?
— Конечно, нет! Уж не думаешь ли ты, что наше прогнившее общество предоставит учителю возможность пользоваться роскошными апартаментами?
— Как же ты выходишь из положения?
— А вот так. Я нашла способ!
— Какой?
— Я эмансипированная женщина и знаю, как раздобыть деньги, но тебя это не касается.
— Как раз наоборот, — сказал Римо. Поначалу она подумала, что он собирается заняться с ней любовью прямо в лифте, но когда боль стала нестерпимой, она поняла, что ошиблась.
— Так откуда ты берешь деньги? — спросил Римо.
— Бракоразводный контракт. У этого олуха водились деньжата.
Римо ослабил хватку.
— Ну что, теперь доволен, свинья ты этакая? — прошипела Сашур, потирая локоть. — Теперь ты знаешь, так что можешь гордиться! В обществе, основанном на угнетении, это — единственный способ для женщины заработать на жизнь, понял, мерзавец? Слушай, а ты не садист?
— Садисту нравится причинять боль. Он действует наобум, потому что причинить боль для него самоцель.
Далее он объяснил ей, что боль свидетельствует о нормальной работе организма и должна использоваться как сигнальный механизм для мозга.
Беда в том, что большинство людей не обращает внимания на первые, слабые сигналы, а потом становится поздно, и им ничего не остается, как страдать от сильной и совершенно бесполезной боли.
— Раз тебе нравится боль, получай! — воскликнула Сашур и попыталась заехать Римо в пах подошвой босоножки от Гуччи. Подошва ткнулась в пустоту. Дверь лифта открылась, и Римо помог спутнице подняться на ноги.
Она попробовала отвесить ему оплеуху и опять промахнулась. Пинок в живот — и снова промах.
— Ладно, твоя взяла, — вздохнула она.
В серебристом двухдверном спортивном «мерседесе», заваленном листовками на тему об угнетении бедняков, Сашур потребовала, чтобы Римо пристегнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20