удача или прокол?
— При любых обстоятельствах — прокол, — уверенно приказал Чегодин. — Твоим бывшим дружкам ни к чему знать о наших с тобой успехах… Понял?
— Все ясно…
Вертаев не сказал — просто не повернулся язык — еще об одном поручении Николаева, переданного ему Зубом.
— Босс цынканул: повяжем телку — тебе мочкануть ментовскую подстилку.
— Зачем? — удивился Семен. — Главное — заполучть дискеты.
— Не штормуй, дружан, — заботливо порекомендовал бандит. — Усохни! Босс велел замочить. Все, базар кончен.
Семен решил не бередить душу частному детективу, не пугать его — самому быть на чеку. Предупрежденный — дважды вооруженный, древняя истина.
«Беззаботно» беседуя и любуясь разномастными домишками, они добрались до улицы, на которой обитает друг Чудина…
Сергеевы жили в небольшом домишке, спрятанном под сплошной зеленой крышей разросшихся плодовых деревьев и вьющегося винограда, подпертого арочной конструкцией из сваренных трубок. Родители с ранней весны до поздней осени дневали и ночевали на «даче» — крохотном садовом участке, предоставив молодым жить, как им заблагорассудится.
Сергеева только вчера возвратилась из очередной поездки в Москву. Отоспавшись, занялась повседневным женским трудом — уборкой, постирушкой, изготовлением обеда. Благо, никто не мешает — Юрка рано утром отправился подзаработать на разгрузке железнодорожных вагонов.
— Здравствуйте, хозяюшка. — вежливо поздоровался Чегодин, открывая калитку. — Если не ощибаюсь, усадьба Сергеевых.
— Приветик, ежели не шутите, — белозубо рассмеялась молодка. — Не ошибаетесь, ваше степенство, в этом замке проживают Сергеевы… До кого вам дело: до головы чи до жинки?
— Желательно потолковать с хозяином…
— Вот-вот появится… Отдохните пока в холодке, пощипайте сладкий виноградик. Ежели пожелаете, подам холодненького, с погребу, молочка… А еще лучше — ходимте до хаты, тамочки попрохладней. Только-что помыла полы, духмянную травку развисила…
Виктор поспешил отказаться от угощения. Предстоял напряженный разговор, нельзя расслабляться. А вот перейти в дом не отказался — в садике за решетчатым заборчиком чувствовал себя голым, незащищенным.
В горнице, действительно, уютно и прохладно.
— Не знаю, как вас звать-величать… Может быть, вы нам поможете?
— По святцам — Таисия, муж и подруги кличут Таськой. Какая у вас незадача? Коли в моих силах — подмогну, а нет — Юрка появится и все сделает. Он у меня — сильный парубок, разумный.
Женщина — общительная и разговорчивая, подумал Виктор, не воспользоваться ли удобным случаем — откровенно поговорить с хозяйкой?
— Скажите, Таисия, к вам приезжал друг мужа… Валерка Чудин. Я не ошибаюсь?
Кажется, женщина начисто лишена способности врать — вон как покраснела, даже слезы навернулись на глаза.
— Даже не знаю, что сказать… Заявится муженек — поговорите с ним… Чай, не мои друзьяки наведались — его…
Все же проговорилась, болтушка, обрадовался Чегодин. Возможно Чудин с Новожиловой прячутся где-то поблизости. Не догадываются, что им грозит страшная опасность в виде пехотинцев Николаева, не знают, что единственная надежда на спасение — частный детектив с бывшим бандитом. Если он действительно бывший.
— Как хотите, — равнодушно промямлил сыщик. — Можно и с Юрием поговорить… Когда он появится?
Молодка поглядела на часы-будильник, всплеснула руками.
— Уже должен быть дома, гулена… Лишенько, что же случилось? Уж не свалился ли при разгрузке на голову тюк, не подвернул ли ноженьку?
— Где он трудится?
— На станции. Тамочка — грузовой двор.
У Виктора невольно возникла идея переговорить с десантником без присутствия жены. Авось, быстрей расколется. Любая женщина, жена особенно, действует на мужчин, как чека на взведенную пружину — не позволяет, даже в подпитом состоянии, болтать лишнее.
А Таська продолжала причитать.
— Чуяло сердечко несчастье, с того самого времени, как появился на пороге длиноволосый. Говорила Юрке — не связывайся, нехай сам едет в Краснодар. Не послухался голова, поехал вместях с гостем да и едва не загинул. Хорошо еще Димка помог, отволок парня с девкой на Ручьистый к дяде Федору… Вот с тех самых пор сердечко и ноет… Господи, спаси и помилуй! — истово перекрестилась женщина на икону. — Оборони муженька, не дай сгинуть… Где же он бродит, шалапутный? На вулице уже темно, далеко ли до беды…
Теперь можно и не встречаться с Юркой — прямо отправляться на неведомый хутор Ручьистый, брать за жабры какого-то дядю Федора. Но Чегодин понимал — удалось овладеть только частью информации, полезной, четкой, но — неполной. Кто такой «дядя Федор»? В каких отношениях он находится с неведомым Димкой? Из какой «ямины» выволок десантника пресловутый Димка? И — главное — находятся ли Людмила с Валеркой на хуторе либо переметнулись в другое укромное местечко?
Все это нужно выяснить прежде чем нацеливаться на Ручьистый…
Порешив разыскать на товарном дворе Сергеева, Чегодин поспешно распрощался.
— Зачем нам нужен десантник? — недоумевающе спросил Вертаев, когда они завернули за угол. — Большего от него не добьешься, а вот навредить запросто может. Лучше махнуть по горячим следам на хутор.
— Пожалуй, ты прав…
На противоположной стороне узкой улицы на лавочке сидят два мужика. Небрежно перебрасываются короткими фразами, в основном на воровском жаргоне. Как принято, между ними на подстеленной газетке стоит ополовиненная бутылка и лежит традиционный закусон всех алкашей — помятые огурцы и несколько луковиц.
Но Зуб и Хитрый — трезвехоньки, на этот раз бутылка — театральный реквизит для излишне любопытных. А для недоверчивых, ежели они попытаются вникнуть в содержание беседы, припасены ножи, за брючным ремнем Зуба — главный аргумент в виде пистолета с полной обоймой.
Проходя мимо алкашей, Семен задержался — вроде развязался шнурок ботинка. Наклонился, связал шнурки, тихо проговорил условленное слово.
— Прокол.
Зуб понимающе наклонил лобастую голову с залысинами.
— Ништяк. Банкуй.
Вертаев догнал Чегодина. Кивнул — сделал, как велено.
Плечо в плечо прошли к центру города. Молча, не оглядываясь по сторонам, не обращая внимания на редких прохожих. В качестве кого они появятся на хуторе и как там об"яснят интерес к судьбе москвичей? Рыболовы? А где, спросят жители хутора, ваши удочки? И почему расспрашивают не о сазанах и окуньках — о парне с девкой?
Подходя к вокзалу, Чегодин ограничился внешне безобидным вопросом.
— Побазарил с дружками?
— Черти бы их в аду ласкали, таких дружков, — злобно буркнул Семен. — Сказал, как сговорились: прокол.
— Вот и хорошо, вот и ладно! Считай, полдела сделано. Отправятся ребятишки на товарный двор побеседовать с десантником, он их наладит — до самой Москвы станут ощупывать себя — все ли в сохранности…
— А мы куда?
— Как сговорились. Поглядим, что представляет из себя хутор Ручьистый, познакомимся с дядей Федором. Ежели удастся — порыбачим, отведаем тройной кубанской ушицы. Сам же подал толковый совет, а теперь спрашиваешь: куда, зачем? — разворчался Чегодин.
На автовокзале оглушили — в Ручьистый автобусы не ходят, не предусмотрен такой маршрут, да и пассажиров туда не густо — кроме туристов плавнями никто не интересуется. Гиблые места.
— А как же туда жители добираются?
Немолодая женщина в окошечке справочного бюро пожевала тонкими злыми губами, ответила сухо и неприветливо — будто поскребла ножом по сковороде.
— Отвечать на подобные вопросы не обязана. Хотите попасть на хутор — возьмите такси.
Выданная идея не особенно воодушевила Чегодина. Трата немалых денег на такси договором с Николаевым не предусмотрена, но и запрет не наложен. В переводе с юридического на обычный язык — что не запрещено, то, разрешено. Тем более, что иного выхода просто не существует.
— В какой это Ручьистый? — переспросил таксист, сдвигая на затылок любюмую всеми водителями «лужковку». — Не припомню. Станица либо раз"езд?
— Хутор в плавнях…
Волитель задумался. Виктор и Семен него. Поторапливать не решались, чтобы не нарушить «течение мысли» и не обидеть мужика.
— Кажись, вспомнил! — ликующе воскликнул таксист, переместив кепку с затылка на лоб. — Единожды возил в те края зачуханного рыболова, приехавшего аж с Питера…
— Поехали, — открыл дверку Чегодин. — Торговаться не буду — сколько запросишь, все твои.
— Нет, господа-товарищи, ночью не повезу. Там такая дорога — завалишься, ни один трактор не вызволит.
— Мы заплатим сверху.
— Конешное дело, заплатите. Нынче бесплатно в унитаз не опрастаешься. Потому — рынок! А уж поездка на гиблый хутор дорогонько вам обойдется, господа-товарищи!
Зацепилось за язык парня дурацкое полусовременное словообразование «господа-товарищи», лепит его к месту и ни к месту. И радуется высокому своему «образованию».
— Утром повезешь?
— Утром — заради Бога. Ежели сговоримся. Хоть и неохота машину ломать — знаете, сколько на рынке стоят запчасти? — но с деньгами приперло.
Выход один: соглашаться на любые условия. Таксист уперся — бульдозером не сдвинуть, дай-то Бог, чтоб утром повез.
— Сколько возьмешь?
Мужик подумал, передвигая волшебную «лужковку» во все мыслимые положения: на затылок, на лоб, на правое-левое ухо. Ему и подзаработать охота и несовременная совесть мучает.
Наконец, решился.
— Две штуки… Это — туда и обратно, — поспешил оправдать несуразно высокую цену. — Там седока не найдешь, возвращаться в одиночестве, жечь бензин, терять время-деньги — не резон.
— Да, заломил ты от пуза, водила, — буркнул Вертаев, ненавидяще глядя на смущенного парня. — Дом собираешься покупать либо «мерседес»?
— Жрать собираюсь и семью кормить! — обозленно заорал таксист. — Не нравится — ищите другого!
Чегодин больно толкнул локтем в бок помощника, поспешил успокоить разгневаного парня. Остывал тот медленно, неохотно, то и дело ворчал, терзая кепку.
— Согласны. Командуй, шеф. Когда выезд, куда нам подрулить?
— В пять утра. Здесь стану ожидать, на площади… Гоните задаток — полштуки, остальное — когда доставлю на место…
Пришлось раскошелиться…
22
В этот вечер к прирельсовому складе подогнали три вагона с сахаром. Пятидесятикилограммовые мешки для сильных мужиков поначалу показались детскими игрушками. Но через полчаса мешки потяжелели, натрудили плечи и спины.
Два моложавых бомжа, грязных, обросших нечесанными бородами, отвалили первыми. На кой ляд им такая каторга? Провались пропадом поставщики и получатели, кладовщики и товароведы вместе с их дерьмовыми мешками и обещаниями «не обидеть» при расчете.
Четверо оставшихся парней упорно вкалывали. А что прикажете делать, когда семьи голодают, детишки просят хлебца, а постоянной работы не найдешь?
Когда Юрка, спрятав в задний карман джинсов пять бумажек по полсотни рублей каждая, миновал проходную товарного двора, его кто-то окликнул. В сгустившихся сумерках фигура человека едва просматривалась, поэтому Сергеев не сразу узнал Димку.
— Здорово, десантник. Разговор имеется, садись в машину.
— Привет, Димыч. Прости, тороплюсь, Таська, небось, рогом землю роет. У нее зарплату снова задержали, дома — одни корки от хлеба…
— Подождет твоя Таська, не рассыпется. Сказано, полезай в машину! — грозно прикрикнул сыщик старшинским голосом. — Поговорить нужно, важное дело и срочное.
Ну, если важное да к тому же срочное, придется задержаться.
Юрка поколебался и послушно влез на заднее сидение. Действительно, подождет жена, ничего с ней не случится. Мужик есть мужик, у него свой склад характера, отличный от женского, свои заботы и хлопоты. Соскучится Таська — сильней любить станет. Что до жратвы и денег — есть в комоде запасец баксов, припрятанный на черный день, прижмет молодку — обменяет.
— Пользуйся моей добротой, тиран.
— Пользуюсь…
Выехали за город, свернули на проселок к тощему подлеску. Прикрывшись от дороги лесополосой, Димка остановил машину, повернулся к другу. На лице залегли густые тени, под глазами — одутловатые синяки.
— Вчера допрашивал одного замшелого дедка. В то время, когда мы с тобой спасали Людку, он проезжал мимо на «запорожце». Меня или не узнал, или сделал вид, что не узнает, а вот твою топорную фигуру расписал, как художник картину. Ему, чертовой развалине, помирать давно пора, а он в сыщики нацелился… Короче, послезавтра вызову тебя на допрос. Продумай непрошибаемое алиби… Усек?
— Наполовину, — признался Юрка. — После мешков с сахаром мозга за мозгу заходит. Прочистить треба.
— На, прочищай, — достал Димка из-под сидения бутылку водки.
Сергеев примерился и влил в щербатый рот ровно половину. Закусил кулаком, занюхал неочищенной луковкой.
— Твой черед.
— Я за рулем…
Сыщик явно колебался. После всех передряг, свалившихся на его бедную башку, неплохо, конечно, отключиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— При любых обстоятельствах — прокол, — уверенно приказал Чегодин. — Твоим бывшим дружкам ни к чему знать о наших с тобой успехах… Понял?
— Все ясно…
Вертаев не сказал — просто не повернулся язык — еще об одном поручении Николаева, переданного ему Зубом.
— Босс цынканул: повяжем телку — тебе мочкануть ментовскую подстилку.
— Зачем? — удивился Семен. — Главное — заполучть дискеты.
— Не штормуй, дружан, — заботливо порекомендовал бандит. — Усохни! Босс велел замочить. Все, базар кончен.
Семен решил не бередить душу частному детективу, не пугать его — самому быть на чеку. Предупрежденный — дважды вооруженный, древняя истина.
«Беззаботно» беседуя и любуясь разномастными домишками, они добрались до улицы, на которой обитает друг Чудина…
Сергеевы жили в небольшом домишке, спрятанном под сплошной зеленой крышей разросшихся плодовых деревьев и вьющегося винограда, подпертого арочной конструкцией из сваренных трубок. Родители с ранней весны до поздней осени дневали и ночевали на «даче» — крохотном садовом участке, предоставив молодым жить, как им заблагорассудится.
Сергеева только вчера возвратилась из очередной поездки в Москву. Отоспавшись, занялась повседневным женским трудом — уборкой, постирушкой, изготовлением обеда. Благо, никто не мешает — Юрка рано утром отправился подзаработать на разгрузке железнодорожных вагонов.
— Здравствуйте, хозяюшка. — вежливо поздоровался Чегодин, открывая калитку. — Если не ощибаюсь, усадьба Сергеевых.
— Приветик, ежели не шутите, — белозубо рассмеялась молодка. — Не ошибаетесь, ваше степенство, в этом замке проживают Сергеевы… До кого вам дело: до головы чи до жинки?
— Желательно потолковать с хозяином…
— Вот-вот появится… Отдохните пока в холодке, пощипайте сладкий виноградик. Ежели пожелаете, подам холодненького, с погребу, молочка… А еще лучше — ходимте до хаты, тамочки попрохладней. Только-что помыла полы, духмянную травку развисила…
Виктор поспешил отказаться от угощения. Предстоял напряженный разговор, нельзя расслабляться. А вот перейти в дом не отказался — в садике за решетчатым заборчиком чувствовал себя голым, незащищенным.
В горнице, действительно, уютно и прохладно.
— Не знаю, как вас звать-величать… Может быть, вы нам поможете?
— По святцам — Таисия, муж и подруги кличут Таськой. Какая у вас незадача? Коли в моих силах — подмогну, а нет — Юрка появится и все сделает. Он у меня — сильный парубок, разумный.
Женщина — общительная и разговорчивая, подумал Виктор, не воспользоваться ли удобным случаем — откровенно поговорить с хозяйкой?
— Скажите, Таисия, к вам приезжал друг мужа… Валерка Чудин. Я не ошибаюсь?
Кажется, женщина начисто лишена способности врать — вон как покраснела, даже слезы навернулись на глаза.
— Даже не знаю, что сказать… Заявится муженек — поговорите с ним… Чай, не мои друзьяки наведались — его…
Все же проговорилась, болтушка, обрадовался Чегодин. Возможно Чудин с Новожиловой прячутся где-то поблизости. Не догадываются, что им грозит страшная опасность в виде пехотинцев Николаева, не знают, что единственная надежда на спасение — частный детектив с бывшим бандитом. Если он действительно бывший.
— Как хотите, — равнодушно промямлил сыщик. — Можно и с Юрием поговорить… Когда он появится?
Молодка поглядела на часы-будильник, всплеснула руками.
— Уже должен быть дома, гулена… Лишенько, что же случилось? Уж не свалился ли при разгрузке на голову тюк, не подвернул ли ноженьку?
— Где он трудится?
— На станции. Тамочка — грузовой двор.
У Виктора невольно возникла идея переговорить с десантником без присутствия жены. Авось, быстрей расколется. Любая женщина, жена особенно, действует на мужчин, как чека на взведенную пружину — не позволяет, даже в подпитом состоянии, болтать лишнее.
А Таська продолжала причитать.
— Чуяло сердечко несчастье, с того самого времени, как появился на пороге длиноволосый. Говорила Юрке — не связывайся, нехай сам едет в Краснодар. Не послухался голова, поехал вместях с гостем да и едва не загинул. Хорошо еще Димка помог, отволок парня с девкой на Ручьистый к дяде Федору… Вот с тех самых пор сердечко и ноет… Господи, спаси и помилуй! — истово перекрестилась женщина на икону. — Оборони муженька, не дай сгинуть… Где же он бродит, шалапутный? На вулице уже темно, далеко ли до беды…
Теперь можно и не встречаться с Юркой — прямо отправляться на неведомый хутор Ручьистый, брать за жабры какого-то дядю Федора. Но Чегодин понимал — удалось овладеть только частью информации, полезной, четкой, но — неполной. Кто такой «дядя Федор»? В каких отношениях он находится с неведомым Димкой? Из какой «ямины» выволок десантника пресловутый Димка? И — главное — находятся ли Людмила с Валеркой на хуторе либо переметнулись в другое укромное местечко?
Все это нужно выяснить прежде чем нацеливаться на Ручьистый…
Порешив разыскать на товарном дворе Сергеева, Чегодин поспешно распрощался.
— Зачем нам нужен десантник? — недоумевающе спросил Вертаев, когда они завернули за угол. — Большего от него не добьешься, а вот навредить запросто может. Лучше махнуть по горячим следам на хутор.
— Пожалуй, ты прав…
На противоположной стороне узкой улицы на лавочке сидят два мужика. Небрежно перебрасываются короткими фразами, в основном на воровском жаргоне. Как принято, между ними на подстеленной газетке стоит ополовиненная бутылка и лежит традиционный закусон всех алкашей — помятые огурцы и несколько луковиц.
Но Зуб и Хитрый — трезвехоньки, на этот раз бутылка — театральный реквизит для излишне любопытных. А для недоверчивых, ежели они попытаются вникнуть в содержание беседы, припасены ножи, за брючным ремнем Зуба — главный аргумент в виде пистолета с полной обоймой.
Проходя мимо алкашей, Семен задержался — вроде развязался шнурок ботинка. Наклонился, связал шнурки, тихо проговорил условленное слово.
— Прокол.
Зуб понимающе наклонил лобастую голову с залысинами.
— Ништяк. Банкуй.
Вертаев догнал Чегодина. Кивнул — сделал, как велено.
Плечо в плечо прошли к центру города. Молча, не оглядываясь по сторонам, не обращая внимания на редких прохожих. В качестве кого они появятся на хуторе и как там об"яснят интерес к судьбе москвичей? Рыболовы? А где, спросят жители хутора, ваши удочки? И почему расспрашивают не о сазанах и окуньках — о парне с девкой?
Подходя к вокзалу, Чегодин ограничился внешне безобидным вопросом.
— Побазарил с дружками?
— Черти бы их в аду ласкали, таких дружков, — злобно буркнул Семен. — Сказал, как сговорились: прокол.
— Вот и хорошо, вот и ладно! Считай, полдела сделано. Отправятся ребятишки на товарный двор побеседовать с десантником, он их наладит — до самой Москвы станут ощупывать себя — все ли в сохранности…
— А мы куда?
— Как сговорились. Поглядим, что представляет из себя хутор Ручьистый, познакомимся с дядей Федором. Ежели удастся — порыбачим, отведаем тройной кубанской ушицы. Сам же подал толковый совет, а теперь спрашиваешь: куда, зачем? — разворчался Чегодин.
На автовокзале оглушили — в Ручьистый автобусы не ходят, не предусмотрен такой маршрут, да и пассажиров туда не густо — кроме туристов плавнями никто не интересуется. Гиблые места.
— А как же туда жители добираются?
Немолодая женщина в окошечке справочного бюро пожевала тонкими злыми губами, ответила сухо и неприветливо — будто поскребла ножом по сковороде.
— Отвечать на подобные вопросы не обязана. Хотите попасть на хутор — возьмите такси.
Выданная идея не особенно воодушевила Чегодина. Трата немалых денег на такси договором с Николаевым не предусмотрена, но и запрет не наложен. В переводе с юридического на обычный язык — что не запрещено, то, разрешено. Тем более, что иного выхода просто не существует.
— В какой это Ручьистый? — переспросил таксист, сдвигая на затылок любюмую всеми водителями «лужковку». — Не припомню. Станица либо раз"езд?
— Хутор в плавнях…
Волитель задумался. Виктор и Семен него. Поторапливать не решались, чтобы не нарушить «течение мысли» и не обидеть мужика.
— Кажись, вспомнил! — ликующе воскликнул таксист, переместив кепку с затылка на лоб. — Единожды возил в те края зачуханного рыболова, приехавшего аж с Питера…
— Поехали, — открыл дверку Чегодин. — Торговаться не буду — сколько запросишь, все твои.
— Нет, господа-товарищи, ночью не повезу. Там такая дорога — завалишься, ни один трактор не вызволит.
— Мы заплатим сверху.
— Конешное дело, заплатите. Нынче бесплатно в унитаз не опрастаешься. Потому — рынок! А уж поездка на гиблый хутор дорогонько вам обойдется, господа-товарищи!
Зацепилось за язык парня дурацкое полусовременное словообразование «господа-товарищи», лепит его к месту и ни к месту. И радуется высокому своему «образованию».
— Утром повезешь?
— Утром — заради Бога. Ежели сговоримся. Хоть и неохота машину ломать — знаете, сколько на рынке стоят запчасти? — но с деньгами приперло.
Выход один: соглашаться на любые условия. Таксист уперся — бульдозером не сдвинуть, дай-то Бог, чтоб утром повез.
— Сколько возьмешь?
Мужик подумал, передвигая волшебную «лужковку» во все мыслимые положения: на затылок, на лоб, на правое-левое ухо. Ему и подзаработать охота и несовременная совесть мучает.
Наконец, решился.
— Две штуки… Это — туда и обратно, — поспешил оправдать несуразно высокую цену. — Там седока не найдешь, возвращаться в одиночестве, жечь бензин, терять время-деньги — не резон.
— Да, заломил ты от пуза, водила, — буркнул Вертаев, ненавидяще глядя на смущенного парня. — Дом собираешься покупать либо «мерседес»?
— Жрать собираюсь и семью кормить! — обозленно заорал таксист. — Не нравится — ищите другого!
Чегодин больно толкнул локтем в бок помощника, поспешил успокоить разгневаного парня. Остывал тот медленно, неохотно, то и дело ворчал, терзая кепку.
— Согласны. Командуй, шеф. Когда выезд, куда нам подрулить?
— В пять утра. Здесь стану ожидать, на площади… Гоните задаток — полштуки, остальное — когда доставлю на место…
Пришлось раскошелиться…
22
В этот вечер к прирельсовому складе подогнали три вагона с сахаром. Пятидесятикилограммовые мешки для сильных мужиков поначалу показались детскими игрушками. Но через полчаса мешки потяжелели, натрудили плечи и спины.
Два моложавых бомжа, грязных, обросших нечесанными бородами, отвалили первыми. На кой ляд им такая каторга? Провались пропадом поставщики и получатели, кладовщики и товароведы вместе с их дерьмовыми мешками и обещаниями «не обидеть» при расчете.
Четверо оставшихся парней упорно вкалывали. А что прикажете делать, когда семьи голодают, детишки просят хлебца, а постоянной работы не найдешь?
Когда Юрка, спрятав в задний карман джинсов пять бумажек по полсотни рублей каждая, миновал проходную товарного двора, его кто-то окликнул. В сгустившихся сумерках фигура человека едва просматривалась, поэтому Сергеев не сразу узнал Димку.
— Здорово, десантник. Разговор имеется, садись в машину.
— Привет, Димыч. Прости, тороплюсь, Таська, небось, рогом землю роет. У нее зарплату снова задержали, дома — одни корки от хлеба…
— Подождет твоя Таська, не рассыпется. Сказано, полезай в машину! — грозно прикрикнул сыщик старшинским голосом. — Поговорить нужно, важное дело и срочное.
Ну, если важное да к тому же срочное, придется задержаться.
Юрка поколебался и послушно влез на заднее сидение. Действительно, подождет жена, ничего с ней не случится. Мужик есть мужик, у него свой склад характера, отличный от женского, свои заботы и хлопоты. Соскучится Таська — сильней любить станет. Что до жратвы и денег — есть в комоде запасец баксов, припрятанный на черный день, прижмет молодку — обменяет.
— Пользуйся моей добротой, тиран.
— Пользуюсь…
Выехали за город, свернули на проселок к тощему подлеску. Прикрывшись от дороги лесополосой, Димка остановил машину, повернулся к другу. На лице залегли густые тени, под глазами — одутловатые синяки.
— Вчера допрашивал одного замшелого дедка. В то время, когда мы с тобой спасали Людку, он проезжал мимо на «запорожце». Меня или не узнал, или сделал вид, что не узнает, а вот твою топорную фигуру расписал, как художник картину. Ему, чертовой развалине, помирать давно пора, а он в сыщики нацелился… Короче, послезавтра вызову тебя на допрос. Продумай непрошибаемое алиби… Усек?
— Наполовину, — признался Юрка. — После мешков с сахаром мозга за мозгу заходит. Прочистить треба.
— На, прочищай, — достал Димка из-под сидения бутылку водки.
Сергеев примерился и влил в щербатый рот ровно половину. Закусил кулаком, занюхал неочищенной луковкой.
— Твой черед.
— Я за рулем…
Сыщик явно колебался. После всех передряг, свалившихся на его бедную башку, неплохо, конечно, отключиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40