— Куда тащишь, дура стоеросовая? — орал на жену кладовщик. — Думаешь, линкор под пожитки дадут? Выбрось самовар, кому сказано? Сундук — к черту… Где котелок с золотыми кругляшами? Вот его ты не забудь, а то башку оторву и к твоему толстому заду пришью!
Негромко скрипнули ворота. Сейчас покатится телега, увозя от возмездия шпиона и его золотые «кругляши»… Господи, до чего же обидно!
Но телега не покатилась.
— Куда это вы, на ночь глядя? — пропищал Малеев. Его голос я узнаю из тысячи. Сейчас он показался мне до того родным и близким, что на глазах выступили слезы. — И пистолетик вам ни к чему… Да, да, вы правильно поняли — руки нужно протянуть вперед… Вот так!
В комнату вошли Малеев, два оперативника и… капитан Кислицын. Начальник заставы, мой добрый друг Семка.
— Вот это упаковали! — смеялся он, похлопывая меня по плечам. — Хоть в багаж сдавай…
Первым делом нас освободили от кляпов.
— Вместо глупых шуток, лучше бы послал догнать бандитов, — с трудом отдышавшись, разгневанно буркнул я. — На побережье подались, там их лодка ожидает, а в море — катер… Смоются — не догонишь…
— Никуда не смоются, — добродушно ответил Сергей Максимович, трудясь над затейливыми узлами, вывязанными умельцем-хозяином. — Капитан, по нашей просьбе, еще с вечера перекрыл все подступы к побережью. Катерок моряки повязали, сейчас отдыхает в гавани вместе со всей командой… Ну, а ваш кладовщик вместе с женой сидят на телеге. Под охраной, конечно. Думу думают, как бы вывернуться самим, подставить других. К примеру, так называемого инструктора производственного обучения.
Последние петли, накрученные вокруг наших тел, упали на пол. Сичков старательно разминал затекшие руки и ноги, но, кажется — за этим будничным занятием он старался скрыть смущение. Как там ни говори, а хваленый помощник Малеева — сейчас я не сомневался, что Валера был тем самым представителем Особого отдела, о котором упоминал майор — глупо попался в засаду. Было от чего смущаться и прятать глаза.
В комнату осторожно вошел Джу. Обнюхал присутствующих, слабо помахал хвостом рядом с Кислицыным, любовно порычал на меня. В переводе на человеческий язык: «опростоволосился, хозяин? Так тебе и надо, впредь будешь слушаться». Улегся возле моих ног и недоброжелательно посмотрел на майора.
Я тоже размялся. Нет, не от стыда перед «особистом», хотя мне-то было чего стыдиться. Просто занемели руки.
— Насколько я понял, нас с Сичковым вы подставили в качестве приманки. Ведь Рюмин сообщил вам, куда и направляюсь вечером, можно было и поторопиться.
— Дорого ценишь себя, Димочка, — рассмеялся Кислицын. — Ишь ты, приманка? Никто тебя к кладовщику, насколько я осведомлен, не гнал… Так, товарищ майор?
— Почти так… Правда, я советовал Василькову поближе сойтись с подозрительным кладовщиком, но пить с ним водку, да еще в присутствии Куркова — никогда. Вообще, Дима — человек непредсказуемый и недисциплинированный, с ним надо держать ушки на макушке…
Джу поднял голову, поглядел на меня, перевел взгляд на Малеева и предупреждающе зарычал. Дескать, критиковать хозяина позволено только мне, остальные сильно рискуют.
— Перестань рычать, Джу… Джуличка… Не болонка же ты и не дворняга — служивый пес… Сидеть!
Собака сразу смолкла, не сводя с меня обожающего взгляда. Примерно так я смотрю на Оленьку.
— Верный твой защитник, да? Хотел бы я иметь такого. — Малеев перевел взгляд с меня на Сичкова. — Как же ты так попался, Валера? Опытный контрразведчик, в каких только ситуациях не побывал, и вдруг так глупо опростоволосился. Понимаю Диму, он в нашем деле новичок, но ты…
— Вот и я думаю, Сергей Максимович, где получился прокол? Сидел, связанный, и прикидывал… Кажется, понял… А ты Дима, не стесняйся, выслушай мою исповедь. Авось, пойдет она тебе на пользу…
… Сближение с Курковым, по мнению Валеры, прошло вполне профессионально. Бригада каменщиков-учеников монтировала фундаменты жилого дома, закладывая кирпичом доборные участки. Сичков время от времени подходил то к одному, то к другому, делал замечания, показывал, Каждый раз обращался к инструктору производственного обучения.
— Правильно говорю, Сергей Сергеевич?
— По делу ничего возразить не могу, — солидно басил инструктор. — Одно слово — мастер. Вот в смысле обращения с подмастерьями замечание есть. Построже нужно учить, без скидок на то, что — новички…
— Спасибо, учту.
Не подталкивая, но и не тормозя процесс «стыковки», Сичков выждал пару недель. И вот в пятницу…
— Поздравьте, Сергей Сергеевич. Юбилей у меня. — Поздравляю, — охотно заулыбался Курков. — Сколько годков-то на счету?
— Двадцать семь. Приглашаю. Вечером. В буфет.
— На людях-то неловко, — заколебался Сергей Сергеевич.
— Почему на людях? Пригласите в гости…
Именно в тот вечер, по мнению Сичкова, и произошел первый прокол. Случайный, едва заметный, но он-то, видимо, и определил дальнейшие события. Ведь Валера напросился в гости к инструктору ненавязчиво, слегка прошелся этаким намеком.
Но это сразу насторожило Куркова.
Второй прокол произошел в «секретке».
Инструктор производственного обучения не имел права изучать секретные чертежи. Это не входило в круг его обязанностей. Кроме этого, Курков, несмотря на имеющийся у него допуск, не входил в список допущенных в «секретку». Его дело — учить солдат плотницкому и каменщицкому мастерству. И — только.
Однажды, проходя во второй половине дня мимо дверей «секретки», Сичков услышал голос Куркова. Тот просил Екатерину Анатольевну достать ему «для работы» планы этажей основного сооружения. И не просто планы, но и расстановку в помещениях технологического оборудования.
Зачем? Для кладки кирпичных перегородок и монтажа стеновых блоков эти чертежи не требовались.
Сичкову взять бы услышанное на заметку, пройти мимо, а он, будто что-то подтолкнуло в спину, вошел в помещение.
— Помощь не требуется?
По сощуренным глазам и дрогнувшим пальцам положенных на стол рук инструктора, Валера понял: совершена ошибка. Будто он прищелкнул каблуками и представился: сотрудник Особого отдела…
Попытался выкрутиться, намекнул на свои особые отношения с Екатериной. Дескать, не хочется подставлять ее под начальственный гнев.…Ведь она не имеет права… И так далее…
Вроде, получилось. Курков заулыбался. Понимаю, мол, благородный порыв мастера, извиняюсь, больше не повторится…
— Наверно, тогда я расшифровал себя окончательно.
— Наверно, — легко согласился Малеев. — А с убийством секретчицы все произошло, как мы предполагали?
— Да. Ведь после сценки в «секретке», которую я только что описал, Екатерина Анатольевна приехала в Особый отдел… Так?
— Так, — подтвердил майор. — Тогда она сообщила нам о странном интересе, проявляемом инструктором производственного обучения к секретной документации…
— А перед этим она посоветовалась со своим начальником, майором Семыкиным. В приемной в это время находился кладовщик. Он мог услышать, если не весь разговор, то хотя бы отрывок… Вполне достаточно для определенного вывода…
«Особисты» помолчали.
Для меня услышанное, словно учебник для начинающего секретного сотрудника. Сопоставляя наблюдения и анализ полученных сведений опытными сыщиками со своими глупейшими версиями, я от стыда готов был провалиться сквозь землю. Сколько же потрачено усилий для изучения подозреваемых: Сережкина, Сичкова, Анохина, Ваха, Сиюминуткина! И все — впустую. Истина лежала на поверхности, стоило только подумать, проанализировать. Но для этого не хватало ни умения, ни опыта, ни особого желания. Думалось, слежка — это предельно просто: следи за «объектом» и смотри, чем тот занимается. После выстраивай свои наблюдения в определенный порядок: по ранжиру, в колонну по одному или по двое…
— Как дела на твоем фронте, Кислицын?
Пограничник держал возле уха портативную рацию, но не говорил — слушал. Видимо, ему докладывали начальники патрулей или засад. Один из оперативников тоже работал со своей рацией.
— Пока ничего существенного. Курков возле лодки не появлялся. Его семья вывезена в безопасное место…
Семья Куркова?…. Оленька… Как же я не подумал об этом раньше?
— Ты не волнуйся, Димочка, — заметил мое состояние Малеев. — Долго объяснять нет времени, поэтому кратко. Курков никакой не муж и не отец. Действительно приехал с Севера. Запугал Матрену Сидоровну. Скажешь, мол, кому-нибудь пристрелю дочь. Ольге — убью мать. Так сумел их запугать, подлец, что жизнь для женщин превратилась в каторгу… Понял?
Да, я все понял. С благодарностью посмотрел на Семку, Тихо шепнул:
— Спасибо, друг. За мной не пропадет…
— Сочтемся позже…
В разговор вступил оперативник с рацией.
— Посты докладывают: со стороны посёлка никто не появлялся.
— Куда же он исчез? — недоуменно развел руками Сичков.
— Ничего удивительного. Зверь залег в норе и выжидает, когда снимут наблюдение. Тогда он и появится., .
И вдруг меня прошиб пот. Такой липучий, мерзкий, что я поежился… В голове, будто кто-то проиграл последний монолог кладовщика: «…торопиться особо не станем, еще одного человека захватить требуется, важного человека. Привезет он с собой целое богатство, которое обеспечит безбедную жизнь за кордоном». И так четко прозвучали эти слова, что я невольно огляделся в поисках «автора».
— Точно, пока Курков не появится. Но есть одна причина… Он ожидает еще одного агента с ценным грузом…
И я передал все, что услышал от хозяина дома.
— Интересно, очень интересно, — равнодушно пропищал Малеев. — Тогда нам нужно перебазироваться… в сторожку…
— А как быть с задержанными? — спросил оперативник, сидящий рядом со мной. — Так и держать на телеге?
— Зачем на телеге, — тихо засмеялся Малеев. — Хозяйку препроводите в дом — пусть хозяйством занимается. А хозяин нам может понадобиться, но в сторожке с честными людьми ему не место. Пусть посидит возле ворот на лавочке, подышит свежим воздухом. Тепло — не замерзнет, а замерзнет — сам виноват. Вот только, кто охранять его станет?
— Доверьте арестованного бывшей моей овчарке — Джульбарсу. Гарантирую джентльменское поведение. Никуда кладовщик не денется, — весело предложил Кислицын.
— А что? Идея, — одобрил предложение начальника заставы майор. — Только бы не загрыз… раньше времени.
Джу вильнул хвостом капитану, вопросительно поглядел на меня. Я кивнул — разрешаю. Джу вскочил на ноги и грозно заворчал. Будто заверил всех нас в том, что задержанный будет в целости и сохранности.

ГЛАВА 7
1
Ночь выдалась звездная, теплая. Вокруг разлита такая тишина, что слышен каждый наш шаг, каждый вздох. Вдали, на станции, подслеповато светились фонари.
— Идите в хату, мать, — доброжелательно предложил оперативник Никодимовне. — Отдыхайте…
— А Васильич? — плачуще спросила она. — Простите его, сынки, старый, немощный.
Мы молчали. Видимо, поняв, что прощения мужу не дождаться, женщина неуклюже сползла с телеги.
— Прощай, Васильич, не суди…
— Шагай, шагай, старая, — буркнул Никифор Васильевич. — Бог простит, его проси. Увидимся на том свете…
Впереди шел Малеев. Следом — мы с Сичковым. Шествие завершал кладовщик под охраной оперативника и Джу. Кислицын, испросив разрешение майора, куда-то исчез. Наверно, отправился проверять свои посты и засады.
Возле ворот прирельсового склада из кустов вынырнул еще один оперативник.
— Что нового? — буднично спросил Малеев.
— Тихо. Командир роты спит в сторожке.
— О, черт возьми, — первая заковыка. Ну что бы ему ни поспать эту ночь в казарме, — недовольно отфыркнулся Малеев. — Придется спровадить куда-нибудь. Сторожка на сегодняшнюю ночь — наш штаб… Костя, лавочку видишь? ^
Во тьме смутно виднелась грубо сколоченная лавка, на которой и дневные часы дежурил сторож, контролируя выезд или въезд груженых машин.
— Вижу.
— Пусть кладовщик посидит на ней. Понадобится — вызовем… Знаете, друзья, собака, конечно, отличный охранник, но для полной гарантии… Короче, Костенька, прошу, завернись в тулуп и подремли вон на том штабеле. По принципу: береженного и Бог бережет.
Похоже, оперативнику не очень уж хотелось «дремать» на улице. Теплынь весной — дело обманчивое — посидишь с часок — околеешь. Но приказ — есть приказ, в какой бы форме он ни был отдан.
Никифор Васильевич послушно сел на указанное место, скованные наручниками руки положил на колени. Рядом занял место Джу. В профилактических целях он разок рявкнул мл задержанного, будто предупредил, что шутить не намерен, посоветовал сидеть спокойно, не делая лишних движений.
Повинуясь жесту Малеева, я вошел в сторожку первым. Щелкнул выключателем — под потолком вспыхнула лампочка.
— Кончай придуряться, прораб, — буркнул Сережкин, загораживаясь ладонью от света. — Барин какой, не мог в темноте лечь… Болтаешься допоздна по чужим домам.… Погоди, все выложу и Светке, и Ольге…
— Вот что, дружище, уматывай в казарму, — жестко приказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34