Думает, что мужик — бык-производитель, а он — обычный человек, вымотанный постоянной опасностью, избитый риском, исхлестанный одиночеством.
Несмотря на солидный возраст — ни семьи, ни постоянного дома. Судьба криминального бизнесмена швыряет его то из Москвы в Сибирь, то обратно. Как бы не пришлось перебраться на Кавказ, под крылышко воинственных чеченов.
Впрочем, это вопрос будущего. А сейчас поджимает настоящее. В виде повязанного ментами Взятка.
— Слышала мой вопрос? Почему не отвечаешь?
В широко распахнутых глазах ментовки показались слезы, губы обиженно задрожали. Неприкрытая грубость любовника ударила по самолюбию.
— Прости, задумалась над нашими отношениями… Майора Салова, — звание и должность мужа Стелла произнесла с оттенком брезгливости, — вызвали в областное управление. Он запретил без него проводить какие бы то ни было допросы…
— И когда ожидается возвращение майора?
— Через неделю… Зачем тебе знать дату его приезда?
Тон — до предела сухой, впору поцарапаться.
О, черт, обиделась! Слишком чувствительная телка, нужно обращаться с ней поаккуратней… Видишь ли, думает о каких-то отношениях. А какие они бывают между мужиком и бабой? Но придется притворяться. Слишком уж дорогую штучку он приобрел. Не столько дорогую, сколько необходимую.
— Извини, сорвался… Да и как не сорваться, когда будто ходишь босиком по острым камням. Такая у нас с тобой житуха, ненаглядная…Прости невоспитанного бродягу-таежника.
Простила! Губы перестали дрожать, глаза высохли. Несколько ласковых слов, накапанных в виде лекарства в женское сердечко, и — все в норме.
Васин подошел к кровати, сел рядом со Стеллой. На нем — цветастый халат, подпоясанный широким кушаком с пышными кистями. Погладил женщину по груди, провел ладонью по животу.
— Не стоит друг на друга обижаться. Мы — одни на этом дерьмовом свете, потеряемся — вполне можем не найтись.
Стелла порывисто приподнялась и прижалась тугой грудью к любовнику. Не поймешь — то ли прощает его, то ли вымаливает любовную подачку. Васин предпочел принять первый вариант — не время сейчас заниматься сексом.
— Значит, говоришь, через недельку… Ну, что ж, постараюсь успеть…
— Успеть — что? — недоуменно спросила женщина.
Туманное подозрение снова потеснило желание. Неведомая опасность подступила к горлу.
— Это я так — к слову… Займемся делом… Только прошу ничего не спрашивать и не удивляться. Позже все обьясню… Будь добра, пересядь к столу.
Стелла послушно поднялась с постели, потянулась, закинув руки за голову. Скосив лукавый взгляд на любовника, нагишом покружилась по комнате.
Телка решила продемонстрировать свои фуфеля, пренебрежительно подумал Васин, провожая танцующую женщину оценивающим взглядом. Малость жирновата, а бедрышки могли бы быть и поспелей… Зато груди — просто великолепны, так и притягивают к себе.
— Сядь за стол, — преодолев вспыхнувшее желание, уже не попросил — приказал он.
Обиженно поморщившись, Стелла послушно села на указанное место. Васин взял с кровати сбитый к ногам плед, набросил его на женщину. Она игриво пошевелила плечами — плед споз на пол.
— Не надо — пусть тело дышит…
— Успеет надышаться, — Пудель упрямо водворил плед на прежнее место. — Закончим писанину — подышем вместе, — прозрачно намекнул он на «вознаграждение».
— Что писать? — заторопилась Салова,
— Нарисуй план здания райотдела.
— Я не умею рисовать…
— Как сможешь. В плане поставь крестик на комнате, где происходят допросы.
По ребячьи прикусив кончик розового язычка, Стелла рисовала, ставила крестики и вопросительные знаки, надписывала назначение комнат, короче выполняла все, что требовал от неё любовник.
А в голове, вытесняя мечты о предстоящей умопомрачительной близости, копошились недоумевающие мысли… Что он задумал? Неужели решится напасть на райотдел? Если — днем, неизбежна перестрелка… А там — Семка и Витька.
Пудель придирчиво оглядел художество любовницы. Пренебрежительно поморщился. Дескать, художник из тебя, телка, как из меня космонавт. Достал компас, перенес с него на бумагу направление стрелки…
— Спасибо, курчонок… Теперь — главное. Во время допроса ты не должна присутствовать… Поняла? Самое лучшее — заболей. Ангиной, вывихом, гриппом — чем пожелаешь. Как только начнется допрос — позвони по этому телефону и попроси Ивана Ивановича… Все дела… Сделаешь?
— Обязательно сделаю, — нерадостно, даже с некоторым оттенком грусти, пообещала Стелла. — Не сомневайся.
Конечно, сделает, уверенно подумал Пудель, деваться ей некуда — сидит на крючке… Моем крючке… Ну, что ж, пора «расплачиваться». За достигнутые успехи, примерное поведение и… в виде аванса за будущие услуги. Любой труд требует оплаты, работа персонального информатора — вдвойне.
Он сбросил халат, поднял на руки безвольную женщину, перенес её на постель… Несколько коротких, как одиночные выстрелы, поцелуев в полураскрытые губки, затяжной — в сосок затвердевшей груди… Коленом раздвинул пухлые ножки, рывком навалился. В ответ — громкие стоны, похожие на рыдание…
После того, как обессиленная, переполненная любовными переживаниями, женшина покинула утонувший в сугробах деревенский дом, Пудель подсел к столу. Несколько минут любовался схемой райотдела, поворачивая её то одной, то другой стороной.
Похоже, ему удастся в очередной раз выпутаться из мотни ментовского невода. Взяток отправится на небо, вместе с ним сгинут все протоколы, заодно — следователь, начальник райотдела милиции и прокурор.
Пора подумать о выполнении задания либералов.
Васин быстро крупным, угловатым почерком набросал телеграмму.
«Поздравляю с семидесятипятилетием Подарок отправляю почтой Береги здоровье Твой друг Иван»
Через час древний житель городка, ковыляя на негнущихся ногах, отнесет заполненный бланк на почту. Ничего подозрительного: сибирский старец поздравляет своего подмосковного ровесника. Телеграмма попадет в руки Завирюхи. Тот вчитается в знакомый код, впитает в себя действительное содержание.
«Посылку отправь до востребования Ожидай моего приезда в Подмосвокье Опасайся предательства Пудель»…
За день до допроса Взятка старший лейтенант Салова заболела. Поднялась температура, появился сухой, отрывистый кашель. Вызванный на дом врач не стал особенно утруждать себя, все понятно без простукиваний и осмотров — ОРЗ, острое респиративное заболевание… Ничего страшного — три дня старший лейтенант проведет дома, попьет чай с малиной, поглотает теблетки. Будет, как новенькая.
Присутствующий при осмотре занемогшей супруги, майор забеспокоился. За всю совместно прожитую жизнь Стелла ни разу не болела. И — вдруг… Полночи провозился на кухне, отвергнув предложенную Таней помощь. Ужин и завтрак приносил на подносе к постели жены. Утром, перед уходом на работу, напоил её гороячим молоком с медом и сливочным маслом — отвратительное пойло, но при простудах — незаменимое.
Во время отсутствия майора обязанности сиделки взяла на себя гостья.
Витька получил строгий отцовский наказ: сидеть в своей комнате и не высовываться. Сначала Салов хотел взять сына с собой, как делал это почти ежедневно, но почему-то воспротивилась больная. Нет, нет, сына она не отпустит, хватит ему целыми днями находиться в прокуренных до тошноты кабинетах! Пусть посидит дома, поможет Тане приготовить обед.
Пришлось подчиниться.
До десяти часов — именно в это время должен начаться очередной допрос Взятка — Стелла не находила себе места. Взяла со стеллажа первую попавшуюся книгу, пролистала — раздраженно отбосила. Принялась штопать вечно дырявые штаны сына — исколола пальцы, пришлось оставить и это занятие. Включила телевизор и сразу же выключила.
— Легла бы подремать, — сочувственно посоветовала Таня. — Больному человеку сон на пользу…
Стелла отмахнулась от доброго совета. Сейчас ей не поможет тройная доза снотворного — нервы натянуты до предела, вот-вот лопнут гитарными струнами.
Ровно в десять набрала номер телефона кабинета начальника райотдела. Салов не ответил. Значит — на допросе.
Второй звонок — дежурному.
— Корнеюшка, здравствуй. Салова.
— Привет, Стеллочка. Как чувствуешь себя?
— Плохо, Корней, очень плохо…
— Да?… Эх, мне бы поболеть, — размечтался усталый дежурный. — Отоспаться, побалдеть под жениным крылышком…
— Где Семен Сидорович? — прервала Стелла разговорившегося лейтенанта.
— На допросе бандюги, которого повязали на прошлой неделе.
— Попроси его срочно позвонить домой… Срочно…
— Сделаю.
Салов позвонил прямо от дежурного.
— Что-нибудь случилось?
— Да, Сема… приезжай. Только поскорей…
Голос слабый, с частыми остановками и кашлем. Стелла с детства чувствовала в себе артистический талант, подпитываемый восторгами подруг. Сейчас Семен, небось, представил себе умирающую жену и сына-сироту. Прибежит, обязательно прибежит!
Отлично!
Выждав несколько минут, «больная» набрала данный ей Васиным номер.
— Вас слушают, — ответил грубый мужской голос.
— Мне бы — Ивана Ивановича…
— Номером ошиблась, бабонька…
Частые гудки напоминают тяжеловесная ругань в адрес бабы-растерехи. Ну, и черт с ним, пусть матерится, главное — она выполнила просьбу Петеньки.
Татьяна настороженно следила за непонятными маневрами Саловой. Сейчас та меньше всего походила на страдающую больную — энергично бегала по квартире, ни разу не кашлянула. Непонятные разговоры по телефону, какой-то Иван Иванович… Умирающий голос во время беседы с мужем… Просьба срочно приехать… За всем этим стоит нечто непонятное, даже опасное. Что именно, Татьяна не знала… Был бы рядом с ней Андрюшка — мигом бы разобрался…
Майор поручил следователю продолжить допрос и, не обращая внимания на удивленных прохожих, побежал домой. Использовать машину не хотелось — горючки в райотделе осталось «на донышке», лучше использовать её для оперативных поездок.
Уже возле знакомого подъезда услышал за спиной приглушенный взрыв. Позабыв о больной жене, бросился назад.
В здании — паника. Бегают сотрудники, пожарники. Дежурный терзает телефон.
— Что произошло?
— Взрыв в комнате, где проводится допрос…
— Жертвы?
— Ни одного живого… По стенем размазало… Смотреть страшно…
Салов в изнеможении опустился на стул…
Глава 13
— Значит, тебе все же понадобилось наше подхалимистое дерьмо? Забавно!
Генерал сидел, как обычно, во всеоружии. По левую руку — стакан с остывшим чаем, по правую — телефоны, стопка чистой бумаги и фломастеры.
— Понадобилось, — пряча ехидную улыбку в носовой платок, подтвердил Ступин. — Если уж генералу «дерьмо» по вкусу, почему им должны пренерегать другие сотрудники?
— И что же ты собираешься делать с «колокольцем»? Поручишь сидеть за монитором, или копаться в газетках?
Прессу Сергеев не только не любил — презирал. Как только он не именовал настырных журналистов! Звонари, тупицы, лжецы, подхалимы. При любом удобном случае журналисты платили дерзкому генералу той же монетой, только более изощренной, внешне — приглаженной до неузнаваемости.
— Задание простое, как обкаканная младенцем пеленка. Только исходить оно будет, якобы, от вас. Меня Колокольчиков не послушается — слишком маленькая фигурка.
— Подробней задания не изложишь? — Можно и подробней. Нужно покопаться во внутренностях одного человека. Сам бы эту операцию проделал, но вот незадача — знает меня этот мужик, как говорится, снаружи и с изнанки. Не подступиться.
Сергеев иронически ухмыльнулся.
— Думаешь, Колокольчик справится, не испортит тебе дела?
— Должен справиться. — уверенно отмел Ступин недоверчивость генерала. — Во первых, внешность, внушающая доверие. Чистый ангелочек. Во вторых, рвется в бой, мечтает о наградах и поощрениях. Такие люди — старательны и настырны. И — последнее: ничего особенного от парня не требуется. Пообщается — все дела. Как и что — проинструктирую. Естественно, от вашего имени.
— А почему бы тебе не взять другого сотрудника? Более умного, что ли.
— Сказал же: морда у Колокольчика — поросячья, кажется все выхрюкает. В данном случае, достоинство немаловажное.
Генерал отпил чай, кивком на самовар предложил Ступину последовать его примеру. Тот отказался.
Аркадий Николаевич утаил от Сергеева главный замысел, связанный со странным выбором исполнителя — этакую ось, вокруг которой завертится хитроумный план освобождения Иванчишина. Базировался этот план на сравнительно простых рассуждениях. Можно даже сказать, примитивных.
Что показало убийство Натальиной? Некто, связанный с институтом с одной стороны и бандой, похитившей генерала — с другой, по неизвестным пока обстоятельствам стал «совладельцем» бумаги с написанными на ней четырьмя фамилиями. Преступник отлично понимает, что сыщики переберут всех четверых, отсеют абсолютно чистых и тем самым выйдут на затаившегося в институте его агента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Несмотря на солидный возраст — ни семьи, ни постоянного дома. Судьба криминального бизнесмена швыряет его то из Москвы в Сибирь, то обратно. Как бы не пришлось перебраться на Кавказ, под крылышко воинственных чеченов.
Впрочем, это вопрос будущего. А сейчас поджимает настоящее. В виде повязанного ментами Взятка.
— Слышала мой вопрос? Почему не отвечаешь?
В широко распахнутых глазах ментовки показались слезы, губы обиженно задрожали. Неприкрытая грубость любовника ударила по самолюбию.
— Прости, задумалась над нашими отношениями… Майора Салова, — звание и должность мужа Стелла произнесла с оттенком брезгливости, — вызвали в областное управление. Он запретил без него проводить какие бы то ни было допросы…
— И когда ожидается возвращение майора?
— Через неделю… Зачем тебе знать дату его приезда?
Тон — до предела сухой, впору поцарапаться.
О, черт, обиделась! Слишком чувствительная телка, нужно обращаться с ней поаккуратней… Видишь ли, думает о каких-то отношениях. А какие они бывают между мужиком и бабой? Но придется притворяться. Слишком уж дорогую штучку он приобрел. Не столько дорогую, сколько необходимую.
— Извини, сорвался… Да и как не сорваться, когда будто ходишь босиком по острым камням. Такая у нас с тобой житуха, ненаглядная…Прости невоспитанного бродягу-таежника.
Простила! Губы перестали дрожать, глаза высохли. Несколько ласковых слов, накапанных в виде лекарства в женское сердечко, и — все в норме.
Васин подошел к кровати, сел рядом со Стеллой. На нем — цветастый халат, подпоясанный широким кушаком с пышными кистями. Погладил женщину по груди, провел ладонью по животу.
— Не стоит друг на друга обижаться. Мы — одни на этом дерьмовом свете, потеряемся — вполне можем не найтись.
Стелла порывисто приподнялась и прижалась тугой грудью к любовнику. Не поймешь — то ли прощает его, то ли вымаливает любовную подачку. Васин предпочел принять первый вариант — не время сейчас заниматься сексом.
— Значит, говоришь, через недельку… Ну, что ж, постараюсь успеть…
— Успеть — что? — недоуменно спросила женщина.
Туманное подозрение снова потеснило желание. Неведомая опасность подступила к горлу.
— Это я так — к слову… Займемся делом… Только прошу ничего не спрашивать и не удивляться. Позже все обьясню… Будь добра, пересядь к столу.
Стелла послушно поднялась с постели, потянулась, закинув руки за голову. Скосив лукавый взгляд на любовника, нагишом покружилась по комнате.
Телка решила продемонстрировать свои фуфеля, пренебрежительно подумал Васин, провожая танцующую женщину оценивающим взглядом. Малость жирновата, а бедрышки могли бы быть и поспелей… Зато груди — просто великолепны, так и притягивают к себе.
— Сядь за стол, — преодолев вспыхнувшее желание, уже не попросил — приказал он.
Обиженно поморщившись, Стелла послушно села на указанное место. Васин взял с кровати сбитый к ногам плед, набросил его на женщину. Она игриво пошевелила плечами — плед споз на пол.
— Не надо — пусть тело дышит…
— Успеет надышаться, — Пудель упрямо водворил плед на прежнее место. — Закончим писанину — подышем вместе, — прозрачно намекнул он на «вознаграждение».
— Что писать? — заторопилась Салова,
— Нарисуй план здания райотдела.
— Я не умею рисовать…
— Как сможешь. В плане поставь крестик на комнате, где происходят допросы.
По ребячьи прикусив кончик розового язычка, Стелла рисовала, ставила крестики и вопросительные знаки, надписывала назначение комнат, короче выполняла все, что требовал от неё любовник.
А в голове, вытесняя мечты о предстоящей умопомрачительной близости, копошились недоумевающие мысли… Что он задумал? Неужели решится напасть на райотдел? Если — днем, неизбежна перестрелка… А там — Семка и Витька.
Пудель придирчиво оглядел художество любовницы. Пренебрежительно поморщился. Дескать, художник из тебя, телка, как из меня космонавт. Достал компас, перенес с него на бумагу направление стрелки…
— Спасибо, курчонок… Теперь — главное. Во время допроса ты не должна присутствовать… Поняла? Самое лучшее — заболей. Ангиной, вывихом, гриппом — чем пожелаешь. Как только начнется допрос — позвони по этому телефону и попроси Ивана Ивановича… Все дела… Сделаешь?
— Обязательно сделаю, — нерадостно, даже с некоторым оттенком грусти, пообещала Стелла. — Не сомневайся.
Конечно, сделает, уверенно подумал Пудель, деваться ей некуда — сидит на крючке… Моем крючке… Ну, что ж, пора «расплачиваться». За достигнутые успехи, примерное поведение и… в виде аванса за будущие услуги. Любой труд требует оплаты, работа персонального информатора — вдвойне.
Он сбросил халат, поднял на руки безвольную женщину, перенес её на постель… Несколько коротких, как одиночные выстрелы, поцелуев в полураскрытые губки, затяжной — в сосок затвердевшей груди… Коленом раздвинул пухлые ножки, рывком навалился. В ответ — громкие стоны, похожие на рыдание…
После того, как обессиленная, переполненная любовными переживаниями, женшина покинула утонувший в сугробах деревенский дом, Пудель подсел к столу. Несколько минут любовался схемой райотдела, поворачивая её то одной, то другой стороной.
Похоже, ему удастся в очередной раз выпутаться из мотни ментовского невода. Взяток отправится на небо, вместе с ним сгинут все протоколы, заодно — следователь, начальник райотдела милиции и прокурор.
Пора подумать о выполнении задания либералов.
Васин быстро крупным, угловатым почерком набросал телеграмму.
«Поздравляю с семидесятипятилетием Подарок отправляю почтой Береги здоровье Твой друг Иван»
Через час древний житель городка, ковыляя на негнущихся ногах, отнесет заполненный бланк на почту. Ничего подозрительного: сибирский старец поздравляет своего подмосковного ровесника. Телеграмма попадет в руки Завирюхи. Тот вчитается в знакомый код, впитает в себя действительное содержание.
«Посылку отправь до востребования Ожидай моего приезда в Подмосвокье Опасайся предательства Пудель»…
За день до допроса Взятка старший лейтенант Салова заболела. Поднялась температура, появился сухой, отрывистый кашель. Вызванный на дом врач не стал особенно утруждать себя, все понятно без простукиваний и осмотров — ОРЗ, острое респиративное заболевание… Ничего страшного — три дня старший лейтенант проведет дома, попьет чай с малиной, поглотает теблетки. Будет, как новенькая.
Присутствующий при осмотре занемогшей супруги, майор забеспокоился. За всю совместно прожитую жизнь Стелла ни разу не болела. И — вдруг… Полночи провозился на кухне, отвергнув предложенную Таней помощь. Ужин и завтрак приносил на подносе к постели жены. Утром, перед уходом на работу, напоил её гороячим молоком с медом и сливочным маслом — отвратительное пойло, но при простудах — незаменимое.
Во время отсутствия майора обязанности сиделки взяла на себя гостья.
Витька получил строгий отцовский наказ: сидеть в своей комнате и не высовываться. Сначала Салов хотел взять сына с собой, как делал это почти ежедневно, но почему-то воспротивилась больная. Нет, нет, сына она не отпустит, хватит ему целыми днями находиться в прокуренных до тошноты кабинетах! Пусть посидит дома, поможет Тане приготовить обед.
Пришлось подчиниться.
До десяти часов — именно в это время должен начаться очередной допрос Взятка — Стелла не находила себе места. Взяла со стеллажа первую попавшуюся книгу, пролистала — раздраженно отбосила. Принялась штопать вечно дырявые штаны сына — исколола пальцы, пришлось оставить и это занятие. Включила телевизор и сразу же выключила.
— Легла бы подремать, — сочувственно посоветовала Таня. — Больному человеку сон на пользу…
Стелла отмахнулась от доброго совета. Сейчас ей не поможет тройная доза снотворного — нервы натянуты до предела, вот-вот лопнут гитарными струнами.
Ровно в десять набрала номер телефона кабинета начальника райотдела. Салов не ответил. Значит — на допросе.
Второй звонок — дежурному.
— Корнеюшка, здравствуй. Салова.
— Привет, Стеллочка. Как чувствуешь себя?
— Плохо, Корней, очень плохо…
— Да?… Эх, мне бы поболеть, — размечтался усталый дежурный. — Отоспаться, побалдеть под жениным крылышком…
— Где Семен Сидорович? — прервала Стелла разговорившегося лейтенанта.
— На допросе бандюги, которого повязали на прошлой неделе.
— Попроси его срочно позвонить домой… Срочно…
— Сделаю.
Салов позвонил прямо от дежурного.
— Что-нибудь случилось?
— Да, Сема… приезжай. Только поскорей…
Голос слабый, с частыми остановками и кашлем. Стелла с детства чувствовала в себе артистический талант, подпитываемый восторгами подруг. Сейчас Семен, небось, представил себе умирающую жену и сына-сироту. Прибежит, обязательно прибежит!
Отлично!
Выждав несколько минут, «больная» набрала данный ей Васиным номер.
— Вас слушают, — ответил грубый мужской голос.
— Мне бы — Ивана Ивановича…
— Номером ошиблась, бабонька…
Частые гудки напоминают тяжеловесная ругань в адрес бабы-растерехи. Ну, и черт с ним, пусть матерится, главное — она выполнила просьбу Петеньки.
Татьяна настороженно следила за непонятными маневрами Саловой. Сейчас та меньше всего походила на страдающую больную — энергично бегала по квартире, ни разу не кашлянула. Непонятные разговоры по телефону, какой-то Иван Иванович… Умирающий голос во время беседы с мужем… Просьба срочно приехать… За всем этим стоит нечто непонятное, даже опасное. Что именно, Татьяна не знала… Был бы рядом с ней Андрюшка — мигом бы разобрался…
Майор поручил следователю продолжить допрос и, не обращая внимания на удивленных прохожих, побежал домой. Использовать машину не хотелось — горючки в райотделе осталось «на донышке», лучше использовать её для оперативных поездок.
Уже возле знакомого подъезда услышал за спиной приглушенный взрыв. Позабыв о больной жене, бросился назад.
В здании — паника. Бегают сотрудники, пожарники. Дежурный терзает телефон.
— Что произошло?
— Взрыв в комнате, где проводится допрос…
— Жертвы?
— Ни одного живого… По стенем размазало… Смотреть страшно…
Салов в изнеможении опустился на стул…
Глава 13
— Значит, тебе все же понадобилось наше подхалимистое дерьмо? Забавно!
Генерал сидел, как обычно, во всеоружии. По левую руку — стакан с остывшим чаем, по правую — телефоны, стопка чистой бумаги и фломастеры.
— Понадобилось, — пряча ехидную улыбку в носовой платок, подтвердил Ступин. — Если уж генералу «дерьмо» по вкусу, почему им должны пренерегать другие сотрудники?
— И что же ты собираешься делать с «колокольцем»? Поручишь сидеть за монитором, или копаться в газетках?
Прессу Сергеев не только не любил — презирал. Как только он не именовал настырных журналистов! Звонари, тупицы, лжецы, подхалимы. При любом удобном случае журналисты платили дерзкому генералу той же монетой, только более изощренной, внешне — приглаженной до неузнаваемости.
— Задание простое, как обкаканная младенцем пеленка. Только исходить оно будет, якобы, от вас. Меня Колокольчиков не послушается — слишком маленькая фигурка.
— Подробней задания не изложишь? — Можно и подробней. Нужно покопаться во внутренностях одного человека. Сам бы эту операцию проделал, но вот незадача — знает меня этот мужик, как говорится, снаружи и с изнанки. Не подступиться.
Сергеев иронически ухмыльнулся.
— Думаешь, Колокольчик справится, не испортит тебе дела?
— Должен справиться. — уверенно отмел Ступин недоверчивость генерала. — Во первых, внешность, внушающая доверие. Чистый ангелочек. Во вторых, рвется в бой, мечтает о наградах и поощрениях. Такие люди — старательны и настырны. И — последнее: ничего особенного от парня не требуется. Пообщается — все дела. Как и что — проинструктирую. Естественно, от вашего имени.
— А почему бы тебе не взять другого сотрудника? Более умного, что ли.
— Сказал же: морда у Колокольчика — поросячья, кажется все выхрюкает. В данном случае, достоинство немаловажное.
Генерал отпил чай, кивком на самовар предложил Ступину последовать его примеру. Тот отказался.
Аркадий Николаевич утаил от Сергеева главный замысел, связанный со странным выбором исполнителя — этакую ось, вокруг которой завертится хитроумный план освобождения Иванчишина. Базировался этот план на сравнительно простых рассуждениях. Можно даже сказать, примитивных.
Что показало убийство Натальиной? Некто, связанный с институтом с одной стороны и бандой, похитившей генерала — с другой, по неизвестным пока обстоятельствам стал «совладельцем» бумаги с написанными на ней четырьмя фамилиями. Преступник отлично понимает, что сыщики переберут всех четверых, отсеют абсолютно чистых и тем самым выйдут на затаившегося в институте его агента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51