Там обитало одно из варварских племен, постоянно конфликтующее с королем Гордиусом. «Разумеется, — размышлял Хобарт, уныло опираясь на здоровенный меч в ожидании лошади и прочей походной амуниции. — Нельзя отрицать возможности того, что Законс где-то развернулся или полетел зигзагообразно, сбивая с толку возможных преследователей».
Но надо же было с чего-нибудь начать. А с учетом обычно не слишком ловкого поведения логайцев вероятность прямого полета колдуна в убежище (если, конечно, у него есть убежище) была не так уж мала.
Он вяло махнул мечом. Что за рухлядь, вот сейчас бы автомат! Хобарт ничегошеньки не знал о методах боя на мечах и совсем не горел желанием узнать. Но поскольку единственным огнестрельным оружием здесь служили мушкеты, на перезарядку которых уходили драгоценные минуты, ему надо было припасти что-то на всякий случай.
В конце концов, после долгих слезливых объятий старших Ксирофи, Хобарт взобрался на лошадь и направился к варварам. «Возможно — печально думал он, — я самый несчастный и неподготовленный странствующий рыцарь этой страны великих героев и подлых негодяев».
9
На второй день путешествия по стране варваров Роллин Хобарт и Феакс двигались между цилиндрическими дюнами, возвышающимися по обе стороны дороги. Неожиданно лев зарычал, и Хобарт остановился. Феакс стоял, широко раздвинув лапы, морщил нос и бил себя хвостом.
— Чувствую приближение людей, — объяснил он.
Ну что ж, пока рано волноваться. Он поднимет флаг Логайи — точную копию штандарта короля Гордиуса вплоть до слова «ПРИВЕТ!» — и станет ясно, что он посол, то есть персона неприкосновенная.
По песку мягко застучали копыта, и из-за ближней дюны вывернула группа вооруженных всадников. При виде Хобарта и его спутника они издали воинственный клич и перешли на галоп. Хобарт поднял знамя: всадники поскакали еще быстрее. Пождите-ка минутку, а вдруг, эти парни не знают про дипломатическую неприкосновенность? Над головой инженера просвистела стрела, за ней другая
— Мы отступаем или сражаемся, принц? — вопросительно рыкнул лев.
Быстро соображающая часть мозга Хобарта в этот момент была занята тем, как бы убедить остальные части в том, что стремительно приближавшиеся люди опасны — они скачут с мыслью об убийстве, и они действительно могут убить его прямо сейчас! Трясущиеся пальцы потянулись за зажигалкой. Он бросил флаг, зажег запал и подготовил мушкет к выстрелу, пусть только подъедут поближе. Феакс издал грозное рычание и замер в ожидании нападения. В последнее мгновение картина изменилась: люди соскочили с лошадей, и выставив их живым щитом между собой и мушкетом, продолжили наступление.
— Подними штандарт, Феакс! — успел крикнуть Хобарт. Атакующие, поднимая тучу пыли, начали обход. Когда она рассеялась, Хобарт обнаружил, что окружен мужчинами, каждый из которых либо целится в него из лука, либо грозит копьем — или, на худой конец, мечом. Определенно, палить сразу во всех направлениях он не мог. Если кто-нибудь попытается стащить его с лошади, придется стрелять, и тогда остальные порежут его на кусочки за одну пятидесятую времени, необходимого на перезарядку. В качестве незначительного утешения промелькнула мысль, что полет, возможно, тоже не помог бы.
— Я — посланник! — закричал Хобарт. — Вы что не понимаете англ... логайского?
На всех мужчинах были шапки из черной овечьей шерсти, из-под них на плечи падали длинные медно-желтые волосы. Длинные свободные штаны и башмаки из мягкой кожи дополняли одеяние. Вместо ответа они принялись оглушительно хохотать, показывая пальцами на Феакса. Светский Лев сидел на задних лапах, а передними поддерживал древко штандарта.
— Это шутка? — спросил он и посмотрел на Хобарта с отвращением. — Сейчас не время для шуток, а ты специально делаешь из меня посмешище.
Хобарт наклонился и забрал флаг.
— Ну так что? — спросил он, обращаясь нападающим.
Мужчины обменялись комментариями на непонятном Хобарту языке. Феакс издал несколько низких рыков. Роллин отвернулся ото льва, медленно поводя мушкетом и прижимая к себе приклад правым локтем. Он успел незаметно щелкнуть по ниточке запала, и искорка загорелась ярче.
Один из мужчин что-то проговорил все на том же языке, явно обращаясь к Хобарту. Тон его нельзя было назвать вежливым. Инженер снова повторил свое заявление (посланник короля Гордиуса и так далее, ведите меня к главарю), потом еще раз. По-видимому, наличие штандарта, на который все время указывал чужестранец, убедило варваров в том, что его не стоит убивать сразу. Они уселись в седла и, не размыкая кольца, поскакали в том направлении, откуда появились.
Хурав, хан страны Паратай, оказался симпатичным мужчиной средних лет; его широченную грудь пересекала украшенная драгоценными камнями перевязь, поддерживавшая огромный меч. В настоящий момент он на варварском наречии допрашивал эскорт Хобарта. Инженер ничего не понимал, но представлял себе что-то вроде: «О, хан, мы обнаружили незнакомца со львом недалеко от границы с Логайей. Мы собрались было убить их, но мужчина поклялся, что он — посланец Гордиуса...» Возможно, в рассказе отсутствовали некоторые подробности, как то: рычание льва и нацеленный мушкет, значительно повлиявшие на решение отряда не убивать путников немедленно.
Наконец, Хурав обратился прямиком к Хобарту, медленно, но четко выговаривая логайско-английские слова:
— Ты искал встречи со мной?
— Да. Ты ведь хан страны Паратай? — ответил вопросом на вопрос Роллин.
— Ты сомневаешься в этом? — нахмурился Хурав.
— Вовсе нет, просто уточняю на всякий случай, — попытался исправить свою оплошность Хобарт, но Хурав нахмурился еще больше.
— Мои люди сказали, что, когда они нашли вас, штандарт держал лев. Чем докажешь, что посланник — именно ты, а не он? — заметил варвар.
На морде Феакса появилось изумленное выражение, затем он открыл пасть и выдал своеобразный рык, каскадом переходящий в визг. Он прорычал так несколько раз, затем перекатился на спину и замахал в воздухе лапами.
— Мне смешно! — объяснил он. — Я — посланник! Ужасно смешно! Посмеюсь еще!
И он снова зарычал.
— Он имеет в виду, что посланник — я, — уточнил Хобарт.
— Я слышал. Но мне не нравится, когда надо мной смеются. Мне нанесли оскорбление? — спросил Хурав.
— Нет, совсем нет! — всполошился Хобарт.
Парень начал ему надоедать. Инженер вспомнил последнее напутствие короля Гордиуса: «Держи с Хуравом ухо востро, сынок, говорят, он очень гордый варвар».
Видимо хан решил, что еще недостаточно продемонстрировал свою гордость.
— Ты держишь в руках заряженное оружие, принц Роллин, — бросая злобный взгляд на мушкет, сказал он. — Ты желаешь вызвать меня на дуэль?
Хобарт безропотно затушил пальцами тлеющий конец запала. Он извинился за оружие, за поведение Феакса и за то, что вообще появился на свет. Извинения остудили пыл Хурава до такой степени, что он милостиво пригласил их в свой огромный войлочный шатер. Хурав задержался на пороге и экспансивно обвел рукой внутренность жилища.
— Ты — мой гость, принц Роллин. Здесь все твое. Все мое — твое.
— О, вы слишком добры, — ответил Хобарт, полагая, что вышесказанное — простой шаблон.
— Вовсе нет. Мы, паратаи, очень гостеприимны. Поэтому и я гостеприимен. Разумеется, — продолжал он, — верно и то, что все твое — мое. Мне, например, очень нравится золотая цепь на твоей странного цвета одежде.
Хобарт, тщательно скрывая негодование, отцепил часовую цепочку и подал ее Хураву. Он ухитрился при этом не вытащить сами часы из опасения, что Хураву понравятся и они тоже.
— Сядь, — показывая пример, сказал хан. — И расскажи, зачем приехал сюда.
— По нескольким причинам, — начал, не спеша, Хобарт. — Во-первых, мне бы хотелось попросить выдачи беглеца от правосудия Логайи, некоего Законса, бывшего придворного колдуна.
— Не тот ли это парень, который пролетел над нашей территорией три дня назад?
— Наверно, тот. Выдашь?
— Он не у нас. Пересек границу и, возможно, приземлился дальше, в стране Маратай.
— Маратаи — ваши соседи? — пытаясь рассортировать в голове все племена варваров по порядку, уточнил Хобарт.
— Наши извечные враги, — поправил Хурав. — Так что я не понимаю, как ты поймаешь своего колдуна.
— Я могу навестить главу маратаев, — предположил Хобарт.
— Нет! — жестко отрезал Хурав.
— Почему, нет?
— Они — наши враги. Ты — наш друг. Значит, они и твои враги. Это же очевидно. Если бы ты был их другом и, следовательно, нашим врагом, — я без вопросов убил бы тебя.
Хобарт вздохнул. Как ни старайся быть любезным с ханом, беседа все равно покатится в опасном направлении. Стоп, кажется, есть лазейка...
— А в настоящее время вы воюете с маратаями?
— Да, но не сражаемся.
— Как так?
— У них есть ружья. Мы давно предупреждали, что если они прибегнут к такому нечестному оружию, то мы откажемся вступать в бой. Они не обратили внимания на наш ультиматум.
— А у вас нет ружей?
— Одно или два. Взяли из любопытства. Моя гордость не позволяет использовать их.
Хобарт чувствовал, как внутри нарастает странное, почти радостное возбуждение.
— Знаешь, откуда у маратаев ружья? — подавшись вперед, спросил он.
— Говорят, их послали из Логайи, хотя я не понимаю, зачем королю Гордиусу совершать ужасную глупость и вооружать собственных врагов.
Хобарт чуть не ляпнул, что глупость короля Гордиуса заключается вовсе не в этом, но вовремя вспомнил, что дипломат выдает информацию только тогда, когда уверен в получении гораздо более ценных сведений взамен.
— Логайя — сильное королевство, — осторожно продолжил он, — но без сомнения обрадуется помощи со стороны таких прославленных воителей, как паратаи. А если вам нужна наша поддержка в войне с маратаями, то мы могли бы заключить взаимовыгодную сделку...
Хан тоже наклонился вперед, глаза его злобно сверкали.
— Принц Роллин, ты хочешь оскорбить меня? Разве не понятно, что меня унизит служба в качестве обычного наемника?
— Н-нет, ч-что ты, н-никаких оскорблений...
— Конечно, — добавил Хурав уже более расслабленным тоном, — если король Гордиус захочет послать мне подарок, то я буду должен отплатить за него, в том числе, услугами. Как пожелает король. Хотя... А как мы возобновим военные действия с таким лживым противником?
— Отлично, просто прекрасно, — быстро прервал его Хобарт, — считай, что все улажено. Я обсужу твое предложение с Гордиусом. Кстати, не знаешь ли ты чего-нибудь о сбежавшем генерале, Воланосе?
— Ты говоришь о сыне хана маратаев? Он внезапно вернулся в родительский дом.
— Возможно, это он.
— Весьма вероятно; он, разумеется, логайнизировал собственное имя, пока жил у вас. Однако пойдем, наступило время ужина.
Хурав резко встал и прошел в другое отделение шатра. На первое подали баранину в виде жаркого. Стол обслуживала парочка симпатичных пышнотелых молодых блондинок. Их основными украшениями были многочисленные бусы и еще какие-то штучки, мелодично позванивающие при каждом движении. Хурав указал рукой на девушек.
— Мои жены, — сообщил он с набитым ртом и сделал огромный глоток вина. — Какую ты выбираешь?
— Что?
— Какую ты выбираешь себе? Ты же не подумал, что я солгал, сказав, все мое — твое? Это ужасно обидело бы меня как хозяина.
— Я, э-э-э... Могу я решить чуть попозже, если ты не против?
— Как хочешь. При большом желании можешь взять обеих. Но хотелось бы, чтобы ты все-таки одну оставил, они мне очень нравятся.
На второе была баранина... отварная. Еще не так давно Хобарт думал, что попал в затруднительное положение с матримониальными планами семьи Ксирофи. Ха, он еще не знал, какие бывают затруднительные положения! Жизнь с прекрасной до жути Аргумендой казалась ему невыносимой, но со спутницей-дикаркой, которая в соответствии с правилами этого мира будет дикой на все сто процентов... Так, посмотрим, упоминание о том, что он женат или почти женат, его не спасет, так как Хурав совсем не против полигамии. Если он совсем откажется от «дара», хан обидится и покарает его. Если он потребует...
Тем временем принесли третье — баранье фрикасе. Хурав во всех подробностях описывал стада своего племени, проблемы с волками и овцами, львами и верблюдами. Хобарт уже видеть не мог мясо, настолько объелся. Он поднимал бокал с лучшим вином Хурава одновременно с ханом, но старался лишь слегка пригубить его, тогда как хан потреблял выпивку огромными порциями.
Хурав обеими руками затолкал в рот последний кусок мяса и влил в себя целый бокал вина. Затем он наклонился к инженеру — они сидели по-турецки на ковриках напротив друг друга — и громко рыгнул. Хобарт хоть и не считал себя брезгливым, все же непроизвольно уклонился... от последствий. Хураз выглядел счастливым впервые с того момента, как Хобарт познакомился с ним.
— О-о-о, харашо вишла, — протяжно произнес он, неожиданно переходя на говор с немыслимым акцентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23