Даже краски в скалах — всего лишь отражение чужого солнца. Солнце зашло, и все вокруг вновь стало безжизненно-серым…
— Боль здесь вполне настоящая, — возразил Логинов, — и смерть, я думаю, тоже.
Только когда совсем стемнело, Абасов рискнул вывести группу к передовым постам охраны посадочной площадки. Арктуриан они обнаружили в том месте, которое указал компьютер вездехода после того, как его локатор засек шлюпку.
Среди высоких скелетов мертвых деревьев их взорам предстала стометровая стальная сигара.
Они довольно долго неподвижно лежали в засаде, оценивая обстановку. Караул сменялся через каждый час, широкое кольцо расчищенного пространства вокруг шлюпки исключало возможность скрытого подхода. На сотню метров все просматривалось и простреливалось с верхних галерей шлюпки, где тоже время от времени, сменяя друг друга, прохаживались часовые.
Поисковый «РЕМ» — прибор, способный уловить на расстоянии нескольких километров слабое излучение наручного идентификатора Перлис, — фиксировал одни помехи.
— Может, она его выключила?
— Это невозможно. Полностью этот прибор не отключается никогда.
— Но его могли у нее отобрать и вскрыть.
— Или она находится от нас дальше трех километров… или ее вообще здесь нет, а возможно, и никогда не было…
— До сих пор все, что говорил Мартисон, оказывалось верным: мы нашли Черное плато, обнаружили арктурианскую посадочную площадку. Терпение, командир! Мы еще не видели их основной базы. Здесь только площадка для посадки ракет. Они должны хранить где-то хотя бы запас топлива на обратный путь.
И тут они увидели, как от грузового пандуса ракеты отвалил небольшой кар и под охраной четырех солдат направился в глубь плато.
— Скорее за ним! — скомандовал Абасов. — Нам нельзя потерять его след. Они наверняка выведут нас к базе!
Преследование продолжалось в полной темноте. Постепенно они отставали — пешеход не может сравниться в скорости с транспортом на воздушной подушке, но им наконец-то повезло. Через несколько сот метров кар остановился, и солдаты, громко переругиваясь, принялись копаться в двигателе.
По знаку Абасова они обрушились на них из темноты с разных сторон. Бой был коротким и тихим. Оружие не применялось, да оно и не понадобилось — все кончилось в несколько секунд. Одного из охранников оставили в живых, чтобы выяснить путь следования машины, — но это оказалось излишним. В автоводителе находилась карта с маршрутом, и едва Бекетов запустил двигатель, как платформа кара бодро двинулась вперед, огибая препятствия и безошибочно выбирая путь в полной темноте.
Под брезентом на грузовой площадке они обнаружили штабель массивных длинных ящиков, и, когда сбили крышку одного из них, Логинов заметил, как изменилось лицо пленного. И немудрено. В ящике, оплетенное сложной системой охлаждающих трубок, лежало человеческое тело…
— Ну, рассказывай! Куда вы их везли?! — прорычал Абасов. Этот человек, впадая в ярость, способен был внушить ужас одним тоном своего голоса.
Пленный сразу же начал оправдываться:
— Я тут ни при чем! Я не знал, что находится в контейнере, я обыкновенный солдат…
— Перестань молоть чепуху! — Громко щелкнул курок бластера, смотрящего прямо в живот арктурианского солдата. Всем своим видом Абасов показывал, что шутки кончились.
— Нам приказано доставить груз Хозяину… Я его никогда не видел! Мы просто оставляем их на складе, что происходит дальше — я не знаю!
— Похоже, это правда. Он ведь только солдат… — вступился Логинов за дрожащего от страха вояку.
— Ладно, убирайся! — Мощным толчком Абасов сбросил пленного с платформы.
— Ты уверен, что он не поднимет тревоги? — спросил Бекетов, недовольный тем, что пленный отделался слишком легко.
— Вряд ли в одиночку он выберется из этого леса. Но даже если ему удастся, мы уже будем далеко отсюда.
Кар двинулся дальше. Километра через два заросли стали реже. Едва заметная просека вывела их на опушку. Впереди виднелось низкое огороженное здание, примыкающее к хижине, сложенной из огромных глыб.
— Наверное, это и есть склад.
— Или их база. Или что-нибудь гораздо похуже… Дальше двигаться на машине опасно. Здесь ее придется оставить.
— «РЕМ» что-то фиксирует на пределе чувствительности — скорее всего это помеха, но какая-то странная, непрерывного действия!
— Придется ждать, пока немного рассветет. В полной темноте трудно действовать в незнакомом месте. Наши приборы ночного видения сильно искажают обстановку. Попробуйте включить непрерывный радиовызов. Может, Перлис нас услышит.
— Это уже сделано, — произнес Бекетов, управляющий «РЕМом». — К сожалению, нет никакого ответа. Если бы она догадалась включить маяк!
И тут Логинов вспомнил о приемнике прямой связи, который зажигал внутри глазной линзы Перлис крохотный зеленый огонек… После отлета, во время долгих недель разгона, он обучил ее старинному, давно забытому коду, состоящему из двух вспышек — короткой и длинной. Обучил просто так, на всякий случай, не думая, что это может пригодиться. И вот сейчас оттого, увидит ли она сигнал, поймет ли, сможет ли на него ответить, зависела ее жизнь, а возможно, и судьба всей экспедиции на Таиру…
28
Больше она не спешила. К чему? Сотни, тысячи одинаковых комнат. Может быть, миллионы. Ее судьба предрешена. Сколько она тут бродит? Сутки, двое? Без Яруты, почти без света, она утратила представление о времени. Сильнее всего хотелось пить. Голод Перлис загнала глубоко внутрь, но он все равно слишком часто напоминал о себе.
Она поняла уже, что двери здесь никогда не ведут в одну и ту же сторону, и боялась идти дальше, чтобы не потерять остатки того жалкого света, который все еще пробивался в окна. Войдя однажды в дверь, ей ни разу не удавалось вернуться на то же место. Она лишь запутывалась все больше в бесконечных переходах из одной одинаковой комнаты в другую. Словно блуждала среди бесчисленных отражений поставленных напротив друг друга огромных зеркал…
Не было еды на полках, не было воды в жбанах. Она проверяла много раз. Вокруг только мертвые комнаты, не предназначенные для живых существ. Почувствовав, что ее шатает от усталости, Перлис тихо прилегла на покрытую шкурой лежанку подле очага. Возможно, в той первой, настоящей комнате здесь спал Ярута. Мысль о маленьком безобидном существе немного согрела ее. Она свернулась калачиком и стала вспоминать Артема. Каким он был смешным, когда изо всех сил старался не показать своего восхищения ею, и потом, когда примчался, рискуя жизнью, в парк, чтобы забрать ее на корабль. Тогда она еще не знала, что полюбит его. Больше она его не увидит… От этой мысли ей стало жалко себя. Она облизнула пересохшие губы, на них уже образовалась тонкая запекшаяся корочка, организм начал обезвоживаться — вот откуда ее сонливость и слабость.
Если бы у нее была вода… Во дворе, перед тем как начать готовить «кашу» для Хозяина, она пользовалась колодцем, но ни одна из двух дверей, находившихся в каждой комнате, не вела больше во двор.
Обе они открывались только в такие же помещения, похожие друг на друга как две капли воды. От этого можно сойти с ума. Было бы легче, если бы дверь была одна и ей не приходилось каждый раз решать, какую из них открыть, и каждый раз испытывать новое разочарование.
В окна по-прежнему сочился сероватый свет позднего вечера или утра — неважно… Свет сочился в окна! Вот что важно!
Она вскочила и бросилась к окну. Старая деревянная рама, между которой натянута довольно жесткая прозрачная пленка. Скорее всего это стенка рыбьего пузыря какой-то огромной рыбы или что-то подобное. Пленка прогибалась под ее пальцами, но казалась достаточно прочной. На счастье, в каждой из комнат комплект посуды и утвари полностью повторялся, и нож висел на своем месте. Одного удара оказалось достаточно, чтобы проткнуть прозрачную пленку.
Она вырезала в ней квадрат, достаточный, чтобы протиснуться во двор. Оттуда сразу же потянуло холодным, малоподвижным воздухом. Она была одета слишком легко, и скитания по лабиринту кое-чему научили ее. Прежде чем уйти, она взяла с собой нож и длинный моток веревки, концом которой прикрутила обмотанную вокруг себя шкуру. Получилось не слишком удобно, и наверняка со стороны она сейчас выглядела как неандерталка — зато теперь ей стало тепло.
Без особого труда Перлис вылезла в окно и, очутившись внизу, осмотрелась.
Двор как двор… Ничего в нем не было необычного, кроме тишины и отсутствия всякого движения. Вздрагивая от нетерпения, она направилась к колодцу. Скрипучий ворот разматывался слишком долго. Стук пустого ведра о сухое дно показался ей звоном погребального колокола.
Несколько минут она неподвижно сидела на срубе колодца, не в силах справиться с новым разочарованием. Слезы сами собой выступали на глазах и тут же высыхали.
Наконец Перлис нагнулась над срубом, пытаясь рассмотреть дно. Возможно, там осталась хотя бы небольшая лужица, которую не могло зацепить ведро. Но в сумеречном свете она не видела ничего, кроме замшелых бревен самого сруба. Ей придется спускаться…
Наверное, потом у нее не хватит сил, чтобы подняться наверх, — колодец довольно глубокий, — но если воды не окажется — это не так уж и важно…
Она начала спуск, держась за веревку и упираясь ногами в противоположные стены сруба. Колодец был узким, и спускаться оказалось легко. К ее удивлению, по мере спуска света не становилось меньше, скорее наоборот. Теперь она могла различить даже собственные ноги. Через пару минут она поняла, что рассеянный, неяркий свет шел снизу.
Наконец ее ноги коснулись сухого дня. В самом конце сруб перешел в каменную кладку, и теперь прямо перед ней, сквозь неровные щели этой кладки, пробивался непонятный свет.
Вначале она даже не обратила на него внимания, безуспешно пытаясь отыскать в засохшей грязи хотя бы несколько капель воды. И лишь когда стала очевидна бессмысленность ее поисков, Перлис с каким-то тупым равнодушием уставилась на свет, струившийся сквозь щели между камнями. Очевидно, раньше колодец соединялся с подземным туннелем. Много лет назад этот ход заделали, но недостаточно прочно. Со временем кладка расшаталась.
Ломая ногти, она начала раскачивать массивный камень, и вскоре он неохотно поддался ее усилиям.
Едва образовалось первое отверстие в стене, как камни, державшиеся лишь под давлением собственного веса, начали легко выниматься из своих гнезд, уступая незначительным усилиям ослабевшей женщины. Ей все сильнее хотелось пить. Чтобы хоть немного охладить свой иссушенный жаждой рот, она приникла губами к ледяным камням и вдруг ощутила влагу. Отдельные капли конденсата не могли утолить ее жажду, но они, по крайней мере, несколько облегчили нестерпимое жжение во рту.
Вскоре она стояла посреди широкого туннеля, по другую сторону колодезной стены. Небольшая груда разобранных камней, пересыпанных землей, осталась позади. Буквально через несколько метров туннель резко изменил направление.
Она долго не могла понять, откуда здесь взялся странный, пропитавший воздух свет, пока не заметила, что светится именно воздух. Неведомое излучение, исходившее, очевидно, от стен туннеля, вызывало его фосфорическое свечение.
Под ногами шелестел сухой плотный песок, и на нем отчетливо отпечатывались ее подошвы. Две маленькие цепочки следов на девственно чистой поверхности.
Возможно, она была первой, кто за бесконечные тысячелетия осмелился потревожить покой этого места.
Своды постепенно понижались, и через некоторое время туннель сделался настолько низким, что ей пришлось пригнуться.
Вскоре ее путь пересек еще один туннель. Внешне все четыре направления, включая то, по которому она пришла, казались совершенно одинаковыми. Никаких знаков на стенах, никаких следов. Ей уже было все равно, куда идти, и она пошла прямо.
Что-то ее все время отвлекало. Какая-то зеленоватая едва заметная мушка то и дело вспыхивала перед самыми глазами. Вдруг она вся похолодела от неожиданной догадки. Глазные линзы! Код, которому учил ее Артем! Длинная вспышка — тире, короткая — точка…
Вспышки едва различимы, очевидно, толстый слой породы экранировал радиоизлучение. Но они повторялись, раз за разом складываясь в одну и ту же фразу: «Включи маяк… Включи маяк… Включи маяк…» Зеленый, едва различимый огонек расплылся, стал почти невидимым, и лишь тогда она поняла, что это слезы… Он рвался к ней из невероятного далека. Теперь он где-то совсем рядом, и нужно всего лишь включить маяк, чтобы ее нашли, чтобы бесконечные мучения кончились.
Она нащупала браслет на руке и нажала нужную кнопку. Ничего не изменилось, зеленая муха несла на своих крылышках одни и те же слова: «Включи маяк… Включи маяк… Включи маяк…» Ее не слышали.
Когда наконец она справилась с этим, то поняла, что надо искать место, из которого ее ответный радиолуч сможет пробиться наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Боль здесь вполне настоящая, — возразил Логинов, — и смерть, я думаю, тоже.
Только когда совсем стемнело, Абасов рискнул вывести группу к передовым постам охраны посадочной площадки. Арктуриан они обнаружили в том месте, которое указал компьютер вездехода после того, как его локатор засек шлюпку.
Среди высоких скелетов мертвых деревьев их взорам предстала стометровая стальная сигара.
Они довольно долго неподвижно лежали в засаде, оценивая обстановку. Караул сменялся через каждый час, широкое кольцо расчищенного пространства вокруг шлюпки исключало возможность скрытого подхода. На сотню метров все просматривалось и простреливалось с верхних галерей шлюпки, где тоже время от времени, сменяя друг друга, прохаживались часовые.
Поисковый «РЕМ» — прибор, способный уловить на расстоянии нескольких километров слабое излучение наручного идентификатора Перлис, — фиксировал одни помехи.
— Может, она его выключила?
— Это невозможно. Полностью этот прибор не отключается никогда.
— Но его могли у нее отобрать и вскрыть.
— Или она находится от нас дальше трех километров… или ее вообще здесь нет, а возможно, и никогда не было…
— До сих пор все, что говорил Мартисон, оказывалось верным: мы нашли Черное плато, обнаружили арктурианскую посадочную площадку. Терпение, командир! Мы еще не видели их основной базы. Здесь только площадка для посадки ракет. Они должны хранить где-то хотя бы запас топлива на обратный путь.
И тут они увидели, как от грузового пандуса ракеты отвалил небольшой кар и под охраной четырех солдат направился в глубь плато.
— Скорее за ним! — скомандовал Абасов. — Нам нельзя потерять его след. Они наверняка выведут нас к базе!
Преследование продолжалось в полной темноте. Постепенно они отставали — пешеход не может сравниться в скорости с транспортом на воздушной подушке, но им наконец-то повезло. Через несколько сот метров кар остановился, и солдаты, громко переругиваясь, принялись копаться в двигателе.
По знаку Абасова они обрушились на них из темноты с разных сторон. Бой был коротким и тихим. Оружие не применялось, да оно и не понадобилось — все кончилось в несколько секунд. Одного из охранников оставили в живых, чтобы выяснить путь следования машины, — но это оказалось излишним. В автоводителе находилась карта с маршрутом, и едва Бекетов запустил двигатель, как платформа кара бодро двинулась вперед, огибая препятствия и безошибочно выбирая путь в полной темноте.
Под брезентом на грузовой площадке они обнаружили штабель массивных длинных ящиков, и, когда сбили крышку одного из них, Логинов заметил, как изменилось лицо пленного. И немудрено. В ящике, оплетенное сложной системой охлаждающих трубок, лежало человеческое тело…
— Ну, рассказывай! Куда вы их везли?! — прорычал Абасов. Этот человек, впадая в ярость, способен был внушить ужас одним тоном своего голоса.
Пленный сразу же начал оправдываться:
— Я тут ни при чем! Я не знал, что находится в контейнере, я обыкновенный солдат…
— Перестань молоть чепуху! — Громко щелкнул курок бластера, смотрящего прямо в живот арктурианского солдата. Всем своим видом Абасов показывал, что шутки кончились.
— Нам приказано доставить груз Хозяину… Я его никогда не видел! Мы просто оставляем их на складе, что происходит дальше — я не знаю!
— Похоже, это правда. Он ведь только солдат… — вступился Логинов за дрожащего от страха вояку.
— Ладно, убирайся! — Мощным толчком Абасов сбросил пленного с платформы.
— Ты уверен, что он не поднимет тревоги? — спросил Бекетов, недовольный тем, что пленный отделался слишком легко.
— Вряд ли в одиночку он выберется из этого леса. Но даже если ему удастся, мы уже будем далеко отсюда.
Кар двинулся дальше. Километра через два заросли стали реже. Едва заметная просека вывела их на опушку. Впереди виднелось низкое огороженное здание, примыкающее к хижине, сложенной из огромных глыб.
— Наверное, это и есть склад.
— Или их база. Или что-нибудь гораздо похуже… Дальше двигаться на машине опасно. Здесь ее придется оставить.
— «РЕМ» что-то фиксирует на пределе чувствительности — скорее всего это помеха, но какая-то странная, непрерывного действия!
— Придется ждать, пока немного рассветет. В полной темноте трудно действовать в незнакомом месте. Наши приборы ночного видения сильно искажают обстановку. Попробуйте включить непрерывный радиовызов. Может, Перлис нас услышит.
— Это уже сделано, — произнес Бекетов, управляющий «РЕМом». — К сожалению, нет никакого ответа. Если бы она догадалась включить маяк!
И тут Логинов вспомнил о приемнике прямой связи, который зажигал внутри глазной линзы Перлис крохотный зеленый огонек… После отлета, во время долгих недель разгона, он обучил ее старинному, давно забытому коду, состоящему из двух вспышек — короткой и длинной. Обучил просто так, на всякий случай, не думая, что это может пригодиться. И вот сейчас оттого, увидит ли она сигнал, поймет ли, сможет ли на него ответить, зависела ее жизнь, а возможно, и судьба всей экспедиции на Таиру…
28
Больше она не спешила. К чему? Сотни, тысячи одинаковых комнат. Может быть, миллионы. Ее судьба предрешена. Сколько она тут бродит? Сутки, двое? Без Яруты, почти без света, она утратила представление о времени. Сильнее всего хотелось пить. Голод Перлис загнала глубоко внутрь, но он все равно слишком часто напоминал о себе.
Она поняла уже, что двери здесь никогда не ведут в одну и ту же сторону, и боялась идти дальше, чтобы не потерять остатки того жалкого света, который все еще пробивался в окна. Войдя однажды в дверь, ей ни разу не удавалось вернуться на то же место. Она лишь запутывалась все больше в бесконечных переходах из одной одинаковой комнаты в другую. Словно блуждала среди бесчисленных отражений поставленных напротив друг друга огромных зеркал…
Не было еды на полках, не было воды в жбанах. Она проверяла много раз. Вокруг только мертвые комнаты, не предназначенные для живых существ. Почувствовав, что ее шатает от усталости, Перлис тихо прилегла на покрытую шкурой лежанку подле очага. Возможно, в той первой, настоящей комнате здесь спал Ярута. Мысль о маленьком безобидном существе немного согрела ее. Она свернулась калачиком и стала вспоминать Артема. Каким он был смешным, когда изо всех сил старался не показать своего восхищения ею, и потом, когда примчался, рискуя жизнью, в парк, чтобы забрать ее на корабль. Тогда она еще не знала, что полюбит его. Больше она его не увидит… От этой мысли ей стало жалко себя. Она облизнула пересохшие губы, на них уже образовалась тонкая запекшаяся корочка, организм начал обезвоживаться — вот откуда ее сонливость и слабость.
Если бы у нее была вода… Во дворе, перед тем как начать готовить «кашу» для Хозяина, она пользовалась колодцем, но ни одна из двух дверей, находившихся в каждой комнате, не вела больше во двор.
Обе они открывались только в такие же помещения, похожие друг на друга как две капли воды. От этого можно сойти с ума. Было бы легче, если бы дверь была одна и ей не приходилось каждый раз решать, какую из них открыть, и каждый раз испытывать новое разочарование.
В окна по-прежнему сочился сероватый свет позднего вечера или утра — неважно… Свет сочился в окна! Вот что важно!
Она вскочила и бросилась к окну. Старая деревянная рама, между которой натянута довольно жесткая прозрачная пленка. Скорее всего это стенка рыбьего пузыря какой-то огромной рыбы или что-то подобное. Пленка прогибалась под ее пальцами, но казалась достаточно прочной. На счастье, в каждой из комнат комплект посуды и утвари полностью повторялся, и нож висел на своем месте. Одного удара оказалось достаточно, чтобы проткнуть прозрачную пленку.
Она вырезала в ней квадрат, достаточный, чтобы протиснуться во двор. Оттуда сразу же потянуло холодным, малоподвижным воздухом. Она была одета слишком легко, и скитания по лабиринту кое-чему научили ее. Прежде чем уйти, она взяла с собой нож и длинный моток веревки, концом которой прикрутила обмотанную вокруг себя шкуру. Получилось не слишком удобно, и наверняка со стороны она сейчас выглядела как неандерталка — зато теперь ей стало тепло.
Без особого труда Перлис вылезла в окно и, очутившись внизу, осмотрелась.
Двор как двор… Ничего в нем не было необычного, кроме тишины и отсутствия всякого движения. Вздрагивая от нетерпения, она направилась к колодцу. Скрипучий ворот разматывался слишком долго. Стук пустого ведра о сухое дно показался ей звоном погребального колокола.
Несколько минут она неподвижно сидела на срубе колодца, не в силах справиться с новым разочарованием. Слезы сами собой выступали на глазах и тут же высыхали.
Наконец Перлис нагнулась над срубом, пытаясь рассмотреть дно. Возможно, там осталась хотя бы небольшая лужица, которую не могло зацепить ведро. Но в сумеречном свете она не видела ничего, кроме замшелых бревен самого сруба. Ей придется спускаться…
Наверное, потом у нее не хватит сил, чтобы подняться наверх, — колодец довольно глубокий, — но если воды не окажется — это не так уж и важно…
Она начала спуск, держась за веревку и упираясь ногами в противоположные стены сруба. Колодец был узким, и спускаться оказалось легко. К ее удивлению, по мере спуска света не становилось меньше, скорее наоборот. Теперь она могла различить даже собственные ноги. Через пару минут она поняла, что рассеянный, неяркий свет шел снизу.
Наконец ее ноги коснулись сухого дня. В самом конце сруб перешел в каменную кладку, и теперь прямо перед ней, сквозь неровные щели этой кладки, пробивался непонятный свет.
Вначале она даже не обратила на него внимания, безуспешно пытаясь отыскать в засохшей грязи хотя бы несколько капель воды. И лишь когда стала очевидна бессмысленность ее поисков, Перлис с каким-то тупым равнодушием уставилась на свет, струившийся сквозь щели между камнями. Очевидно, раньше колодец соединялся с подземным туннелем. Много лет назад этот ход заделали, но недостаточно прочно. Со временем кладка расшаталась.
Ломая ногти, она начала раскачивать массивный камень, и вскоре он неохотно поддался ее усилиям.
Едва образовалось первое отверстие в стене, как камни, державшиеся лишь под давлением собственного веса, начали легко выниматься из своих гнезд, уступая незначительным усилиям ослабевшей женщины. Ей все сильнее хотелось пить. Чтобы хоть немного охладить свой иссушенный жаждой рот, она приникла губами к ледяным камням и вдруг ощутила влагу. Отдельные капли конденсата не могли утолить ее жажду, но они, по крайней мере, несколько облегчили нестерпимое жжение во рту.
Вскоре она стояла посреди широкого туннеля, по другую сторону колодезной стены. Небольшая груда разобранных камней, пересыпанных землей, осталась позади. Буквально через несколько метров туннель резко изменил направление.
Она долго не могла понять, откуда здесь взялся странный, пропитавший воздух свет, пока не заметила, что светится именно воздух. Неведомое излучение, исходившее, очевидно, от стен туннеля, вызывало его фосфорическое свечение.
Под ногами шелестел сухой плотный песок, и на нем отчетливо отпечатывались ее подошвы. Две маленькие цепочки следов на девственно чистой поверхности.
Возможно, она была первой, кто за бесконечные тысячелетия осмелился потревожить покой этого места.
Своды постепенно понижались, и через некоторое время туннель сделался настолько низким, что ей пришлось пригнуться.
Вскоре ее путь пересек еще один туннель. Внешне все четыре направления, включая то, по которому она пришла, казались совершенно одинаковыми. Никаких знаков на стенах, никаких следов. Ей уже было все равно, куда идти, и она пошла прямо.
Что-то ее все время отвлекало. Какая-то зеленоватая едва заметная мушка то и дело вспыхивала перед самыми глазами. Вдруг она вся похолодела от неожиданной догадки. Глазные линзы! Код, которому учил ее Артем! Длинная вспышка — тире, короткая — точка…
Вспышки едва различимы, очевидно, толстый слой породы экранировал радиоизлучение. Но они повторялись, раз за разом складываясь в одну и ту же фразу: «Включи маяк… Включи маяк… Включи маяк…» Зеленый, едва различимый огонек расплылся, стал почти невидимым, и лишь тогда она поняла, что это слезы… Он рвался к ней из невероятного далека. Теперь он где-то совсем рядом, и нужно всего лишь включить маяк, чтобы ее нашли, чтобы бесконечные мучения кончились.
Она нащупала браслет на руке и нажала нужную кнопку. Ничего не изменилось, зеленая муха несла на своих крылышках одни и те же слова: «Включи маяк… Включи маяк… Включи маяк…» Ее не слышали.
Когда наконец она справилась с этим, то поняла, что надо искать место, из которого ее ответный радиолуч сможет пробиться наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30