— Возможно, прав Каримов, запретивший упоминать об этом задании, но ваши доводы показались мне слишком убедительными. Человек, которого мы должны вызволить из УВИВБа, знает пароль запуска тм-генератора. Кроме него, этой части пароля не знает никто, без пароля запуск вообще невозможен. Этого для вас достаточно?
— Конечно, нет. Все это было в ориентировке. Я не уверен, что нам вообще нужен тм-генератор в такой момент. Что он собой представляет?
— Боюсь, это трудно объяснить… Ну а если я скажу, что с помощью этого устройства мы сможем наконец установить, кто разрабатывает и осуществляет стратегию захвата? Вот уже несколько дней мы воюем с нашими собственными согражданами. Мы убиваем людей, которые вообще не понимают, что делают. Их превратили в статистов, в кукол. Я хочу выяснить, кто и каким образом осуществляет этот дьявольский план. Мне кажется, в здании УВИВБа, превращенном в штаб захвата, скрывается настоящий режиссер кровавого спектакля, который они разыгрывают на наших планетах, и это, конечно, не Грумед. Когда я был там в первый раз, я что-то почувствовал, что-то почти понял, но у меня не хватило времени, и я был один.
Глаза лейтенанта сузились, он встал и протянул Мартисону руку.
— Вы меня убедили. Мои люди сделают все от них зависящее, чтобы помочь вам, профессор.
Здание УВИВБа молчало. Оно возвышалось у них над головами черной обгоревшей громадой, ни один звук не доносился из темных коридоров. Приборные линзы позволяли шести десантникам, сопровождавшим Мартисона, видеть в полной темноте.
Проникнув в подвалы из системы подземных коммуникаций, они миновали внешние укрепления и посты охраны противника. Сейчас все шестеро напряженно застыли, вылавливая малейший подозрительный шорох. Мартисон ожидал суетливости, паники при подготовке к утреннему и, может быть, последнему бою, но не этой мертвой тишины.
Условным жестом лейтенант отдал безмолвный приказ, и тройка десантников исчезла в завалах первого этажа — им предстояло обследовать камеры подвалов и лаборатории. Именно они должны были найти Дагера. Однако тишина, царившая в здании, оставляла мало надежды на успех основной части операции. Разве что наверху, в кабинете Грумеда, им удастся обнаружить какие-то материалы…
Ежеминутно останавливаясь, они двинулись вперед короткими бросками. Знакомая Мартисону пожарная лестница выплыла из темноты в фиолетовом свете линз ночного видения, и он обрадовался ей, словно встретил старого друга.
Лейтенант отослал двух десантников на несколько метров вперед, они по-прежнему изъяснялись условными жестами, и, хотя у каждого была встроенная в шлем индивидуальная связь, Мартисона предупредили, что на задании лучше соблюдать полное молчание.
Они миновали пролеты двух этажей, когда сверху донесся первый посторонний звук. При всем желании Мартисон не смог бы его описать словами. Впечатление было такое, словно хлопнула пробка от огромной бутылки шампанского. Но звук не походил на взрыв или выстрел. Он был более протяженным, более гулким, и долгое эхо сопровождало его по всему зданию. Они замерли, вслушиваясь, но больше ничто не нарушало плотную тишину.
Лейтенант вопросительно посмотрел на Мартисона, но тот лишь пожал плечами. Через несколько секунд, повинуясь приказу своего командира, десантники двинулись дальше. Они продвигались совсем медленно, каждую секунду ожидая засады, — но теперь здание казалось совершенно вымершим.
В кабинете Грумеда не было ни коробок с компьютерными записями, ни папок с магнитокартами. Зев распахнутого сейфа красноречивее всяких слов говорил о том, что они опоздали.
Лейтенант показал вниз, подавая беззвучную команду к возвращению. Придется уходить ни с чем… Если и первая группа потерпела неудачу — все их предприятие с вылазкой окажется напрасным. В последний раз Мартисон окинул взглядом опустевший кабинет и шагнул к выходу. И в этот момент наверху, прямо над ними, опять что-то грохнуло, послышался звон разбитого стекла, и по потолку кто-то шлепнул со всего размаха огромной голой ладонью. От этого шлепка содрогнулось все здание, сверху посыпалась штукатурка.
— Пора посмотреть, что там такое! — сказал лейтенант, нарушая свой собственный приказ о молчании. — Румин, что там у вас? Нашли что-нибудь?
— Да, лейтенант. Объект с нами.
— Хорошо. Оставайтесь внизу, мы проверим верхний этаж и сразу возвращаемся. Охраняйте люк.
Три темные тени бесшумно перекатились из коридора к лестнице. Лишь один Мартисон задержался, не в силах справиться с непонятным волнением. Что это было? Предчувствие? Страх?
— Лила? — спросил он просто так, на всякий случай. И вдруг услышал в ответ:
» — Я тебя слышу, но не могу помочь».
» — Но почему, Лила, почему? Что с тобой случилось? Я звал тебя столько раз…»
Долгое-долгое молчание в ответ и вопрос лейтенанта:
— Мартисон? У вас все в порядке?
— Да. Я сейчас нагоню вас.
— Мне показалось… Впрочем, неважно, оставайтесь здесь. Мы осмотрим верхний этаж и сразу же вернемся.
» — Эдмунд? Ты меня еще слышишь?»
» — Я слушаю тебя, слушаю! Скажи же, наконец, что случилось!»
» — Это ракшасы… Я больше не могу говорить с тобой. Они следят за каждым моим шагом… Один из них прорвался в ваш мир специально, чтобы убить тебя. Они боятся, что ты вернешься… Они сказали — только ты можешь остановить захват».
Снова шлепнула гигантская ладонь по потолку, потом еще раз и еще. Затем раздался жуткий вой, переходящий в рев, рассекаемый треском бластерных выстрелов. Топот ног бегущих людей…
Наконец перекрытие не выдержало. Прямо на глазах у застывшего от ужаса Мартисона оно прогнулось, и большая потолочная панель, оторвавшись, рухнула вниз. И тогда посреди этого обвала, среди груды обломков и отвалившейся штукатурки, возник светящийся силуэт, через мгновение налившийся изнутри темнотой. Раздавшись вширь, словно воздушный шар, он мгновенно заполнил почти всю комнату.
Чудовище в три человеческих роста, макушкой подпиравшее остатки потолка, стояло в двух метрах от Мартисона. Его огромная синеватая морда, изборожденная глубокими кожными складками, была повернута в его сторону. Огромные раскосые глаза пылали изнутри дьявольским огнем. Мартисон подумал, что где-то уже видел такие полные злобы глаза.
Монстр протянул к нему лапу, заканчивающуюся толстыми грубыми когтями… Совершенно парализованный его видом, Мартисон не в силах был даже крикнуть. Но тут из отверстия в потолке понеслись огненные трассы бластерных разрядов. Они ударили в лапу чудовища и одновременно в голову. В это огромное, состоящее из одних складок лицо, которое теперь уже не казалось Мартисону похожим на морду… Во всем облике монстра было что-то странно знакомое, карикатурно увеличенное и все же несомненно человеческое.
Отмахнувшись от жалящих огненных струй, не способных нанести ему серьезного вреда, чудовище взревело и бросилось на Мартисона. В воздухе мелькнула лапа (или рука?). Очевидно, не сумев еще приспособиться к условиям нового для него мира, монстр не рассчитал своей силы, от прикосновения его тяжелой ладони Мартисон отлетел в сторону, когти со скрежетом скользнули по защитному костюму, в который его облачили перед походом космодесантники. Ударившись о стену, Мартисон рухнул на пол, в глазах потемнело от боли. Он уцелел только благодаря неловкому удару ракшаса. Лапа прошла вскользь и не смогла пробить защитной оболочки.
Монстр зарычал от бешенства. Огромная ступня, поросшая рыжей шерстью, приподнялась и двинулась к Мартисону.
Но за те секунды, пока происходили эти события, в отверстие потолка успели выпрыгнуть все трое космодесантников. Прежде чем чудовищная нога опустилась на Мартисона, в пятку, в одно из самых уязвимых мест ракшаса, вонзилось несколько бластерных молний.
Зарычав от боли, чудовище отдернуло ногу и бросилось на новых врагов. Однако десантники успели включить защиту. Ракшас наткнулся в воздухе на невидимую силовую сеть.
Мощности генераторов в скафандрах космодесантников было вполне достаточно, чтобы связать слона. Бывали случаи, когда своими генераторами они изменяли орбиты не слишком больших космических тел, но остановить разъяренного ракшаса им все же не удалось. И хотя его движение замедлилось, он продолжал, волоча за собой всех троих десантников, приближаться к стене, возле которой лежал беспомощный Мартисон.
Силовая сеть не была сплошной и напоминала скорее рыбацкий невод. Постепенно ракшас запутывался в ней все больше.
Вместо того чтобы сменить тактику, он, посинев от натуги, пытался разорвать сеть. Но это оказалось не по силам даже ему. Воя от ярости, он вертелся на месте и лишь запутывался еще туже. Десантники вертелись вокруг него, как пауки, прикрепленные в добыче невидимыми нитями своей силовой паутины. Какой-то блестящий предмет, сорванный вместе с поясом у лейтенанта, упал рядом с Мартисоном. Все произошло в считанные мгновения. Мартисон приподнялся и потянулся к упавшему возле него антипротонному скотчеру.
Он не знал, что пользоваться этим оружием в пределах обитаемых планет запрещалось, одного выстрела скотчера было достаточно, чтобы превратить в радиоактивное облако здание института вместе со всеми его обитателями. Но Мартисон понятия не имел о том, что такое скотчер. Опершись спиной о стену, он сел, приподнял широкий ствол и, направив его в ракшаса, нажал на спуск.
— Не делайте этого! — крикнул лейтенант, но было уже поздно. От удара при падении предохранитель соскочил, скотчер рявкнул, и из его ствола вырвалась голубая торпеда протонного заряда.
Она ударила точно в середину живота монстра и бесследно исчезла в его глубинах. Ракшас как-то странно осел, его фигура начала плавиться, терять форму, но прежде чем это окончательно определилось, прежде чем грянул радиоактивный взрыв, ракшас исчез.
Какое-то время на том месте, где только что стояло чудовище, светился его голубой силуэт, но и он постепенно бледнел, бесследно растворяясь в воздухе.
Отряд медленно продвигался по извилистому подземному туннелю энергетических коммуникаций.
А впереди двое десантников несли так и не пришедшего в сознание Дагера.
— Мне все это не нравится, — сказал лейтенант.
— Вы имеете в виду протонный заряд?
— И это тоже.
— Мне кажется, он унес его с собой, туда, откуда они к нам приходят, и ничего плохого я в этом не вижу.
— Возможно. Но мне не нравится Дагер.
— Его состояние?
— Я не врач, и это не моя область. Мне непонятно, почему во всем здании, из которого вывезли все, что только было возможно, остался один-единственный человек, причем именно тот, кого мы искали… Нас пропустили обратно без всякого сопротивления, хотя грохот мы подняли такой, что не услышать его они не могли.
— Да. Мне тоже это кажется странным.
— Что-то нечисто с Дагером.
— И не только с ним… Нам нужен надежный способ для проверки всех, кто входил в прямой контакт с ракшасами… Я убежден, что Грумед не был предателем. Использовали лишь его тело и, возможно, память. Флоранс говорил, что они натягивают на себя наши тела, как перчатки…
— Это тот, кто вместе с вами вырвался из УВИВБа?
— Да.
— Мне кажется, и его придется проверить.
— К сожалению, это так. И это именно он сказал, что теперь мы будем подозревать всех, кто нас окружает.
Они быстро продвигались вперед; судя по отметкам, сделанным лейтенантом по дороге сюда, отряд миновал последние передовые посты противника и находился уже на своей территории.
Мартисон думал о том, что нельзя оставлять у себя в тылу вражеские глаза и уши. Оборотни могли затаиться в важнейших государственных структурах и ждать начала захвата…
— Мы не сможем просвечивать рентгеном всех подряд, — сказал лейтенант, словно прочитавший его мысли.
— Рентген здесь не поможет. Я думаю, гораздо эффективней окажется система тестов, способная ненавязчиво, но безошибочно установить отклонения от нормальной человеческой логики. Любой психолог сможет написать подобный тест. Спросите такое существо: сколько лет его маме? Какого цвета листья на дереве? Холодна ли сегодня вода для купания? Спросите то, что известно любому ребенку, и скорее всего оно не сможет ответить.
Мартисон оказался прав. Психологические тесты в конце концов стали их самым эффективным оружием. После успешного возвращения отряда здание за зданием, учреждение за учреждением подвергались повальной проверке. И шаг за шагом очищались от подставных префектов, фальшивых полицейских, жуликоватых банкиров.
Приходилось удивляться тому, как много этой нечисти успело незаметно просочиться в организм небольшой в общем-то колонии, где многие жители знали друг друга в лицо.
И лишь в двух людях, вызывавших у Мартисона наибольшие подозрения, система тестов не выявила ни малейших отклонений в психике. Дагер и Флоранс ничем не отличались от обычных людей.
20
Мыс, на котором расположился институт Мартисона, выдавался в море на шесть километров и заканчивался узкой песчаной косой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30