Молодая вроде, симпатичная, а прям зверем смотрит, аж сердце заходится. Хоть бы она приезжала пореже. «Постельное белье нужно каждый день менять». А то я без нее не знаю! Я у министров работала и у маршалов работала, без ее указок знаю, как хозяйство вести. Всякие хозяйки бывали, но такой, как эта ваша Маргарита, не видала. Ну все ей не так, все не этак! Она небось вам там совсем жизни не дает.
– Маргаритка-то? – хихикнул кто-то в ответ. – Да не… Маргаритка к нам нос не сует. У нас Петрович всем заправляет, Петровича Сам слушается, ему Маргаритка нипочем. Она все больше по личной части…
Ира уже вошла в просторную кухню, где седая женщина с аккуратной короткой стрижкой стояла за гладильной доской, а хихикающий субъект, оказавшийся вчерашним молодым парнем-охранником, что-то сосредоточенно жевал. Она, конечно, не стала бы слушать чужой разговор, но не сразу сообразила, что сказать. Узнать, куда делся Аксенов? Спросить, где ее платье? Глупо.
– Доброе утро, Ирина Сергеевна. Минуточку подождите, пожалуйста, я уже заканчиваю. Только-только из машины вытащила, – увидев Иру, приветливо улыбнулась женщина, словно знала ее давным-давно.
Так. Неплохо! Эти люди, оказывается, уже в курсе, как ее зовут. Более того, эта совершенно посторонняя женщина мягкими точными движениями как ни в чем не бывало гладит ее пропавшее платье. Такое самоуправство возмутило Иру еще больше, чем отсутствие платья на месте. Неужели эта женщина заходила в спальню, когда она была еще в постели. Иначе как платье попало бы в ее руки? Может быть, тут еще видеокамеры в каждой комнате наставлены? От дома, где по-домашнему чувствует себя только обслуга и охрана, хозяин только появляется на ночлег, а хозяйка, как выражается домработница, прям зверем смотрит, можно ожидать чего угодно. Казенное радушие улыбчивой женщины показалось Ире еще неуютнее, чем вчерашнее ночное поле.
– Вам чаю или кофе? На завтрак омлет с сыром. Есть еще ветчина и мюсли, – таким же ровным тоном продолжала женщина. – Володечка, налей в кофеварку воды.
«Отдайте мое платье и оставьте меня в покое!» – хотела крикнуть Ира, но сумела сдержаться и вежливо ответила:
– Спасибо, ничего не нужно. Я должна срочно ехать.
Я уже опаздываю.
Володечка, с явным удовольствием орудовавший кофейным агрегатом, растерялся:
– А Александр Николаевич сказал, что вы его дождетесь, велел вас на пляж проводить. Он в четыре будет.
И машины сейчас нет…
«А Александр Николаевич не сказал, кто за меня платежки и договора подпишет, и не велел, чем меня кормить на обед – манной кашкой или гречневой? Или, может, он горит желанием представить меня своей злобной Маргарите Сергеевне?» – чуть не вырвалось у Иры.
Нет, надо скорее отсюда уходить, иначе говорить одно, а думать совсем другое войдет у нее в привычку.
– Я сейчас позвоню… – сказал охранник и потянулся к лежавшей на обеденном столе трубке, но Ира резво его опередила и схватила трубку первой.
– Не надо, я сама доберусь до Москвы.
Быстро набрала номер своего офиса, но едва отпустила последнюю кнопку, в трубке послышались короткие гудки.
– Через ноль, – подсказала женщина, повесила ее платье на плечики и куда-то с ним ушла.
Через ноль с первого же гудка ответила Настенька.
– Ой, Ирина Сергеевна, наконец-то, а то мы тут все переволновались… – начала она, но ее оборвал голос Максима:
– Ир, ты откуда? Ты что, с ума сошла? Я уже всех на уши поставил, водитель говорит, осталась с каким-то мужиком, и нет тебя и нет… Позвонить хоть могла бы?
Максим совсем забылся, при Настеньке и при Екатерине Михайловне говорил с ней так, что все об их отношениях было понятней некуда. Но она сама виновата – совсем не подумала, что Максим будет волноваться. А ведь уже двадцать раз могла бы ему позвонить.
– Извини, – искренне повинилась она, преисполненная чувством благодарности и тихой, внутренней удовлетворенности, что есть, есть и у нее на свете близкие люди, которые переживают, если ее нет, есть и у нее неотложные дела, которые может решить только она. – Извини, пришлось задержаться. Так надо было.
Эти слова пришлось произнести внятно и громко, и Ира с вызовом посмотрела на вернувшуюся уже без платья домработницу и Володечку, ожидая наткнуться на плохо спрятанные усмешки. Но домработница спокойно наглаживала белье, а Володечка наливал себе кофе. Только эта умиротворенная картинка разозлила Иру куда больше ожидаемого интереса. Видимо, в этом доме случайные ночные гостьи – дело привычное.
– Чего, выгорело что-нибудь интересное? – спросил Максим, но Ира вопрос проигнорировала.
– Я тебя жду на шоссе. Владимир Иванович знает где, расскажет. Выезжай сразу.
– Может быть, все-таки кофе? – еще раз добродушно предложила женщина.
– Ирин Сергевна, давайте машину вызову? – дожевав бутерброд, предложил охранник. – А то я вас не могу так отпустить. Мне шеф таких указаний не давал…
«Еще не хватало, чтоб он давал на мой счет какие-то указания!» – едва не выскочило у Иры, но в последний момент она прикусила язык и перебила Володечку на полуслове:
– Где мое платье?
– В шкафу висит… – удивилась женщина, для которой почему-то было очевидно, что Ирино платье должно висеть в аксеновском шкафу.
– Откройте мне дверь, я ухожу, – обратилась Ира к охраннику и ушла надевать свое многострадальное платье.
Нехорошо, конечно. Невежливо. Ни спасибо, ни пожалуйста, ни до свидания. Но так хочется поскорее обратно, в свою собственную жизнь!
Максима долго ждать не пришлось. Только-только она расположилась возле указателя поселка на заваленном июньским ураганом буреломе и запрокинула голову, чтобы в кои-то веки понаблюдать за облаками, как рядом затормозила знакомая бежевая «шестерка».
– Привет, как дела? – Ира залезла в душный салон и чмокнула Максима в идеально выбритую, прохладную щеку. Он, как всегда, был подтянут и свеж, словно только что вышел из-под контрастного душа, а не ехал по пыльным дорогам через всю Москву. Пожалуй, только одеколон резковат – слишком явный аромат моря и цитрусов не растворялся внутри машины, а повисал слоями.
Но наверное, так и надо, ведь Максим в отличие от нее знает толк в парфюме, недаром уставил в ванной целую полку своими причудливыми флаконами – то джинсовая жестяная банка, то огромная сигара, то кожаный футлярчик. Ира когда валяется в пене, всегда волей-неволей рассматривает эту парфюмерную выставку.
– Нормалек, все по плану, – не поворачивая головы, ответил Максим и сразу тронул с места. – Ты лучше расскажи, с кем ты там всю ночь тусовалась и чего нам с этого обломится?
– Ничего особенного. Потом расскажу, – отмахнулась Ира. Придумывать всякую ерунду, чтобы оправдаться перед Максимом, показалось ей унизительным и никчемным занятием, а говорить правду – еще хуже. – Я есть хочу, умираю. Давай заедем чего-нибудь купим в офис.
– А я думал – домой… – протянул Максим и, воспользовавшись светофором, положил ладонь на ее коленку, торчащую из распахнувшейся полы платья. Она убрала его руку, одернула подол и твердо возразила:
– Нет, есть дела. Притормози по пути у «Материка».
Никаких особенных, безотлагательных дел на сегодня у нее не было, просто соскучилась по своим, словно не вчера, а месяц назад последний раз видела. Дома – пустой холодильник, немым укором пыльный письменный стол и дурацкий сериал в телевизоре как последнее прибежище лени. А на работе – щебетунья Настенька и умилительно строгая Екатерина Михайловна. Целая компания.
Можно накрыть стол и болтать о чем придется.
В «Материк» – хорошо разрекламированный, дорогой супермаркет – Ира еще ни разу не заглядывала. Она вообще не любила магазины, особенно дорогие. Даже не потому, что в них было много чего такого, что она себе не могла позволить. Это как раз понятно и не ново – ей и так отлично известно, что не миллионерша. Магазины она не любила потому, что именно то, что нужно, в них, как правило, отсутствовало. Поэтому за продуктами она отправлялась на громадные «оптовки», а тряпки вообще прихватывала где придется, в зависимости от настроения и наличия денег. В результате гардероб еле вмещался в два шкафа, а что надеть – оставалось вечной проблемой.
«Тебе нужен стилист, – учила Ленка, выслушивая ее жалобы. – В этом нет ничего особенного; просто приходит человек, открывает твои закрома, выбрасывает все на пол и разбирает, что к чему. Потом раскладывает по полочкам, развешивает по плечикам, пишет список, что где докупить, и оставляет тебе несколько вариантов костюмов на все случаи жизни». Ира смеялась, оставалась при своем мнении: «Стилисты бывают только у тех, кому некуда девать деньги», – и на весь сезон влезала в полюбившееся платье или костюм. Как этим летом в льняное платье с мережками и бесчисленными пуговками.
Но в «Материке» ей понравилось. Много всякой ранее не виданной и не пробованной всячины. На цены она решила не смотреть из принципа и одним махом набрала деликатесов в маленьких пластиковых коробочках, у прилавка с бадьями салата попросила продавщицу взвесить самых-самых экзотических и даже хлеб купила какой-то особенный, усыпанный зернами и орешками.
– Ну ты, мать, даешь! – присвистнул Максим, когда загружал в багажник ее пакеты. – А говоришь, ничего не случилось. Колись, что празднуем?
– Я не орех, колоться не умею. Просто захотела есть. – Особенность Максима понимать исключительно прямые связи явлений всегда ее раздражала.
– Ага, – многозначительно хмыкнул он, – ты хоть чек догадалась взять, чтоб на представительские оформить?
– Взяла, – соврала Ира, лишь бы он отстал.
В издательстве не оказалось только Владимира Ивановича – после объезда торговых точек он прямиком направлялся в свою излюбленную деревенскую усадьбу.
Зато Настенька и Екатерина Михайловна вполне разделили Ирины чувства – обрадовались ей, точно не видели если не год, то по меньшей мере месяц. А тихие оханья редакторши и тоненькие взвизгивания Насти, сопровождавшие процесс распаковывания припасов, окупили сторицей ее старания в супермаркете.
– У вас сегодня день рождения? Извините, мы не знали… – виновато поинтересовалась Екатерина Михайловна.
– Нет, – вмешался Максим. – День рождения осенью, а это – просто так.
– А-а, – протянула Екатерина Михайловна, не решившись спрашивать дальше.
Сластена Настя сразу обнаружила кексы и коробку конфет со сливочным ликером, а Екатерина Михайловна со знанием дела разложила на красочных одноразовых тарелках закуски: прозрачные ломтики ветчины и сыра, копченого угря, рыбу, салаты, зелень и фрукты. Ира предусмотрела все, впрочем, в «Материке» это было нетрудно – разновеликие бумажные тарелочки веселенькой летней расцветки, такие же стаканчики и салфетки, пластиковые вилки, ложки, ножи и даже пластмассовые фужеры – «как настоящие». Опять же радовало, что потом никому не придется мыть посуду.
Все расселись вокруг пестрого красивого стола, разлили в фужеры вино и посмотрели на начальницу. Ира, замешкавшись, собрала непослушные мысли, но ничего оригинального не придумала:
– Давайте выпьем за нас. За то, что мы встретились, за то, что делаем общее дело. И судя по всему, оно у нас неплохо получается.
Выпили, стали передвигать и передавать друг другу бесшумные легкие тарелочки, но ожидание не рассеялось.
– Смотрите, как интересно, салат точно такой же, как «оливье», только вместо мяса – креветки, вместо огурцов – киви, а вместо горошка – оливки. Умора! – попыталась развеять обстановку чуткая Настенька.
– Ага! – гоготнул Максим. – Еще скажи вместо картошки – персики, вместо морковки – мандарины, а вместо майонеза – взбитые сливки. А все остальное точно такое же, как в «оливье».
Все расхохотались, оставили в покое чуть распробованную и быстро надоевшую экзотическую еду и пили ароматное прохладное белое вино.
– Все-таки зря ты Степа не взяла, – с умным видом изрек цедивший одну минералку Максим, придвинулся к ней совсем близко и взял кусок рыбы с ее тарелки, хотя перед ним стояла точно такая же тарелка с точно такой же рыбой. – На Степе можно было б неплохие бабки заработать, к тому же мне под него на телевидении проектик обещали. И чего ты на пустом месте упираешься?
Его принародная фамильярность в который раз неприятно задела Иру, но показывать это было бы еще хуже. Деланно грациозным жестом она подняла свой фужер и попросила:
– Екатерина Михайловна, может быть, вы что-нибудь скажете, а то все молчите и молчите.
Все затихли, подождали, пока Екатерина Михайловна, разрумянившаяся от вина, набралась духу.
– Ирина Сергеевна, милая, вы не представляете, какая для меня радость на старости лет, что попала сюда, к вам. Где только не работала в последнее время, где только не подрабатывала, а теперь словно домой вернулась. Самое главное, вы любите то, что делаете – и людей уважаете, это сейчас большая редкость, не самоутверждаетесь за чужой счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42