– Если тебя так интересует время, то сейчас 9.52, – сказала Светлана и подошла ко мне. – Однако если ты все же не слишком торопишься… – Она обняла меня и поцеловала.
Сэр Найджел очень не любит тех, кто опаздывает, поскольку считает их недостаточно дисциплинированными для нашей работы. Особенно тех, кто опаздывает на свидание к нему, поскольку считает это еще и неуважением к своей персоне. Однако, я думаю, он бы меня понял, если бы я объяснил ему причину опоздания. Я думаю, меня бы понял даже святой Августин.
– Ты говорил, что тебе надо идти, – с насмешкой сказала она, слегка отстранившись.
– Да пошло все к черту! – ответил я, привлек ее к себе и крепко поцеловал.
– А как же твоя работа?
– Да пропади она пропадом! Что для меня может быть важнее, чем ты? – воскликнул я, еще крепче прижав ее к себе. Наши губы встретились, и ее язычок тотчас пустился в исследование моего рта. Мои руки скользнули вниз, нежно гладя ее обнаженные бедра, затем поднялись вверх и поиграли с ее вмиг набрякшими сосками. Она негромко застонала и еще крепче прижалась ко мне, в то время как ее язычок скользнул по моей шее вниз.
Одним словом, из дома Светланы я вышел в 10.28, заведомо опаздывая к своему грозному шефу, однако впервые за всю мою жизнь этот факт меня ни в малейшей степени не расстраивал. Я чувствовал себя на седьмом небе от счастья и плевать хотел на любого, кто попытался бы помешать мне в этом.
На прощанье она сказала мне:
– Не забудь прийти ко мне сегодня. Я уже слишком опоздала, чтобы идти на работу, так что прогуляю денек. Я буду ждать тебя.
– Я обязательно приду! – искренне пообещал я и поцеловал ее.
– Возьми ключи от моей квартиры, – сказала она, когда мы разомкнули наши прощальные объятия. – Я, может быть, пойду пройдусь по магазинам и куплю всякого-разного для обеда. Только смотри, не забудь прийти.
– Не забуду! Как я могу забыть! – воскликнул я и, еще раз поцеловав ее, бросился к лифту.
Выходя из дома, я нос к носу столкнулся с начальником моих вчерашних знакомцев из частной полиции. На лице у него появилось выражение задумчивости, когда он увидел меня, а рука очень медленно и плавно поползла к кобуре. Видимо, ему все же дали новый пистолет взамен того, который я отобрал у него вчера. А, может, он откопал в мусоре свою пропажу?
– С добрым утром! – громко, так, чтобы меня слышала поднимающаяся по ступенькам лестницы старушка, сказал я. Одновременно я быстро шагнул вперед и приставил нож к ребрам копа. После этого я подхватил его под руку и быстро отвел в сторону, давая пройти старушке. Та улыбнулась и что-то прошамкала беззубым ртом.
– Проходите, проходите, бабуля, – сказал я добродушно и добавил, повернувшись к копу: – Очень рад тебя видеть, старина. Давненько мы с тобой не виделись. Как приятно снова поговорить с тобой.
Со стороны могло показаться, что на ступеньках подъезда встретились два старых друга и разговаривают о какой-нибудь ерунде, поскольку нож я держал так, что его можно было заметить, только подойдя вплотную к нам.
– Ну и? – поинтересовался я.
– Убийство полицейского – очень тяжелое преступление, – без особой уверенности в голосе сказал мой собеседник.
– За избиение с нанесением тяжких телесных повреждений, фабрикацию уголовного дела и злоупотребление служебным положением тоже по головке не погладят, – ответил я с улыбкой.
– У тебя нет свидетелей, – ответил частник уже с большей уверенностью в голосе. Надо же, как быстро в нем снова прорезалась эта его наглость, проистекающая от вседозволенности.
– У тебя тоже, – ответил я. – И в таком случае будет твое слово против моего. Как ты думаешь, кому из нас поверят больше? – С этими словами я вынул из кармана левой рукой удостоверение офицера государственной полиции и показал его своему собеседнику, одновременно спрятав нож в карман. – У меня двадцать лет стажа и бог знает сколько раскрытых убийств.
Частник посмотрел сначала на удостоверение, потом на меня, потом снова на удостоверение. Чувствовалось, что мысли в его тупой полицейской башке начали вращаться с повышенной скоростью – примерно на уровне нормального человека.
– Приношу вам свои искренние извинения за вчерашний инцидент. Это была случайность, вызванная нашей недостаточной информированностью, – сказал заискивающе полицейский с виноватым выражением на лице.
– Принимаю ваши извинения, – ответил я. Я хотел было нагнать на него еще страху, но один взгляд на часы тут же заставил меня отказаться от этой мысли. Мои часы показывали 10.37. – Приятно было с тобой поболтать, старина, но, к моему глубокому сожалению, я очень тороплюсь, так что счастливо оставаться. И не вздумай рыпаться, иначе нам придется еще раз встретиться, и эта встреча, – я оскалился, – будет для тебя последней. Ты меня понял?
– Понял, – ответил тот с такой скоростью, словно все утро репетировал.
– Вот и молодец.
Я хлопнул частника по плечу и торопливо зашагал в сторону остановки. Из-за этой дурацкой встречи я теперь точно опаздывал на встречу с шефом. Господи, храни меня от его гнева. Впрочем, гневаться он будет в любом случае, вне зависимости от того, опоздаю я к нему или нет, но все же не хотелось бы давать ему дополнительный повод для этого.
«Как тонок оказался лак довольного жизнью, умиротворенного человека, если я так быстро среагировал на опасность, исходящую от этого частного полицейского», – подумал я и усмехнулся. Да, если постоянно тренировать человека на прыжок, то он будет готов к нему в любое время суток. Хищник всегда остается хищником, что с ним ни делай.
Тут впереди показался пульсар, и я выбросил из головы все мысли и побежал к остановке. Как сказал кто-то, лучше опоздать на час, чем на всю жизнь. В данный момент эта фраза очень подходила ко мне.
ГЛАВА 28
Тот, кто наблюдал тысячу смертей, становится или сумасшедшим, или мудрецом.
Восточная мудрость

Палач – не машина, сеющая смерть. Палач тоже человек.
Федор Стрельцов. «Откровение палача»

Контора, как и прежде, выглядела опустевшей, мрачной и мертвой. Толстые стеклянные стены не пропускали наружу ни звука. Здание напоминало затаившегося хищника, терпеливо ждущего своего часа для прыжка. Охранники на входе удивленно покачали головами, когда я вбежал в холл конторы в 11.23. Я еще никогда не приходил сюда так поздно и так торопливо.
Скоростной лифт на сороковой этаж поднимался невероятно медленно. По пути я отметил, что контора внутри приобрела более приятный для моих глаз вид. Она уже не напоминала покинутое здание из ночного кошмара, по длинным коридорам ходили люди, с некоторыми из них я здоровался на бегу. Судя по всему, волна инфицирования пошла на спад.
В 11.26 я постучал в дверь главного кабинета и, услышав изнутри громкий рев, вошел внутрь.
Обычно сразу после приглашения войти я без разрешения садился в кресло, однако на сей раз явно не следовало дополнительно раздражать шефа. Он и так готов был взорваться. А от его взрыва в первую очередь достанется, естественно, мне.
Сэр Найджел демонстративно посмотрел на свои часы и сказал:
– Насколько я помню, вам было приказано явиться в этот кабинет в 11.00.
– Да, сэр, – ответил я, всем своим видом выказывая безграничную покорность.
– А сейчас 11.27. Или меня обманывает зрение?
– Да, сэр.
– Что «да, сэр»? Что меня обманывает зрение?
– Нет, что сейчас 11.27. Приношу свои извинения за опоздание.
Сэр Найджел окинул меня мрачным взглядом и поинтересовался:
– И как я все это должен понимать?
– У меня вчера был очень трудный день, сэр. Я очень поздно вернулся домой и поэтому проспал, – ответил я, изобразив на своем лице предельно честное выражение.
Сэр Найджел еще несколько секунд буравил меня взглядом и, пробурив насквозь, сказал:
– Ладно, садись.
Я с облегчением опустился в кресло. Я еще не полностью прощен, но шансы получить прощение заметно увеличились.
Сэр Найджел взял газету и сказал, протягивая ее мне:
– Насколько я помню, я давал тебе несколько иное задание. Или, может быть, мне изменяет еще и память?
Я посмотрел на газету. На первой странице красовался грандиозный заголовок: «Ветеран-убийца начинает войну в центре Лондона! Этой ночью погибло 28 человек!» Справа и слева от заголовка было помещено несколько красочных фотографий. На одной из них во всех цветах был изображен изрешеченный автоматными пулями пульсар Браунлоу, а на второй – сгоревшая автостоянка. Еще на двух или трех красовались обгоревшие тела Фредди и его друзей. Секунды две я рассматривал их, а потом быстро просмотрел текст, размещенный под заголовком и фотографиями. Текст, написанный мастером своего дела, расписывал во всех подробностях стрельбу около дома Браунлоу и бойню на автостоянке, которую репортер сравнивал по интенсивности огня с армейскими маневрами среднего масштаба. Попутно автор вопрошал, до коих пор такое будет допустимо в крупнейшем городе мира, в столице великой державы, и добавлял, что в отношении перестрелки на автостоянке он полностью на стороне человека, ликвидировавшего самую известную и самую опасную банду из района доков, но, учитывая убийство семьи Браунлоу, он лично будет настаивать на смертной казни для убийцы в случае его поимки.
Я вернул шефу газету.
– И что ты на это скажешь? – спросил Лысый Дьявол, подходя ко мне вплотную и сверля меня взглядом.
– Не поймают они меня, – ответил я и посмотрел прямо в глаза своему шефу. И впервые, глядя в эти смертоносные кусочки льда, ничего не почувствовал. Сейчас мне почему-то было все равно, что скажет сэр Найджел.
Он кивнул и усмехнулся:
– Примерно такого ответа я от тебя и ожидал. Однако не мог бы ты все же объяснить мне, за коим дьяволом тебе потребовалось устраивать это побоище на автостоянке? Ты ведь знаешь, как в нашей организаций относятся к несанкционированным убийствам. И я дополнительно предупреждал тебя о том, что ты должен быть исключительно аккуратен в этом деле, безо всякой самодеятельности и ненужных жертв.
– Это был прокол, – сказал я мрачно. – Но прокол планирования операции! Все из-за недостатка людей. Не следует в одиночку бродить по таким районам, как это пришлось сделать мне вчера. Когда я вышел с той автостоянки, меня попытались ограбить. Мне пришлось защищаться, а драться с такой толпой народу невозможно, поэтому пришлось прибегнуть к оружию ветерана.
– Не горячись ты так. Никто не обвиняет тебя ни в несанкционированных убийствах, ни в провале операции. Пока не обвиняет. С охранником дело посложнее.
– С каким охранником? – вполне искренне спросил я и тут же вспомнил охранников, бежавших ко мне от дома Браунлоу, и мою лихорадочную пальбу, которой я прикрывал свое бегство. – Я ведь стрелял поверх их голов, чтобы никого не задеть!
– Так оно и есть, но одного из них ранило рикошетом от фонаря, – ответил мне сэр Найджел. – Он сейчас в больнице в тяжелом состоянии. Врачи говорят, что его шансы пятьдесят на пятьдесят. Однако в случае его смерти тебя все равно никто не обвинит в убийстве, так как это был несчастный случай. Скажем так, несчастный случай на производстве. – Сэр Найджел усмехнулся, но тотчас снова натянул свою маску бесстрастия.
– Спасибо, сэр, – сказал я как можно искреннее. Откровенно говоря, меня не очень занимало то, что он мне говорил. Я думал, как я буду дальше жить со Светланой.
Сэр Найджел сел и, пристально посмотрев на меня, сказал:
– Кстати, мы нашли твою сероглазую девушку.
– Кого нашли? – спросил я, чувствуя, что из-под меня вырвали землю.
– Эту твою девчонку, которую ты видел около Слейда в день убийства.
– И что вам удалось узнать? – как можно безразличнее спросил я шефа и подумал: «Все, это конец. Он все узнал и просто играет со мной, как кошка с мышкой».
– Ничего особенного, – безразлично ответил сэр Найджел, роясь в каких-то бумагах на столе. – Русская. Работает по контракту в лондонском научном центре специалистом по вирусам. В тот день в нашем секторе она должна была встретиться со своим другом, который работает в той же организации, что и она. Поскольку это запрещено, она воспользовалась чужим межзональным пропуском, поэтому мы и не смогли ее найти.
«Слава богу, он ничего не знает. А если это ловушка?! И он просто успокаивает меня?» – подумал я и спросил:
– А как вы ее все-таки обнаружили?
– Вчера покончил жизнь самоубийством один молодой поэт…
«Так я и думал. Прости меня, Эд».
– …расследуя это дело, полиция вышла на друзей поэта…
«Наверняка это Крис, на квартире которого жил Эд».
– …в том числе на некоего Эрика Кристиансена. Он назвал имя этой самой девушки, Светланы Беловой, и сказал, что она была подругой поэта. Очевидно, она решила его бросить, потому что на его столе полиция нашла прощальное письмо от нее…
«Неужели он догадался? Почему он так пристально смотрит на меня? Знает или нет?»
– …один из наших осведомителей в полиции информировал нас об этом случае, поскольку вспомнил о недавнем общем запросе об этой девушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49