А потом днище трейлера вдруг сказало "трыннг!", будто остывающая духовка, когда сжимаются её стальные бока. Все четверо разом перестали крутить; Дортмундер и Виктор застыли, а Келп и Герман от изумления потеряли равновесие и с маху приложились задами к битому кирпичу.
- Ой, - шепнул Келп.
А Герман прошептал:
- Черт!
Они выждали с полминуты, но больше ничего не случилось, и Дортмундер тихо сказал:
- Ладно, поехали дальше. Двадцать два... двадцать три... двадцать четыре...
- Пошел! - взволнованно шепнул Виктор.
И впрямь пошел. Внезапно уличный фонарь на углу высветил тонкую полоску между днищем трейлера и краем бетонной стены возле его передка.
- Двадцать пять... - бубнил Дортмундер, - двадцать шесть... двадцать семь...
На счет "сорок два" они остановились. Зазор между днищем трейлера и краем бетонного блока достиг почти двух дюймов.
- Сначала поставим задние колеса, - сказал Дортмундер.
Это было нелегко. Не из-за сложности работы, а из-за нехватки свободного места и тяжести оси. С обоих торцов под прицепом уже были привинчены широкие стальные скобы, к которым должны крепиться оси. В скобах были отверстия для болтов, но Дортмундер и иже с ним не могли заранее определить, как расположить соответствующие отверстия на их надстроенном шасси, поэтому сперва пришлось установить обе оси и наметить крепежные гнезда для болтов, а потом передвинуть шасси (не слишком сильно и часто задевая им за опоры) и расположить его так, чтобы Герман мог просверлить дырки дрелью, работавшей на батарейках. Потом они прижали ось с колесами к стальной скобе, приподняли её, набив под покрышки осколков кирпича, и поставили на место болты, шайбы и гайки, по шесть штук на каждую ось шасси.
На все эти достижения им понадобился час, и за это время патрульная машина дважды прошмыгнула мимо. Но все были слишком поглощены работой, чтобы заметить её, а поскольку они пользовались фонариками лишь изредка и старались по возможности прикрывать свет, полицейские так и остались в неведении.
Наконец они поставили колеса на место, разровняли землю под фургоном и опять взялись за домкраты. Когда все четверо сообщили, что готовы, рукоятка завертелась в обратную сторону, опуская прицеп. Дортмундер опять принялся считать от одного до сорока двух, а не наоборот.
По пути вниз днище не издало ни одного "трыннга", а счет оборвался на тридцати трех. Они поставили на место и закрепили подпорки, завернули винты, после чего Дортмундер вылез из-под фургона, чтобы посмотреть, в сколь близких отношениях состоят между собой днище трейлера и верхний край бетонной ограды. Приятели накачали колеса с запасом, полагая, что при нужде можно будет стравить немного воздуха и опустить трейлер на дюйм или два, но, как оказалось, делать этого не пришлось. Веса трейлера хватило, чтобы свести на нет почти весь оставленный зазор, так что там, где была решетка, осталось примерно полдюйма, а возле стены магазина Кресджа, в той части, в которой помещался сейф, и вовсе ничего. Ну, разве что одна восьмая дюйма.
Дортмундер проверил задок; там была та же картина, и поэтому он подошел к открытому торцу и тихонько сказал:
- Все в порядке, вылезайте.
Приятели ждали внутри, чтобы стравить воздух из одного-двух колес, если на то будут даны указания.
Все вылезли; Герман тащил свой черный саквояж. Пока Дортмундер и Виктор крепили на место решетку, Герман с Келпом отправились к передку, чтобы довести дело до конца. У Германа был тюбик замазки для ванн резинообразного вещества, которое бывает мягким, когда его выдавливают, да так и не затвердевает полностью. Герман шел вдоль ограды, замазывая этой массой щель между трейлером и бетонными блоками, а Келп налепливал поверх замазки всякую грязь, чтобы та слилась с бетоном. Подойдя к задку, они проделали тот же фокус, после чего присоединились к остальным. Все уже сидели в грузовичке. Марч вылез из кабины, чтобы закрыть за своими приятелями дверцы, потом трусцой вернулся за руль и повез всех прочь.
- Ну-с, - проговорил Дортмундер, когда они включили свои фонарики, чтобы видеть друг друга, - можно сказать, мы недурно отработали ночную смену.
- Ей-богу! - взволнованно воскликнул Виктор, сверкая глазами в свете фонариков. - Скорей бы уж четверг!
Глава 16
По дороге в банк Джо Маллиган споткнулся, огляделся и злобно фыркнул на верхнюю ступеньку. Наступил седьмой четверг с тех пор, как ему дали это задание; казалось бы, пора уже усвоить, что ступеньки тут высокие.
- В чем дело, Джо?
Это спросил Фентон, их старший. Он любил, когда ребята называли его шефом, только вот никто из них этого не делал. И хотя им надлежало являться на службу в четверть девятого, Фентон никогда не приходил позже восьми, а придя, занимал пост у дверей и проверял, не опоздает ли кто-нибудь из ребят. Но все-таки он не был поганым старикашкой: если вам все же случалось опоздать, он мог сам сказать вам пару ласковых слов на эту тему, но никогда не стал бы стучать на вас в правление.
Маллиган одернул свой темно-синий китель, поправил кобуру на правом бедре и покачал головой.
- Старею, - ответил он, - начинаю волочить ноги.
- Ну, а я чувствую себя так, словно нынче вечером мне не ходить, а прыгать, - сказал Фентон и с улыбкой покачался несколько минут на пятках, дабы стало ясно, что он имеет в виду.
- Рад за тебя, - проговорил Маллиган. Что до него самого, то он, как всегда по вечерам в четверг, будет доволен жизнью в девять часов, когда последний служащий банка уйдет домой, и Маллиган сможет сесть и расслабиться. Он всю жизнь провел на ногах и не верил, что сможет подпрыгнуть хотя бы ещё один раз.
Сегодня он приплелся в двадцать минут девятого, если верить часам на стене за кассами. Все охранники уже были здесь, за исключением Гарфилда, который ввалился минуту спустя, буквально "прошмыгнув под проволокой"; он приглаживал свои усики а-ля шериф с Дикого запада и озирался по сторонам, словно никак не мог решить, то ли охранять банк, то ли грабить.
Как обычно по четвергам, Маллиган уже успел занять свой ночной пост, прислонившись к стене возле миловидной девушки, которая сидела за столиком по эту сторону конторки и принимала посетителей. Маллиган всю жизнь был неравнодушен к миловидным девушкам. Кроме того, он был неравнодушен к её стулу и хотел оказаться ближе всех к нему.
Банк был ещё открыт и закроется только в половине девятого, значит, в ближайшие пятнадцать минут тут будет толпа народу: служащие, обычное число посетителей и семеро частных охранников - сам Маллиган и ещё шесть человек. Все семеро носили одинаковые кители, похожие на форму патрульных полицейских, а на левом плече у каждого красовался треугольный значок с надписью: "Континентальное сыскное агентство". Их бляхи с отчеканенными буквами "КСА" и номерами тоже были похожи на полицейские, равно как портупеи, кобуры и револьверы "смит-вессон-полис-позитив" 38-го калибра, которыми они были вооружены. В большинстве своем охранники, включая Маллигана, прежде служили патрульными полицейскими, поэтому в форме чувствовали себя легко и непринужденно. Маллиган двенадцать лет оттрубил в городском управлении Нью-Йорка, но ему пришлось не по нраву то, что там творилось, и последние девять лет он подвизался в "Континентальном". Гарфилд когда-то служил в военной полиции, а Фентон четверть века легавил в каком-то городке в Массачусетсе, потом вышел в отставку с половинным содержанием и теперь работал в "Континентальном", не столько ради умножения своих доходов, сколько для того, чтобы не маяться от безделья. Только у Фентона на кителе был особый знак отличия: два синих шеврона на рукаве означали, что он дослужился до сержантского чина. В "КСА" было всего два звания, обязывающих носить мундиры - охранник и сержант - и к услугам сержантов агентство прибегало, лишь когда для выполнения задания требовалось больше трех человек. Была в "КСА" и "оперативная субординация", но только для тех, кто работал в цивильной одежде, а к такой работе у Маллигана не лежала душа. Он знал, что служить в "Континентальном" оперативником значило стяжать себе славу, но Маллиган был патрульным топтуном, а не сыщиком, и это вполне устраивало его и сейчас, и в будущем.
В половине девятого штатный охранник банка, старик по фамилии Нихаймер, не работавший в "КСА", закрыл обе двери и встал возле одной из них, чтобы в течение примерно пяти минут то и дело отпирать её, выпуская последних посетителей. Потом уходящие работники привели в порядок бумаги, убрали всю наличность в сейф, накрыли чехлами пишущие и счетные машинки, и к девяти часам последний из них (это, как обычно, был Кингоурти, управляющий) уже готовился отправиться домой. Фентон всегда стоял у двери, выпроваживая Кингоурти и проверяя, надежно ли тот запер банк снаружи. Система была устроена таким образом, что сигнализация включалась и выключалась только поворотом ключа с улицы. После ухода Кингоурти оставшиеся внутри охранники не могли открыть ни одну из дверей, не включив сигнал тревоги в полицейском управлении. Поэтому все семеро приносили с собой мешочки или корзинки со снедью. В переднем торце трайлера, подальше от сейфа, помещался мужской туалет.
Девять часов. Кингоурти ушел, заперев дверь. Фентон повернулся и произнес слова, которые изрекал каждый четверг по вечерам:
- Ну, вот мы и на посту.
- Прекрасно, - ответил Маллиган и направился к стулу, стоявшему за столиком приемной. Тем временем Блок сходил за раскладным столиком, который хранился возле сейфа, а остальные уже рассаживались по облюбованным ими стульям. Спустя минуту раскладной столик стоял в отведенной для посетителей части трейлера, семеро охранников сидели вокруг него на семи стульях, и Моррисон доставал из кармана кителя две новые колоды карт, одну с синими рубашками, другую - с красными. Все извлекли из карманов пригоршни мелочи и ссыпали её на столик.
Раздали семь карт. Тот, кому выпадет старшая, должен будет стать первым банкометом. Им оказался Дреснер.
- Пятикарточный штуд, - объявил он, бросил в банк пятицентовик и принялся сдавать.
Маллиган сидел спиной к сейфу, лицом к передку трайлера, то есть, к столам служащих. Конторка кассиров располагалась справа, две запертые двери - слева. Он сидел, широко расставив ноги, плотно упираясь подошвами в пол, и смотрел на Дреснера. Открыв карту, тот сдал ему пятерку червей. Маллиган взглянул на свою первую невскрытую карту. Это оказалась двойка пик. Моррисон поставил пять центов - предел на первой карте. Потом надо было ставить уже десять центов, а на последней карте - двадцать. Когда очередь дошла до Маллигана, тот скромно спасовал.
- Похоже, сегодня не моя ночь, - сказал он.
И был прав. К половине второго ночи он уже влетел на четыре доллара семьдесят центов. Но Фокс иногда сдавал ему с прикупом, валетов или в открытую, и в половине второго сделал это опять. С прикупом все игроки делали ставки в начале, и игра пошла с банка, в котором было тридцать пять центов. Когда никто не смог вскрыться, и Фоксу пришлось сдать ещё по карте, все опять сделали ставку. И снова никто не мог раскрыться, а когда Маллиган взглянул на свою третью сдачу и увидел три шестерки, в банке уже было доллар и пять центов.
В довершение всего сидевший справа Фентон раскрылся, сделав максимально возможную заявку, двадцать пять центов. Маллиган подумывал поднять ставку, но потом решил, что чем больше участников останутся в игре, тем лучше, поэтому просто повторил заявку. Так же поступили Гарфилд и Блок. Теперь в банке было два доллара и пять центов.
Пришло время прикупать. Открывшийся Фентон взял три новых карты; значит, для начала у него только одна пара "картинок", валетов или выше. Маллиган призадумался: если он возьмет две карты, все заподозрят, что у него три одинаковых. Однако Маллиган слыл игроком, любящим "флеши" и "стриты". Значит, взяв только одну карту, заставит остальных думать, что он опять принялся за свое. Кроме трех шестерок, у него были дама и четверка. Маллиган сбросил четверку и сказал:
- Одну.
Гарфилд хихикнул.
- Все не унимаешься, Джо?
- Да вроде того, - ответил Маллиган, увидев ещё одну даму.
- А мне - три честных, - сказал Гарфилд. Стало быть, и он начинал только с пары, вероятно, тузов или королей.
- Одну нечестную, - попросил Блок. Значит, либо у него две парных, либо он норовит прикупить "флеш" или "стрит".
После прикупа максимальная ставка была уже пятьдесят центов. Столько Фентон и поставил. Значит, ему пришла лучшая карта.
Маллиган заглянул в свои карты, хоть и помнил их. Три шестерки и две дамы, очень милый "полный дом"( .
- Подниму, пожалуй, - сказал он, выдернул из кармана рубашки доллар и небрежно бросил его в кучу мелочи на столе.
Теперь в банке было три доллара пятьдесят пять центов. Маллиган уже положил туда доллар сорок, значит, мог выиграть два доллара и пятнадцать центов, если никто не перебьет его ставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27