Элла оправдывалась, мол, мне вручили, сказали, что от вас, на что незнакомая женщина заявила, что сама лично должна была передать, отчитала Эллу и ушла. Кристалл Лексу так и не достался.
Огорченный, он решил наплевать на предупреждение Эллы, что ему не стоит выходить из комнаты, и пошел гулять по лабораторному комплексу. Девушки в белых халатах провожали его немигающими взглядами; Лекс помахал им рукой, быстро прошел через несколько лабораторных помещений и очутился в коридоре. Здесь было светло, чему способствовали и стены жемчужно-серого оттенка, и освещение, которое обеспечивали светящиеся трубки, протянутые вдоль стен и потолка. Воздух имел специфический запах дезинфекции.
Побродив по коридорам и покатавшись на лифтах, Лекс наткнулся на девушку, которая занималась тем, что перекладывала с одного места на другое какие-то пакеты. Лекс вызвался помочь, а когда пакеты были разложены в нужном порядке, сказал:
– Не могли бы теперь вы помочь мне… Я забыл один процесс, существенно важный для нормальной жизнедеятельности. Чтобы я мог вспомнить, потребуется ваше участие…
Пока девушка краснела, закатывала глаза и тихо охала, Лекс делал свое дело со все возрастающей сноровкой. «Райские здесь места, – подумал он, опробовав несколько различных поз. – Кого ни попросишь, все дают. И я не видел еще ни одного мужчины. Прямо секс-миссия какая-то».
– Ну как, вы уже вспомнили? – спросила робко девушка, оправляя платье.
– Да, дорогая. Спасибо вам большое, вы мне очень помогли.
«Ишь ты, щечки порозовели, глаза блестят, уж и прическу оправляет этак кокетливо – сразу на женщину стала похожа. Нет, я, конечно, нагло пользуюсь наивностью здешних девушек, но ведь для их же пользы…» – подумал Лекс, застегивая штаны.
– Браво, дружище, – раздалось у него за спиной. – Давно не видел такой артистичной работы.
Лекс обернулся и узрел первого мужчину-гайанина. Высокий хорошо сложенный человек, с четко обрисованными под легкой рубашкой мышцами, с волнистыми светлыми волосами и красивым лицом изнеженного аристократа. Он стоял, прислонившись к стене, насмешливо улыбался и символически аплодировал.
– Меня зовут Мелас, – сказал он. – А вы, вероятно, Лекс?
– Верно.
– Не возражаете насчет беседы? Пойдемте, не будем мешать девушке работать, – он увлек Лекса по коридору, напоминавшему солярий. – О вас здесь все наслышаны, – говорил Мелас, дружески обняв Лекса за плечи. – И, как я вижу, вы времени даром не теряете?
– Восстанавливаю форму, – скромно отозвался Лекс.
– Агент 007 на отдыхе? – усмехнулся Мелас. – По правде сказать, я и сам имею склонность к подобному занятию. Окучиваю, так сказать, помаленьку эту оранжерею. Понятное дело, меня одного на триста сотрудниц не хватает…
– А вы здесь работаете?
– Да, временно. Сейчас я – младший лаборант в седьмой микробиологической. Но мы-то с тобой понимаем, что главная работа для нашего брата – делать женщин женщинами, верно?
Лекс посмотрел на Меласа непонимающе.
– Друг мой, – усмехнулся тот. – Я вообще не обязан работать. Я же естественнорожденный. По закону, меня содержит государство. Я могу даже не посещать Дома Свиданий, если не учитывать морально-этические нормы, которые обязывают меня это делать. Ты ведь должен понимать: если нас – меньше десяти процентов от всего населения, то каждый мужчина должен пахать и сеять, не покладая, хм… орудия своего труда.
– Десять процентов? – спросил Лекс.
– А ты не знал? Мужчины рождаются только естественным путем, поэтому нас так мало. Девчонок плодят инкубаторы, но вот беда – почему-то они не могут производить особей мужского пола с измененным генотипом. А выращивать искусственно обычных людей, когда они и так рождаются, сами по себе, нет смысла.
– Измененный генотип?
– Ну да. Они, девчонки в смысле, это другая раса. Генетически чистая душой и телом. Люди с приставкой супер. Только вот в личной жизни у них нескладняк, потому что покамест инкубаторы не умеют нашего брата штамповать. Но я так думаю, мы-то с тобой не внакладе? – засмеялся Мел ас. – Так что настоящей мужской работы здесь хватает.
– Да уж, – хмыкнул Лекс.
– Я тебе только одну вещь скажу, это, конечно, твое дело, но… Понимаешь, у нас не принято, чтобы младшему по рангу отдавалось предпочтение перед старшим. Даже если ты видишь офигенно красивую девчонку В-12, сначала осмотрись кругом, нет ли где В-11. Я фигурально, конечно, говорю, но ты суть улавливаешь? С точки зрения этики девушка более высокого ранга больше заслуживает быть обласканной, нежели ее младшая подруга. Поскольку перед нами все равны, это между собой они на первый-второй рассчитываются, то четких правил нет, но по негласному кодексу кавалеров принято обслуживать в первую очередь барышень со званием. Уловил?
– Да, – кивнул Лекс. – В этом есть здравое зерно.
– Еще бы! Я бы сказал, здравое семя! Тем более, это традиция. Ориентироваться можно по форме. Если видишь серо-зеленую цыпочку – плыви мимо, это или малолетка, или дурочка, которая не смогла сделать карьеру. Более высокий ранг определяется по ярким цветам и украшениям. Исключение составляют члены Совета, они могут одеваться как угодно, хоть в хламиду, но их ты должен знать в лицо.
Они завернули за угол коридора и увидели женщину в мешковатом буром комбинезоне, которая меланхолично терла пол шваброй.
– Неужели у вас остались уборщицы? Это при современной технологии? – удивился Лекс и подошел к девушке.
Заглянув ей в лицо, Лекс замер – на него смотрели пустые безразличные глаза. Мелас аккуратно отстранил Лекса и отвел в сторону.
– Это В-13. С ними даже разговаривать бесполезно. Сострадание общества – единственная причина, по которой они живут.
– Какие-то психические расстройства? Умственная отсталость? – предположил Лекс.
– Вроде того, – уклонился от ответа Мелас и подвел Лекса к лифту. – Ну ладно, не буду тебя задерживать, ты, наверное, хочешь вернуться в свои апартаменты? Хотя я мог бы показать тебе лабораторный комплекс и кое с кем познакомить, если ты не слишком устал от впечатлений.
– Я не устал. Так что с радостью приму твою помощь как советчика и гида, – ответил Лекс.
– О, я вижу, сударь, вам знакомы хорошие манеры! – засмеялся Мелас. – Пойдем, брат, я устрою тебе экскурсию.
* * *
Три женщины вошли в лабораторию. За широким экраном из односторонне прозрачного материала располагалась комната, в которой на диване лежал человек, заложив руки за голову и глядя в потолок. Вошедшие остановились перед экраном. К ним подбежала Элла, на мгновение замешкалась, затем поклонилась старшей по рангу.
– Это и есть Лекс? – спросила одна из женщин. – Вы уверены, что трансплантация прошла успешно?
– Мы не можем пока этого утверждать, – начала объяснять Элла. – Личностные воспоминания отсутствуют, он не помнит, кем был. Я думаю, что если дать ему кристалл, содержащий сведения о его прошлом, то он должен вспомнить…
– Кристалл у меня, – сказала старшая. – Но я сомневаюсь, что мы сможем определить, кто он на самом деле, после того как дадим ему инфокристалл. Вы же не можете быть уверены в том, что имплантировали ему ту самую психоматрицу? Я имею в виду, мы не можем гарантировать, что это была психоматрица именно Лекса Михайлова.
– Если он будет осознавать себя Лексом, какая нам разница, будет ли он им являться на самом деле? – спросила женщина в черном комбинезоне. – Для наших целей это имеет мало значения. К тому же генный код мы получили верный – лицо соответствует тому, что мы видели на фотографиях.
– Генный код – это одно, – ответила старшая, – его научились читать еще в двадцатом веке. Психоматрица – другое, ее могли неправильно снять, я уж не говорю подменить…
– А чем он занимался эти дни? – спросила женщина в зеленом платье.
– Он… гулял по комплексу, знакомился с сотрудниками, – ответила Элла.
– А по моим сведениям, он, скажем так, попотчевал восемь сотрудниц, включая заведующую лабораторией Анику. И вас, наверное, тоже?
– Я… да, – опустила голову Элла. – Прошу прощения, я посчитала, что не вправе отказать…
– Вот кобель! – резко, но с оттенком едва ли не одобрения сказала женщина в зеленом.
– Ладно, мы же пришли с ним поговорить. Элла, идемте, – распорядилась старшая из трех.
Они вошли в комнату Лекса, и для него закончился блаженный период неведения своего прошлого.
* * *
– И это все сделал я? – спросил он, выключив экран интерактивного учебника. – Трудно поверить.
– Это действительно сделали вы. И вы должны помнить это, – сказала одна из женщин, которые сидели в комнате, ожидая, пока он просмотрит запись на кристалле.
– Элла, представьте нас, – попросила старшая.
Врач встала между Лексом и женщинами.
– Это Председатель Мириам, – указала она на старшую, на которой был аккуратный синий с малиновыми отворотами костюм, украшенный сапфировыми застежками.
– Это Советница Дейдра. – На второй женщине, самой молодой из всех, было роскошное зеленое платье с изумрудным колье.
– Это Советница Сантана. – Третья женщина была в черном комбинезоне с алмазной заколкой у воротника.
Лекс внимательно посмотрел на всех троих. У Дейдры, наиболее привлекающей к себе внимание, была величественность, томность и претенциозность ослепительно красивой женщины, каковой она и являлась. Пышные черные волосы как крона дерева охватывали правильное, с безупречными чертами, лицо. Взгляд миндалевидных карих глаз был слегка высокомерным, но в то же время заинтересованным. На изящной длинной шее сверкало зелеными искрами колье, а в том, как Дейдра носила свое шикарное платье, чувствовалась врожденная грация и ленивая небрежность аристократки.
Мириам была бы некрасивой, если бы не большие добрые глаза, обрамленные сеткой морщин. Волосы у Председательницы были пепельного цвета, хотя местами остались рыжеватые подпалины – видимо, в молодости она была рыжеволоса. Костюм хорошо сидел на невысокой, слегка полноватой женщине, но видно было, что портному пришлось потрудиться, чтобы скрыть некоторые изъяны фигуры.
Сантана была одета из всех троих наиболее строго и строже всех держала себя. Взгляд чуть раскосых черных глаз, широко расставленных на скуластом лице, выражавшем упрямство и решительность, сверлил Лекса не то чтобы неприязненно, но с холодной сосредоточенностью профессионального солдата, держащего на прицеле вероятного противника. В черных волосах, аккуратно расчесанных на пробор и заплетенных в косу, проглядывали ниточки седины.
«Три девицы под окном пряли поздно вечерком, – подумал Лекс. – Интересно, кто из них метит в царицы? Может быть, все трое?»
– Хорошо, – сказал он бодро. – Допустим, я и есть тот человек, который разрушил основы старого общества и обосновал идею нового мира генетически модифицированных людей. Каковую идею успешно претворили в жизнь в одном отдельно взятом государстве. Но я не совсем понимаю, зачем я вам понадобился. Ломать – не строить, разрушителей в истории и без меня хватало.
Женщины переглянулись. Мириам посмотрела на Лекса с улыбкой.
– Нет, чтобы поблагодарить за свое воскрешение, – пожурила она. – Мы для него старались, ни оборудования не пожалели, ни энергии, ни человеко-часов…
– Доктора Эллу и Анику я уже поблагодарил… на свой лад, – хмыкнул Лекс. – А кому, кстати, принадлежала идея моего воскрешения?
– Идея принадлежала всему нашему обществу, – сказала Мириам. – Вы были нашим духовным лидером, нашим символом, нашим мессией, если хотите. Гайанская Республика обязана вам своим возникновением. Ваша книга «Человек совершенный» стала библией нашего народа. Неудивительно, что каждый гайанин всем сердцем желает видеть вас нашим предводителем. На протяжении двух столетий мы лелеяли надежду воскресить вас, используя сохранившиеся материалы – образец ДНК и психоматрицу, которую сняли с вас перед смертью. И как только у нас появилась надежная технология трансплантации сознания, мы…
– Это понятно. Значит, я нужен вам для пропагандистских целей? Служить живым знаменем всемирной генетической революции?
Гайанки пришли в замешательство. Потом Сантана выразительно посмотрела на Эллу, и та, извинившись, вышла из комнаты. Дейдра улыбнулась, встретившись глазами с Лексом, явно показывая, что ей нравится его резкость.
– На протяжении тысячелетий человечество боролось за свои идеалы, – сказала Мириам. – Вы – наш идеал, ибо вы – отец-основатель нашего общества. Скажите, разве мы не имели права бороться за вас, разве мы не имели права компенсировать вам те годы жизни, которые вы потеряли, погибнув в расцвете лет в борьбе с оппозиционными силами старого общества?
Лекс кивнул.
– Я вас не осуждаю. Упаси боже! Я всего лишь хочу внести ясность. Вы подарили мне вторую жизнь, и естественное чувство благодарности обязывает меня что-то сделать для вас. Я просто хочу знать, чего именно вы от меня ожидаете.
– Мы ждем, что вы выступите с обращением к народу, в котором опишете величественные перспективы развития нашего общества, – сказала Сантана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39