Я был более слеп, чем сейчас, когда доверял королю Пеллегуну и герцогу Горлуа, не сомневаясь в их действиях. Но сейчас я ясно вижу. Ничто и никогда не приведет людей к мудрости богов. Меч Нудда, который люди называют Экскалибур, опьянил их могуществом, и они расселяются по миру, переворачивая землю и сжигая деревья – гораздо больше деревьев, чем уничтожили когда-либо монстры Черного Властелина! Когда я был ребенком, леса расстилались бесконечно, и посмотрите, что они с ними сделали!
Ллэндон указал рукой на запад.
– Менее чем в трех лье отсюда – уже равнина, – продолжал он. – Наше королевство – всего лишь остров, окруженный пустошью, и надо идти к самым Границам и землям варваров, чтобы увидеть лес, достойный этого имени. Повсюду и всегда люди рубят и пилят. Просто ради того, чтобы согреться, чтобы возделывать землю, как они говорят, – как будто земли не хватает для всех!
Одобрительный гул пронесся по толпе эльфов. Никто не мог бы оспорить того, чему они были свидетелями вот уже многие годы.
– Мы были союзниками людей в Десятилетней войне. Десять лет бесконечных страданий, чтобы прогнать монстров в Черные Земли. Десять лет, в течение которых погибли тысячи наших соплеменников. И что же осталось сегодня? Остались только мы, лесной народ, Высокие эльфы Броселианда. Зеленые эльфы больше не составляют клан, они живут разрозненными группами в лесной поросли, не заслуживающей даже права называться лесом. Эльфы болот совсем одичали, король Рассуль погиб, и их клана больше не существует. Вот к чему мы пришли! И вот что нас ждет, если мы покинем Элианд! Здесь до нас никто не доберется, ни люди, ни монстры. Посмотрите, как легко они были отброшены. Никогда они не посмеют вторгнуться в лес, а если и сделают это, мы заставим их бежать, как вчера, потому что сейчас лишь одно имеет значение – спасти страну Элианд силой деревьев и волшебством королевы!
Ллиэн, прислонившись к стволу огромного дуба, вздрогнула, услышав о себе из уст того, кто был ее супругом. Она попыталась разглядеть его, но Ллэндон снова сел, посреди восторженных восклицаний, в которых слышались и громкие возгласы, адресованные королеве. Ллиэн быстро скользнула взглядом по маленькой группе его сподвижников, наполовину скрытой тенью дерева. Дориан, как всегда, быстро отвел глаза, когда их взгляды встретились. Позади расположились лучник Кевин, менестрель Амлин, жонглер Лилиан, а также следопыт Тилль, низкорослый зеленый эльф, чей белый сокол сидел на нижней ветке дуба. Молодой дикарь, из которого Гвидион сделал своего олламха, все еще поддерживая ослабевшего друида, бросил на королеву пронизывающий взгляд, смысла которого она не поняла. Мирддин, с затуманенным взором, усмехаясь по своему обыкновению, стоял, прислонившись к стволу в своем темно-синем плаще, и его одеяние настолько сливалось с темной корой дерева, что лицо казалось свободно плавающим в пространстве. И наконец, рядом с ним, в сопровождении своих двух неизменных провожатых, находилось самое неуместное существо на этом собрании, одно присутствие которого под пологом Леса было кощунством. Враз решившись, она шагнула к нему, схватила за руку и, несмотря на его сопротивление, вывела его из группы компаньонов на свет, в самый центр круга, образованного эльфами.
Из-за его маленького роста, а также оттого, что многие эльфы вскочили на ноги, как только заметили его, понадобилось какое-то время, для того чтобы все поняли, что в тот момент происходило. Королева была здесь. Она собиралась говорить. С ней кто-то был. Маленький, круглый, как бочонок. Гном, бородатый и рыжий, как осенняя листва. Бран.
Когда эльфы осознали, что гном, к тому же принц, посмел проникнуть в самый старый лес Броселианда, среди собравшихся прокатилась волна смертельной ярости, такая сильная, что даже саму Ллиэн в общей суматохе сбили с ног. Но тут же ее властный, громкий голос перекрыл возбужденные выкрики и заглушил их.
– Аэгвилк эльф сеон мид ар горр аэтелинг! Хаэлъ хлистан!
Они попятились назад, сконфуженные и пристыженные, оставив в середине королеву и поверженного на землю гнома, наполовину оглушенного ударами.
– Позор вам, презревшим законы гостеприимства! – воскликнула она повелительным тоном. – Сеньор Бран и его свита были приведены сюда Гвидионом и моим братом принцем Дорианом! Обращайтесь с ним уважительно, и чтобы впредь никто из вас и не помыслил поднять на него руку!
– Слушайте королеву! – раздался позади нее дребезжащий голос старого друида. – Садитесь все!
Эльфы присмирели, опустив глаза, все еще кипя от негодования, но не решаясь перечить королеве.
– Мой дорогой лесной народ, выслушайте меня, – сказала она. – Принц Бран – последний государь Черной Горы. Как и мы, он пострадал от людского тщеславия, и потому мы предоставили ему приют в нашем лесу. В прошлом у нас возникали раздоры с гномами, но они не хотели этой войны, а стали ее первыми жертвами. Во имя гнома Гредна, который выковал серебряную руку богу Нудду после битвы при Маг Typea , не ожесточайте своих сердец…
Бран не знал эльфийского языка и не понял ни слова из того, что она говорила Он с разъяренным видом поднялся на ноги, взгляд его блуждал, борода и волосы были всклокочены. Все взоры одновременно обратились к нему, и, по правде сказать, весьма недобрые, от чего ему еще больше захотелось со всех ног бежать с этого ужасного собрания, а не вступать в споры, – ему, который с трудом мог связать три слова, не пересыпая их ругательствами. Ни с одним гномом, достойным этого имени, так не обращались, не толкали и не поносили. Подобное оскорбление могло быть смыто лишь ударом топора. Наверняка он бы расстался с жизнью, но это была бы красивая смерть, смерть героя, достойного вековых легенд, погибшего от рук несметного количества врагов в самом сердце этого проклятого леса. Бран печально улыбнулся и покачал головой. Если он не заговорит, скоро никого не будет, чтобы услышать старые легенды…
– Я не прошу у вас помощи! – сказал он, вздернув подбородок. – Мне она не нужна, и я пришел сюда вовсе не для того, чтобы просить ее, клянусь! Я слышал, как вы смеялись только что, когда ваш старый колдун приговорил нас к исчезновению. Ну что ж… Может быть, в будущем мире и не будет больше гномов, но не рано ли вы радуетесь? В том мире не будет и эльфов, не будет ни лесов, ни гор, ничего того, что было бы пригодно для жизни! Вы ничуть не лучше людей – свора трусливых псов, укрывшихся за своими деревьями! Что вы себе думаете? Что вас не видно?
И вновь собрание эльфов вскипело от гнева. Толпа стала напирать на первые ряды, те сомкнулись настолько, что Бран, чтобы его не затоптали, был вынужден вскочить на пень.
– Мне не нужна ваша помощь! – закричал он снова. – Я пойду один, если понадобится, но я найду Меч, чтобы народ под Горой жил всегда!
– Тогда я прошу вашей помощи! – сказала Ллиэн. – Если мы не вмешаемся, если Меч Нудда не будет возвращен сеньору Брану, мир навсегда потеряет равновесие, и нас самих, лесной народ, поглотит хаос, и мы будем забыты.
– Но Меч находится у людей, и это люди просят нас спасти их! – бросил один эльф на другом краю поляны.
– Это единственная возможность избежать всеобщей гибели, – ответила королева. – Если люди будут побеждены, нам, быть может, удастся защитить наш лес, но никогда мы не сумеем изгнать монстров из королевства Логр. Что бы ни случилось с талисманами, мы никогда больше не будем жить в мире. А если мы объединимся, чтобы победить Безымянного, после мы сможем обязать людей вернуть Меч!
Маленькая эльфийка, которой было от силы пять или шесть лет (однако уже достигшая роста взрослого), приблизилась к ней.
– Ты просишь нас помочь Утеру, потому что ты любишь его, – сказала она. – Мой отец сражался бок о бок с ним, когда тот был Пендрагоном, и погиб. И у меня много друзей, чьи отцы погибли. Утер обещал вернуть Меч, но не сделал этого. Я никогда не видела человека, но не думаю, что они честные!
От простых слов девочки у Ллиэн перехватило в горле, и она не смогла ей ответить. Ее маленькая фигурка, прямая и тонкая, стоящая в сумерках посреди молчаливого круга народа Элианда, казалась ей худшим из упреков. Словно ее собственная дочь Рианнон встала перед ней, как жертва, полукровка волею судьбы, плод их безрассудной любви. И молчание эльфов, стоявших вокруг, усугубляло эти простые и правдивые слова весомым, почти гнетущим одобрением. Каждый из них потерял близких во время кавалерийской атаки Пендрагона, ради той же военной цели, что и та, которую она отстаивала перед ними сегодня. То, что тогда казалось им победой, было всего лишь успехом без завтрашнего дня, почти все надо было делать заново. В этот миг она ненавидела Утера за его непостоянство, она ненавидела Игрейну, монахов и всех людей за их безумную жажду власти, которая сегодня стоила ей упреков от своего народа. И как не признать их правоту?
– Мне казалось, что я делаю все правильно, – прошептала она прерывающимся голосом, но так тихо, что никто ее не услышал.
Мирддин, стоя неподвижно в тени листвы, тихо заплакал. Присутствующие смотрели на него искоса, удивленные и смущенные его слезами. Эльфы плакали только тогда, когда им было больно, физически больно, и никто не понимал, что могло вызвать у него подобное страдание. Ллиэн, стараясь держаться как можно прямее под взглядами своего народа, отошла под сень дерева. Она заметила слезы друида и почувствовала стеснение в груди, отчего ей стало трудно дышать. Причиной была не ненависть, которую она сейчас испытывала, и не усталость, но какое-то новое, страшное чувство, охватившее ее целиком, – от этого перехватило горло и щипало глаза. И когда Мирддин увидел, что с ней происходит, и понял, что она вот-вот разрыдается, как обычная женщина, то нежно взял ее за плечо и увел с поляны.
Когда вслед за ними удалился и Бран в сопровождении своих гномов, на лес опустился туман, и эльфов пронизал страх. Туман был не из этого мира. Лишь боги могли расстилать его по земле, покрывать деревья, водоемы и все живое одной полупрозрачной ледяной пеленой. Это был знак, очевидный для всех. И тогда, из опасения, что туман навсегда разлучит его с сестрой, Дориан рывком вскочил и побежал за ней. Кевин, который по своему обыкновению ничего не говорил и никуда не спешил, подхватил свой лук и отправился следом, не взглянув на оставшихся. Наверно, все они колебались, настолько грусть королевы поразила их сердца. Некоторые эльфы тоже встали, но чьи-то руки удержали их на месте. Слишком много уже было смертей…
Только Тилль последовал за ними.
VIII
КАБ-БАГ
Вот уже несколько дней шел снег. Снежинки больше не таяли на земле, скованной стужей. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилался однообразный пейзаж: скудная зелень, холмы, покрытые белыми снежными крапинами, возвышающиеся над чахлыми рощицами, и зимнее уныние. А на востоке столбом поднимался в серое небо голубой и черный дым, возникающий словно из-под земли, образуя тяжелую пелену, накрывающую город. Вырытый как колодец в чистом поле, подземный город гномов обычно трудно было обнаружить, но только слепой не заметил бы теперь столько лагерных костров на заснеженной равнине. Войско монстров расположилось на зимовку в Каб-Баге и его окрестностях, ничуть не стремясь скрыться от чужих глаз или защититься – они выдернули заросли ежевики и кустарника по всей окружности своего обширного стойбища.
Впрочем, кто бы оказался настолько глуп, чтобы напасть на эту тьму чудовищ? Стаи волков, выпущенных Черным Властелином, рыскали на многие лье вокруг, и люди, которым посчастливилось уцелеть, покидали свои фермы и деревни, чтобы укрыться под защитой Лота, часто оставляя свой скот на расправу их когтям и клыкам. Большая часть троллей также покинула войско, чтобы добраться до Границ, но другие отряды монстров – кобольды, орки, вампиры и огры, а также постоянно возрастающее количество всевозможных наемников, бандитов с большой дороги, серых эльфов-перебежчиков и гномов Черной Горы, тысячами лепились вокруг Каб-Бага. Огромные костры разжигались, чтобы противостоять морозу, на них же жарились целые туши быков, ослов и баранов – все то, что в этой некогда богатой стране считалось скотом и ходячим мясом. Замерзшая земля быстро оттаивала под кострами, и вскоре лагерь представлял собой отвратительное грязное поле, покрытое нечистотами и гниющими скелетами, на которых пировали вороны. Предоставленные сами себе, монстры устроились на зимовку, не заботясь о порядке, каждый ставил палатку или рыл нору, где и как хотел, поэтому драки и стычки происходили беспрестанно – то за кусок мяса, то за несколько локтей сухой земли. Однако по мере приближения к кратеру, уходящему глубоко в землю, этот отвратительный бедлам уступал место подобию порядка. Гномы принца Рогора захватили естественную пещеру на склоне холма, и уже начали ее углублять. Наемники из людей и эльфов расположились в стороне, выставив охрану вокруг своего палаточного поселения, карауля день и ночь свое золото и припасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Ллэндон указал рукой на запад.
– Менее чем в трех лье отсюда – уже равнина, – продолжал он. – Наше королевство – всего лишь остров, окруженный пустошью, и надо идти к самым Границам и землям варваров, чтобы увидеть лес, достойный этого имени. Повсюду и всегда люди рубят и пилят. Просто ради того, чтобы согреться, чтобы возделывать землю, как они говорят, – как будто земли не хватает для всех!
Одобрительный гул пронесся по толпе эльфов. Никто не мог бы оспорить того, чему они были свидетелями вот уже многие годы.
– Мы были союзниками людей в Десятилетней войне. Десять лет бесконечных страданий, чтобы прогнать монстров в Черные Земли. Десять лет, в течение которых погибли тысячи наших соплеменников. И что же осталось сегодня? Остались только мы, лесной народ, Высокие эльфы Броселианда. Зеленые эльфы больше не составляют клан, они живут разрозненными группами в лесной поросли, не заслуживающей даже права называться лесом. Эльфы болот совсем одичали, король Рассуль погиб, и их клана больше не существует. Вот к чему мы пришли! И вот что нас ждет, если мы покинем Элианд! Здесь до нас никто не доберется, ни люди, ни монстры. Посмотрите, как легко они были отброшены. Никогда они не посмеют вторгнуться в лес, а если и сделают это, мы заставим их бежать, как вчера, потому что сейчас лишь одно имеет значение – спасти страну Элианд силой деревьев и волшебством королевы!
Ллиэн, прислонившись к стволу огромного дуба, вздрогнула, услышав о себе из уст того, кто был ее супругом. Она попыталась разглядеть его, но Ллэндон снова сел, посреди восторженных восклицаний, в которых слышались и громкие возгласы, адресованные королеве. Ллиэн быстро скользнула взглядом по маленькой группе его сподвижников, наполовину скрытой тенью дерева. Дориан, как всегда, быстро отвел глаза, когда их взгляды встретились. Позади расположились лучник Кевин, менестрель Амлин, жонглер Лилиан, а также следопыт Тилль, низкорослый зеленый эльф, чей белый сокол сидел на нижней ветке дуба. Молодой дикарь, из которого Гвидион сделал своего олламха, все еще поддерживая ослабевшего друида, бросил на королеву пронизывающий взгляд, смысла которого она не поняла. Мирддин, с затуманенным взором, усмехаясь по своему обыкновению, стоял, прислонившись к стволу в своем темно-синем плаще, и его одеяние настолько сливалось с темной корой дерева, что лицо казалось свободно плавающим в пространстве. И наконец, рядом с ним, в сопровождении своих двух неизменных провожатых, находилось самое неуместное существо на этом собрании, одно присутствие которого под пологом Леса было кощунством. Враз решившись, она шагнула к нему, схватила за руку и, несмотря на его сопротивление, вывела его из группы компаньонов на свет, в самый центр круга, образованного эльфами.
Из-за его маленького роста, а также оттого, что многие эльфы вскочили на ноги, как только заметили его, понадобилось какое-то время, для того чтобы все поняли, что в тот момент происходило. Королева была здесь. Она собиралась говорить. С ней кто-то был. Маленький, круглый, как бочонок. Гном, бородатый и рыжий, как осенняя листва. Бран.
Когда эльфы осознали, что гном, к тому же принц, посмел проникнуть в самый старый лес Броселианда, среди собравшихся прокатилась волна смертельной ярости, такая сильная, что даже саму Ллиэн в общей суматохе сбили с ног. Но тут же ее властный, громкий голос перекрыл возбужденные выкрики и заглушил их.
– Аэгвилк эльф сеон мид ар горр аэтелинг! Хаэлъ хлистан!
Они попятились назад, сконфуженные и пристыженные, оставив в середине королеву и поверженного на землю гнома, наполовину оглушенного ударами.
– Позор вам, презревшим законы гостеприимства! – воскликнула она повелительным тоном. – Сеньор Бран и его свита были приведены сюда Гвидионом и моим братом принцем Дорианом! Обращайтесь с ним уважительно, и чтобы впредь никто из вас и не помыслил поднять на него руку!
– Слушайте королеву! – раздался позади нее дребезжащий голос старого друида. – Садитесь все!
Эльфы присмирели, опустив глаза, все еще кипя от негодования, но не решаясь перечить королеве.
– Мой дорогой лесной народ, выслушайте меня, – сказала она. – Принц Бран – последний государь Черной Горы. Как и мы, он пострадал от людского тщеславия, и потому мы предоставили ему приют в нашем лесу. В прошлом у нас возникали раздоры с гномами, но они не хотели этой войны, а стали ее первыми жертвами. Во имя гнома Гредна, который выковал серебряную руку богу Нудду после битвы при Маг Typea , не ожесточайте своих сердец…
Бран не знал эльфийского языка и не понял ни слова из того, что она говорила Он с разъяренным видом поднялся на ноги, взгляд его блуждал, борода и волосы были всклокочены. Все взоры одновременно обратились к нему, и, по правде сказать, весьма недобрые, от чего ему еще больше захотелось со всех ног бежать с этого ужасного собрания, а не вступать в споры, – ему, который с трудом мог связать три слова, не пересыпая их ругательствами. Ни с одним гномом, достойным этого имени, так не обращались, не толкали и не поносили. Подобное оскорбление могло быть смыто лишь ударом топора. Наверняка он бы расстался с жизнью, но это была бы красивая смерть, смерть героя, достойного вековых легенд, погибшего от рук несметного количества врагов в самом сердце этого проклятого леса. Бран печально улыбнулся и покачал головой. Если он не заговорит, скоро никого не будет, чтобы услышать старые легенды…
– Я не прошу у вас помощи! – сказал он, вздернув подбородок. – Мне она не нужна, и я пришел сюда вовсе не для того, чтобы просить ее, клянусь! Я слышал, как вы смеялись только что, когда ваш старый колдун приговорил нас к исчезновению. Ну что ж… Может быть, в будущем мире и не будет больше гномов, но не рано ли вы радуетесь? В том мире не будет и эльфов, не будет ни лесов, ни гор, ничего того, что было бы пригодно для жизни! Вы ничуть не лучше людей – свора трусливых псов, укрывшихся за своими деревьями! Что вы себе думаете? Что вас не видно?
И вновь собрание эльфов вскипело от гнева. Толпа стала напирать на первые ряды, те сомкнулись настолько, что Бран, чтобы его не затоптали, был вынужден вскочить на пень.
– Мне не нужна ваша помощь! – закричал он снова. – Я пойду один, если понадобится, но я найду Меч, чтобы народ под Горой жил всегда!
– Тогда я прошу вашей помощи! – сказала Ллиэн. – Если мы не вмешаемся, если Меч Нудда не будет возвращен сеньору Брану, мир навсегда потеряет равновесие, и нас самих, лесной народ, поглотит хаос, и мы будем забыты.
– Но Меч находится у людей, и это люди просят нас спасти их! – бросил один эльф на другом краю поляны.
– Это единственная возможность избежать всеобщей гибели, – ответила королева. – Если люди будут побеждены, нам, быть может, удастся защитить наш лес, но никогда мы не сумеем изгнать монстров из королевства Логр. Что бы ни случилось с талисманами, мы никогда больше не будем жить в мире. А если мы объединимся, чтобы победить Безымянного, после мы сможем обязать людей вернуть Меч!
Маленькая эльфийка, которой было от силы пять или шесть лет (однако уже достигшая роста взрослого), приблизилась к ней.
– Ты просишь нас помочь Утеру, потому что ты любишь его, – сказала она. – Мой отец сражался бок о бок с ним, когда тот был Пендрагоном, и погиб. И у меня много друзей, чьи отцы погибли. Утер обещал вернуть Меч, но не сделал этого. Я никогда не видела человека, но не думаю, что они честные!
От простых слов девочки у Ллиэн перехватило в горле, и она не смогла ей ответить. Ее маленькая фигурка, прямая и тонкая, стоящая в сумерках посреди молчаливого круга народа Элианда, казалась ей худшим из упреков. Словно ее собственная дочь Рианнон встала перед ней, как жертва, полукровка волею судьбы, плод их безрассудной любви. И молчание эльфов, стоявших вокруг, усугубляло эти простые и правдивые слова весомым, почти гнетущим одобрением. Каждый из них потерял близких во время кавалерийской атаки Пендрагона, ради той же военной цели, что и та, которую она отстаивала перед ними сегодня. То, что тогда казалось им победой, было всего лишь успехом без завтрашнего дня, почти все надо было делать заново. В этот миг она ненавидела Утера за его непостоянство, она ненавидела Игрейну, монахов и всех людей за их безумную жажду власти, которая сегодня стоила ей упреков от своего народа. И как не признать их правоту?
– Мне казалось, что я делаю все правильно, – прошептала она прерывающимся голосом, но так тихо, что никто ее не услышал.
Мирддин, стоя неподвижно в тени листвы, тихо заплакал. Присутствующие смотрели на него искоса, удивленные и смущенные его слезами. Эльфы плакали только тогда, когда им было больно, физически больно, и никто не понимал, что могло вызвать у него подобное страдание. Ллиэн, стараясь держаться как можно прямее под взглядами своего народа, отошла под сень дерева. Она заметила слезы друида и почувствовала стеснение в груди, отчего ей стало трудно дышать. Причиной была не ненависть, которую она сейчас испытывала, и не усталость, но какое-то новое, страшное чувство, охватившее ее целиком, – от этого перехватило горло и щипало глаза. И когда Мирддин увидел, что с ней происходит, и понял, что она вот-вот разрыдается, как обычная женщина, то нежно взял ее за плечо и увел с поляны.
Когда вслед за ними удалился и Бран в сопровождении своих гномов, на лес опустился туман, и эльфов пронизал страх. Туман был не из этого мира. Лишь боги могли расстилать его по земле, покрывать деревья, водоемы и все живое одной полупрозрачной ледяной пеленой. Это был знак, очевидный для всех. И тогда, из опасения, что туман навсегда разлучит его с сестрой, Дориан рывком вскочил и побежал за ней. Кевин, который по своему обыкновению ничего не говорил и никуда не спешил, подхватил свой лук и отправился следом, не взглянув на оставшихся. Наверно, все они колебались, настолько грусть королевы поразила их сердца. Некоторые эльфы тоже встали, но чьи-то руки удержали их на месте. Слишком много уже было смертей…
Только Тилль последовал за ними.
VIII
КАБ-БАГ
Вот уже несколько дней шел снег. Снежинки больше не таяли на земле, скованной стужей. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилался однообразный пейзаж: скудная зелень, холмы, покрытые белыми снежными крапинами, возвышающиеся над чахлыми рощицами, и зимнее уныние. А на востоке столбом поднимался в серое небо голубой и черный дым, возникающий словно из-под земли, образуя тяжелую пелену, накрывающую город. Вырытый как колодец в чистом поле, подземный город гномов обычно трудно было обнаружить, но только слепой не заметил бы теперь столько лагерных костров на заснеженной равнине. Войско монстров расположилось на зимовку в Каб-Баге и его окрестностях, ничуть не стремясь скрыться от чужих глаз или защититься – они выдернули заросли ежевики и кустарника по всей окружности своего обширного стойбища.
Впрочем, кто бы оказался настолько глуп, чтобы напасть на эту тьму чудовищ? Стаи волков, выпущенных Черным Властелином, рыскали на многие лье вокруг, и люди, которым посчастливилось уцелеть, покидали свои фермы и деревни, чтобы укрыться под защитой Лота, часто оставляя свой скот на расправу их когтям и клыкам. Большая часть троллей также покинула войско, чтобы добраться до Границ, но другие отряды монстров – кобольды, орки, вампиры и огры, а также постоянно возрастающее количество всевозможных наемников, бандитов с большой дороги, серых эльфов-перебежчиков и гномов Черной Горы, тысячами лепились вокруг Каб-Бага. Огромные костры разжигались, чтобы противостоять морозу, на них же жарились целые туши быков, ослов и баранов – все то, что в этой некогда богатой стране считалось скотом и ходячим мясом. Замерзшая земля быстро оттаивала под кострами, и вскоре лагерь представлял собой отвратительное грязное поле, покрытое нечистотами и гниющими скелетами, на которых пировали вороны. Предоставленные сами себе, монстры устроились на зимовку, не заботясь о порядке, каждый ставил палатку или рыл нору, где и как хотел, поэтому драки и стычки происходили беспрестанно – то за кусок мяса, то за несколько локтей сухой земли. Однако по мере приближения к кратеру, уходящему глубоко в землю, этот отвратительный бедлам уступал место подобию порядка. Гномы принца Рогора захватили естественную пещеру на склоне холма, и уже начали ее углублять. Наемники из людей и эльфов расположились в стороне, выставив охрану вокруг своего палаточного поселения, карауля день и ночь свое золото и припасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31