Вернее – она и стала жизнью со всеми её вывертами и капризами судьбы…
К полудню, позёвывая, из дома выбралась Фиона. Заглянула в тенистую беседку, где на лавке спал Гуго. Пошарила на столике и, безошибочно выбрав его кружку, налила себе из бочонка. Благо там на донышке малость оставалось. Её принц не переменил позы, всё так же мерно вздымалась грудь, и всё-же своим колдовским чутьём она уловила, что он проснулся.
– Ну и подложил же ты мне свинью, Гуго… – пробормотала она и отпила ещё пару глотков.
– Вообще-то, это была графиня, – он открыл один глаз и чуть удивлённо посмотрел на волшебницу. Та хихикнула и села рядом.
– Я в другом смысле. Сначала Люция порывалась проехаться по городу на лошади без ничего, как та стерва из древней легенды. Затем вознамерилась устроить фейерверк. Потом ещё что-то. В общем, успокоить её мне не удалось. Пришлось улучить момент и с помощью кое-какой магии коварно усыпить. Только тогда угомонилась. Гуго потянулся, душераздирающе зевнул. Подвинулся на скамье, чтобы головой лечь на колени Фионе.
– А сама что ж, скучала и не разложила её? Та фыркнула и захохотала, отчего макушка принца тоже запрыгала вверх-вниз.
– Фу на тебя – одно дело подшучивать, но к девицам меня что-то не тянет. К тому же, она налакалась, как лакей – какой с неё прок? Как говорят простолюдины – дрова! Так что за тобой должок. Только, чур, не так, как в тот раз… или совсем уж на Берту запал? Торопись – а то она скоро перестанет быть твоей сестрой. Станет Художницей – тогда уже не будет той пикантности. Снизу вверх он смотрел на её смеющиеся зелёные глаза, на милые рыжие локоны. Протянул руку, наклонил к себе.
– Я вот не пойму – то ли ты настолько стерва, то ли так уверена в нас… И отчего я тебе всё прощаю? Их поцелуй лился долго и сладостно, как густой гречишный мёд из банки, а они всё никак не могли напиться. И лишь просунувшаяся меж листьев голова Берты, заявившей, что тут сосвсем рядом бегает маленький Паоло, заставила их нехотя оторваться друг от друга.
– И вообще, сестра – тебя королева ищет, – заявила принцесса. Она подобрала подол платья и нахально села на место Фионы. Положила себе на колени голову Гуго и дерзко показала волшебнице язычок. Та не осмелилась не то, чтобы пустить в ход какую-нибудь зловредную магию, но даже и возмутиться – ибо по всему выходило, что следующей на очереди у Художницы была именно она. Лишь вздохнула и унеслась в шелесте юбок.
– Я тут шла мимо и случайно услышала ваш разговор, – на щеках Берты разлился румянец. Гуго молчал, нежно и с лёгкой улыбкой глядя на неё. Запустил руку в её локоны, пропустил меж пальцев. Вздохнул – и заулыбался совсем. Но всё равно молчал, злодей.
– Нам надо поговорить, братишка. Через час – там же, – и, чмокнув в кончик носа, ускользнула. Кое-как собрав в порядок свои смешанные мысли, Гуго прикинул, что до развалин замка Лоренца часа полтора на своих двоих. А стало быть – придётся идти на конюшню. Обнаружив попутно, что отсюда только-что кто-то выехал, он быстро оседлал огромного, недоверчиво косящегося глазом жеребца и выехал следом.
– Интересно, догадается ли принцесса захватить поесть? – и он эдак смущённо обнаружил, что ему нравится думать о Берте как о сестре – и о женщине. Э-э, нет, так дело не пойдёт… На рынке оказалось довольно тихо и спокойно. Ввиду полуденной жары торговцы со своим товаром попрятались под навесами, и покупатели, в основном женщины, толпились там же. Довольно быстро принц наполнил сумку провизией и туда же погрузил здоровенную бутыль того самого, лёгкого вина, что нравилось сестре. К тому же оказалось, что вскользь брошенное графиней замечание действует и здесь – деньги брать отказались.
– Прямо чувствуешь себя каким-то альфонсом… – озадаченно пробормотал Гуго, и припустил коня по улице. Застоялый жеребец рвался вперёд. Вот уже по сторонам мелькнули последние дома, и впереди была только прорезавшая виноградники дорога на Пьяджо. Прикинув на глазок, Гуго сообразил, что вот тут можно срезать изрядный крюк, и решительно свернул на просёлок. Через холмы, мимо оливковых и миртовых рощ – конь оказался хоть и не равным эльфийской породе, но на удивление хорошим. А потому, прибыв первым, принц в знак благодарности потрепал жеребца по холке и пустил на луг не стреноживая. Поднялся на ярко зеленеющий под солнцем холм, спрятал в тень дорожную сумку. Подумал чуть – и улёгся на тот же самый камень. Хоть замок и развалился невесть от чего – а всё же место хорошее, да и вид отсюда открывался просто изумительный. Правда, не в сторону Ривердэйла, а к дороге куда-то дальше – да в общем, какая разница? С присущей только солдатам сноровкой урывать сон везде, где только можно, он даже задремал, прежде чем услышал топот Бертиной кобылки.
– Ну вот – опять дрыхнет на солнышке, как дворцовый кот, утащивший со стола колбасу, – голос сестры звучал сладчайшей музыкой на свете. Брат поднял голову, посмотрел, улыбаясь. И демонстративно облизнулся.
– Я утащил кого-то гораздо лучше колбасы… Берта заливисто рассмеялась – и верно, она куда лучше и очаровательнее. Отсмеявшись, опять добыла из сумки плед. Подумав, пустила с холма свою кобылку и улеглась – головой на грудь брата. И тотчас же нежные пальцы принялись перебирать и ласкать её волосы, щёки, шею. А принцесса блаженно закрыла глаза на солнце и счастливо улыбалась, иногда тихо мурлыкая. Они ни о чём не говорили, эти двое, в глубине души уже всё решившие. И лишь когда женщина поняла, что ещё вот-вот и она не выдержит, она нехотя поднялась. Посмотрела чуть затуманенным взглядом.
– Я хочу нарисовать тебя прямо сейчас – и в таком состоянии. Встань, и сними всю одежду. Принц весьма смущённо намекнул, что некоторые части тела могут её и смутить своей готовностью к немедленным действиям… На что Берта – нет, уже Художница – ответила, подозрительно часто дыша.
– Так даже лучше. Вдохновлять будет. Только – мне придётся тебя касаться… всюду. Постарайся не разложить меня прямо на этом пледе, иначе всё испортишь. Потерпи чуть. Последний намёк был настолько ощутимым и многообещающим, что принц даже чуть заалел от собственных мыслей.
– О-о, а покраснел, словно юная служаночка, которой впервые задрали юбку… Глаза закрой, солнце моё, они у тебя и так хороши – совсем мамины. Особые пожелания будут? Пожав плечами, Гуго заметил, что не худо бы немного прибавить роста, а то Фред своей шпагой в длинных руках два раза его чуть не достал.
– Эта мысль мне нравится… Если рост, то и всё остальное… пропорционально, как говорил мэтр де Винчей… Она работала стремительно – никаких кистей или красок, когда лепишь человека. Воина. Её лёгкие касания скользили и отдёргивались, словно она обжигалась – и тут же возвращались рядом. И от этого по всему телу то словно бежали искорки, то лопались крохотные пузырьки, будто из бокала пенистого вина.
– Глаза – закрой, – она чуть повысила голос на него, и тут же словно мимоходом её пальчики нежно пробежались по чувствительным местам.
– Выдержка есть, – хихикнула она. Ещё немного сладких мучений, и чей-то нежный голосок шепнул в ухо.
– Ну что, теперь почувствовал себя на моём месте? Искуситель, злодей и нахал. Всё, готово. С некоторой острасткой он открыл глаза. Ну, кроме роста почти ничего не изменилось, насколько он мог судить без зеркала. Да впрочем – Воин и не обязан быть красавцем. А принцесса обошла по кругу, ласково похлопала его пониже спины и кивнула головой.
– Не утончённая прелесть Принца, не мягкое очарование Сказочника – но суровая красота Воина. Ты первый мужчина, которого я нарисовала. Ты мне нравишься. Очень. И всё же он оделся. Хмыкнул, слегка расслабил пояс, приспуская чуть ниже ставшие коротковатыми брюки. Спасибо, конечно, сестрица-художница… Поколебавшись, опять улёгся на камень. О чёрт, как же трудно удержаться от самого себя… Еле слышно вздохнув, Берта снова легла как прежде. Разочарованно улыбнулась, затем рассмеялась и шлёпнула Гуго ладошкой по груди.
– Да, всё верно – Воин это не тупой солдат с грудой мускулов. Мозги полководца, хладнокровие разведчика, выдержка сидящего в засаде эльфа. Я всё время об этом забываю, так же как и об уме, скрывающемся в Кукле. Полезный урок – запомню на всю оставшуюся…
– И всё же, я уже закипаю, – не открывая глаза, она нашла и вернула обратно в свои волосы не в меру расшалившиеся пальцы Гуго.
– Жаль, что мы брат и сестра. Ох, как жаль…
Глава 23
– Нет, вы все словно с цепи посрывались. Совсем приличия забыли. – заметила королева Изольда, и тень неодобрения пробежала по её спокойному величественному лицу. Прошло несколько дней, и вот, сегодня вокруг неё на прибрежном холме уже собрались все. По крайней мере внешне они выглядели уже не теми. Хотя и всего лишь бледными тенями тех, коими всем ещё предстоит стать. Величавый Учитель с молодым блеском глаз, и под ручку с ним подозрительно румяная Червовая Дама с задорным блеском глаз. Художница, подозрительно на кого-то похожая (ну, Берта, дождёшься ты у меня!), и обольстительно аппетитный Сказочник рядом. Ладно, пока потерпим… Милый и очаровательный Принц, за которым с радостью пойдут миллионы смертных. Естественно, рядом воплощение красоты – Принцесса. Этих двоих едва удалось вытащить из постели, и судя по их лукавым ухмылкам, они только и думают, как бы туда поскорее вернуться. Умница ещё колеблется, не знает куда примкнуть, но похоже – к Учителю. Примем к сведению. А вот и Рыжая Ведьма – воплощение женственности и непостоянства. Ишь, вцепилась в Воина – всеми лапками да ещё и хвостом, кошка драная… А вот Воин… малыш, ты-то меня и беспокоишь больше всего. Сила, непобедимая и неодолимая. И в то же время – непонятная. Ну добро бы хоть побил или обругал Принца за прошлые проделки – так нет, что-то задумал. И Принцессу словно не замечаешь – а от взгляда на неё даже у меня в сердце сладко ноет… Да, сейчас ты не дашь меня в обиду как сын. Ну, а когда перестанешь быть им? Влияние Королевы на Воина безгранично… и всё же – бывают моменты, когда и Королева бессильна себя защитить. Не хочется думать о всяких гадостях, на которые намекала Люция – но если бы там, при первой встрече… тогда я хотя бы знала, чего от тебя ожидать. Изольда вновь перевела взор на Художницу, уже готовую явить миру лик новой повелительницы. Эк её Сказочник раззадорил… или Воин? Уши оборву. Обоим!
– Как я слыхала, надо раздеться? И тут неожиданно ответил Гуго.
– Нет. Чтобы достичь невозможного, невозможное надо и совершить. Начинается! И что же?.. И тогда Художница (что-то ты у Воина в чести, лапочка-дочка. Заговор?) шагнула вперёд. Похоже – она поняла. Протянула ладонь почти к самой замершей на вершине холма женщине. Повела ею, вроде как что-то нащупывая. И – одним рывком сорвала с грубого холста реальности заплатку, доселе скрывавшую Королеву… На ногах устоял только Воин. Ну да – ему по должности положено. Зато остальные преклонили колени и головы, будучи не в силах вынести в первые мгновения обрушившегося на них величия.
Юная и прекрасная, свежая и чистая, как капля утренней росы в солнечном луче. Блистающая внутренним блеском – и в то же время грозная, беспощадная… и такая родная.
Часть третья.
Глава 24.
Испокон веков степи эти не принадлежат никому. Бесконечные, слегка холмистые и довольно-таки открытые равнины, открытые всем ветрам и невзгодам, поросшие жёсткой травой и тощими купами кустарника да чахлых деревьев в редких низинках у ручьёв, они наводят тоску своей унылостью и однообразием. Царство Света не спешит наложить загребущую лапу на здешние места, ибо ни толку от них, ни прибытку – а в случае чего защищать ровную местность ой как тяжело! Да и Королевство Хаоса тоже особо не горело желанием прибрать к себе эти бросовые земли. Пустошь, бесполезная и голая земля. Степь, одним словом. Вот так и вышло, что осталась она ничейной, пограничной, хотя и весьма широкой землёй, разделяющей двух давних и грозных соперников. И лишь иногда в ту или другую сторону проходят войска. То ли железная поступь идущих с восхода на закат легионов, закованных в воронёную сталь доспехов, сотрясает почву. То ли пешие и конные полки в блистающих латах выдвигаются в противоположную сторону – а все они спешили миновать Степь. Даже те, кто избегает короткого знакомства с коронными сыскарями, с унынием взирали на отвратительно незащищённые места – и спешили убраться подальше. Жулики ли, преступники или же порядочные контрабандисты, все морщились и направляли стопы поскорее отсюда. И всё же, и всё же. Внимательный и зоркий глаз, терпеливо озирающий волнующееся травянистое море, обнаружил бы здесь людей, и не только. Хоть и редко, а всё же негустые конские табуны кочевников мелькали в укромных местах, сторожко выпасаясь и постоянно будучи готовыми сорваться с места, укрыться от нескромного глаза. Два-три кочевых стойбища гуляли по степи, старательно уничтожая следы своего пребывания и даже перемещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
К полудню, позёвывая, из дома выбралась Фиона. Заглянула в тенистую беседку, где на лавке спал Гуго. Пошарила на столике и, безошибочно выбрав его кружку, налила себе из бочонка. Благо там на донышке малость оставалось. Её принц не переменил позы, всё так же мерно вздымалась грудь, и всё-же своим колдовским чутьём она уловила, что он проснулся.
– Ну и подложил же ты мне свинью, Гуго… – пробормотала она и отпила ещё пару глотков.
– Вообще-то, это была графиня, – он открыл один глаз и чуть удивлённо посмотрел на волшебницу. Та хихикнула и села рядом.
– Я в другом смысле. Сначала Люция порывалась проехаться по городу на лошади без ничего, как та стерва из древней легенды. Затем вознамерилась устроить фейерверк. Потом ещё что-то. В общем, успокоить её мне не удалось. Пришлось улучить момент и с помощью кое-какой магии коварно усыпить. Только тогда угомонилась. Гуго потянулся, душераздирающе зевнул. Подвинулся на скамье, чтобы головой лечь на колени Фионе.
– А сама что ж, скучала и не разложила её? Та фыркнула и захохотала, отчего макушка принца тоже запрыгала вверх-вниз.
– Фу на тебя – одно дело подшучивать, но к девицам меня что-то не тянет. К тому же, она налакалась, как лакей – какой с неё прок? Как говорят простолюдины – дрова! Так что за тобой должок. Только, чур, не так, как в тот раз… или совсем уж на Берту запал? Торопись – а то она скоро перестанет быть твоей сестрой. Станет Художницей – тогда уже не будет той пикантности. Снизу вверх он смотрел на её смеющиеся зелёные глаза, на милые рыжие локоны. Протянул руку, наклонил к себе.
– Я вот не пойму – то ли ты настолько стерва, то ли так уверена в нас… И отчего я тебе всё прощаю? Их поцелуй лился долго и сладостно, как густой гречишный мёд из банки, а они всё никак не могли напиться. И лишь просунувшаяся меж листьев голова Берты, заявившей, что тут сосвсем рядом бегает маленький Паоло, заставила их нехотя оторваться друг от друга.
– И вообще, сестра – тебя королева ищет, – заявила принцесса. Она подобрала подол платья и нахально села на место Фионы. Положила себе на колени голову Гуго и дерзко показала волшебнице язычок. Та не осмелилась не то, чтобы пустить в ход какую-нибудь зловредную магию, но даже и возмутиться – ибо по всему выходило, что следующей на очереди у Художницы была именно она. Лишь вздохнула и унеслась в шелесте юбок.
– Я тут шла мимо и случайно услышала ваш разговор, – на щеках Берты разлился румянец. Гуго молчал, нежно и с лёгкой улыбкой глядя на неё. Запустил руку в её локоны, пропустил меж пальцев. Вздохнул – и заулыбался совсем. Но всё равно молчал, злодей.
– Нам надо поговорить, братишка. Через час – там же, – и, чмокнув в кончик носа, ускользнула. Кое-как собрав в порядок свои смешанные мысли, Гуго прикинул, что до развалин замка Лоренца часа полтора на своих двоих. А стало быть – придётся идти на конюшню. Обнаружив попутно, что отсюда только-что кто-то выехал, он быстро оседлал огромного, недоверчиво косящегося глазом жеребца и выехал следом.
– Интересно, догадается ли принцесса захватить поесть? – и он эдак смущённо обнаружил, что ему нравится думать о Берте как о сестре – и о женщине. Э-э, нет, так дело не пойдёт… На рынке оказалось довольно тихо и спокойно. Ввиду полуденной жары торговцы со своим товаром попрятались под навесами, и покупатели, в основном женщины, толпились там же. Довольно быстро принц наполнил сумку провизией и туда же погрузил здоровенную бутыль того самого, лёгкого вина, что нравилось сестре. К тому же оказалось, что вскользь брошенное графиней замечание действует и здесь – деньги брать отказались.
– Прямо чувствуешь себя каким-то альфонсом… – озадаченно пробормотал Гуго, и припустил коня по улице. Застоялый жеребец рвался вперёд. Вот уже по сторонам мелькнули последние дома, и впереди была только прорезавшая виноградники дорога на Пьяджо. Прикинув на глазок, Гуго сообразил, что вот тут можно срезать изрядный крюк, и решительно свернул на просёлок. Через холмы, мимо оливковых и миртовых рощ – конь оказался хоть и не равным эльфийской породе, но на удивление хорошим. А потому, прибыв первым, принц в знак благодарности потрепал жеребца по холке и пустил на луг не стреноживая. Поднялся на ярко зеленеющий под солнцем холм, спрятал в тень дорожную сумку. Подумал чуть – и улёгся на тот же самый камень. Хоть замок и развалился невесть от чего – а всё же место хорошее, да и вид отсюда открывался просто изумительный. Правда, не в сторону Ривердэйла, а к дороге куда-то дальше – да в общем, какая разница? С присущей только солдатам сноровкой урывать сон везде, где только можно, он даже задремал, прежде чем услышал топот Бертиной кобылки.
– Ну вот – опять дрыхнет на солнышке, как дворцовый кот, утащивший со стола колбасу, – голос сестры звучал сладчайшей музыкой на свете. Брат поднял голову, посмотрел, улыбаясь. И демонстративно облизнулся.
– Я утащил кого-то гораздо лучше колбасы… Берта заливисто рассмеялась – и верно, она куда лучше и очаровательнее. Отсмеявшись, опять добыла из сумки плед. Подумав, пустила с холма свою кобылку и улеглась – головой на грудь брата. И тотчас же нежные пальцы принялись перебирать и ласкать её волосы, щёки, шею. А принцесса блаженно закрыла глаза на солнце и счастливо улыбалась, иногда тихо мурлыкая. Они ни о чём не говорили, эти двое, в глубине души уже всё решившие. И лишь когда женщина поняла, что ещё вот-вот и она не выдержит, она нехотя поднялась. Посмотрела чуть затуманенным взглядом.
– Я хочу нарисовать тебя прямо сейчас – и в таком состоянии. Встань, и сними всю одежду. Принц весьма смущённо намекнул, что некоторые части тела могут её и смутить своей готовностью к немедленным действиям… На что Берта – нет, уже Художница – ответила, подозрительно часто дыша.
– Так даже лучше. Вдохновлять будет. Только – мне придётся тебя касаться… всюду. Постарайся не разложить меня прямо на этом пледе, иначе всё испортишь. Потерпи чуть. Последний намёк был настолько ощутимым и многообещающим, что принц даже чуть заалел от собственных мыслей.
– О-о, а покраснел, словно юная служаночка, которой впервые задрали юбку… Глаза закрой, солнце моё, они у тебя и так хороши – совсем мамины. Особые пожелания будут? Пожав плечами, Гуго заметил, что не худо бы немного прибавить роста, а то Фред своей шпагой в длинных руках два раза его чуть не достал.
– Эта мысль мне нравится… Если рост, то и всё остальное… пропорционально, как говорил мэтр де Винчей… Она работала стремительно – никаких кистей или красок, когда лепишь человека. Воина. Её лёгкие касания скользили и отдёргивались, словно она обжигалась – и тут же возвращались рядом. И от этого по всему телу то словно бежали искорки, то лопались крохотные пузырьки, будто из бокала пенистого вина.
– Глаза – закрой, – она чуть повысила голос на него, и тут же словно мимоходом её пальчики нежно пробежались по чувствительным местам.
– Выдержка есть, – хихикнула она. Ещё немного сладких мучений, и чей-то нежный голосок шепнул в ухо.
– Ну что, теперь почувствовал себя на моём месте? Искуситель, злодей и нахал. Всё, готово. С некоторой острасткой он открыл глаза. Ну, кроме роста почти ничего не изменилось, насколько он мог судить без зеркала. Да впрочем – Воин и не обязан быть красавцем. А принцесса обошла по кругу, ласково похлопала его пониже спины и кивнула головой.
– Не утончённая прелесть Принца, не мягкое очарование Сказочника – но суровая красота Воина. Ты первый мужчина, которого я нарисовала. Ты мне нравишься. Очень. И всё же он оделся. Хмыкнул, слегка расслабил пояс, приспуская чуть ниже ставшие коротковатыми брюки. Спасибо, конечно, сестрица-художница… Поколебавшись, опять улёгся на камень. О чёрт, как же трудно удержаться от самого себя… Еле слышно вздохнув, Берта снова легла как прежде. Разочарованно улыбнулась, затем рассмеялась и шлёпнула Гуго ладошкой по груди.
– Да, всё верно – Воин это не тупой солдат с грудой мускулов. Мозги полководца, хладнокровие разведчика, выдержка сидящего в засаде эльфа. Я всё время об этом забываю, так же как и об уме, скрывающемся в Кукле. Полезный урок – запомню на всю оставшуюся…
– И всё же, я уже закипаю, – не открывая глаза, она нашла и вернула обратно в свои волосы не в меру расшалившиеся пальцы Гуго.
– Жаль, что мы брат и сестра. Ох, как жаль…
Глава 23
– Нет, вы все словно с цепи посрывались. Совсем приличия забыли. – заметила королева Изольда, и тень неодобрения пробежала по её спокойному величественному лицу. Прошло несколько дней, и вот, сегодня вокруг неё на прибрежном холме уже собрались все. По крайней мере внешне они выглядели уже не теми. Хотя и всего лишь бледными тенями тех, коими всем ещё предстоит стать. Величавый Учитель с молодым блеском глаз, и под ручку с ним подозрительно румяная Червовая Дама с задорным блеском глаз. Художница, подозрительно на кого-то похожая (ну, Берта, дождёшься ты у меня!), и обольстительно аппетитный Сказочник рядом. Ладно, пока потерпим… Милый и очаровательный Принц, за которым с радостью пойдут миллионы смертных. Естественно, рядом воплощение красоты – Принцесса. Этих двоих едва удалось вытащить из постели, и судя по их лукавым ухмылкам, они только и думают, как бы туда поскорее вернуться. Умница ещё колеблется, не знает куда примкнуть, но похоже – к Учителю. Примем к сведению. А вот и Рыжая Ведьма – воплощение женственности и непостоянства. Ишь, вцепилась в Воина – всеми лапками да ещё и хвостом, кошка драная… А вот Воин… малыш, ты-то меня и беспокоишь больше всего. Сила, непобедимая и неодолимая. И в то же время – непонятная. Ну добро бы хоть побил или обругал Принца за прошлые проделки – так нет, что-то задумал. И Принцессу словно не замечаешь – а от взгляда на неё даже у меня в сердце сладко ноет… Да, сейчас ты не дашь меня в обиду как сын. Ну, а когда перестанешь быть им? Влияние Королевы на Воина безгранично… и всё же – бывают моменты, когда и Королева бессильна себя защитить. Не хочется думать о всяких гадостях, на которые намекала Люция – но если бы там, при первой встрече… тогда я хотя бы знала, чего от тебя ожидать. Изольда вновь перевела взор на Художницу, уже готовую явить миру лик новой повелительницы. Эк её Сказочник раззадорил… или Воин? Уши оборву. Обоим!
– Как я слыхала, надо раздеться? И тут неожиданно ответил Гуго.
– Нет. Чтобы достичь невозможного, невозможное надо и совершить. Начинается! И что же?.. И тогда Художница (что-то ты у Воина в чести, лапочка-дочка. Заговор?) шагнула вперёд. Похоже – она поняла. Протянула ладонь почти к самой замершей на вершине холма женщине. Повела ею, вроде как что-то нащупывая. И – одним рывком сорвала с грубого холста реальности заплатку, доселе скрывавшую Королеву… На ногах устоял только Воин. Ну да – ему по должности положено. Зато остальные преклонили колени и головы, будучи не в силах вынести в первые мгновения обрушившегося на них величия.
Юная и прекрасная, свежая и чистая, как капля утренней росы в солнечном луче. Блистающая внутренним блеском – и в то же время грозная, беспощадная… и такая родная.
Часть третья.
Глава 24.
Испокон веков степи эти не принадлежат никому. Бесконечные, слегка холмистые и довольно-таки открытые равнины, открытые всем ветрам и невзгодам, поросшие жёсткой травой и тощими купами кустарника да чахлых деревьев в редких низинках у ручьёв, они наводят тоску своей унылостью и однообразием. Царство Света не спешит наложить загребущую лапу на здешние места, ибо ни толку от них, ни прибытку – а в случае чего защищать ровную местность ой как тяжело! Да и Королевство Хаоса тоже особо не горело желанием прибрать к себе эти бросовые земли. Пустошь, бесполезная и голая земля. Степь, одним словом. Вот так и вышло, что осталась она ничейной, пограничной, хотя и весьма широкой землёй, разделяющей двух давних и грозных соперников. И лишь иногда в ту или другую сторону проходят войска. То ли железная поступь идущих с восхода на закат легионов, закованных в воронёную сталь доспехов, сотрясает почву. То ли пешие и конные полки в блистающих латах выдвигаются в противоположную сторону – а все они спешили миновать Степь. Даже те, кто избегает короткого знакомства с коронными сыскарями, с унынием взирали на отвратительно незащищённые места – и спешили убраться подальше. Жулики ли, преступники или же порядочные контрабандисты, все морщились и направляли стопы поскорее отсюда. И всё же, и всё же. Внимательный и зоркий глаз, терпеливо озирающий волнующееся травянистое море, обнаружил бы здесь людей, и не только. Хоть и редко, а всё же негустые конские табуны кочевников мелькали в укромных местах, сторожко выпасаясь и постоянно будучи готовыми сорваться с места, укрыться от нескромного глаза. Два-три кочевых стойбища гуляли по степи, старательно уничтожая следы своего пребывания и даже перемещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41