Наземную то есть. Каждый эпизод — в реальном режиме. Кажется.
— Что значит — кажется? Вы что, не знаете, во что вы играете?
— Почему? Мы несем кольцо к Ородруину.
— И где Ородруин?
— Пока не знаем. Мы инструкции получаем перед каждым эпизодом. Чтобы не зашориваться.
— Теперь так модно, — авторитетно подтверждает Юджин, перекидывая прядь волос обратно на плечо, — мастера делают ставку на новичков. Это для достоверности — поскольку при полном отсутствии информации задействован сильный элемент случайности…
— А-а… — Дюша тоже сбит с толку амбивалентной внешностью Юджина. Если он девушка, с ним надо кокетливо. Если парень, то по-мужски. Дюша любит определенность. Совершенно естественно, Юджин ему не нравится.
Приносят картошку. Она золотится в треснувшей кожуре, испуская горячий пар. Дома наверняка можно приготовить не хуже, но эффект не тот. Нет того долгого ожидания и чувства единения, когда вокруг много людей и все что-то едят.
Генка тем более не очень хорошо готовит. Даже картошку.
— Еще пива? — спрашивает Юджин, накручивая черную прядь на палец.
— Геночка, а нам хватит на пиво? — беспокоится Дюша.
— Ты что, считать не умеешь?
— Умею. Потому и спрашиваю. Нам еще интернет-карту надо.
— Тебе надо.
— А я буду мясо по-бургундски, — оживляется Гризли. Генка холодно смотрит на нее. Она бы тоже съела мясо по-бургундски. Но на него уж точно не хватит.
— Ага, — соглашается она, — еще пива.
***
— Я картошки хочу, — говорит тактичная Ритуля, — Генка, тебе взять еще картошки?
— И пива, — напоминает Генка.
— Его уже принесли.
— Разве?
— Ты уже совсем потеряла ориентацию, — укоряет Гризли, -это потому, что Толкиен не для нашей ментальности. Вы бы лучше в Пятикнижие играли.
— Сорок лет странствовать по пустыне? Или мочить пророков? Нашли дураков.
— Почему -обязательно вы будете кого-то мочить? Может, как раз наоборот!
— Какая же это игра — если наоборот?
— Как? А черные всадники? Они же вас должны мочить!
— Не в сегодняшнем эпизоде.
— Байкеры, — говорит Юджин, закидывая волосы за плечи.
— Чего?
— Ну, разумней всего сделать их байкерами. Без глушителей, на черных «Ямахах»… Вас будут преследовать байкеры, о, бедные маленькие хоббиты. Кстати, у вас волосатые ноги? Должны быть волосатые. С мужчинами обычно в этом смысле нет проблем… У меня, напримерннет проблем. У тебя достаточно волосатые ноги, девушка?
— Иди в жопу, — отчетливо говорит Генка. Юджин делает вид, что не слышит.
— Что характерно, — задумчиво говорит Гризли, — сам Саул дух Самуила не видел. Волшебница видела. «Кто это, — говорит, — выходит из земли, грозный видом, весь в белом?» — «Боже ж ты мой! — говорит Саул, — это Самуил!» И как пал на лице…
— Естественно, — говорит Юджин, — политики не в состоянии видеть духов. Иначе хреновые бы они были политики.
Интересно, думает Дюша, Анечка эта всегда молчит?
У Анечки приятное округлое лицо и вьющиеся волосы. Она встречает взгляд Дюши, и, лениво моргая, в свою очередь разглядывает его спокойными серыми глазами.
Еще у нее пышная грудь и длинная тонкая талия.
— Так вы кольцо несете? — спрашивает она.
— Да, — охотно соглашается Дюша, — Генка несет.
— Не страшно?
— Почему — страшно?
— Ну, преследования, умертвия и всякое такое…
— У нас уже сегодня были Умертвия. Ничего, как видишь… Живы.
— Кто жив? — интересуется Ритуля.
— Ну, не Умертвия же! — бурчит Генка, — кстати, Дюша, погляди, может эсэмэска от них пришла? В таком-то шуме…
— Ничего нет, Геночка. — А-а.
В глубине души Генка разочарована. Может, они как-то не так отыграли? Оказались неподходящими хоббитами? Может, те неведомые силы, которые управляют их движением, поглядели на них и махнули рукой — мол, эти безнадежны? Она сидит, сморщившись от дыма, прислушиваясь к вялой болтовне.
— А вот интересно, кто допишет четверости… ик… шие? -Ну?
— Метет, метет по всей земле… железная метла… — звучно декламирует Ритуля, подавляя отрыжку.
— Метла… — бормочет Генка, — стола… и молча Берия в Кремле — встает из-за стола…
— По всей Руси звонят во мгле… во мгле колокола…
— Дюша, не выйдет. Два раза «во мгле».
— Это нормально, — говорит Гризли, — это эмфазис. Россия во мгле, типа.
— Играет Ленин на пиле — чудны его дела, — говорит Юджин.
— Ну, это ты уж совсем!
— При чем тут я? Это у автора так. Я просто знаю этот текст…
— Анечка, ты?
— Так проехали же! — удивляется Анечка, — Юджин заложил поэта! Кстати, а кольцо они вам дали какое?
— Круглое…
— Это понятно… А в остальном? Всегда хотела знать, как оно выглядело! Кольцо Всевластья то есть.
— Ну, кольцо как кольцо, — мрачно говорит Генка.
— Ну да, так оно и должно быть. Камня нет? И правильно. Типа обручалки, да?
— Покажи, Геночка! — уговаривает Дюша.
Генка справедливо подозревает, что Дюше хочется выпендриться перед Анечкой.
— Если я всякому буду показывать сакральные кольца власти…
— Да ладно, тут все свои, — машет рукой Ритуля.
Генка дергает за шнурок и вытаскивает кольцо. Оно тускло блестит в дымном воздухе.
— И правда, круглое… — разочарованно говорит Анечка.
— Я ж говорю, все как надо, — обижается Генка. — Типичное кольцо всевластья. И молча Берия в Кремле… — Генка вертит кольцо на пальце, — шьет новые дела…
— Э! Ты ее видишь? — озабоченно спрашивает Ритуля.
— Кого? — удивляется Анечка.
— Да Генку же.
— Какого Генку?
— Да хватит вам дурака валять, — сердито говорит Генка, озирая столик.
— Нет, правда… Вот вы, — Анечка останавливает официантку, у которой на табличке написано «Ляля», — вы ее видите?
— Никого я не вижу, — печально говорит Ляля, — в таком-то дыму…
Она забирает пустые кружки и уходит.
— Вот мне уже за тридцать, а я все еще могу различить всадника на лошади! — неожиданно заявляет Гризли…
— Очень приятно, — вежливо говорит Юджин, — и кто же лошадь?
— Она имеет в виду, что различает двойную звезду в ручке ковша, — объясняет Дюша, — Мицар и Алькор, ну, такая сложная звездная система, ее видят только очень зоркие люди.
И честно добавил:
— Лично я не вижу. Перестань, Геночка, они просто шутят. Но кольцо сними все-таки…
Он выбирается из-за столика. Пиво уже плещется где-то на уровне ушей.
Анечка эта ничего, думает он под журчание струи, только вот Генку раздражает такой тип женщин. Кольцо, надо же… Он украдкой смотрит, пришла ли эсэсмэска. Нет, наверное, мы им не подошли. Что-то я сделал не так…
— Позвольте, — кто-то проталкивается мимо писсуаров к кабинке.
— Простите, — Дюша сфокусировал зрение, — а вы Уверены, что вам именно сюда?
— На толчок? — удивляется Юджин, — да, что-то прихватило…
— Нет, это все-таки…
— Мужской туалет? — понимающе говорит Юджин, — но я мужчина… Могу паспорт показать…
Он смотрит на Дюшу, который поспешно застегивает молнию.
— Но это не значит, что мне не нравятся мужчины…
Он вдруг сует что-то Дюше в руку. Дюша хочет выбросить это что-то, но Юджин с силой стискивает ему ладонь.
— Я не… по этому делу, — Дюша тактично пытается высвободиться.
— Прочти, идиот, — шипит Юджин.
Дюша разворачивает свернутую в трубочку бумажку. «Завтра в десять утра на Воробьевых горах, у смотровой площадки. И не надевай его, ни в коем случае не надевай!»
***
— Остановимся, — говорит Генка, — вон там, за гаражами…
— Опять?
— Что значит — опять? Это естественный процесс. Пиво бурлит и ищет выхода. Посмотри, там никого нет?
— А если и есть, что же теперь? Ты ж уже журчишь.
— Ты мужчина, тебе легче…
— У мужчин свои проблемы… Ты уже? Тогда вставай, пошли. Кстати, я, знаешь, кого в сортире встретил? Юджина!
— И чего тут странного? — ворчит Генка, натягивая шорты. — Вот если бы ты его встретил на лекции по матанализу…
— Нет, интересно, что в мужском. Он утверждает, что он мужчина.
— Вот и проверил бы. Он, по-моему, был не против… Тем более, по-моему, он все-таки женщина…
— Он в сортире передал мне инструкцию на завтра, как бы от Гэндальфа.
— А сам-то Гэндальф где?
— Гэндальф по игре и не должен появляться до Раздола… пардон, Имладриса. Но откуда эти узнали, что мы идем в Огишку? Мы же не по игре шли…
— Господи, Дюша, ну случайно узнали и решили заодно отыграть эпизод. Ритуля кому-то сказала, тому же Юджину, тот связался с кем надо… Привязали эпизод к Огишке, вот и все. И еще спровоцировали меня кольцо надеть. И начали глазами лупать, чтобы все было как в игре. Эта Анечка, змеюка, и спровоцировала…
— Ну, при чем тут Анечка? — защищается Дюша, чувствуя смутную вину. — Хорошая девочка, спокойная.
— Ты теленок, Дюша… Всему веришь… А ведь сна нарочно про это кольцо завела.
— Брось, это уже мания преследования…
— Ну и что? Это у меня наследственное. У меня дедушка от растраты прятался, пять лет из квартиры не выходил.
Генка мнется, переступая с ноги на ногу, потом нерешительно говорит:
— Дюша, слушай, а… я действительно потеряла видимость? Ну, когда кольцо надела?
***
Под железным мостиком, перекинутым через овраг, чернеет вода. Мостик так себе, ржавый и зияет в центре рваной дырой. Но они привыкли — не первый раз ходят. Солнце падает за дальнее белое пятиугольное здание с башенками-ракетами по периметру, из рощицы на том берегу тянет дымом и слышны глухие удары по мячу. Лето, одним словом.
Вода в речке такая, что если искупать собаку, у нее вылезет шерсть.
На дальнем конце моста стоит группа гопников. Гопники облокотились о хлипкие перила, курят и плюют в воду. Такая у них, у гопников, манера. Что возьмешь с людей, которые вынуждены летом торчать в городе? Вот они и ищут развлечений на свою, грубо говоря, голову…
— Э? — говорит Генка.
— Ничего, Геночка, — успокаивает Дюша, — они вроде толерантные.
Генка в толерантность гопников не верит. Тем более сзади мост перекрывает еще одн,а группа гопников. Они тоже располагаются вдоль перил и тут же начинают курить и плевать в воду.
Генка понимает, что надо идти вперед расслабленной походкой и делать вид, что ничего не происходит и гопников она в упор не видит. Потому что понятно, что тем скучно и сейчас они найдут себе приятное развлечение. То есть, скорее всего, будут бить Дюшу. Его бьют гораздо чаще, чем Генку. То есть Генке до сей поры вообще везло в этом отношении.
Гопники сзади свистят в два пальца. Генка машинально вцепляется Дюше в локоть, но тот освобождает руку. Надо, чтобы рука была свободна. Я же учился карате, думает Дюша, надо, проходя мимо, двинуть ногой вон того, мордатого. То есть по морде и то есть сразу, чтобы было психологическое преимущество. Тем более что морда у него противная. Но как можно ни с того ни с сего стукнуть человека по морде, когда он еще ничего тебе не сделал? Получается некий парадокс… Нога не подымается вот так ни с того, ни с сего.
Генка думает — Дюшу сейчас будут бить и он потеряет лицо. Нет ничего хуже для отношений, чем опозориться перед женщиной вот таким вот макаром… Он вроде карате занимался, но он же не будет человека бить ни с того, ни с сего, да еще по морде.
Дюша думает — а если они начнут обижать Генку, а я не смогу ее защитить? Это же конец отношениям! Нет ничего хуже, чем вот так опозориться перед женщиной…
— Эй, — говорит Генка, — закурить не найдется?
Она стоит перед ближайшим гопником, приветливо улыбаясь, и глядит ему в глаза.
— Сичас, — бурчит гопник, доставая помятую пачку ЭлЭм и поднося Генке огонек. Зажигалка у него в форме пистолета.
— Спасибо, друг, — говорит Генка, пуская гопнику дым в глаза. Привлекательно, но не слишком провокативно покачивая бедрами, она берет Дюшу под руку и, крепко держа его за локоть, сходит с моста на землю. Отставленная сигарета дымится у нее в руке. Гопники какое-то время ошеломленно смотрят им вслед, потом мост содрогается от гулкого топота. Дальние гопники бегут по нему, чтобы присоединиться к ближним.
— Бежим, — шипит Генка, продолжая держать Дюшу за локоть. Дюша чувствует, как ее ногти впиваются ему в кожу.
— Еще один, — безнадежно говорит он.
Тропинку им перекрывает человек в старой штормовке. Дюша на всякий случай готовит ногу к неотразимому удару. Человек довольно ловко отскакивает в сторону, торопливо выдыхая:
— Бегите, я их задержу!
Топот делается тише, но только потому, что гопники сбежали с моста.
— Нет! — Дюша не хочет терять лицо, — мы тоже…
— Что — тоже, бежим! — шипит Генка, которой на лицо уже наплевать.
Но Дюша уже пригнулся и стал у обочины. Впрочем, он успел только примериться — человек в штормовке бил ногой, как Дюше и не снилось. Один из нападавших падает, с шумом проламывая кусты. Сзади визжит женщина.
— Милиция! — вопит кто-то, — убивают! Милиция!!!
Генке кажется или у одного из гопников в руке что-то блеснуло?
— Милиция! — вопит она, слыша, как где-то далеко вторит соловьям милицейский свисток.
Гопник падает, нож падает отдельно, сверкая в закатных лучах и вращаясь, как пропеллер.
— Атас! — орет кто-то.
— Шухер!
— Всем стоять!!!
— Бегите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Что значит — кажется? Вы что, не знаете, во что вы играете?
— Почему? Мы несем кольцо к Ородруину.
— И где Ородруин?
— Пока не знаем. Мы инструкции получаем перед каждым эпизодом. Чтобы не зашориваться.
— Теперь так модно, — авторитетно подтверждает Юджин, перекидывая прядь волос обратно на плечо, — мастера делают ставку на новичков. Это для достоверности — поскольку при полном отсутствии информации задействован сильный элемент случайности…
— А-а… — Дюша тоже сбит с толку амбивалентной внешностью Юджина. Если он девушка, с ним надо кокетливо. Если парень, то по-мужски. Дюша любит определенность. Совершенно естественно, Юджин ему не нравится.
Приносят картошку. Она золотится в треснувшей кожуре, испуская горячий пар. Дома наверняка можно приготовить не хуже, но эффект не тот. Нет того долгого ожидания и чувства единения, когда вокруг много людей и все что-то едят.
Генка тем более не очень хорошо готовит. Даже картошку.
— Еще пива? — спрашивает Юджин, накручивая черную прядь на палец.
— Геночка, а нам хватит на пиво? — беспокоится Дюша.
— Ты что, считать не умеешь?
— Умею. Потому и спрашиваю. Нам еще интернет-карту надо.
— Тебе надо.
— А я буду мясо по-бургундски, — оживляется Гризли. Генка холодно смотрит на нее. Она бы тоже съела мясо по-бургундски. Но на него уж точно не хватит.
— Ага, — соглашается она, — еще пива.
***
— Я картошки хочу, — говорит тактичная Ритуля, — Генка, тебе взять еще картошки?
— И пива, — напоминает Генка.
— Его уже принесли.
— Разве?
— Ты уже совсем потеряла ориентацию, — укоряет Гризли, -это потому, что Толкиен не для нашей ментальности. Вы бы лучше в Пятикнижие играли.
— Сорок лет странствовать по пустыне? Или мочить пророков? Нашли дураков.
— Почему -обязательно вы будете кого-то мочить? Может, как раз наоборот!
— Какая же это игра — если наоборот?
— Как? А черные всадники? Они же вас должны мочить!
— Не в сегодняшнем эпизоде.
— Байкеры, — говорит Юджин, закидывая волосы за плечи.
— Чего?
— Ну, разумней всего сделать их байкерами. Без глушителей, на черных «Ямахах»… Вас будут преследовать байкеры, о, бедные маленькие хоббиты. Кстати, у вас волосатые ноги? Должны быть волосатые. С мужчинами обычно в этом смысле нет проблем… У меня, напримерннет проблем. У тебя достаточно волосатые ноги, девушка?
— Иди в жопу, — отчетливо говорит Генка. Юджин делает вид, что не слышит.
— Что характерно, — задумчиво говорит Гризли, — сам Саул дух Самуила не видел. Волшебница видела. «Кто это, — говорит, — выходит из земли, грозный видом, весь в белом?» — «Боже ж ты мой! — говорит Саул, — это Самуил!» И как пал на лице…
— Естественно, — говорит Юджин, — политики не в состоянии видеть духов. Иначе хреновые бы они были политики.
Интересно, думает Дюша, Анечка эта всегда молчит?
У Анечки приятное округлое лицо и вьющиеся волосы. Она встречает взгляд Дюши, и, лениво моргая, в свою очередь разглядывает его спокойными серыми глазами.
Еще у нее пышная грудь и длинная тонкая талия.
— Так вы кольцо несете? — спрашивает она.
— Да, — охотно соглашается Дюша, — Генка несет.
— Не страшно?
— Почему — страшно?
— Ну, преследования, умертвия и всякое такое…
— У нас уже сегодня были Умертвия. Ничего, как видишь… Живы.
— Кто жив? — интересуется Ритуля.
— Ну, не Умертвия же! — бурчит Генка, — кстати, Дюша, погляди, может эсэмэска от них пришла? В таком-то шуме…
— Ничего нет, Геночка. — А-а.
В глубине души Генка разочарована. Может, они как-то не так отыграли? Оказались неподходящими хоббитами? Может, те неведомые силы, которые управляют их движением, поглядели на них и махнули рукой — мол, эти безнадежны? Она сидит, сморщившись от дыма, прислушиваясь к вялой болтовне.
— А вот интересно, кто допишет четверости… ик… шие? -Ну?
— Метет, метет по всей земле… железная метла… — звучно декламирует Ритуля, подавляя отрыжку.
— Метла… — бормочет Генка, — стола… и молча Берия в Кремле — встает из-за стола…
— По всей Руси звонят во мгле… во мгле колокола…
— Дюша, не выйдет. Два раза «во мгле».
— Это нормально, — говорит Гризли, — это эмфазис. Россия во мгле, типа.
— Играет Ленин на пиле — чудны его дела, — говорит Юджин.
— Ну, это ты уж совсем!
— При чем тут я? Это у автора так. Я просто знаю этот текст…
— Анечка, ты?
— Так проехали же! — удивляется Анечка, — Юджин заложил поэта! Кстати, а кольцо они вам дали какое?
— Круглое…
— Это понятно… А в остальном? Всегда хотела знать, как оно выглядело! Кольцо Всевластья то есть.
— Ну, кольцо как кольцо, — мрачно говорит Генка.
— Ну да, так оно и должно быть. Камня нет? И правильно. Типа обручалки, да?
— Покажи, Геночка! — уговаривает Дюша.
Генка справедливо подозревает, что Дюше хочется выпендриться перед Анечкой.
— Если я всякому буду показывать сакральные кольца власти…
— Да ладно, тут все свои, — машет рукой Ритуля.
Генка дергает за шнурок и вытаскивает кольцо. Оно тускло блестит в дымном воздухе.
— И правда, круглое… — разочарованно говорит Анечка.
— Я ж говорю, все как надо, — обижается Генка. — Типичное кольцо всевластья. И молча Берия в Кремле… — Генка вертит кольцо на пальце, — шьет новые дела…
— Э! Ты ее видишь? — озабоченно спрашивает Ритуля.
— Кого? — удивляется Анечка.
— Да Генку же.
— Какого Генку?
— Да хватит вам дурака валять, — сердито говорит Генка, озирая столик.
— Нет, правда… Вот вы, — Анечка останавливает официантку, у которой на табличке написано «Ляля», — вы ее видите?
— Никого я не вижу, — печально говорит Ляля, — в таком-то дыму…
Она забирает пустые кружки и уходит.
— Вот мне уже за тридцать, а я все еще могу различить всадника на лошади! — неожиданно заявляет Гризли…
— Очень приятно, — вежливо говорит Юджин, — и кто же лошадь?
— Она имеет в виду, что различает двойную звезду в ручке ковша, — объясняет Дюша, — Мицар и Алькор, ну, такая сложная звездная система, ее видят только очень зоркие люди.
И честно добавил:
— Лично я не вижу. Перестань, Геночка, они просто шутят. Но кольцо сними все-таки…
Он выбирается из-за столика. Пиво уже плещется где-то на уровне ушей.
Анечка эта ничего, думает он под журчание струи, только вот Генку раздражает такой тип женщин. Кольцо, надо же… Он украдкой смотрит, пришла ли эсэсмэска. Нет, наверное, мы им не подошли. Что-то я сделал не так…
— Позвольте, — кто-то проталкивается мимо писсуаров к кабинке.
— Простите, — Дюша сфокусировал зрение, — а вы Уверены, что вам именно сюда?
— На толчок? — удивляется Юджин, — да, что-то прихватило…
— Нет, это все-таки…
— Мужской туалет? — понимающе говорит Юджин, — но я мужчина… Могу паспорт показать…
Он смотрит на Дюшу, который поспешно застегивает молнию.
— Но это не значит, что мне не нравятся мужчины…
Он вдруг сует что-то Дюше в руку. Дюша хочет выбросить это что-то, но Юджин с силой стискивает ему ладонь.
— Я не… по этому делу, — Дюша тактично пытается высвободиться.
— Прочти, идиот, — шипит Юджин.
Дюша разворачивает свернутую в трубочку бумажку. «Завтра в десять утра на Воробьевых горах, у смотровой площадки. И не надевай его, ни в коем случае не надевай!»
***
— Остановимся, — говорит Генка, — вон там, за гаражами…
— Опять?
— Что значит — опять? Это естественный процесс. Пиво бурлит и ищет выхода. Посмотри, там никого нет?
— А если и есть, что же теперь? Ты ж уже журчишь.
— Ты мужчина, тебе легче…
— У мужчин свои проблемы… Ты уже? Тогда вставай, пошли. Кстати, я, знаешь, кого в сортире встретил? Юджина!
— И чего тут странного? — ворчит Генка, натягивая шорты. — Вот если бы ты его встретил на лекции по матанализу…
— Нет, интересно, что в мужском. Он утверждает, что он мужчина.
— Вот и проверил бы. Он, по-моему, был не против… Тем более, по-моему, он все-таки женщина…
— Он в сортире передал мне инструкцию на завтра, как бы от Гэндальфа.
— А сам-то Гэндальф где?
— Гэндальф по игре и не должен появляться до Раздола… пардон, Имладриса. Но откуда эти узнали, что мы идем в Огишку? Мы же не по игре шли…
— Господи, Дюша, ну случайно узнали и решили заодно отыграть эпизод. Ритуля кому-то сказала, тому же Юджину, тот связался с кем надо… Привязали эпизод к Огишке, вот и все. И еще спровоцировали меня кольцо надеть. И начали глазами лупать, чтобы все было как в игре. Эта Анечка, змеюка, и спровоцировала…
— Ну, при чем тут Анечка? — защищается Дюша, чувствуя смутную вину. — Хорошая девочка, спокойная.
— Ты теленок, Дюша… Всему веришь… А ведь сна нарочно про это кольцо завела.
— Брось, это уже мания преследования…
— Ну и что? Это у меня наследственное. У меня дедушка от растраты прятался, пять лет из квартиры не выходил.
Генка мнется, переступая с ноги на ногу, потом нерешительно говорит:
— Дюша, слушай, а… я действительно потеряла видимость? Ну, когда кольцо надела?
***
Под железным мостиком, перекинутым через овраг, чернеет вода. Мостик так себе, ржавый и зияет в центре рваной дырой. Но они привыкли — не первый раз ходят. Солнце падает за дальнее белое пятиугольное здание с башенками-ракетами по периметру, из рощицы на том берегу тянет дымом и слышны глухие удары по мячу. Лето, одним словом.
Вода в речке такая, что если искупать собаку, у нее вылезет шерсть.
На дальнем конце моста стоит группа гопников. Гопники облокотились о хлипкие перила, курят и плюют в воду. Такая у них, у гопников, манера. Что возьмешь с людей, которые вынуждены летом торчать в городе? Вот они и ищут развлечений на свою, грубо говоря, голову…
— Э? — говорит Генка.
— Ничего, Геночка, — успокаивает Дюша, — они вроде толерантные.
Генка в толерантность гопников не верит. Тем более сзади мост перекрывает еще одн,а группа гопников. Они тоже располагаются вдоль перил и тут же начинают курить и плевать в воду.
Генка понимает, что надо идти вперед расслабленной походкой и делать вид, что ничего не происходит и гопников она в упор не видит. Потому что понятно, что тем скучно и сейчас они найдут себе приятное развлечение. То есть, скорее всего, будут бить Дюшу. Его бьют гораздо чаще, чем Генку. То есть Генке до сей поры вообще везло в этом отношении.
Гопники сзади свистят в два пальца. Генка машинально вцепляется Дюше в локоть, но тот освобождает руку. Надо, чтобы рука была свободна. Я же учился карате, думает Дюша, надо, проходя мимо, двинуть ногой вон того, мордатого. То есть по морде и то есть сразу, чтобы было психологическое преимущество. Тем более что морда у него противная. Но как можно ни с того ни с сего стукнуть человека по морде, когда он еще ничего тебе не сделал? Получается некий парадокс… Нога не подымается вот так ни с того, ни с сего.
Генка думает — Дюшу сейчас будут бить и он потеряет лицо. Нет ничего хуже для отношений, чем опозориться перед женщиной вот таким вот макаром… Он вроде карате занимался, но он же не будет человека бить ни с того, ни с сего, да еще по морде.
Дюша думает — а если они начнут обижать Генку, а я не смогу ее защитить? Это же конец отношениям! Нет ничего хуже, чем вот так опозориться перед женщиной…
— Эй, — говорит Генка, — закурить не найдется?
Она стоит перед ближайшим гопником, приветливо улыбаясь, и глядит ему в глаза.
— Сичас, — бурчит гопник, доставая помятую пачку ЭлЭм и поднося Генке огонек. Зажигалка у него в форме пистолета.
— Спасибо, друг, — говорит Генка, пуская гопнику дым в глаза. Привлекательно, но не слишком провокативно покачивая бедрами, она берет Дюшу под руку и, крепко держа его за локоть, сходит с моста на землю. Отставленная сигарета дымится у нее в руке. Гопники какое-то время ошеломленно смотрят им вслед, потом мост содрогается от гулкого топота. Дальние гопники бегут по нему, чтобы присоединиться к ближним.
— Бежим, — шипит Генка, продолжая держать Дюшу за локоть. Дюша чувствует, как ее ногти впиваются ему в кожу.
— Еще один, — безнадежно говорит он.
Тропинку им перекрывает человек в старой штормовке. Дюша на всякий случай готовит ногу к неотразимому удару. Человек довольно ловко отскакивает в сторону, торопливо выдыхая:
— Бегите, я их задержу!
Топот делается тише, но только потому, что гопники сбежали с моста.
— Нет! — Дюша не хочет терять лицо, — мы тоже…
— Что — тоже, бежим! — шипит Генка, которой на лицо уже наплевать.
Но Дюша уже пригнулся и стал у обочины. Впрочем, он успел только примериться — человек в штормовке бил ногой, как Дюше и не снилось. Один из нападавших падает, с шумом проламывая кусты. Сзади визжит женщина.
— Милиция! — вопит кто-то, — убивают! Милиция!!!
Генке кажется или у одного из гопников в руке что-то блеснуло?
— Милиция! — вопит она, слыша, как где-то далеко вторит соловьям милицейский свисток.
Гопник падает, нож падает отдельно, сверкая в закатных лучах и вращаясь, как пропеллер.
— Атас! — орет кто-то.
— Шухер!
— Всем стоять!!!
— Бегите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27