Больше говорить с ним было не о чем. Конан выбрал линь и, схватив паромщика за загривок, втащил его на плот. Когда он стал связывать ему руки, тот внезапно запротестовал:
— Но ведь вы клялись…
— Я ни в чем не клялся, приятель. Руки тебе сейчас не понадобятся. Если же ты будешь болтать лишнее, я живо укорочу твой язык. Река-то совсем рядом, приятель. Верно?
Паромщик вновь стал бледным как смерть. Продолжать разговор ему тут же расхотелось.
Плыть им пришлось долго. Паромщик молча сидел на корме. Лоточник же и его мальчик занялись своим драгоценным мулом.
— Разрази вас гром! — не выдержал Конан. — Может быть, вы все-таки поможете грести, или вы так и будете возиться с этим поганым ослом?
— Как только Лотосу станет лучше, мы тут же придем вам на помощь, спокойно ответил лоточник. — И пожалуйста, не кричите так громко. Животное и так запугано.
— Госпожа, прошу вас, — заговорил мальчик, — помогите своим волшебством бедному Лотосу. Смотрите, как он зашиб ножку. Мы вам за это заплатим.
Конан хотел было сбросить за борт к успевшего осточертеть ему мула, и дерзкого мальчишку, но тут он увидел, что Илльяна заулыбалась.
— Мое волшебство вряд ли поможет вам, — ответила она. — Но вы можете обратиться к моей сестре. Она выросла среди коней и знает о них куда больше моего.
Конан выругался и вернулся к гребцам, боровшимся с течением своенравного Шаймака. Теперь ими командовал Масуф — тот самый раб, который спас жизнь Илльяне. В кошельке паромщика кроме золотых монет Конан нашел и ключи от цепей, которыми рабы были прикованы к плоту. Он тут же освободил Масуфа, оказавшегося не только искусным воином, но и умелым капитаном. Под его началом рабам удалось подвести плот к берегу и сравнительно легко причалить.
— Мы опять в долгу у тебя, — сказала Илльяна, выбравшись на берег. Свободу мы тебе уже даровали. Теперь ты можешь просить у нас денег.
— Говорите потише, моя госпожа, — отозвался Масуф. — Уши могут быть даже у камней. Что до денег, то я вряд ли стану отказываться от них. Мне самому они не нужны, но если вы сможете выкупить рабыню Дессу у Кимона, что живет в Гале, я согласен стать вашим рабом по гроб жизни.
— Кто она тебе? — изумилась Раина.
— Мы были помолвлены с ней, но тут волею судеб мы обратились в рабов. Нас продавали порознь, при этом я отвечал за нее, а она — за меня. Если бы не это, мы или сбежали бы, или покончили бы с собой.
Конану, прошедшему рабство, настроения эти были знакомы.
— Почему же ты решил пойти против своего хозяина? Если Десса рабыня и поныне…
— Это ничего не меняет, — перебил его Масуф. — Десса — рабыня, и это значит, что Кимон может сделать с ней все, что угодно: захочет — убит, захочет — помилует. Разве ты сам не понимаешь этого?
— Мишрак послал нас в поход вовсе не для того, чтобы мы вызволяли рабов, — проворчал Конан.
— Но он не предполагал и того, что жизнью своей вы будете обязаны рабу, — ухмыльнулся Масуф. — Ты должен считать это знаком судьбы.
Конан показал Масуфу кулак и спросил:
— А как ты отнесешься к этому? Или, по-твоему, это тоже знак? Мы заедем в Галу и освободим твою Дессу, заплатив за нее золотом твоего бывшего хозяина. Только не подумай, что больше нам делать нечего. Дел у нас — хоть отбавляй. Ты и сам это скоро поймешь.
7
Они подъехали к Гале, когда небо на западе уже начинало алеть. Таверна "Три Монеты", в которой работала Десса, была заколочена. Запустение царило и в саду, поросшем высокими травами. Вторая гостиница, носившая название "Рогатый Волк", находилась на другом краю деревни. Путникам не оставалось ничего иного, как только проследовать в нее. Илльяна, завидев издали это уродливое строение, поморщилась.
— Неужели мы не сможем найти ничего лучшего?
— Лучшее — враг хорошего, — ответствовал ей киммериец. Известие о битве на перевозе уже могло дойти и до Галы, и потому следовало вести себя так, как предписывали принятые ими в этом маскараде роли.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Лучше уж спать на гнилом матрасе, чем не спать совсем.
— Как вы смеете? В моей гостинице гнилых матрасов нет!
Из ближайшего окна показалась голова дородной седовласой женщины. Она погрозила Конану кулаком и приготовилась к отражению новых выпадов дерзкого чужеземца.
— Госпожа, — процедил Конан сквозь зубы, — мы ведь можем найти и другое место для ночлега.
Хозяйка гостиницы в одно мгновение переменилась в лице.
— Что вы, что вы! Я и не думала обижать вас! Поверьте, лучшего места вы не сыщете во всей округе!
— И сколько же вы запросите за ночлег? — поинтересовалась Раина.
Конан не стал участвовать в торгах, вместо этого он решил получше осмотреться. Подошедшему к нему Масуфу он сказал:
— Вел бы ты себя поспокойнее, парень Если ты не перестанешь дергаться, мы покинем эту деревню сию же минуту. То-то твоя невеста будет рада!
Масуф попытался взять себя в руки, однако так и не смог унять дрожи в коленках. Раина и хозяйка гостиницы окончили торги. Судя по сияющему лицу последней, можно было сказать, что на сей раз Раина решила не утруждать себя излишними спорами. Впрочем, причиной ее щедрости могло быть и некое неведомое киммерийцу обстоятельство.
Они отужинали своею собственною снедью, запивая ее гостиничным вином, больше походившим на уксус. Подали это вино две женщины, годившиеся Пиле в матери.
Прошло немного времени, и занывший желудок вывел киммерийца из задумчивости.
— Хозяюшка, — обратился он к содержательнице таверны. — В прошлый раз я останавливался в "Трех Монетах". Там у них была премилая плясунья по имени Десса. Я бы дорого заплатил, чтобы увидеть ее танец вновь.
— Значит, вы были там одновременно с правителем Ахмаем. Он-то, конечно, никакой не правитель, но вот Крепость у него самая что ни на есть настоящая. Он тоже положил глаз на Дессу. Когда Кимон умер, родня его распродала все его имущество, включая и рабыню. Дессу купил Ахмай.
Что было с ней потом, никто не знает.
Конан, не обращая внимания на зубовный скрежет Масуфа, спокойно спросил:
— Что это еще за «Крепость»? Никогда о такой не слышал.
— Вы о ней и не могли слышать. Он отстроил ее совсем недавно. На месте древних развалин теперь стоит дворец. Ахмай, построив его, стал называть себя правителем наших мест. Он и ведет себя соответственно…
Теперь уже заскрипел зубами и сам Конан. В этой части Туранского царства было множество заброшенных фортов, в которых прежде жили разбойники. С недавних пор они стали возвращаться в свои старые жилища, для чего им приходилось подкупать чиновников и наместников.
С их возвращением к землям этим вернулась и их прежняя дурная слава.
Ахмай рано или поздно должен был погореть на одном из своих темных делишек — Мугра-Хан со своим воинством расправился бы с ним в два счета. Впрочем, для Дессы это ничего не изменило бы — она погибла бы в любом случае.
— А не отправиться ли нам в гости к правителю Ахмаю? — задумчиво пробормотал Конан. — После того как я доставлю мою госпожу и ее сестру к их родне, я буду свободен, как птица. Может быть, мне стоит наняться к этому достойному господину?
— Я полагаю, от услуг твоих он не откажется, — сказала хозяйка гостиницы. — У него в услуженье одни старики, что годятся тебе в отцы, ты же вон какой молодой да статный.
— Чего же вы стоите? — неожиданно громко сказал Масуф. — Ведь с Дессой в любую минуту может приключиться…
Конан схватил недавнего раба за ворот и, подняв в воздух, тряхнул его так, что тот надолго лишился дара речи.
— За мной! — проревел киммериец и скорым шагом вышел из гостиницы. Масуф и женщины поспешили за ним.
Масуф рухнул на колени и застонал. Ноги отказывались повиноваться ему. Конан и его спутницы остановились.
Илльяна посмотрела на темное беззвездное небо.
— Не знаю, стоит ли нам обременять себя этим делом.
Масуф тут же вскочил на ноги и воскликнул:
— Госпожа, заклинаю вас именем богов…
— Оставь богов в покое, — перебила его волшебница. — Единственное, что я сделала, так это выразила сомнение. В отличие от тебя, я прежде думаю и только потом говорю.
— Мне не нравится то, что вы говорите, — понурив голову, сказал Масуф. — Можете превратить меня за это в жабу.
— Именно так в следующий раз я и поступлю, — тут же отозвалась волшебница. — Ты похож на безумца, Масуф. Похоже, женщины лишили тебя и той толики разума, которая досталась тебе при рождении. Если бы ты думал о Дессе, ты бы не стал мешать нам, тем более что в одиночку освободить ее ты не сможешь — Посмотрев на Конана, она добавила: — Мне нужно взять одну вещицу. Подождите меня здесь.
Конан кивнул головой и отошел к стене, откуда были видны и подступы к гостинице, и безрассудный Масуф, и стойло, в котором их ждали кони. Последние могли понадобиться им в любую минуту.
Становилось все темнее. Деревня уже спала, единственными звуками, которые слышал Конан, были тихое ржание коней и редкий стук копыт.
— Раина! — тихо прошептал киммериец.
— Что случилось?
— Тебе не кажется, что Илльяны нет уж слишком долго? Может быть, наша хозяйка не так проста, как это кажется?
— И где же ее воинство, Конан? Кроме тех двух женщин, в гостинице никого нет.
Дверь гостиницы распахнулась, и на пороге появилась девица, одетая в короткое шелковое платье, не прикрывавшее ей и колен. Она стала спускаться по лестнице легкой танцующей походкой, выдававшей в ней куртизанку.
Масуф охнул и действительно стал очень похож на жабу. Он протянул навстречу незнакомке руки, но та, засмеявшись, отбежала в сторону.
— Ох, Масуф, Масуф! Быстро же ты забыл свою Дессу!
Масуф сглотнул:
— Я не забыл ее, красавица. Просто теперь она живет в неприступной Крепости, ты понимаешь? Может быть, ты поможешь мне забыть о ней?
— Масуф, друг мой, я поступлю иначе, — ответила незнакомка с улыбкой. — Я помогу твоей избраннице бежать от Ахмая.
— Кром! — воскликнул Конан, внезапно узнавший в незнакомке Илльяну. Неужели это вы, госпожа?
— Я смотрю, тебя действительно не проведешь, киммериец! Надеюсь, Ахмай и его люди будут не такими сметливыми, как ты.
— В этом вы можете не сомневаться, — ответил Конан. — Я и сам смог узнать вас только по голосу. Но объясните мне, глупому, — что нам даст этот маскарад?
— Конан, ни ты, ни я не знаем, что нас будет ждать в Крепости. Я очень сомневаюсь, что тебе удастся похитить Дессу.
— Вы считаете, что сможете помочь мне? С большим удовольствием я бы взял в напарницы Раину. Она, во всяком случае…
— Она тоже станет помогать тебе. Мы с тобой постараемся попасть в покои Ахмая. Я стану морочить ему и его слугам голову, ты же в это время должен будешь найти рабыню и вывести ее за пределы Крепости. Раина и Масуф будут ждать нас в условленном месте. В случае необходимости они прикроют нас.
Раина открыла рот и хотела было возразить своей госпоже, но тут Масуф рухнул Илльяне в ноги.
— Простите мне мое неверие, госпожа! Простите меня!
— Я прощу тебя лишь тогда, когда ты станешь вести себя по-мужски. Встань же!
Масуф медленно поднялся на ноги.
— Ничего более глупого в жизни своей не слышал! — сказал Конан. Если ты действительно хочешь помочь мне, превратись в воина!
— С этим я пока подожду. Мне не хочется прибегать к помощи Камня до времени.
— Мне остается поверить тебе на слово, — развел руками Конан. — Вот уж в чем я не разбираюсь, так это в магии. Теперь слушайте меня все. Сейчас я отправлюсь на разведку и постараюсь разыскать ту самую Крепость; Вернусь я к утру. Если бы мы знали обо всем заранее…
— Ты зря волнуешься, Конан, — улыбка Илльяны была исполнена такой чувственности, что ее нельзя было приписать одному только эффекту магии.
— Что ты хочешь этим сказать? Ты что — прочла мысли нашей хозяйки?
— Ты попал в точку, Конан. Когда я вернулась в наши комнаты, она тут же стала интересоваться тем, что мы собираемся делать. Я попросила ее выйти из комнаты и стала прислушиваться к ее мыслям. Услышала же я следующее: она собирается известить Ахмая о скором нашем появлении. Мне пришлось несколько подправить ее планы — она доложит ему только о тебе и обо мне. Что касается местонахождения Крепости, то оно уже известно мне.
— Здорово!
Подобной прыти Конан от волшебницы не ожидал. Что и говорить — она поработала на славу, пусть для этого ей и пришлось прибегнуть к магическим средствам. Но разве придет кому-нибудь в голову жаловаться на свой меч лишь потому, что отковал его распутный человек?
— Спасибо тебе, Илльяна. Нам осталось договориться о месте встречи. Как только мы определимся и с ним, я отправлюсь в Крепость…
— В этом нет необходимости, Конан. Хозяйка уже побывала там. Все, что знает она, знаю и я. Теперь я могу показать тебе и замок, и его обитателей.
Конан вздрогнул, представив, как сознание его, подпавшее под магические чары, наполняется чужими мыслями и таинственными странными образами…
— Это мои чары, Конан. Неужели ты до сих пор не доверяешь мне? Нет, нет, успокойся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27