Деревня была почти пуста. Те немногие ее жители, что встречались на их пути, уходить из нее не собирались, ибо пуще всего боялись покидать родные стены. Людям этим не могла помочь и Морилка. В одном из переулков они увидели двух девиц возраста Карайи, ведших под руки старика. Без лишних церемоний Бора подтолкнул к ним внезапно захныкавшую девочку и быстро зашагал прочь.
— Послушай, Бора, — обратился к нему едва нагнавший его Закар, — ведь твой дом совсем рядом. Ты мог бы зайти туда.
— Иврам пообещал первым делом побывать именно там. Мне после него там делать нечего. — Бора почувствовал, как заныло сердце. Как ему хотелось стать прежним мальчишкой, сыном Рафи!
— Именем Митры, что это? — внезапно воскликнул Закар.
На окраине деревни, там, где начинались сады, кружила пыль. В следующее мгновение из облака ее появилась сгорбленная фигура, казавшаяся чудовищной карикатурой на человека. Тело чудовища светилось призрачным зеленоватым светом.
Оно легко сломило с дерева две ветви толщиной в человеческую руку и, обратив их в две дубины, двинулось по направлению к Закару и Боре.
Закар встретил чудище, выйдя на середину улицы. Удар первой дубины ему удалось отразить топором, вторая же ударила его в бок в то время, как топор его опустился на голову чудища.
Демон закачался, однако сумел устоять на ногах. Схватив дровосека поперек туловища, он поднес его к своей ужасной пасти и разорвал надвое.
Следующей его жертвой должен был стать сам Бора. У мальчика внутри все похолодело — бежать было уже поздно.
И тут он услышал тяжелые шаги. Он увидел чью-то руку, метнувшую под ноги демона глиняный пузырек с Заянской Морилкой. Это был Иврам.
— Не знаю, как она действует на те чары, которыми были созданы эти уроды, но иного оружия у меня сейчас попросту нет, — заметил жрец. — В любом случае выручить нас теперь могут разве что собственные ноги.
— Но… но ведь в деревне осталось еще…
— Тем, кто здесь остался, помочь мы уже не сможем, — пробормотал Иврам еле слышно. — Твоей родни здесь уже нет. Запомни, Бора: деревенскому люду нужен именно ты, но никак не память о тебе. Ты понимаешь?
— Будь по-твоему!
Он посмотрел на демона, что, встав на четвереньки, принюхивался к неведомому дотоле запаху, и понесся прочу пытаясь нагнать старого Иврама; бегавшего с удивительным для его лет проворством.
Пряди волос Илльяны, тихо зазвенев, разорвались. Камень Курага стал падать вниз, на камни.
Никогда еще Эремиус не произносил заклинаний так быстро. Невидимая Рука подхватила Камень на середине пути и тихо опустила его вниз.
Эремиус перевел дух. "Скорее всего, разбиться о камни магический кристалл не мог — для этого он находился слишком близко к земле", попытался успокоить себя маг. В глубине души, однако, он был уверен в обратном: еще немного, и он потерпел бы полное и окончательное поражение.
Камень следовало поднять с земли и привязать к посоху, но теперь уже не Илльяниными, а его собственными волосами. Он нагнулся, но поднести руку к Камню не сумел — тот вдруг оказался внутри невидимой непроницаемой сферы. Эремиус попытался пробить эту сферу своим посохом, но и из этого у него ничего не вышло.
Маг хотел было повторить эту попытку, как вдруг посох сам собой вылетел из его рук, вошел внутрь Камня и исчез в его глубинах!
Эремиус продолжал стоять разинув рот, когда вдруг земля вспучилась и с оглушительным треском извергла из себя его посох, песок и камни. Эремиус, подпрыгнув, схватил свой посох и тут же попытался отвести его подальше от Камня.
Сам Камень к этому времени обратился в густую жидкость, светящуюся изумрудным светом, озаряющим собою всю округу. От слепящей лужицы помимо прочего исходил и пронзительный свист, от которого у Эремиуса сводило скулы.
Он устало вздохнул, отошел в сторону и стал рассматривать свой посох. Тот, к счастью, был таким же, как и прежде.
Он мог управлять Трансформами и при помощи своего посоха — Камень Курага в эту минуту нужен ему не был. Эремиус вновь вздохнул и покачал головой. Илльяна связала Камни заклинанием, ставящим их в оппозицию друг другу. Тем самым в течение определенного времени своими Камнями не могли воспользоваться ни он, ни она.
Но зачем она это сделала? Может быть, она хочет уничтожить от Камень даже ценою своего собственного Сокровища? Прежде она относилась к Камням Курага совсем иначе… Неужели теперь она смирила себя настолько, что может поступиться абсолютной властью над миром ради какой-то блажи, известной миру под именем Добра? Как это глупо! Ведь тот, кто уничтожит Сокровище, не получит взамен ничего, тот же, кто завладеет им, получит все!
Эремиус остановил себя. Пора было возвращаться к делам насущным: Трансформы без его команд превращались в стадо тупых скотов, которое нельзя было оставлять без присмотра. Он собрался с мыслями и вызвал к жизни образ деревни Горячий Ключ.
Дверь комнаты Илльяны задрожала и ни с того ни с сего вновь сорвалась с петель и упала на пол. Конан и Раина едва успели отскочить в сторону, при этом северянка едва не сбила с ног поднявшегося к ним в эту самую минуту хозяина гостиницы.
Хозяин посмотрел на лежавшую на полу дверь, возвел глаза к потолку и протянул Раине тяжелую корзину со снедью.
— Здесь в основном сыр и хлеб. Повара не только сбежали, но и прихватили с собой едва ли не все мои припасы! — Хозяин сел на пол, обхватив голову руками, и горестно засопел.
Из комнаты, пошатываясь вышла Илльяна; едва не упав в объятия Конана, она села на пол возле хозяина гостиницы, и тут взгляд ее упал на стоявшую возле Раины корзину. Нисколько не смущаясь своей наготы, она стала жадно расправляться с ее содержимым.
Конан протянул ей флягу с вином. Опорожнив ее единым махом, Илльяна вновь вернулась к своей странной трапезе. Когда корзина опустела совершенно, она с сожалением вздохнула и поднялась на ноги.
— Киммериец, что-то я не пойму, над чем это ты смеешься?
— Не сердитесь, госпожа! Просто я никогда не видел голодных волшебниц!
Илльяна ответила ему слабой улыбкой. Раина отправилась в комнату за одеждами своей госпожи, Конан же тем временем передал пустую корзину хозяину и посмотрел на него так выразительно, что тот тут же сообразил, чего от него хотят.
— Опять?! — вскричал он. — А расплачиваться, насколько я могу понять, вы будете тогда, когда на туранский престол взойдет внук Великого Йалдиза!
Бешеный стук во входную дверь заставил хозяина замолчать. Вернув корзину Конану, он затараторил:
— Пришло время идти вниз. Не знаю, правда, как мне удастся справиться с отведенной мне ролью. Но, вы знаете, если даже я и потеряю сей любезный моему сердцу дом, я знаю, куда мне податься, — об этом я мечтал с самого детства: я прибьюсь к какому-нибудь храму и стану актером в устраиваемых для народа мистериях! Идем, идем! Времени у нас в обрез! Не далее чем час тому назад я слышал о том, что сюда должен был прибыть сам владыка Ахмай! Если это так, то мне придется…
— Ты сказал — Ахмай?
— Не я сказал, а мне сказали. В наших местах имя это известно каждому! Я слышал, что он…
— Я слышал не только это, но и многое другое! — перебил Конан. Скажи-ка, хозяин, нет ли на твоей крыше такого местечка, с которого можно было бы увидеть весь город оставаясь при этом незамеченным?
— Разумеется. Но вот только я никак не могу взять в толк, с какой это стати…
— Помолчи. Иначе мне придется тебя наказать.
— Если против Владыки что-то замышляется…
— Речь идет о чем-то гораздо более важном. Выбирай — либо ты сохранишь верность Ахмаю и я отрублю на этом самом месте твою глупую башку, либо сию же минуту ты отведешь меня на крышу и сохранишь верность мне, тем самым сохранив и драгоценную свою голову.
Хозяин посмотрел на меч постояльца, почесал в затылке и важно кивнул.
— Сначала мы спустимся в главную залу. Оттуда же нам придется проследовать направо. Я пойду впереди и буду указывать вам путь.
Во входную дверь стучали уже ногами. Хозяин шмыгнул носом и, понурив голову, стал спускаться вниз.
Тяжело дыша, Бора взбирался на крутой склон. Рядом с ним шли его земляки, которые выглядели куда менее утомленными, и объяснялось это прежде всего тем, что им в эту ночь не пришлось носиться по горам столько, сколько ему. Бора был молод и вынослив, но и его силы имели предел. Кто действительно не ведал усталости, так это демоны. Да, их можно было ранить или даже убить, но, несмотря на это, они казались Боре чем-то неуязвимым, чем-то сродни ураганам и камнепадам.
Бора остановился и посмотрел вниз. Порошок подействовал на людей отрезвляюще: ни один из деревенских жителей не был предоставлен сам себе, старым и слабым помогали молодые и сильные, готовые отдать за ближнего собственную жизнь. Жители Горячего Ключа стали бездомными, но это только сплотило их.
Люди шли мимо него нестройной колонной. Теперь позади оставался лишь отряд добровольцев, вызвавшихся защищать своих собратьев от адской напасти. Удивлению Боры не было предела, когда он увидел среди семерки этих доблестных мужей Иврама…
— Я думал, ты давно оставил нас! — воскликнул он.
— Неужели ты думаешь, что я, человек преклонных лет, хожу быстрее твоего? Ты ведь молод, Бора. Молод и глуп…
— Он сам пришел к нам, — сказал один из воинов. — Мы знали, что вы, господин, будете против этого, но он отказался и слушать нас.
— На твоем месте я бы помолчал, — проворчал Иврам. — Все объясняется просто, Кемаль. Я хочу еще разок взглянуть на этих самых демонов. Чем больше мы будем знать о них…
— Он хочет посыпать одного из демонов своим порошком и отнести его на Заставу Земана, — засмеялся воин. — Иврам, похоже, тронулся умом!
— Не надо так говорить. Если подумать, то…
— Именем Мастера! — прогремело вдруг сверху.
Из-за скалы, стоявшей над тропой, появилось четыре фигуры. Судя по тому, что они умели говорится становилось ясно, что перед Борой и его людьми находятся не демоны, но такие же, как и они сами, люди. В руках незнакомцев — поблескивали длинные клинки.
Бора присел и, подняв с земли первый попавшийся камень, вложил его в пращу. Бросок его был неточен — камень улетел далеко вперед.
Не прошло и минуты, как четверка врагов уже сражалась с отрядом, в котором на семь человек был всего один меч. Первым наземь упал воин, назвавший Иврама сумасшедшим. Превозмогая боль, он сумел схватить за ноги одного из неприятелей и вцепиться зубами ему в икру. Неприятель, явно не ожидавший этого, взвыл, и в тот же миг дубина, которую держал в своих могучих руках Кемаль, опустилась ему на голову.
Горцам терять было нечего. Они разом напали на двоих врагов: трое на одного, трое — на другого. С первым они покончили мгновенно, второй какое-то время сопротивлялся, успев при этом ранить одного из деревенских.
Четвертый враг, что стоял поодаль пустился в бегство, но уйти не удалось и ему: на сей раз бросок Боры был точным — камень проломил неприятелю череп.
Бора стал сворачивать пращу и вдруг услышал тихий голос, звавший его по имени:
— Бора! Бора! Забери у меня сумку с Морилкой.
— Иврам!
Жрец лежал на спине, изо рта у него текла узкая струйка крови. Бора перевел взгляд пониже и увидел, что у Иврама проломлена грудь.
— Возьми ее, прошу тебя! И… и слушай! Когда ты вернешься сюда, похорони меня по-людски. Сделай все так, как заповедали нам предки… Ты сделаешь это — я знаю… знаю…
Бора сжал руку Иврама, не зная, как помочь ему. С такой раной Иврам вряд ли мог выжить; помимо прочего, она должна была причинять ему немыслимую боль.
Жрец неожиданно улыбнулся:
— Не тревожься, Бора. Мы, слуги Митры, куда счастливее всех прочих…
Жрец принялся читать странные, непривычные для слуха иноземные стихи. В конце четвертого стиха он закашлялся и, прикусив губу, надолго замолчал. Затем он начал читать и пятый стих, но закончить чтение ему так и не было суждено…
Бора стоял на коленях над его телом, когда вдруг ему на плечо легла рука Кемаля.
— Идем, Бора. Не стоит зря дразнить демонов.
— Я не могу оставить им его тело!
— Разве я сказал, что мы оставим его здесь?
Бора увидел, как воины, стоявшие рядом с ним, снимают с себя плащи. Кемаль хотел было последовать их примеру, но тут мальчик остановил его.
— Достаточно будет и двух плащей. Теперь скажи мне: тот конь, ржание которого мы недавно слышали, уж не Бураном ли зовется?
— Ты прав, Бора, это и есть Буран. Я собственноручно отпустил его, когда мы уходили из деревни, вот он и пошел вместе с нами.
Во всей деревне не было жеребца лучше этого. Бора поднялся на ноги.
— Слушай, Кемаль, кто-то из нас должен отправиться на Заставу Земана. Может быту ты это и сделаешь?
— Как скажешь. Только вначале коня надо напоить.
— Митра… — начал было Бора, но тут же осекся. Этой ночью поминать имя Митры, не сумевшего защитить верного своего слугу, как-то не хотелось тем более ему не хотелось клясться этим именем.
Конан выглянул из-за гостиничной трубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Послушай, Бора, — обратился к нему едва нагнавший его Закар, — ведь твой дом совсем рядом. Ты мог бы зайти туда.
— Иврам пообещал первым делом побывать именно там. Мне после него там делать нечего. — Бора почувствовал, как заныло сердце. Как ему хотелось стать прежним мальчишкой, сыном Рафи!
— Именем Митры, что это? — внезапно воскликнул Закар.
На окраине деревни, там, где начинались сады, кружила пыль. В следующее мгновение из облака ее появилась сгорбленная фигура, казавшаяся чудовищной карикатурой на человека. Тело чудовища светилось призрачным зеленоватым светом.
Оно легко сломило с дерева две ветви толщиной в человеческую руку и, обратив их в две дубины, двинулось по направлению к Закару и Боре.
Закар встретил чудище, выйдя на середину улицы. Удар первой дубины ему удалось отразить топором, вторая же ударила его в бок в то время, как топор его опустился на голову чудища.
Демон закачался, однако сумел устоять на ногах. Схватив дровосека поперек туловища, он поднес его к своей ужасной пасти и разорвал надвое.
Следующей его жертвой должен был стать сам Бора. У мальчика внутри все похолодело — бежать было уже поздно.
И тут он услышал тяжелые шаги. Он увидел чью-то руку, метнувшую под ноги демона глиняный пузырек с Заянской Морилкой. Это был Иврам.
— Не знаю, как она действует на те чары, которыми были созданы эти уроды, но иного оружия у меня сейчас попросту нет, — заметил жрец. — В любом случае выручить нас теперь могут разве что собственные ноги.
— Но… но ведь в деревне осталось еще…
— Тем, кто здесь остался, помочь мы уже не сможем, — пробормотал Иврам еле слышно. — Твоей родни здесь уже нет. Запомни, Бора: деревенскому люду нужен именно ты, но никак не память о тебе. Ты понимаешь?
— Будь по-твоему!
Он посмотрел на демона, что, встав на четвереньки, принюхивался к неведомому дотоле запаху, и понесся прочу пытаясь нагнать старого Иврама; бегавшего с удивительным для его лет проворством.
Пряди волос Илльяны, тихо зазвенев, разорвались. Камень Курага стал падать вниз, на камни.
Никогда еще Эремиус не произносил заклинаний так быстро. Невидимая Рука подхватила Камень на середине пути и тихо опустила его вниз.
Эремиус перевел дух. "Скорее всего, разбиться о камни магический кристалл не мог — для этого он находился слишком близко к земле", попытался успокоить себя маг. В глубине души, однако, он был уверен в обратном: еще немного, и он потерпел бы полное и окончательное поражение.
Камень следовало поднять с земли и привязать к посоху, но теперь уже не Илльяниными, а его собственными волосами. Он нагнулся, но поднести руку к Камню не сумел — тот вдруг оказался внутри невидимой непроницаемой сферы. Эремиус попытался пробить эту сферу своим посохом, но и из этого у него ничего не вышло.
Маг хотел было повторить эту попытку, как вдруг посох сам собой вылетел из его рук, вошел внутрь Камня и исчез в его глубинах!
Эремиус продолжал стоять разинув рот, когда вдруг земля вспучилась и с оглушительным треском извергла из себя его посох, песок и камни. Эремиус, подпрыгнув, схватил свой посох и тут же попытался отвести его подальше от Камня.
Сам Камень к этому времени обратился в густую жидкость, светящуюся изумрудным светом, озаряющим собою всю округу. От слепящей лужицы помимо прочего исходил и пронзительный свист, от которого у Эремиуса сводило скулы.
Он устало вздохнул, отошел в сторону и стал рассматривать свой посох. Тот, к счастью, был таким же, как и прежде.
Он мог управлять Трансформами и при помощи своего посоха — Камень Курага в эту минуту нужен ему не был. Эремиус вновь вздохнул и покачал головой. Илльяна связала Камни заклинанием, ставящим их в оппозицию друг другу. Тем самым в течение определенного времени своими Камнями не могли воспользоваться ни он, ни она.
Но зачем она это сделала? Может быть, она хочет уничтожить от Камень даже ценою своего собственного Сокровища? Прежде она относилась к Камням Курага совсем иначе… Неужели теперь она смирила себя настолько, что может поступиться абсолютной властью над миром ради какой-то блажи, известной миру под именем Добра? Как это глупо! Ведь тот, кто уничтожит Сокровище, не получит взамен ничего, тот же, кто завладеет им, получит все!
Эремиус остановил себя. Пора было возвращаться к делам насущным: Трансформы без его команд превращались в стадо тупых скотов, которое нельзя было оставлять без присмотра. Он собрался с мыслями и вызвал к жизни образ деревни Горячий Ключ.
Дверь комнаты Илльяны задрожала и ни с того ни с сего вновь сорвалась с петель и упала на пол. Конан и Раина едва успели отскочить в сторону, при этом северянка едва не сбила с ног поднявшегося к ним в эту самую минуту хозяина гостиницы.
Хозяин посмотрел на лежавшую на полу дверь, возвел глаза к потолку и протянул Раине тяжелую корзину со снедью.
— Здесь в основном сыр и хлеб. Повара не только сбежали, но и прихватили с собой едва ли не все мои припасы! — Хозяин сел на пол, обхватив голову руками, и горестно засопел.
Из комнаты, пошатываясь вышла Илльяна; едва не упав в объятия Конана, она села на пол возле хозяина гостиницы, и тут взгляд ее упал на стоявшую возле Раины корзину. Нисколько не смущаясь своей наготы, она стала жадно расправляться с ее содержимым.
Конан протянул ей флягу с вином. Опорожнив ее единым махом, Илльяна вновь вернулась к своей странной трапезе. Когда корзина опустела совершенно, она с сожалением вздохнула и поднялась на ноги.
— Киммериец, что-то я не пойму, над чем это ты смеешься?
— Не сердитесь, госпожа! Просто я никогда не видел голодных волшебниц!
Илльяна ответила ему слабой улыбкой. Раина отправилась в комнату за одеждами своей госпожи, Конан же тем временем передал пустую корзину хозяину и посмотрел на него так выразительно, что тот тут же сообразил, чего от него хотят.
— Опять?! — вскричал он. — А расплачиваться, насколько я могу понять, вы будете тогда, когда на туранский престол взойдет внук Великого Йалдиза!
Бешеный стук во входную дверь заставил хозяина замолчать. Вернув корзину Конану, он затараторил:
— Пришло время идти вниз. Не знаю, правда, как мне удастся справиться с отведенной мне ролью. Но, вы знаете, если даже я и потеряю сей любезный моему сердцу дом, я знаю, куда мне податься, — об этом я мечтал с самого детства: я прибьюсь к какому-нибудь храму и стану актером в устраиваемых для народа мистериях! Идем, идем! Времени у нас в обрез! Не далее чем час тому назад я слышал о том, что сюда должен был прибыть сам владыка Ахмай! Если это так, то мне придется…
— Ты сказал — Ахмай?
— Не я сказал, а мне сказали. В наших местах имя это известно каждому! Я слышал, что он…
— Я слышал не только это, но и многое другое! — перебил Конан. Скажи-ка, хозяин, нет ли на твоей крыше такого местечка, с которого можно было бы увидеть весь город оставаясь при этом незамеченным?
— Разумеется. Но вот только я никак не могу взять в толк, с какой это стати…
— Помолчи. Иначе мне придется тебя наказать.
— Если против Владыки что-то замышляется…
— Речь идет о чем-то гораздо более важном. Выбирай — либо ты сохранишь верность Ахмаю и я отрублю на этом самом месте твою глупую башку, либо сию же минуту ты отведешь меня на крышу и сохранишь верность мне, тем самым сохранив и драгоценную свою голову.
Хозяин посмотрел на меч постояльца, почесал в затылке и важно кивнул.
— Сначала мы спустимся в главную залу. Оттуда же нам придется проследовать направо. Я пойду впереди и буду указывать вам путь.
Во входную дверь стучали уже ногами. Хозяин шмыгнул носом и, понурив голову, стал спускаться вниз.
Тяжело дыша, Бора взбирался на крутой склон. Рядом с ним шли его земляки, которые выглядели куда менее утомленными, и объяснялось это прежде всего тем, что им в эту ночь не пришлось носиться по горам столько, сколько ему. Бора был молод и вынослив, но и его силы имели предел. Кто действительно не ведал усталости, так это демоны. Да, их можно было ранить или даже убить, но, несмотря на это, они казались Боре чем-то неуязвимым, чем-то сродни ураганам и камнепадам.
Бора остановился и посмотрел вниз. Порошок подействовал на людей отрезвляюще: ни один из деревенских жителей не был предоставлен сам себе, старым и слабым помогали молодые и сильные, готовые отдать за ближнего собственную жизнь. Жители Горячего Ключа стали бездомными, но это только сплотило их.
Люди шли мимо него нестройной колонной. Теперь позади оставался лишь отряд добровольцев, вызвавшихся защищать своих собратьев от адской напасти. Удивлению Боры не было предела, когда он увидел среди семерки этих доблестных мужей Иврама…
— Я думал, ты давно оставил нас! — воскликнул он.
— Неужели ты думаешь, что я, человек преклонных лет, хожу быстрее твоего? Ты ведь молод, Бора. Молод и глуп…
— Он сам пришел к нам, — сказал один из воинов. — Мы знали, что вы, господин, будете против этого, но он отказался и слушать нас.
— На твоем месте я бы помолчал, — проворчал Иврам. — Все объясняется просто, Кемаль. Я хочу еще разок взглянуть на этих самых демонов. Чем больше мы будем знать о них…
— Он хочет посыпать одного из демонов своим порошком и отнести его на Заставу Земана, — засмеялся воин. — Иврам, похоже, тронулся умом!
— Не надо так говорить. Если подумать, то…
— Именем Мастера! — прогремело вдруг сверху.
Из-за скалы, стоявшей над тропой, появилось четыре фигуры. Судя по тому, что они умели говорится становилось ясно, что перед Борой и его людьми находятся не демоны, но такие же, как и они сами, люди. В руках незнакомцев — поблескивали длинные клинки.
Бора присел и, подняв с земли первый попавшийся камень, вложил его в пращу. Бросок его был неточен — камень улетел далеко вперед.
Не прошло и минуты, как четверка врагов уже сражалась с отрядом, в котором на семь человек был всего один меч. Первым наземь упал воин, назвавший Иврама сумасшедшим. Превозмогая боль, он сумел схватить за ноги одного из неприятелей и вцепиться зубами ему в икру. Неприятель, явно не ожидавший этого, взвыл, и в тот же миг дубина, которую держал в своих могучих руках Кемаль, опустилась ему на голову.
Горцам терять было нечего. Они разом напали на двоих врагов: трое на одного, трое — на другого. С первым они покончили мгновенно, второй какое-то время сопротивлялся, успев при этом ранить одного из деревенских.
Четвертый враг, что стоял поодаль пустился в бегство, но уйти не удалось и ему: на сей раз бросок Боры был точным — камень проломил неприятелю череп.
Бора стал сворачивать пращу и вдруг услышал тихий голос, звавший его по имени:
— Бора! Бора! Забери у меня сумку с Морилкой.
— Иврам!
Жрец лежал на спине, изо рта у него текла узкая струйка крови. Бора перевел взгляд пониже и увидел, что у Иврама проломлена грудь.
— Возьми ее, прошу тебя! И… и слушай! Когда ты вернешься сюда, похорони меня по-людски. Сделай все так, как заповедали нам предки… Ты сделаешь это — я знаю… знаю…
Бора сжал руку Иврама, не зная, как помочь ему. С такой раной Иврам вряд ли мог выжить; помимо прочего, она должна была причинять ему немыслимую боль.
Жрец неожиданно улыбнулся:
— Не тревожься, Бора. Мы, слуги Митры, куда счастливее всех прочих…
Жрец принялся читать странные, непривычные для слуха иноземные стихи. В конце четвертого стиха он закашлялся и, прикусив губу, надолго замолчал. Затем он начал читать и пятый стих, но закончить чтение ему так и не было суждено…
Бора стоял на коленях над его телом, когда вдруг ему на плечо легла рука Кемаля.
— Идем, Бора. Не стоит зря дразнить демонов.
— Я не могу оставить им его тело!
— Разве я сказал, что мы оставим его здесь?
Бора увидел, как воины, стоявшие рядом с ним, снимают с себя плащи. Кемаль хотел было последовать их примеру, но тут мальчик остановил его.
— Достаточно будет и двух плащей. Теперь скажи мне: тот конь, ржание которого мы недавно слышали, уж не Бураном ли зовется?
— Ты прав, Бора, это и есть Буран. Я собственноручно отпустил его, когда мы уходили из деревни, вот он и пошел вместе с нами.
Во всей деревне не было жеребца лучше этого. Бора поднялся на ноги.
— Слушай, Кемаль, кто-то из нас должен отправиться на Заставу Земана. Может быту ты это и сделаешь?
— Как скажешь. Только вначале коня надо напоить.
— Митра… — начал было Бора, но тут же осекся. Этой ночью поминать имя Митры, не сумевшего защитить верного своего слугу, как-то не хотелось тем более ему не хотелось клясться этим именем.
Конан выглянул из-за гостиничной трубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27