Конан отошел к противоположной стене и бросился на дверь, которая
явно не была рассчитана на то, чтобы к ней прикладывались плечом великаны,
- она с треском сорвалась с петель и рухнула внутрь комнаты.
Конан влетел вовнутрь едва не споткнувшись об Илльяну, сидевшую на
полу возле кровати. Она нервно покусывала уголок простыни, в которую было
закутано ее тело.
На левую руку волшебницы был надет браслет, на котором сверкал Камень
Курага. Изумрудное сияние, источаемое им, было столь ярким, что Конан
зажмурился.
- Не прикасайся к ней! - завопила Раина.
- Но ведь должен же ей кто-то помочь!
- Ты не только не поможешь, но наверняка навредишь ей! Сейчас трогать
ее нельзя!
Конан остановился в растерянности, и в тот же миг Илльяна, потеряв
сознание, упала на пол. Свет, исходивший из камня, тут же погас.
Сев на колени возле своей госпожи, Раина приложила ухо к ее груди и
застыла. Конан отошел к двери и осторожно выглянул наружу. В коридоре не
было ни души.
Десса плюхнулась на кровать, вызвав тем крайнее неудовольствие Раины.
- У тебя что - совсем в голове пусто?
- Было бы пусто, не сидела бы я здесь с вами!
- Ладно вам! - усмехнулся Конан, вспомнив вдруг аграпурские таверны и
тамошних танцовщиц. Попади Десса в руки Пиле, та бы из нее живо человека
сделала...
В этот миг вернулся Масуф, за которым следовали хозяин гостиницы и
пара дюжих слуг. Конан кивком головы указал им на свой клинок, и они
застыли, не смея заходить в комнату.
- Что это вы затеяли? - проревел хозяин гостиницы. Присмотревшись
получше и заметив лежащую на полу нагую женщину, он усмехнулся и спросил
уже другим тоном: - О-хо-хо, если уж вам так нужна женщина...
- Заткнись! - грубо оборвал хозяина киммериец. - Моей госпоже
приснился дурной сон, и только. Если ты посмеешь говорить о ней дурно, я
найду способ наказать тебя так, чтобы ты запомнил это на всю жизнь. Она
только что потеряла своего мужа, понимаешь?
Слова киммерийца странным образом тут же успокоили хозяина. Он уже
собрался уходить, но тут Илльяна приоткрыла глаза и забормотала:
- Трансформы. Их не остановить - слишком далеко... Попытайся...
попытайся хотя бы воспрепятствовать им... Кто-то должен это сделать...
Попытайся - иначе, - (дальше шло нечто невразумительное), - иначе обречены
все...
- Не иначе, колдовство! - ахнул один из слуг, в ужасе попятившись
назад. Второй слуга был уже где-то на лестнице. Хозяин, однако, уходить
раздумал, - склонив голову набок, он обвел взглядом присутствующих и
проревел:
- Я вызову сюда стражу! Если эти остолопы сюда не явятся, я подниму
на ноги весь город. Еще никогда в моей гостинице не происходило ничего
более омерзительного...
- Теперь тебе и весь город вряд ли поможет! - презрительно процедила
сквозь зубы Раина, поигрывавшая острым как бритва клинком. Владелец
гостиницы переменился в лице и резко отшатнулся назад едва не слетев при
этом с лестницы.
- Не надо так горячиться, дружище! - примирительным тоном сказал
киммериец, чудом успевший схватить хозяина за руку. - Моя госпожа
действительно кое-что смыслит в магии. Мало того, она чувствует, когда к
магии прибегают другие. Враг, о котором она сейчас говорила, куда страшнее
всего ведомого вам, и потому вам не остается ничего иного, как только
принять ее сторону. В этом случае она сможет защитить вас.
Хозяин нахмурился, но былая тревога тут же оставила его. Киммериец
выпустил его, и он стал неспешно спускаться вниз по лестнице.
- Возможно, теперь он не будет действовать очертя голову. Хотя я могу
и ошибиться. Эти идиоты слуги через пару минут вернутся сюда вместе со
стражей. Нам нужно уходить. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
Илльяна покачала головой.
- Я должна делать то, что делаю. Иначе этот кошмар заполонит собою
все.
- Если то страшное, о котором ты говоришь, находится где-то далеко...
- Это не имеет никакого значения. - Илльяна смерила Конана ледяным
взглядом. - Когда я сбежала от Эремиуса, я поклялась мстить ему всегда и
всюду. Противостоять ему сейчас я просто обязана. В противном случае
справиться с ним будет уже невозможно. Надеюсь, ни ты, ни Раина не станете
мешать мне.
Судя по всему, уходить волшебница не собиралась; Раина, скорее всего,
должна была принять сторону своей госпожи, пусть даже это стоило бы ей и
жизни. Говорить с ними о чем-либо было бессмысленно.
- Воля ваша, - пожал плечами Конан. - Занимайтесь своими делами, я же
тем временем начну собирать вещи. Насколько я понимаю, в горы отправимся
только мы с Раиной, вам туда идти опасно, Дессе же и Масуфу там нечего
делать и подавно.
- Еще вчера я согласилась бы с тобой, - возразила недавняя рабыня. -
Теперь же все изменилось. Хочешь ли ты того или нет, но мы отправимся в
горы вместе с тобой.
И она показала киммерийцу язык.

Легкий ночной ветерок нес по округе трупный запах. Эремиус,
обладавший поразительно острым слухом, услышал мерные шаги стражей,
охранявших деревню.
Жить стражам оставалось совсем недолго. Убрать их бесшумно было
невозможно, но Эремиус нисколько не опасался шума, - крики людей разве что
вызвали бы панику в деревне, которая в любом случае была уже обречена...
Где-то захрапел конь, и тут же раздался торжествующий рев Трансформы.
Исполненный ужаса человеческий крик огласил окрестности:
- Демоны! Демоны! На нас напали демоны! Бегите! Бегите!
Уже через миг крик этот обратился в предсмертный хрип - Трансформа
разодрала человека надвое.
Эремиус насупился. Неужели в этой деревне, стража разъезжает на
лошадях? Если это так, то ему нужно внимательно следить за тем, чтобы ни
одному из деревенских жителей не удалось ускользнуть из лап его верных, но
пока еще не слишком-то расторопных слуг, - не ровен час, беглецы разнесут
слух о его появлении по всем окрестным селеньями. Будь сфера, в которой он
мог управлять Трансформами, хотя бы немного побольше, и ему не пришлось бы
думать об этом, но сейчас, когда в его распоряжении был всего один Камень
Курага, об этом не приходилось и мечтать.
Он поднял свой посох. В эту ночь Камень был закреплен на кольце
прядью, волос Илльяны, заплетенных в тонкую аккуратную косичку. Эремиус
передвинул серебряное кольцо с Камнем к середине посоха, что сообщало ему
дополнительные (и весьма немалые!) силы, и приступил к заклинанию, которое
было по-настоящему серьезным.
Он быстро прочел инвокацию и принялся перечислять имена атлантийских
магов и оккультистов - имена, непостижимым образом пережившие не только
своих обладателей, но и саму их цивилизацию, ушедшую на дно морское за
несколько тысяч лет до того, как туранские княжества объединились в единое
государство. Покончив с этой частью заклинания, Эремиус приступил к
призыванию атлантийских божеств и демонов, которых в древней Атлантиде
было ничуть не меньше, чем магов.
Процедура заклинания была столь длительной и мучительной совсем не
случайно: Эремиусу приходилось перечислять все эти имена лишь для того,
чтобы среди всех прочих было названо и имя того человека, или того начала,
или той силы, которые и породили на свет Камни Курага. Будь это имя
известно ему, и заклинание обратилось бы в простое его произнесение. Но,
увы, на это он не смел и надеяться...
"ХЬЯР, ЭСПОРН, БОККЕР."
Заклинание состояло из нескольких десятков имен, произносить которые
следовало при одновременном покачивании посоха из стороны в сторону.
Камень Курага летал во тьме, походя на самоцветный волшебный маятник,
оставлявший за собой призрачный зеленоватый след.
"БАККЕР, АЙДАС, ГЕЗИС, ЭЙРГАЛФ."
Эйргалф, разумеется, не имел к Атлантиде никакого отношения, однако
тоже играл определенную роль в истории Сокровища. Именно он был тем
ванирским вождем, к которому и лопали оба Камня Курага. Сокровище ослепило
его своим блеском, сулившим власть над миром, и тем самым сгубило его -
ибо не с его, Эйргалфа, силами возможно было подступиться к нему.
Следующим после Эйргалфа обладателем Сокровища стал именно он -
Великий Мастер Эремиус.
Зеленоватый след, оставляемый раскачивающимся посохом, внезапно
распался на два гигантских овала, два огромных изумрудных глаза...

Стоило Боре покинуть дом Иврама, как он увидел прямо перед собой два
чудовищных изумрудных глаза. Глаза эти смотрели на него.
Первой реакцией мальчика было бежать, предоставив жителей обреченной
деревни, лежавшей далеко внизу, собственной их судьбе. Он было дернулся,
но тут же совпадал с собой и замер. Что скажут о нем люди? Как он сможет
после этого жить?
Наверное, только сейчас Бора начал понимать, что такое смелость.
Прежде она казалась ему отсутствием страха, свободой от страха. Прошло
сколько-то времени, и он решил, что точнее было бы назвать ее тем, что
позволяет преодолеть страх, изгнать его. И лишь теперь ему открылось
истинное ее значение - подлинной смелостью можно было назвать лишь
способность поступать определенным образом вопреки страху, невзирая на
страх, который при этом становился серьезным противником, а не пустяком,
от которого можно было отмахнуться.
Мальчик шагнул на первую из четырех ступеней; вырезанных Иврамом на
тропе, ведшей в деревню. Глаза изменили свое положение, но взгляд их был
так же устремлен прямо на него. Мальчику стало казаться, что они манят его
куда-то вниз.
Теперь он не бежал лишь потому, что ноги перестали слушаться его.
Больше всего он походил на кролика, неверным шагом идущего прямо в пасть
удаву. Логовище этого удава находилось где-то на дне ущелья.
За спиной Боры раздались негромкие шаги. В воздухе появилось что-то
едкое, остротой своей походящее на перец. Мальчик почувствовал жжение в
горле и резь в глазах. Он остановился и, громко чихнув, принялся тереть
глаза кулаками.
- Прочихайся хорошенько, Бора! - услышал мальчик голос Иврама. - Если
понадобится, я повторю все еще раз.
Бора хотел было что-то ответить своему спасителю, но вместо этого
разразился слезами и чохом. Когда Бора наконец пришел в себя, оказалось,
что он вновь способен управлять своим телом, своими чувствами и своей
волей.
- Что это ты со мною сделал, Иврам? - спросил он и тут же закашлялся.
- Ничего особенного. Я посыпал тебя Заянской Морилкой, - едва ли не
отеческим голосом ответил мальчику Иврам. - Чары Взора Хахара голой волей
одолеть сложно, и потому в свое время умные люди изобрели средство против
них. Как ты, наверное, понимаешь, я говорю о Морилке. Посыпаешь этой самой
Морилкой зачарованного или самого себя - если чары направлены против тебя,
- и через несколько минут от них и следа не остается! Если же власть этих
чар была нарушена хотя бы единожды, человек освобождается от них раз и
навсегда.
- Как я благодарен тебе, Иврам! - воскликнул Бора. Даже в самых
кошмарных своих виденьях ему не приводилось испытывать ничего более
ужасного. - Но скажи мне, как мы можем помочь нашим людям? Ведь мы должны
предупредить их об опасности прежде, чем демоны нападут на деревню.
- Если им понадобится Морилка, то у меня ее много. Я стал
заготавливать ее с тех самых пор, как ты поведал мне о демонах.
- Так чего же мы ждем? Дай ее мне, и я пойду к людям!
- Имей терпение, мой мальчик!
- Как ты можешь говорить о терпении в этот час! С минуты на минуту
Горячий Ключ может погибнуть, ты же чего-то ждешь!
- Бора, замолчи сейчас же! Я знаю, что я говорю. Во-первых, порошок
этот людям сейчас не нужен - по большей части они спят, и потому чары
Взора на них не действуют. Во-вторых, в деревню ты пойдешь не один - я
пойду с тобой.
- Иврам! - раздался из-за распахнутой двери вопль Мариам. - Ты
слишком стар для того, чтобы сражаться с демонами!
- Жизнь и смерть находятся во власти Митры, моя милая. В мире нет ни
молодых, ни старых. Некогда гостеприимные люди из Горячего Ключа дали нам
кров, и я чувствую себя обязанным сделать это. Ты понимаешь меня, Мариам?
Обязанным!
- Но неужели за гостеприимство нужно платить жизнью?
- Почему бы и нет?
Мариам тяжело вздохнула:
- С тобой спорить - только зря время терять. Одного не пойму -
неужели за все эти годы я так и не смогла узнать тебя по-настоящему?
- Любое знание относительно, Мариам, и это - тоже. Тебе же я
посоветовал бы собирать вещички. Вполне возможно, что нам придется
переехать в другую деревню или даже в другую страну. Будь внимательна при
укладке алтаря и реликвий. И еще - не забудь взять с собой смену белья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28