Иногда это оборачивалось для Эремиуса потерей одного-двух бойцов, но
считать это серьезной потерей было бы смешно, и потому Эремиус старался не
обращать на это внимания, понимая, что в каком-то случае потери могли бы
оказаться куда более серьезными.
Сегодня серьезных драк можно было не бояться. Трансформам был
предложен щедрый обед, за которым должно было последовать настоящее
пиршество, украшением коего должна была стать добытая в бою человечья
плоть, о чем, разумеется, было сообщено и Трансформам.
К скамье Эремиуса поднялся капитан Наэро. Упав на колени, он
забормотал:
- Господин, вода в ручье стала непригодной для питья, она красная от
крови! О запахе я уже и не говорю!
- Трансформам это не повредит. Неужели ты забыл об этом?
- Я о них и не говорю, мой господин! - На лице капитана выступили
бисеринки пота. - Вы, вероятно, забыли о том, что кроме Трансформ здесь
есть и люди. Людям же нужна чистая вода.
- Неужели они не могут подняться повыше по течению и набрать воды в
свои фляги! - раздраженно ответил Эремиус.
Раздражение его было так велико, что магический жезл сам собою
поднялся в воздух и подлетел к голове капитана. Эремиус позволил жезлу
коснуться щеки бестолкового командира и легким движением руки заставил его
остановиться.
- Когда вы будете иметь собственные головы на плечах? Неужели ты так
туп, что не можешь даже напоить своих людей? Ступай к ним и в следующий
раз не беспокой меня понапрасну!
Наэро поклонился и тотчас исчез.
Эремиус опустился на скамью, положив посох на колени, и задумался.
Надеяться на то, что в сегодняшней битве погибнут все его люди, успевшие
за время похода изрядно надоесть ему, не приходилось. Жители деревень
редко оказывали его воинству серьезное сопротивление.
Помимо прочего, он и поныне нуждался в услугах Наэро и его собратьев,
что были так же тупы, как и их капитан. Пока он владеет лишь одним из двух
Камней Курага, люди необходимы ему.
Он любил думать о том счастливом времени, когда он завладеет и вторым
Камнем, когда он не только раз и навсегда распрощается с людьми, но и
сможет взрастить новые поколения Трансформ, что пока, в отсутствие оного,
были бесплодны, ибо женщины их были неспособны к зачатию.
Было известно, что дети Трансформ вырастают всего за год и это
означало, что на покорение мира у него уйдет всего несколько лет. Не уйди
от него Илльяна, и его победное шествие началось бы уже десять лет тому
назад. Впрочем, теперь, когда он был так близок к победе, это уже не имело
никакого значения, хотя мысль об этом огорчала его так же сильно, как и
прежде.

- В этом ручье не вода, а кровь!
- Его прокляли демоны!
- За что боги так немилосердны к нам?
- Найти его!
Бора решил, что ждать ему больше нечего, и бегом бросился к ручью. С
каждым мгновением крики становились все громче. Так же быстро Бора бежал и
в ту ночь, когда за ним гнались демоны. Уже через минуту он стоял на
берегу ручья, что был неизменно чист и ясен, словно глаза его сестры
Карайи. К ужасу мальчика, вода в ручье действительно приобрела цвет крови.
По поверхности ее плыла странная слизь, издававшая резкий тошнотворный
запах.
Деревенские жители расступались перед ним, позволили ему выйти на
самый берег. "Интересно, - подумал мальчик, - кого они боятся: меня или
этой вони?" Он усмехнулся, но тут же придал своему лицу серьезное
выражение. Засмейся он сейчас, и остановиться ему уже будет непросто.
Задержав дыхание, он стал на колени и зачерпнул из ручья полную
ладонь кровавой жижи. Он принюхался и внезапно улыбнулся.
- Теперь мы знаем, что стало с коровами Перека! - воскликнул он. -
Похоже, в нашу речку свалилось все его стадо! Бедный Перек!
- Это не он, а мы бедные! - раздался чей-то голос. - Что нам теперь к
колодцу ходить?
- Ничего другого не остается, пока вода не очистится, пить из ручья
нельзя. Разве вы не согласны с этим?
Многие закивали. Других же слова мальчика лишь раззадорили:
- Ты уверен, что в нашу речку его коровы свалились сами? - спросил
один из деревенских жителей. О "демонах" он не сказал ни слова, но все
поняли, что говорит он именно о них. - И еще: ты уверен, что ручей наш
очистится?
- Если с ним произошло что-то противоестественное, то и вода в нем
должна стать не водой, а чем-то другим, верно? - ответил Бора. Он тяжело
вздохнул и добавил: - Сейчас я войду в воду. Если я выйду из ручья
невредимым, значит, ничего страшного не произошло.
Слова мальчика вызвали неоднозначную реакцию: одни запротестовали,
другие ответили одобрительными криками. Не обращая внимания на
односельчан, Бора стал снимать с себя одежды.
Вода была такой же холодной, как и обычно. Бора вошел в ручей по
пояс, решив про себя, что погружать в него голову он не станет.
Он оставался в воде до тех пор пока не перестал чувствовать ее
холода. К этому времени на берегу установилась полная тишина. Стараясь
двигаться неспешно, он направился к берегу.
Добрая дюжина селян протянула ему руки, предлагая свою помощь; кто-то
успел сходить и за полотенцем. Когда мальчик оказался на берегу, тело его
стали растирать сразу несколько человек, и уже через пару минут кожа Боры
приобрела былой розовый цвет.
Он увидел направлявшуюся к нему Карайю, несшую ему чашу с горячим
поссетом. Взгляд ее был исполнен такой грусти, какой ему еще не
приходилось видеть, однако на остроту ее языка оная грусть, казалось,
нисколько не повлияла:
- Бора, я смотрю, ты сдурел вконец! Ты почему о нас не думаешь? Что
бы мы делали, если бы демоны прибрали тебя к себе?
- О ком, о ком, а о них-то уж я не думал! Доказать же другим то, в
чем я сам не сомневался, я мог только так. Не поступи я так, и наши милые
соседи решили бы, что во всей этой напасти повинен только я. Да они
разорвали бы меня на части!
- Они не посмели бы поднять на тебя руку!
Будь глаза Карайи луками - половина деревни лежала бы уже
бездыханной.
- Карайя, запомни хорошенько: когда человек чего-то боится, он
способен на страшные поступки. Неужели ты еще не знаешь этого? - Мысль эта
принадлежала Ивраму, но ссылаться на него Бора не стал.
Какая-то добрая душа принесла из дома ведро горячей воды и губку.
Бора обмыл себя, насухо вытерся и только после этого облачился в одежды.
Люди взирали на него так, словно лицезрели не подобного себе, но
посланника небес.
Он обратился к ним, едва сдерживая свой гнев.
- Вы что, так и будете торчать здесь? Если вы считаете, что колодца
недостаточно, вы можете носить воду из Зимовья. Я думаю, тамошние жители
не станут возражать против этого. Если же вы так и будете стоять разинув
рот, то в ваших глотках птички совьют себе гнезда. Вы слышите меня, олухи?
Бора замолчал. Он, шестнадцатилетний мальчишка, и так сказал слишком
многое своим односельчанам, многие из которых годились ему если не в деды,
то в отцы.
И тут, к своему удивлению, он увидел, что люди, обступавшие его,
закивали все, как один. Он отказался выбирать тех, кто должен был
отправиться в Зимовье за водой, сделав вместо этого нечто весьма странное.
Он обмакнул край полотенца в воду и, обвязав им свою левую руку, важно
изрек:
- С этим я отправлюсь к Ивраму. Если демоны и причастны к этому, то
не мне, Боре, сыну Рафи, бояться их. Иврам же по этому следу не только
поймет природу происшедшего, но и научит нас, как вести себя дальше.
На деле Бора в этом уверен не был. Он слышал о том, что Иврам,
несмотря на свою принадлежность к жреческому сословию, был весьма искушен
и в делах магии; слух же этот, однако, был ненадежен и вполне мог
оказаться лживым..
Судя по всему, демоны (в том, что причиною всего были именно они,
Бора не сомневался ни минуты) были где-то совсем рядом. Послать людей на
их поиски означало бы приговорить их к смерти. Ждать же, когда демоны сами
заявятся в деревню, было по меньшей мере глупо. Бора не знал, как ему
следует поступить в этой ситуации. У него не было особых надежд и на
жреца; но тот, по крайней мере, мог помочь ему скрыть собственное его
незнание. Об опасениях своих он мог говорить теперь лишь с Иврамом и
Мариам.

К полудню Конан решил, что они могут покинуть горы и направиться к
Заставе Земана. Сам он предпочел бы передвигаться ночью, но ни Десса, ни
Масуф не были способны на это, и потому о ночной езде не приходилось и
говорить.
- У них было бы куда больше сил, не ругайся они каждую минуту, -
сказал он Раине. - Ее-то наказывать я не стану, а вот с Масуфом
церемониться не буду! Это ему только на пользу пойдет, да и всем остальным
от этого только лучше будет.
- Мне кажется, он тебя не поймет, - ответила Раина. - Ты знаешь, есть
такая порода людей: как только какое-то их желание исполняется, они
начинают желать прямо противоположного. Масуф и сам не понимает, чего же
он хочет.
- Меня это не интересует, - прорычал Конан. - Если у этой парочки нет
родни, я сам заплачу за их свадьбу. Не тащить же их за собой в горы!
Когда отряд въехал в город Харук, Десса и Масуф поссорились вновь.
Замолчали они лишь тогда, когда Конан нашел гостиницу с крепкими стенами,
черным ходом и совсем недурным вином. Ссора вспыхнула вновь только после
того, как Илльяна сказала, что для них отведена отдельная комната.
- Я туда не пойду! - тут же заявила Десса.
- Глупенькая, да я же тебя пальцем не трону, - проблеял Масуф таким
голосом, что поверить в искренность его слов было совершенно невозможно. -
И чего ты меня так боишься, цыпочка?
- Боюсь? _Т_е_б_я_? Если бы ты действительно был мужчиной, я бы еще
могла испугаться тебя, но...
Заметив устремленные на нее взгляды Илльяны, Раины и Конана, Десса
замолкла на полуслове. Масуф побагровел и дрожащим голосом пробормотал:
- Так, значит, я, по-твоему, еще и не мужчина? Да кто ты такая, чтобы
мне об этом говорить? Таких шлюх, как ты, еще свет не видывал...
Своей пощечиной Десса могла бы и прибить Масуфа, но тут в разговор
вмешался Конан. Он схватил рабыню за шиворот, распахнул дверь в ее комнату
и, пару раз тряхнув, бросил Дессу на кровать.
- Теперь ты, Масуф, - сказал он недавнему рабу, пытаясь говорить как
можно спокойнее, - будь так любезен, войди в эту комнату. Если ты не
сделаешь этого, ты влетишь сюда, словно птичка, понял?
Масуф принялся чертыхаться, однако ослушаться киммерийца не посмел.
Конан забросил в ту же комнату скарб новобрачных и, прикрыв дверь,
запер ее снаружи.
- Возьми! - Илльяна протянула ему кубок, до краев наполненный вином.
Конан одним глотком опорожнил его и, вытерев рот рукавом, поклонился
волшебнице:
- Вот спасибо, так спасибо! - Он хотел было разразиться пространным
рассуждением о том, чем, вообще говоря, женщина может угодить мужчине, но
тут же остановил себя, решив не бередить старые раны.
- Интересно, как пройдет у них эта ночь? - промурлыкала Раина, обняв
Конана за талию. - Надеюсь, у меня она пройдет спокойно.
- Если это так, то почему же ты здесь, а не в постели?
- О, только об этом я и мечтаю! Знали бы вы, как мне хочется спать! -
Тон, которым она произнесла эти слова, заставил засмеяться даже Илльяну.
- О боги! - воскликнул киммериец. - Неужели ты не можешь подождать? И
на лучшем рысаке далеко не ускачешь, если в животе у него пусто!

11
Где-то совсем близко кричала женщина. Конан деливший ложе с Раиной, в
эту минуту мог думать о чем угодно, но только не о женщинах. Скорее всего,
это была Десса. В том, что она сможет справиться с Масуфом и в одиночку,
Конан не сомневался. Кряхтя, он повернулся на бок и тут...
Тут крик раздался вновь. Только на сей раз он был куда громче. Раина
окаменела и устремила взгляд к двери.
- Это какая-то... - зашептал было Конан, но горянка тут же прервала
его:
- Это Илльяна! Моей госпоже что-то угрожает!
Раина спрыгнула с кровати и, схватив со стола свой пояс, понеслась к
двери. Конану не оставалось ничего другого, как только последовать за ней.
Десса и Марф уже стояли перед комнатой волшебницы. На Дессе, так же
как на Раине и киммерийце, были хоть какие-то одежды, Масуфу же пришлось
замотаться в одеяло. Едва Конан подошел к двери, как крики смолкли.
- Вы что, так и будете стоять? - зло зашипел Конан.
- Мы пытались выставить дверь, но то ли запоры у нее слишком крепкие,
то ли заговорил ее кто... - Масуф сказал это так, словно происходившее
совершенно не интересовало его, сам же он в это время буквально поедал
глазами Раину.
Из комнаты послышалось тихое поскуливание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28