хижина стояла на краю журчащего потока. В первый день звук ручья казался приятным, но спустя некоторое время он изменился. Всякий раз, когда практикующий садился и закрывал глаза, слышался звук ручья – и немедленно в унисон с этим звуком ум начинал играть походные марши – «Звёзды и полосы во веки веков» и «Знамя, усыпанное звёздами». В одном случае звуки ручья оказались такими громкими, что практикующий даже прекратил медитацию, спустился к ручью и начал передвигать валуны на берегу, чтобы увидеть, нельзя ли заставить ручей играть какую-нибудь другую мелодию.
Зачастую то, что мы делаем в своей жизни, ничем не отличается от этого случая. Когда появляются трудности, мы проецируем на них своё разочарование, как если бы источником нашего неумения был дождь, или дети, или вообще внешний мир. Мы воображаем, что способны изменить мир и после этого достигнем счастья. Однако мы находим счастье и пробуждение не потому, что передвигаем валуны, а потому, что изменяем свои взаимоотношения с ними.
Традиция тибетского буддизма состоит в том, что всех начинающих учеников учат практике, называемой «превращением трудностей в Путь». Она заключается в том, чтобы относиться сознательно к нежелательным для нас страданиям, к печалям своей жизни, к внутренней борьбе во внешнем мире; практика пользуется этими обстоятельствами как почвой, питающей наше терпенье и сострадание, как местом для развития большей свободы и нашей истинной природы будды. Считается, что трудности имеют такую большую ценность, что тибетская молитва, повторяемая перед каждым шагом практики, даже просит о них:
«Да будут мне в этом странствии ниспосланы надлежащие трудности и страдания, так чтобы моё сердце могло действительно пробудиться, чтобы могла действительно осуществиться моя практика освобождения и всеобъемлющего сострадания».
В этом же духе персидский поэт Руми пишет о священнослужителях, которые молятся о ворах и уличных грабителях. Почему это так?
«Потому что они оказали мне столь великодушные услуги:
Всякий раз, когда они бросаются к нужным для них вещам,
Я встречаю их. Они бьют меня и оставляют на дороге.
И я снова понимаю: то, что нужно им, – это не то, что нужно мне.
Тем, кто заставляет вас вернуться к духу по какой бы то ни было причине, –
Будьте им благодарны.
Опасайтесь других, которые дают вам
Восхитительный покой, удерживающий вас от молитвы».
Очень часто то, что питает наш дух более всего, оказывается тем, что подводит нас вплотную к нашим величайшим трудностям и ограничениям. Известный тибетский йогин Миларепа в юности причинил вред многим людям, пользуясь своими психическими силами. Но впоследствии, когда он пришёл к подлинному учителю, тот заставил его много лет трудиться, не пользуясь этими силами: ему пришлось построить руками, а затем разрушить три больших каменных дома; при этом он носил камни по одному за раз. В этой борьбе он научился быть терпеливым, смиренным и благодарным. Эти трудности и подготовили его к получению высочайших учений и к их пониманию.
Мой собственный учитель ачаан Ча называл этот принцип «практикой против шерсти» или «прямым подходом к своим трудностям». Когда он чувствовал, что его монахи готовы к испытаниям, он посылал медитировать всю ночь на кладбище тех из них, которые боялись этого; а сонливые неизбежно получали поручение будить весь монастырь звоном колокола в три часа утра.
Однако если даже мы и не будем искать трудности или получать особые задания, у нас возникнет достаточное их количество! Чтобы заниматься с ними практикой требуется большая смелость духа и сердца. Как говорит дон Хуан, это значит «стать духовным воином»; он утверждает:
«Только будучи (духовными) воинами, можем мы устоять на пути познания. Воин не может на что-то жаловаться, о чём-нибудь сожалеть. Его жизнь – это бесконечное испытание, а испытания просто не могут быть хорошими или дурными. Испытания – просто испытания. Основное различие между обычным человеком и воином состоит в том, что воин принимает всё как испытание, тогда как обычный человек видит во всём или благословение, или проклятие».
В каждой жизни имеются периоды и ситуации огромных трудностей, которые взывают к нашему духу. Иногда мы встречаемся с болью или с заболеванием ребёнка или кого-то из родителей, которых мы горячо любим. Иногда мы сталкиваемся с неудачами в карьере, с утратами в семье или в делах. Иногда это всего лишь наше одиночество или смятение, вредная привычка или страх. Иногда мы вынуждены жить в неблагоприятных обстоятельствах или с трудными людьми.
Одна аспирантка, работавшая с медитацией в течение пяти лет, всегда боролась – боролась со своей практикой, со своими взаимоотношениями, а также и со своей работой. В медитации у неё бывали мгновения равновесия, возникали некоторые прозрения; но она никогда не достигала глубокого спокойствия. Она энергично реагировала на любую форму медитации любящей доброты, находя её разочаровывающей и искусственной. Но вот случилось, что её младший брат пострадал в автомобильной катастрофе. Она поехала домой, чтобы помочь ему – и очутилась в самом центре грандиозной ссоры между родителями, которые и до этого несчастного случая, находясь в разводе, почти не разговаривали друг с другом в течение восьми лет. Брат находился на краю смерти, отношения между родителями не улучшались. После ежедневного посещения госпиталя эта женщина пыталась медитировать дома, в своей старой комнате; она сидела и плакала о своём брате, о родителях и о собственной боли. Однажды вечером она вышла из комнаты с покрасневшими глазами. Родители спросили её, в чём дело; она расплакалась и сквозь слёзы забормотала что-то о том, как много болезненности существует в их семье, каким мучительным всё это должно быть для всех них. Взрыв отчаянья помог лишь немного; но родители, устыдившись, несколько понизили тон своей ссоры. Постепенно и брату стало легче. Почувствовав облегчение, она вернулась в аспирантуру, к своей работе, к своим взаимоотношениям и к медитации дома. В первый же день, когда она села медитировать, она залилась слезами – на этот раз из-за того, как она одинока, как ожесточила себя. Она испробовала практику любящей доброты и прощенья, и её сердце затопило сострадание ко всем, кто ей встретился в жизни. После этого раскрытия её медитация, работа и взаимоотношения – всё это каким-то образом изменилось к лучшему.
Во время затруднений мы можем узнавать истинную силу своей практики. В такие времена нашим главным ресурсом оказывается мудрость, которую мы взрастили, а также глубина нашей любви и нашего прощенья. В такие времена медитация, молитва, практика – всё это подобно излиянию успокаивающего бальзама на пепел нашего сердца. Великие силы алчности, ненависти, страха и неведенья, с которыми мы сталкиваемся, можно встретить столь же великой храбростью нашего сердца.
Такая сила сердца приходит из познания того факта, что боль, которую приходится выносить каждому из нас, – это часть более обширной боли, разделяемой всеми живыми существами. Здесь не просто «наша» боль – здесь сама боль; и постижение этого факта пробуждает в нас универсальное сострадание. Таким образом наше страдание раскрывает сердца. Мать Тереза называет это «встречей с Христом, облачённым в мучение». Во всех наихудших трудностях она видит игру божественного, в служении умирающим беднякам она открывает милость Иисуса. Старый тибетский лама, брошенный на восемнадцать лет в китайскую тюрьму, сказал, что считает своих охранников и мучителей своими величайшими учителями. Там, по его словам, он усвоил сострадание будды. Именно этот дух позволяет далай-ламе говорить об оккупировавших и разоривших его страну китайских коммунистах как о «моих друзьях-врагах».
Какую свободу открывает такая установка! Здесь сила сердца способна встретить любое трудное обстоятельство и превратить его в золотую возможность. Это – плод истинной практики. Эти свобода и любовь суть осуществление духовной жизни, её истинная цель. Будда говорил:
«Подобно тому, как великие океаны имеют лишь один вкус – вкус соли, так и всем истинным учениям о Пути глубоко присущ один вкус – и это вкус свободы».
Эта свобода порождена нашей способностью работать с любой энергией или с любой возникающей трудностью. Это свобода разумно вступать во все сферы этого мира, прекрасные и болезненные, сферы войны и сферы мира. Мы можем найти такую свободу не в каком-то другом месте, не в каком-то другом времени, а здесь и сейчас, в этой самой жизни. Не нужно нам и ожидать, когда возникнут чрезвычайные трудности, чтобы пережить эту свободу. Фактически лучше культивировать ее день за днём в течение всей жизни.
Мы можем начать находить эту свободу в повседневных обстоятельствах нашей жизни, если увидим их как место своей практики. Когда мы встречаемся с этими повседневными затруднениями, мы должны спросить себя: видим ли мы в них проклятие, несчастливое действие судьбы? Проклинаем ли их? Бежим ли от них? Охватывают ли нас страх или сомнение? Как можно нам начать работать с теми реакциями, которые мы обнаруживаем в себе?
Часто, имея дело со своими проблемами, мы видим только две альтернативы. Одна состоит в том, чтобы подавлять и отрицать их, стараться заполнить свою жизнь только светом, красотой и идеальными чувствами. В конце концов мы обнаруживаем, что этот принцип не действует, так как то, что мы подавляем одной рукой или одной частью своего тела, кричит из другой его части. Если мы подавляем какие-то мысли в уме, мы приобретаем язвы; если мы сжимаем проблемы в своём теле, позднее наш ум приходит в возбуждение или становится тугоподвижным, наполненным неразличимым страхом. Вторая наша стратегия противоположна первой: дать свободу всем своим реакциям, свободно проявляя чувства относительно каждой ситуации. И это также становится проблемой, ибо если мы действуем исходя из каждого возникающего чувства, вся наша неприязнь, все мнения и возбуждения, все привычные реакции возрастают, пока не станут утомительными, болезненными, смятенными, противоречивыми, трудными и в конце концов непреодолимыми.
Что же остаётся делать? Третья альтернатива – это сила нашего бодрствующего и внимательного сердца. Мы способны прямо встречать эти силы, эти трудности – и включить их в свою медитацию, чтобы способствовать духовной жизни.
Одна женщина, профессор психологии, обратилась к медитации в поисках мира и понимания. Она получила высшее образование в области теоретической психологии, изучала восточную философию и пожелала погрузиться в работу ума и постичь игру сознания; однако тело не проявляло охоты к сотрудничеству. В течение всей жизни ей приходилось вести борьбу с дегенеративным заболеванием, которое вызывало периоды сильных болей и слабости всего тела. В глубинных тайниках ума она надеялась, что медитация облегчит её боль, так чтобы потом ей можно было продолжить исследование более глубоких аспектов буддийской психологии. Однако всякий раз, когда она медитировала, периоды сиденья и ходьбы оказывались заполнены тупыми и острыми болями. Превозмочь боль она не смогла; и после нескольких интенсивных курсов, когда возросло её разочарование, боль только усилилась. Она стремилась к переживаниям, а не к той же самой прежней хронической боли.
Ей регулярно задавали вопросы о том, каковы её взаимоотношения с болью. «О, я просто осознаю её», – заявляла она, всё ещё втайне надеясь, что боль уйдёт. И вот однажды после нескольких часов неудачного сиденья с болью она освободилась от своего противодействия и с истинно открытым вниманием увидела всю эту боль по-другому. Она поняла, что потратила целую жизнь на старания полностью уйти от своего тела. Она ненавидела свою боль, ненавидела свое тело; и медитация была ещё одним средством, которым она надеялась воспользоваться, чтобы отделаться от самой себя. Как горько она расплакалась, когда в конце концов увидела это! Как мало любви она проявила к своему телу! Это переживание стало поворотным в её духовной практике. Она решила, что если данная ей работа состоит в том, чтобы сидеть с телом, чувствующим боль, она внесёт в это всю нежность и милосердие на какие способна. И когда она стала относиться с уважением к телу и сидеть с его болью, тело начало смягчаться. И более того, – начала изменяться вся жизнь. В глазах появилась великая любовь, появилось сострадание; и сама она стала учить тем духовным ценностям, которые когда-то искала.
Поэт Руми так говорит об этом:
«Дух и тело несут разные грузы и требуют различного внимания. Так часто мы навьючиваем Иисуса и позволяем ослу свободно бегать по пастбищу».
Наши трудности требуют от нас самого сострадательного внимания. Подобно тому как в алхимии свинец можно превращать в золото, когда мы помещаем в центр своей практики свинцовые трудности, будь то трудности тела, сердца или ума, они могут стать для нас более лёгкими, стать просветлёнными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Зачастую то, что мы делаем в своей жизни, ничем не отличается от этого случая. Когда появляются трудности, мы проецируем на них своё разочарование, как если бы источником нашего неумения был дождь, или дети, или вообще внешний мир. Мы воображаем, что способны изменить мир и после этого достигнем счастья. Однако мы находим счастье и пробуждение не потому, что передвигаем валуны, а потому, что изменяем свои взаимоотношения с ними.
Традиция тибетского буддизма состоит в том, что всех начинающих учеников учат практике, называемой «превращением трудностей в Путь». Она заключается в том, чтобы относиться сознательно к нежелательным для нас страданиям, к печалям своей жизни, к внутренней борьбе во внешнем мире; практика пользуется этими обстоятельствами как почвой, питающей наше терпенье и сострадание, как местом для развития большей свободы и нашей истинной природы будды. Считается, что трудности имеют такую большую ценность, что тибетская молитва, повторяемая перед каждым шагом практики, даже просит о них:
«Да будут мне в этом странствии ниспосланы надлежащие трудности и страдания, так чтобы моё сердце могло действительно пробудиться, чтобы могла действительно осуществиться моя практика освобождения и всеобъемлющего сострадания».
В этом же духе персидский поэт Руми пишет о священнослужителях, которые молятся о ворах и уличных грабителях. Почему это так?
«Потому что они оказали мне столь великодушные услуги:
Всякий раз, когда они бросаются к нужным для них вещам,
Я встречаю их. Они бьют меня и оставляют на дороге.
И я снова понимаю: то, что нужно им, – это не то, что нужно мне.
Тем, кто заставляет вас вернуться к духу по какой бы то ни было причине, –
Будьте им благодарны.
Опасайтесь других, которые дают вам
Восхитительный покой, удерживающий вас от молитвы».
Очень часто то, что питает наш дух более всего, оказывается тем, что подводит нас вплотную к нашим величайшим трудностям и ограничениям. Известный тибетский йогин Миларепа в юности причинил вред многим людям, пользуясь своими психическими силами. Но впоследствии, когда он пришёл к подлинному учителю, тот заставил его много лет трудиться, не пользуясь этими силами: ему пришлось построить руками, а затем разрушить три больших каменных дома; при этом он носил камни по одному за раз. В этой борьбе он научился быть терпеливым, смиренным и благодарным. Эти трудности и подготовили его к получению высочайших учений и к их пониманию.
Мой собственный учитель ачаан Ча называл этот принцип «практикой против шерсти» или «прямым подходом к своим трудностям». Когда он чувствовал, что его монахи готовы к испытаниям, он посылал медитировать всю ночь на кладбище тех из них, которые боялись этого; а сонливые неизбежно получали поручение будить весь монастырь звоном колокола в три часа утра.
Однако если даже мы и не будем искать трудности или получать особые задания, у нас возникнет достаточное их количество! Чтобы заниматься с ними практикой требуется большая смелость духа и сердца. Как говорит дон Хуан, это значит «стать духовным воином»; он утверждает:
«Только будучи (духовными) воинами, можем мы устоять на пути познания. Воин не может на что-то жаловаться, о чём-нибудь сожалеть. Его жизнь – это бесконечное испытание, а испытания просто не могут быть хорошими или дурными. Испытания – просто испытания. Основное различие между обычным человеком и воином состоит в том, что воин принимает всё как испытание, тогда как обычный человек видит во всём или благословение, или проклятие».
В каждой жизни имеются периоды и ситуации огромных трудностей, которые взывают к нашему духу. Иногда мы встречаемся с болью или с заболеванием ребёнка или кого-то из родителей, которых мы горячо любим. Иногда мы сталкиваемся с неудачами в карьере, с утратами в семье или в делах. Иногда это всего лишь наше одиночество или смятение, вредная привычка или страх. Иногда мы вынуждены жить в неблагоприятных обстоятельствах или с трудными людьми.
Одна аспирантка, работавшая с медитацией в течение пяти лет, всегда боролась – боролась со своей практикой, со своими взаимоотношениями, а также и со своей работой. В медитации у неё бывали мгновения равновесия, возникали некоторые прозрения; но она никогда не достигала глубокого спокойствия. Она энергично реагировала на любую форму медитации любящей доброты, находя её разочаровывающей и искусственной. Но вот случилось, что её младший брат пострадал в автомобильной катастрофе. Она поехала домой, чтобы помочь ему – и очутилась в самом центре грандиозной ссоры между родителями, которые и до этого несчастного случая, находясь в разводе, почти не разговаривали друг с другом в течение восьми лет. Брат находился на краю смерти, отношения между родителями не улучшались. После ежедневного посещения госпиталя эта женщина пыталась медитировать дома, в своей старой комнате; она сидела и плакала о своём брате, о родителях и о собственной боли. Однажды вечером она вышла из комнаты с покрасневшими глазами. Родители спросили её, в чём дело; она расплакалась и сквозь слёзы забормотала что-то о том, как много болезненности существует в их семье, каким мучительным всё это должно быть для всех них. Взрыв отчаянья помог лишь немного; но родители, устыдившись, несколько понизили тон своей ссоры. Постепенно и брату стало легче. Почувствовав облегчение, она вернулась в аспирантуру, к своей работе, к своим взаимоотношениям и к медитации дома. В первый же день, когда она села медитировать, она залилась слезами – на этот раз из-за того, как она одинока, как ожесточила себя. Она испробовала практику любящей доброты и прощенья, и её сердце затопило сострадание ко всем, кто ей встретился в жизни. После этого раскрытия её медитация, работа и взаимоотношения – всё это каким-то образом изменилось к лучшему.
Во время затруднений мы можем узнавать истинную силу своей практики. В такие времена нашим главным ресурсом оказывается мудрость, которую мы взрастили, а также глубина нашей любви и нашего прощенья. В такие времена медитация, молитва, практика – всё это подобно излиянию успокаивающего бальзама на пепел нашего сердца. Великие силы алчности, ненависти, страха и неведенья, с которыми мы сталкиваемся, можно встретить столь же великой храбростью нашего сердца.
Такая сила сердца приходит из познания того факта, что боль, которую приходится выносить каждому из нас, – это часть более обширной боли, разделяемой всеми живыми существами. Здесь не просто «наша» боль – здесь сама боль; и постижение этого факта пробуждает в нас универсальное сострадание. Таким образом наше страдание раскрывает сердца. Мать Тереза называет это «встречей с Христом, облачённым в мучение». Во всех наихудших трудностях она видит игру божественного, в служении умирающим беднякам она открывает милость Иисуса. Старый тибетский лама, брошенный на восемнадцать лет в китайскую тюрьму, сказал, что считает своих охранников и мучителей своими величайшими учителями. Там, по его словам, он усвоил сострадание будды. Именно этот дух позволяет далай-ламе говорить об оккупировавших и разоривших его страну китайских коммунистах как о «моих друзьях-врагах».
Какую свободу открывает такая установка! Здесь сила сердца способна встретить любое трудное обстоятельство и превратить его в золотую возможность. Это – плод истинной практики. Эти свобода и любовь суть осуществление духовной жизни, её истинная цель. Будда говорил:
«Подобно тому, как великие океаны имеют лишь один вкус – вкус соли, так и всем истинным учениям о Пути глубоко присущ один вкус – и это вкус свободы».
Эта свобода порождена нашей способностью работать с любой энергией или с любой возникающей трудностью. Это свобода разумно вступать во все сферы этого мира, прекрасные и болезненные, сферы войны и сферы мира. Мы можем найти такую свободу не в каком-то другом месте, не в каком-то другом времени, а здесь и сейчас, в этой самой жизни. Не нужно нам и ожидать, когда возникнут чрезвычайные трудности, чтобы пережить эту свободу. Фактически лучше культивировать ее день за днём в течение всей жизни.
Мы можем начать находить эту свободу в повседневных обстоятельствах нашей жизни, если увидим их как место своей практики. Когда мы встречаемся с этими повседневными затруднениями, мы должны спросить себя: видим ли мы в них проклятие, несчастливое действие судьбы? Проклинаем ли их? Бежим ли от них? Охватывают ли нас страх или сомнение? Как можно нам начать работать с теми реакциями, которые мы обнаруживаем в себе?
Часто, имея дело со своими проблемами, мы видим только две альтернативы. Одна состоит в том, чтобы подавлять и отрицать их, стараться заполнить свою жизнь только светом, красотой и идеальными чувствами. В конце концов мы обнаруживаем, что этот принцип не действует, так как то, что мы подавляем одной рукой или одной частью своего тела, кричит из другой его части. Если мы подавляем какие-то мысли в уме, мы приобретаем язвы; если мы сжимаем проблемы в своём теле, позднее наш ум приходит в возбуждение или становится тугоподвижным, наполненным неразличимым страхом. Вторая наша стратегия противоположна первой: дать свободу всем своим реакциям, свободно проявляя чувства относительно каждой ситуации. И это также становится проблемой, ибо если мы действуем исходя из каждого возникающего чувства, вся наша неприязнь, все мнения и возбуждения, все привычные реакции возрастают, пока не станут утомительными, болезненными, смятенными, противоречивыми, трудными и в конце концов непреодолимыми.
Что же остаётся делать? Третья альтернатива – это сила нашего бодрствующего и внимательного сердца. Мы способны прямо встречать эти силы, эти трудности – и включить их в свою медитацию, чтобы способствовать духовной жизни.
Одна женщина, профессор психологии, обратилась к медитации в поисках мира и понимания. Она получила высшее образование в области теоретической психологии, изучала восточную философию и пожелала погрузиться в работу ума и постичь игру сознания; однако тело не проявляло охоты к сотрудничеству. В течение всей жизни ей приходилось вести борьбу с дегенеративным заболеванием, которое вызывало периоды сильных болей и слабости всего тела. В глубинных тайниках ума она надеялась, что медитация облегчит её боль, так чтобы потом ей можно было продолжить исследование более глубоких аспектов буддийской психологии. Однако всякий раз, когда она медитировала, периоды сиденья и ходьбы оказывались заполнены тупыми и острыми болями. Превозмочь боль она не смогла; и после нескольких интенсивных курсов, когда возросло её разочарование, боль только усилилась. Она стремилась к переживаниям, а не к той же самой прежней хронической боли.
Ей регулярно задавали вопросы о том, каковы её взаимоотношения с болью. «О, я просто осознаю её», – заявляла она, всё ещё втайне надеясь, что боль уйдёт. И вот однажды после нескольких часов неудачного сиденья с болью она освободилась от своего противодействия и с истинно открытым вниманием увидела всю эту боль по-другому. Она поняла, что потратила целую жизнь на старания полностью уйти от своего тела. Она ненавидела свою боль, ненавидела свое тело; и медитация была ещё одним средством, которым она надеялась воспользоваться, чтобы отделаться от самой себя. Как горько она расплакалась, когда в конце концов увидела это! Как мало любви она проявила к своему телу! Это переживание стало поворотным в её духовной практике. Она решила, что если данная ей работа состоит в том, чтобы сидеть с телом, чувствующим боль, она внесёт в это всю нежность и милосердие на какие способна. И когда она стала относиться с уважением к телу и сидеть с его болью, тело начало смягчаться. И более того, – начала изменяться вся жизнь. В глазах появилась великая любовь, появилось сострадание; и сама она стала учить тем духовным ценностям, которые когда-то искала.
Поэт Руми так говорит об этом:
«Дух и тело несут разные грузы и требуют различного внимания. Так часто мы навьючиваем Иисуса и позволяем ослу свободно бегать по пастбищу».
Наши трудности требуют от нас самого сострадательного внимания. Подобно тому как в алхимии свинец можно превращать в золото, когда мы помещаем в центр своей практики свинцовые трудности, будь то трудности тела, сердца или ума, они могут стать для нас более лёгкими, стать просветлёнными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70