Техника Земной Федерации такова, что для вас не составит труда уничтожить этих морских чудищ и дать возможность всем талантливым людям Тофета самостоятельно пробивать себе дорогу независимо от того, способны они разговаривать с дарейтами или нет.
– Тем более, – добавил кто-то с дальнего конца стола, – что на самом-то деле и сейчас эта способность не обязательна… просто нужно иметь хорошие деньги, чтобы купить благосклонность некоторых членов правительства.
– Интересная идея… – протянул Ольшес. – Чрезвычайно интересная. А зачем же уничтожать дарейтов, не проще ли добиться смены правительства?
– Традиции слишком сильны, – хмуро пояснил Моррет. – Тем более, что тут замешаны торговцы, которые по старинке называют себя кочевниками.
– А на самом деле они не кочевники? – полюбопытствовал Ольшес.
– Нет, конечно. У них свои городки… ну, может быть, не совсем городки, скорее большие села. Мужчины с помощью дарейтов добывают жемчуг и перламутр, а женщины сидят дома, изготавливают драгоценности. Но фокус-то в том, что в среде этих торговцев гораздо чаще рождаются люди со способностью слышать море. И девушек с этим даром выдают замуж в города… за хорошие деньги. Пусть не сразу, пусть во втором или третьем поколении, но такой брак обеспечивает семье право на власть. Ну, есть еще и многое другое… тоже связанное с деньгами. В общем, так уж исторически сложилось, что Тофет полностью зависит от моря. Точнее, от милости морских уродов. Подробности сейчас не важны. Но именно поэтому мы и обратились к вам за помощью. Необходимо уничтожить причину неравенства, и тогда все получат по-настоящему одинаковые возможности.
– А у вас много талантливых людей, не связанных с дарейтами? – с искренним интересом спросил Даниил Петрович.
– Много… как в любой другой стране, – ответил Моррет. – Но им не пробиться. Они вынуждены прозябать, несмотря на свои таланты.
– А почему бы этим талантам самим не решить Проблему дарейтов?
– Потому что у нас просто нет подходящего оружия, чтобы воевать под водой.
– Почему же воевать? – не понял Ольшес. – Разве эти осьминоги станут сопротивляться? У них же нет пушек там, на дне моря!
– Нет, конечно, – согласился Моррет. – Но они прячутся на таких глубинах, что до них просто не добраться. Ну да, согласен, речь не о войне, речь об истреблении, но и это нам недоступно.
– Интересная идея… – повторил Ольшес. – Только, боюсь, мы не сможем вам помочь… во всяком случае, пока не разберемся в обстановке.
Все долго молчали, потом молодой человек, сидевший по правую руку от Моррета, спросил:
– А может быть, вы смогли бы просто увезти дарейтов куда-нибудь… на другую планету?
– На другую планету? Не знаю, не знаю, – сказал Ольшес. – Тут, видите ли, нужно знать еще и мнение самих дарейтов.
– Чего-о? – юноша изумленно уставился на инспектора –Вас интересует мнение морских гадов? – Но ведь эти гады разговаривают с вами, – напомнил ему Ольшес. – А это заставляет предположить наличие у них разума, не так ли? А разумное существо вполне может иметь собственное мнение…. вам, кажется, это и в голову не приходило?
– Ну, это уж слишком! – возмущенно воскликнул кто-то.
Ольшес, не обратив внимания на эмоциональный всплеск, продолжил:
– А вы не пробовали привлечь на свою сторону кого-нибудь из тех, кто умеет говорить с дарейтами? Ну, чтобы этот человек узнал, что нужно морским жителям… или просто предложил им не вмешиваться в жизнь сухопутной публики, а?
– Да ведь тогда все, кто слышит море, потеряют право на власть! – язвительным тоном произнес Моррет. – Вы всерьез считаете, что они пойдут на это?
– Ну, один-два всегда могут найтись, – уверенно сказал Даниил Петрович. – Нужно только поискать, и все.
Они говорили еще очень долго, и Ольшес задал множество вопросов – но далеко не на каждый из них получил четкий и толковый ответ. Наконец, решив, что ничего стоящего он здесь больше не узнает, Даниил Петрович встал и заявил:
– Ну, на сегодня довольно. Мне пора возвращаться.
Уже светало, когда инспектор добрался до консульства.
Глава 5
После обеда Елисеев предложил сотрудникам выйти в город – уж коль скоро им разрешили прогулки, нужно было этим пользоваться. Согласие выразили все, кроме Ольшеса. Даниил Петрович заявил, что ему хотелось бы остаться в консульстве, и тут же поинтересовался, не составит ли ему компанию Ласкьяри. К удивлению Елисеева, Ласкьяри тут же согласилась, и они с Ольше-сом отправились в сад.
Роскошные аллеи перемежались в этом саду с заросшими, заброшенными участками. Кое-где в густом кустарнике были прорублены круглые поляны, засаженные цветами. Дневная духота почти не ощущалась среди пышной зелени, и Ласкьяри с Ольшесом неторопливо прогуливались по дорожкам, говоря ни о чем, – так, пустые фразы. Оль-шес перед выходом заскочил в свою комнату и зачем-то надел большую, свободную куртку. И теперь Ласкьяри время от времени останавливала. взгляд на этом странном одеянии, совершенно не нужном в такую жару. А Ольшес, отмечая для себя эти взгляды, помалкивал до поры до времени.
Постепенно разговор, осторожно и неторопливо, стал приближаться к интересующей Ольшеса теме. Правда, Даниил Петрович тут же зафиксировал, что и для Ласкьяри эта тема не менее интересна…
– …Разумеется, ваш вопрос был странен, – говорил Ольшес. – Ну посудите сами – к чему разговоры об оружии? Неужели вы до сих пор не поняли, что мы совершенно не намерены применять силу в переговорах?
– А почему бы и нет? – наивно удивилась девушка. – Вы сильны, это ясно, и если вам что-то понадобится у нас, а мы не захотим отдать, – почему не взять силой? Что в этом неестественного?
Наивность слов была откровенной и неприкрытой. Ласкьяри как бы демонстрировала собеседнику, что истинный смысл вопроса – совсем иной. Ольшес с удовольствием поддержал игру.
– Но, милая Ласкьяри, мы никогда не применим свою силу – именно потому, что она несоизмерима с вашей. Разве не в этом закон благородства? – с легкой насмешкой в голосе произнес он и, чтобы усилить впечатление от сказанного, добавил: – Простите за сравнение, если оно вдруг покажется вам обидным, но применять силу здесь – все равно что бить маленького ребенка.
– Ну да, – согласилась Ласкьяри. – Ударить ребенка, пнуть собаку… Мы для вас всего лишь объект исследования. – И, не дав Олыпесу возразить, продолжила: – А может быть, в других, далеких от вас мирах вы просто ищете возможностей проявить это свое благородство? Там, у вас, – она подчеркнула это «у вас», резко отделяя себя от землянина, – все это невозможно, вы все одинаковы. И поэтому вы забираетесь подальше, в глубины Галактики, и ищете таких, как мы… потому что на нашем фоне вы смотритесь великолепно…
И Ольшес услышал недосказанное: «И любуетесь собой, и ваше самолюбие удовлетворено…»
– Вы ошибаетесь, Ласкьяри…
Но девушка не слушала его. Она продолжала:
– Кроме того, даже самый благородный и честный в остальном человек имеет право на низость, если она сокращает путь к цели, если так можно принести пользу другим. Вот потому я и спросила об оружии.
– Имеет право на низость? Вот оно что… Цель, значит, оправдывает средства? Это мы уже слышали. И не раз. Но какие цели, на ваш взгляд, могут оправдать применение нами оружия?
– А если речь пойдет о простой защите? – деланно-безразличным тоном спросила девушка.
– Защита? От кого? От чего?
Ласкьяри рассмеялась самым непритворным образом. Так… Ольшес понял, что эта часть разговора закончена. И перешел к другому.
– Мне почему-то кажется, дорогая Ласкьяри, что у вас не в ходу идея добра.
– Добро вообще – слишком абстрактное понятие, – с подчеркнутой учтивостью ответила Ласкьяри. – Абстрактную же идею могут воспринять лишь немногие. Большинство людей мыслит конкретно.
– Хорошо, пусть так. – Ольшес не придал никакого значения попытке Ласкьяри перевести беседу в официальный тон. – Но если говорить не о добре вообще, а о том, что человек от природы добр?
Ласкьяри медленно покачала головой. На лице девушки явственно обозначилось выражение грусти и огорчения – слишком явственно, чтобы Ольшес мог поверить истинности чувства.
– Уважаемый господин второй помощник, человек от природы никакой. Ни зло, ни добро не заложены в нем изначально. И какое из качеств преобладает в его натуре со временем – зависит не от людей, а от обстоятельств.
– Но разве обстоятельства создаются не людьми? – удивился Ольшес.
– Разумеется, нет, – сразу ответила Ласкьяри. Но, сделав паузу, уточнила: – Впрочем, я не исключаю, что это может быть верно для вас. Возможно, ваши обстоятельства создаете вы сами. Но мы зависим от природы.
– От природы?
Ласкьяри внимательно посмотрела на собеседника. Что-то ей не понравилось в тоне, которым были повторены ее слова. Что-то насторожило девушку, что-то заставило ее как будто бы даже испугаться… и Ольшес двинул ферзя:
– Скажите, а что это за праздник состоится в ближайшем будущем? И почему нам ничего не говорят о нем?
Девушка остановилась. Отвернувшись от Ольшеса, наклонилась, сорвала цветок, повертела его в тонких пальцах, сосредоточенно рассматривая. Наконец, взвесив невысказанное, оценив намек, спросила:
– Каковы ваши служебные функции, господин Ольшес?
? О, мне кажется, Ласкьяри, вы принимаете меня за фигуру куда более важную, чем я есть… Я всего лишь забочусь о безопасности господина консула и остальных сотрудников. Как Гилакс заботится о безопасности господина Правителя.
И снова что-то промелькнуло в голосе второго помощника, и это что-то заставило Ласкьяри сказать коротко и четко:
– Гилакс – начальник тайной службы. А вы?
– Ну… – протянул Ольшес, – ну… Я тоже вроде того, только вся моя служба состоит из меня самого. Так вы ничего не сказали о празднике.
Вместо ответа, Ласкьяри протянула руку и откинула полу куртки Даниила Петровича. И прикоснулась пальцами к серебристой трубке, висящей на поясе второго помощника.
– Это и есть ваше оружие? Покажите. Как это называется?
Ах, если бы консул видел это!..
Ольшес спокойно отцепил бластер от пояса и протянул девушке. '
– Смотрите.
– Я хочу знать, как им пользоваться.
– А вы не хотите сначала задать вопрос: почему мы отказываемся вообще говорить с вами об оружии, несмотря на то, что вы, точнее, ваш отец и господин Правитель, не раз уже обращались к этой теме?
– Господин Ольшес, – улыбнулась девушка, – давайте перестанем играть в прятки. Вы никогда не дадите нам оружия – я имею в виду, в масштабах межпланетного обмена. Мы – дикари, я прекрасно это понимаю, и если в наши руки попадут ваши стреляющие игрушки, мы можем просто и быстро перебить друг друга. Но ведь сейчас мы с вами говорим совсем о другом, не так ли?
– В таком случае, – сказал Ольшес, – начнем с мер предосторожности. Вот эта красная кнопка, – он показал на кнопку, утопленную в рукоятку бластера, – предназначена для уничтожения оружия. На тот случай, если нет другого выхода. Потому что ни при каких условиях наше оружие не должно попасть в руки ваших военных. Но…
– Но человек, нажавший кнопку, погибнет? – спокойно уточнила Ласкьяри.
– Да.
– Научите меня стрелять.
Глава 6
Два дня, а точнее, две ночи спустя в темноте, бесшумно и осторожно, из Столицы выскользнул консульский автомобиль и понесся по шоссе в сторону Желтого залива – с такой скоростью, которая вряд ли могла даже присниться его конструкторам. За рулем сидел инспектор Даниил Петрович Ольшес, а рядом с ним – дочь первого министра Тофета госпожа Ласкьяри.
Первым заговорил Ольшес:
– Ласкьяри, вы не могли бы мне объяснить, почему в тот день, когда вы принесли нам пропуска в Столицу, вы нас вывели через сад? И почему за нами постоянно следили во время прогулки?
– Вот как? – Ласкьяри повернулась и всмотрелась в Ольшеса, пытаясь увидеть выражение его лица, но было слишком темно. – Вы заметили? Значит, этих людей нужно уволить.
– Нет-нет, – поспешил объяснить второй помощник консула. – Заметил только я, я один, и не потому, что они плохо работали.
– А… это другое дело. Но вас сопровождают на каждой прогулке. Обычная мера предосторожности.
– Не лгите.
Ласкьяри тихонько засмеялась:
– Господин Ольшес, я не знаю, как себя чувствуют другие в вашем присутствии, но мне с вами говорить легко. Мне нравится, когда меня понимают сразу и однозначно, и мне кажется – не сочтите за проявление повышенного самомнения, – мне кажется, что и я понимаю вас. Во всяком случае, в главном.
– В таком случае вы должны ответить.
– Разумеется. У нас есть… как бы это выразить поточнее… Группа людей, которые хотели бы захватить вас. Им все равно, как идти к цели.
– И они намерены предъявить ультиматум Правителю?
– Не Правителю. Федерации. Вашим соотечественникам. Вы ведь… ну, эта ваша идея добра, она так хорошо выражена в ваших фильмах, что эти люди сделали вывод: если вы будете в их руках, то федерация даст все, что угодно, лишь бы выручить землян из беды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Тем более, – добавил кто-то с дальнего конца стола, – что на самом-то деле и сейчас эта способность не обязательна… просто нужно иметь хорошие деньги, чтобы купить благосклонность некоторых членов правительства.
– Интересная идея… – протянул Ольшес. – Чрезвычайно интересная. А зачем же уничтожать дарейтов, не проще ли добиться смены правительства?
– Традиции слишком сильны, – хмуро пояснил Моррет. – Тем более, что тут замешаны торговцы, которые по старинке называют себя кочевниками.
– А на самом деле они не кочевники? – полюбопытствовал Ольшес.
– Нет, конечно. У них свои городки… ну, может быть, не совсем городки, скорее большие села. Мужчины с помощью дарейтов добывают жемчуг и перламутр, а женщины сидят дома, изготавливают драгоценности. Но фокус-то в том, что в среде этих торговцев гораздо чаще рождаются люди со способностью слышать море. И девушек с этим даром выдают замуж в города… за хорошие деньги. Пусть не сразу, пусть во втором или третьем поколении, но такой брак обеспечивает семье право на власть. Ну, есть еще и многое другое… тоже связанное с деньгами. В общем, так уж исторически сложилось, что Тофет полностью зависит от моря. Точнее, от милости морских уродов. Подробности сейчас не важны. Но именно поэтому мы и обратились к вам за помощью. Необходимо уничтожить причину неравенства, и тогда все получат по-настоящему одинаковые возможности.
– А у вас много талантливых людей, не связанных с дарейтами? – с искренним интересом спросил Даниил Петрович.
– Много… как в любой другой стране, – ответил Моррет. – Но им не пробиться. Они вынуждены прозябать, несмотря на свои таланты.
– А почему бы этим талантам самим не решить Проблему дарейтов?
– Потому что у нас просто нет подходящего оружия, чтобы воевать под водой.
– Почему же воевать? – не понял Ольшес. – Разве эти осьминоги станут сопротивляться? У них же нет пушек там, на дне моря!
– Нет, конечно, – согласился Моррет. – Но они прячутся на таких глубинах, что до них просто не добраться. Ну да, согласен, речь не о войне, речь об истреблении, но и это нам недоступно.
– Интересная идея… – повторил Ольшес. – Только, боюсь, мы не сможем вам помочь… во всяком случае, пока не разберемся в обстановке.
Все долго молчали, потом молодой человек, сидевший по правую руку от Моррета, спросил:
– А может быть, вы смогли бы просто увезти дарейтов куда-нибудь… на другую планету?
– На другую планету? Не знаю, не знаю, – сказал Ольшес. – Тут, видите ли, нужно знать еще и мнение самих дарейтов.
– Чего-о? – юноша изумленно уставился на инспектора –Вас интересует мнение морских гадов? – Но ведь эти гады разговаривают с вами, – напомнил ему Ольшес. – А это заставляет предположить наличие у них разума, не так ли? А разумное существо вполне может иметь собственное мнение…. вам, кажется, это и в голову не приходило?
– Ну, это уж слишком! – возмущенно воскликнул кто-то.
Ольшес, не обратив внимания на эмоциональный всплеск, продолжил:
– А вы не пробовали привлечь на свою сторону кого-нибудь из тех, кто умеет говорить с дарейтами? Ну, чтобы этот человек узнал, что нужно морским жителям… или просто предложил им не вмешиваться в жизнь сухопутной публики, а?
– Да ведь тогда все, кто слышит море, потеряют право на власть! – язвительным тоном произнес Моррет. – Вы всерьез считаете, что они пойдут на это?
– Ну, один-два всегда могут найтись, – уверенно сказал Даниил Петрович. – Нужно только поискать, и все.
Они говорили еще очень долго, и Ольшес задал множество вопросов – но далеко не на каждый из них получил четкий и толковый ответ. Наконец, решив, что ничего стоящего он здесь больше не узнает, Даниил Петрович встал и заявил:
– Ну, на сегодня довольно. Мне пора возвращаться.
Уже светало, когда инспектор добрался до консульства.
Глава 5
После обеда Елисеев предложил сотрудникам выйти в город – уж коль скоро им разрешили прогулки, нужно было этим пользоваться. Согласие выразили все, кроме Ольшеса. Даниил Петрович заявил, что ему хотелось бы остаться в консульстве, и тут же поинтересовался, не составит ли ему компанию Ласкьяри. К удивлению Елисеева, Ласкьяри тут же согласилась, и они с Ольше-сом отправились в сад.
Роскошные аллеи перемежались в этом саду с заросшими, заброшенными участками. Кое-где в густом кустарнике были прорублены круглые поляны, засаженные цветами. Дневная духота почти не ощущалась среди пышной зелени, и Ласкьяри с Ольшесом неторопливо прогуливались по дорожкам, говоря ни о чем, – так, пустые фразы. Оль-шес перед выходом заскочил в свою комнату и зачем-то надел большую, свободную куртку. И теперь Ласкьяри время от времени останавливала. взгляд на этом странном одеянии, совершенно не нужном в такую жару. А Ольшес, отмечая для себя эти взгляды, помалкивал до поры до времени.
Постепенно разговор, осторожно и неторопливо, стал приближаться к интересующей Ольшеса теме. Правда, Даниил Петрович тут же зафиксировал, что и для Ласкьяри эта тема не менее интересна…
– …Разумеется, ваш вопрос был странен, – говорил Ольшес. – Ну посудите сами – к чему разговоры об оружии? Неужели вы до сих пор не поняли, что мы совершенно не намерены применять силу в переговорах?
– А почему бы и нет? – наивно удивилась девушка. – Вы сильны, это ясно, и если вам что-то понадобится у нас, а мы не захотим отдать, – почему не взять силой? Что в этом неестественного?
Наивность слов была откровенной и неприкрытой. Ласкьяри как бы демонстрировала собеседнику, что истинный смысл вопроса – совсем иной. Ольшес с удовольствием поддержал игру.
– Но, милая Ласкьяри, мы никогда не применим свою силу – именно потому, что она несоизмерима с вашей. Разве не в этом закон благородства? – с легкой насмешкой в голосе произнес он и, чтобы усилить впечатление от сказанного, добавил: – Простите за сравнение, если оно вдруг покажется вам обидным, но применять силу здесь – все равно что бить маленького ребенка.
– Ну да, – согласилась Ласкьяри. – Ударить ребенка, пнуть собаку… Мы для вас всего лишь объект исследования. – И, не дав Олыпесу возразить, продолжила: – А может быть, в других, далеких от вас мирах вы просто ищете возможностей проявить это свое благородство? Там, у вас, – она подчеркнула это «у вас», резко отделяя себя от землянина, – все это невозможно, вы все одинаковы. И поэтому вы забираетесь подальше, в глубины Галактики, и ищете таких, как мы… потому что на нашем фоне вы смотритесь великолепно…
И Ольшес услышал недосказанное: «И любуетесь собой, и ваше самолюбие удовлетворено…»
– Вы ошибаетесь, Ласкьяри…
Но девушка не слушала его. Она продолжала:
– Кроме того, даже самый благородный и честный в остальном человек имеет право на низость, если она сокращает путь к цели, если так можно принести пользу другим. Вот потому я и спросила об оружии.
– Имеет право на низость? Вот оно что… Цель, значит, оправдывает средства? Это мы уже слышали. И не раз. Но какие цели, на ваш взгляд, могут оправдать применение нами оружия?
– А если речь пойдет о простой защите? – деланно-безразличным тоном спросила девушка.
– Защита? От кого? От чего?
Ласкьяри рассмеялась самым непритворным образом. Так… Ольшес понял, что эта часть разговора закончена. И перешел к другому.
– Мне почему-то кажется, дорогая Ласкьяри, что у вас не в ходу идея добра.
– Добро вообще – слишком абстрактное понятие, – с подчеркнутой учтивостью ответила Ласкьяри. – Абстрактную же идею могут воспринять лишь немногие. Большинство людей мыслит конкретно.
– Хорошо, пусть так. – Ольшес не придал никакого значения попытке Ласкьяри перевести беседу в официальный тон. – Но если говорить не о добре вообще, а о том, что человек от природы добр?
Ласкьяри медленно покачала головой. На лице девушки явственно обозначилось выражение грусти и огорчения – слишком явственно, чтобы Ольшес мог поверить истинности чувства.
– Уважаемый господин второй помощник, человек от природы никакой. Ни зло, ни добро не заложены в нем изначально. И какое из качеств преобладает в его натуре со временем – зависит не от людей, а от обстоятельств.
– Но разве обстоятельства создаются не людьми? – удивился Ольшес.
– Разумеется, нет, – сразу ответила Ласкьяри. Но, сделав паузу, уточнила: – Впрочем, я не исключаю, что это может быть верно для вас. Возможно, ваши обстоятельства создаете вы сами. Но мы зависим от природы.
– От природы?
Ласкьяри внимательно посмотрела на собеседника. Что-то ей не понравилось в тоне, которым были повторены ее слова. Что-то насторожило девушку, что-то заставило ее как будто бы даже испугаться… и Ольшес двинул ферзя:
– Скажите, а что это за праздник состоится в ближайшем будущем? И почему нам ничего не говорят о нем?
Девушка остановилась. Отвернувшись от Ольшеса, наклонилась, сорвала цветок, повертела его в тонких пальцах, сосредоточенно рассматривая. Наконец, взвесив невысказанное, оценив намек, спросила:
– Каковы ваши служебные функции, господин Ольшес?
? О, мне кажется, Ласкьяри, вы принимаете меня за фигуру куда более важную, чем я есть… Я всего лишь забочусь о безопасности господина консула и остальных сотрудников. Как Гилакс заботится о безопасности господина Правителя.
И снова что-то промелькнуло в голосе второго помощника, и это что-то заставило Ласкьяри сказать коротко и четко:
– Гилакс – начальник тайной службы. А вы?
– Ну… – протянул Ольшес, – ну… Я тоже вроде того, только вся моя служба состоит из меня самого. Так вы ничего не сказали о празднике.
Вместо ответа, Ласкьяри протянула руку и откинула полу куртки Даниила Петровича. И прикоснулась пальцами к серебристой трубке, висящей на поясе второго помощника.
– Это и есть ваше оружие? Покажите. Как это называется?
Ах, если бы консул видел это!..
Ольшес спокойно отцепил бластер от пояса и протянул девушке. '
– Смотрите.
– Я хочу знать, как им пользоваться.
– А вы не хотите сначала задать вопрос: почему мы отказываемся вообще говорить с вами об оружии, несмотря на то, что вы, точнее, ваш отец и господин Правитель, не раз уже обращались к этой теме?
– Господин Ольшес, – улыбнулась девушка, – давайте перестанем играть в прятки. Вы никогда не дадите нам оружия – я имею в виду, в масштабах межпланетного обмена. Мы – дикари, я прекрасно это понимаю, и если в наши руки попадут ваши стреляющие игрушки, мы можем просто и быстро перебить друг друга. Но ведь сейчас мы с вами говорим совсем о другом, не так ли?
– В таком случае, – сказал Ольшес, – начнем с мер предосторожности. Вот эта красная кнопка, – он показал на кнопку, утопленную в рукоятку бластера, – предназначена для уничтожения оружия. На тот случай, если нет другого выхода. Потому что ни при каких условиях наше оружие не должно попасть в руки ваших военных. Но…
– Но человек, нажавший кнопку, погибнет? – спокойно уточнила Ласкьяри.
– Да.
– Научите меня стрелять.
Глава 6
Два дня, а точнее, две ночи спустя в темноте, бесшумно и осторожно, из Столицы выскользнул консульский автомобиль и понесся по шоссе в сторону Желтого залива – с такой скоростью, которая вряд ли могла даже присниться его конструкторам. За рулем сидел инспектор Даниил Петрович Ольшес, а рядом с ним – дочь первого министра Тофета госпожа Ласкьяри.
Первым заговорил Ольшес:
– Ласкьяри, вы не могли бы мне объяснить, почему в тот день, когда вы принесли нам пропуска в Столицу, вы нас вывели через сад? И почему за нами постоянно следили во время прогулки?
– Вот как? – Ласкьяри повернулась и всмотрелась в Ольшеса, пытаясь увидеть выражение его лица, но было слишком темно. – Вы заметили? Значит, этих людей нужно уволить.
– Нет-нет, – поспешил объяснить второй помощник консула. – Заметил только я, я один, и не потому, что они плохо работали.
– А… это другое дело. Но вас сопровождают на каждой прогулке. Обычная мера предосторожности.
– Не лгите.
Ласкьяри тихонько засмеялась:
– Господин Ольшес, я не знаю, как себя чувствуют другие в вашем присутствии, но мне с вами говорить легко. Мне нравится, когда меня понимают сразу и однозначно, и мне кажется – не сочтите за проявление повышенного самомнения, – мне кажется, что и я понимаю вас. Во всяком случае, в главном.
– В таком случае вы должны ответить.
– Разумеется. У нас есть… как бы это выразить поточнее… Группа людей, которые хотели бы захватить вас. Им все равно, как идти к цели.
– И они намерены предъявить ультиматум Правителю?
– Не Правителю. Федерации. Вашим соотечественникам. Вы ведь… ну, эта ваша идея добра, она так хорошо выражена в ваших фильмах, что эти люди сделали вывод: если вы будете в их руках, то федерация даст все, что угодно, лишь бы выручить землян из беды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40