Примерно половину нижних этажей занимали трубопроводы, кабели, шахты лифтов и т. п. В другой половине жили, мечтали, умирали миллиарды людей, каждый на своих выделенных ему трех с половиной квадратных метрах. Здесь был Директор, который дирижировал этой гигантской симфонией бурлящей жизни. Здесь была полиция, которая силой подкрепляла решения Директора. Здесь были священнослужители, технический персонал – каждое сословие насчитывало не менее миллиарда людей. Какие они имели привилегии, какие необозримые помещения располагались в тысяче верхних этажей, никому не доступных, кроме горстки избранных, – об этом можно было только гадать. Там должны были существовать целые галактики, отрезанные от перенаселенных нижних уровней, скрытые, изолированные, чуждые. В пустотах между трубами, кабелями, транспортными системами, холодильными камерами могли исчезнуть, чтобы создать свои собственные миры, миллионы людей – десять миллионов, сто, миллиард.
В лабиринтах Мегаполиса человечество пыталось найти осуществление своих мечтаний, к чему оно извечно стремилось. Миллиарды людей занимались коллекционированием почтовых марок, миллиарды собирали денежные знаки или спичечные коробки. Здесь можно было встретить спиритуалистов, клептоманов, нарушителей супружеской верности, верующих, искавших утешения в какой-нибудь религии, и неверующих, которые не искали ничего. Здесь нашли пристанище миллион миллиардов помешанных, многие из которых обладали властью и богатством. Здесь жили крестьяне, мечтавшие о земле, и поэты, мечтавшие о звездах. Что бы человек ни делал, что бы ни чувствовал – будь то отвратительно или возвышенно, – здесь всегда находился еще миллион людей, которые делали или чувствовали то же. На любой вопрос во Вселенной здесь тотчас можно было найти ответ, которым мог воспользоваться каждый, кто этого хотел, кто мог это сделать.
Воплощение человеческого честолюбия, вершина славы, живой монумент торжеству духа над материей; величайшая фабрика плоти, созданная историей. Четыре квинтиллиона килограммов – и с каждой секундой все больше и больше.
Монтейлер пришел в Мегаполис.
Коридорам не было конца. Их стены, некогда белые, теперь были неопределенного цвета. Через равные промежутки виднелись двери; однако в коридорах было столько людей, что ни одну из них нельзя было открыть, не задев кого-нибудь. С потолка падал слабый свет, в некоторых секциях освещения не было вовсе. Пластик на полах давно потерял блеск, местами протерся. И всюду двигались люди, люди, люди.
Монтейлер переходил из одного коридора в другой. На его пути лопался огромный зал – гигантский для города, который не знал открытых пространств. Длина зала была не менее полутораста метров, ширина чуть поменьше, а в высоту он достигал десяти метров. Зал был пугающе огромным для населения, которое страдало агорафобией. Очень немногие отваживались заходить сюда. Сейчас здесь собралось около тысячи, быть может, две тысячи человек. Они разговаривали приглушенными голосами и жались к магазинам и киоскам, расположенным по периметру, не рискуя выйти на середину страшной зияющей пустыни.
В газетном киоске продавались лишь немногие газеты и журналы из тех двадцати с лишним тысяч, которые печатались в этой секции Мегаполиса. Здесь можно было найти публикации о кинематографе, электронике, фотоискусстве, религии, хобби, фантастике. Никакой порнографии, зато множество брошюр, посвященных контролю за рождаемостью. Население Мегаполиса ежедневно возрастало на четыре с половиной тысячи миллиардов человек.
Проходя мимо одной из витрин, Монтейлер вдруг остановился. Он вернулся и взял с прилавка журнал, привлекший его внимание. Всю глянцевую обложку занимало знакомое лицо. Человек смотрел прямо в объектив. Боковое освещение резко подчеркивало жесткие складки около губ. Щеки обросли колючей щетиной, глаза в глубокой тени от козырька форменной фуражки отливали металлом и смотрели холодно и презрительно. Две звезды украшали отвороты расстегнутого воротника. На околыше фуражки ярко блестела золотая кокарда Межпланетной федерации.
Название журнала было напечатано большими, четкими буквами прямо по портрету – «Мегаинформ». Чуть пониже и помельче – «Новости и комментарии». А серая полоса, подчеркивавшая все это, при ближайшем рассмотрении оказалась еще одной строчкой текста, набранной компактно и неброско: «Продажа разрешена только в секторе 644-5БСА Вертикаль».
Рука, державшая журнал, слегка задрожала.
На Монтейлера смотрело его собственное лицо.
Как будто для того, чтобы устранить возможное сомнение, в нижнем правом углу обложки стояло имя: «Капитан Яаак Томорек Монтейлер».
Монтейлер механически стал листать журнал. Он нашел статью, начинавшуюся еще одной его фотографией, – здесь он был изображен во весь рост, когда осторожно спускался из люка разведывательного корабля на поляну, покрытую пышной растительностью. Подпись под снимком гласила: «Вновь на Землю». Он углубился в текст.
«Яаак Томорек (Мон) Монтейлер, 36 лет – старший представитель семьи, родословная которой прослеживается до первых колонистов, переселившихся на планету Фонтемгейт Гамма более 50 тысяч лет назад. Имея безупречное прошлое – сначала пилот-разведчик космических сил Межпланетной федерации, а затем командор первой экспедиции на Землю (см. стр. 62), – он являет собой выдающийся образец кадровых офицеров нового типа, которые ныне расширяют границы федерации, осваивая новые пространства Вселенной.
В течение двух лет капитан Монтейлер исследовал пограничные районы быстро расширяющейся Межпланетной федерации вместе со своей привлекательной спутницей Кэтрин ди Рац, которая ныне является известным психологом (см. статью о ней на стр. 47). Заметим, что психолог ди Рац (не замужем) сопровождает капитана Монтейлера и при выполнении настоящего задания. Их отношения...»
Монтейлер зажмурил глаза, почувствовав мгновенное головокружение. Усилием воли он овладел собой и вновь сосредоточился на статье. Она занимала две страницы и была иллюстрирована несколькими фотографиями.
«Капитан Монтейлер родился в Бесэде на Фонтемгейт Гамма; летное образование получил на Фонтемгейт Дельта, стажировался в качестве пилота-разведчика в Управлении исследований Межпланетной федерации. Он заявил нашему корреспонденту...»
«...Вполне естественно, что капитан Монтейлер оказался одним из тех, кто первым совершил посадку на Землю после того, как направленная им ранее разведывательная экспедиция окончилась неудачей:
как известно, экипаж корабля встретился с фиваиским сфинксом, который некогда был послан к нам богиней Герой и теперь находится...»
«...Весьма примечателен тот факт, что первое знакомство с жизнью на Земле произошло на безумном чаепитии, которое имеет прямую связь с Алисой, встретившейся позднее с капитаном Монтейлером и психологом ди Рац...»
В статье оказалось много сведений, она содержала подробнейшее описание всей жизни Монтейлера. Имя Алисы упоминалось в самой различной связи: Алиса была там-то, Алиса сделала то-то. Он не мог оторваться от текста.
«Можно полагать, что капитан Монтейлер попытается установить контакт с одной из форм местных властей, причем он будет искать ту форму и в той обстановке, которые соответствуют его представлению о развитой культуре. Очевидно, под этим он подразумевает общество, ориентированное на преимущественное развитие науки и техники, общество того типа, который предугадывался в дозвездную эпоху. Не исключено...»
Монтейлер дочитал до конца и отложил журнал. Он осмотрелся: в зале, кроме него, находились только два старика и молодая женщина в коротком голубом платье. Женщина украдкой разглядывала его, поглаживая правую ногу выше колена. Платье плотно облегало ее фигуру. Монтейлер непроизвольно бросил на нее оценивающий взгляд. Она надула губы.
За спиной женщины ярко алел огромный плакат с золотыми буквами: «4441000000000 детей ежедневно». И чуть ниже: «Твой ребенок уже лишний!» Он отвернулся.
«Алиса, – думал он растерянно, – Алиса...» Потом произнес вслух:
– Разум. Механизм истины. Это должно существовать. Это всегда существует, и здесь тоже.
Он зашагал по коридору, который неожиданно опустел, и оказался перед массивной, слегка приоткрытой дверью. Дверь вела в маленькую темную каморку. Табличка на двери сообщила ему все, что он хотел знать. Монтейлер вошел в комнату, и его поглотил мрак.
15
Дверь раскрылась с мягким шипением, и Монтейлер вошел в светло-зеленый зал, освещенный единственным сияющим шаром, висевшим под потолком на высоте тридцати метров. Зал был пуст, только посредине стояли два стула. Монтейлер вздрогнул, когда дверь снова закрылась за ним. На одном из стульев лицом к нему сидел человек. Он был молод, слишком молод, как показалось Монтейлеру, и рассматривал вошедшего насмешливым взглядом.
– Полагаю, что должен принести вам свои поздравления, – сухо сказал он. – Вы первый чело век, прибывший сюда после столь долгого отсутствия.
Он задумчиво посмотрел на Монтейлера.
– Зачем вы вернулись?
Монтейлер прислонился спиной к стене, которая едва заметно вибрировала. Он долго молчал.
– Кто вы? – наконец спросил он.
– Это вы, наверное, знаете.
– Значит, машина.
Беспокойство Монтейлера рассеялось. Напряжение прошло, рука соскользнула с рукоятки пистолета.
– Скорее, я проекция, – сказал человек.
Он встал и подошел к Монтейлеру. Это представлялось уже более приличным.
– Но создали меня когда-то все же вы. И вы заслуживаете, чтобы вас встретили вежливо.
Неожиданно он улыбнулся доброй снисходительной улыбкой.
– Возможно, мне следовало бы выразиться иначе: вы заслуживаете, чтобы вас встретили с пониманием, тактично.
Человек стоял перед Монтейлером, заложив руки за спину, и смотрел на него со смешанным чувством благожелательности и сожаления. Глаза казались черными отверстиями на лице. Монтейлер отвернулся.
– Мы обнаружили вас, как только вы вышли из гиперпространства, – сказал человек холодно. – Сначала мне пришла в голову мысль активизировать паши защитные спутники, но затем я отказался от нее...
Он быстро повернулся и, вновь дойдя до центра зала, резко спросил:
– Зачем вы прибыли сюда? Что это – краткий визит, вызванный ностальгией, или вы в самом деле собираетесь вернуться на Землю?
Теперь Монтейлер обрел полное самообладание. Люди порой сбивали его с толку, перед необъяснимыми явлениями он терялся, но здесь, наконец, он имел дело со здравым смыслом, с логикой, порядком. Он даже слегка подтянулся, расправил плечи. Приятно было ощущать тяжесть пистолета в кобуре.
– Это Земля, – ответил он. – Она наша. Когда– то мы покинули ее, но это не значит, что мы ее за были. Почему бы нам не вернуться? Это наш мир.
– Он был вашим, – сказал человек, – но давно уже не ваш. Как вы можете думать, что имеете право вот так просто взять и прилететь обратно, будто ничего не было, ничего не произошло? В свое время вы оставили Землю, бросили как надоевшую игрушку, а теперь вам захотелось вернуться, потому что Земля еще может вам пригодиться. Земля служила вам раньше, служила долго и верно и дорого поплатилась за это. Вы травили ее, грабили, насиловали, а когда на ней не осталось ничего, что можно было бы взять, попросту бросили ее. Неужели вы думали, что Земля будет ждать вас как нищий милостыню? Нет, все далеко не так просто. Земля никогда в вас не нуждалась. Он отвернулся.
– Земля покрыта руинами, которые остались после вас, по ней бродят ваши несбывшиеся надежды, ваши призраки плачут в тиши ночей. Они ни когда не исчезнут. Что же касается людей...
Голос его замер.
– Вы говорите почти как человек, – сказал Монтейлер, – но вы всего лишь машина, один из автоматов, созданных людьми. Вы ни в чем не мо жете нагл отказать.
– Не могу? – Человек вновь повернулся к нему, улыбаясь. – Когда-то я, возможно, и не смог бы. Или, если угодно, не захотел. Но это было очень давно. Какая-то часть человечества предпочла остаться здесь, когда вы покинули Землю. Они руководствовались весьма возвышенными идеалами и были очень наивны... Им не посчастливилось дожить до старости. Но они все-таки сумели несколько усовершенствовать механизмы и автоматы, и вот теперь я господствую на Земле, всемогущий, подобный од ному из ваших древних богов. Потомки тех людей еще живут на некоторых планетах, это дикари, мало чем отличающиеся от животных, их города разрушились. Я их жалею и иногда помогаю им. Они напоминают мне о том, что когда-то было мне дорого. Но настоящих людей нет, они исчезли и никогда не вернутся.
– Мы вернулись, – сказал Монтейлер.
– Да, вы сделали это.
Человек тяжело вздохнул и опустился на стул. Он почти с мольбой смотрел на Монтейлера.
– Вы сильны, – сказал он, – и все же вы знаете так ничтожно мало. Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, что вы несете с собой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
В лабиринтах Мегаполиса человечество пыталось найти осуществление своих мечтаний, к чему оно извечно стремилось. Миллиарды людей занимались коллекционированием почтовых марок, миллиарды собирали денежные знаки или спичечные коробки. Здесь можно было встретить спиритуалистов, клептоманов, нарушителей супружеской верности, верующих, искавших утешения в какой-нибудь религии, и неверующих, которые не искали ничего. Здесь нашли пристанище миллион миллиардов помешанных, многие из которых обладали властью и богатством. Здесь жили крестьяне, мечтавшие о земле, и поэты, мечтавшие о звездах. Что бы человек ни делал, что бы ни чувствовал – будь то отвратительно или возвышенно, – здесь всегда находился еще миллион людей, которые делали или чувствовали то же. На любой вопрос во Вселенной здесь тотчас можно было найти ответ, которым мог воспользоваться каждый, кто этого хотел, кто мог это сделать.
Воплощение человеческого честолюбия, вершина славы, живой монумент торжеству духа над материей; величайшая фабрика плоти, созданная историей. Четыре квинтиллиона килограммов – и с каждой секундой все больше и больше.
Монтейлер пришел в Мегаполис.
Коридорам не было конца. Их стены, некогда белые, теперь были неопределенного цвета. Через равные промежутки виднелись двери; однако в коридорах было столько людей, что ни одну из них нельзя было открыть, не задев кого-нибудь. С потолка падал слабый свет, в некоторых секциях освещения не было вовсе. Пластик на полах давно потерял блеск, местами протерся. И всюду двигались люди, люди, люди.
Монтейлер переходил из одного коридора в другой. На его пути лопался огромный зал – гигантский для города, который не знал открытых пространств. Длина зала была не менее полутораста метров, ширина чуть поменьше, а в высоту он достигал десяти метров. Зал был пугающе огромным для населения, которое страдало агорафобией. Очень немногие отваживались заходить сюда. Сейчас здесь собралось около тысячи, быть может, две тысячи человек. Они разговаривали приглушенными голосами и жались к магазинам и киоскам, расположенным по периметру, не рискуя выйти на середину страшной зияющей пустыни.
В газетном киоске продавались лишь немногие газеты и журналы из тех двадцати с лишним тысяч, которые печатались в этой секции Мегаполиса. Здесь можно было найти публикации о кинематографе, электронике, фотоискусстве, религии, хобби, фантастике. Никакой порнографии, зато множество брошюр, посвященных контролю за рождаемостью. Население Мегаполиса ежедневно возрастало на четыре с половиной тысячи миллиардов человек.
Проходя мимо одной из витрин, Монтейлер вдруг остановился. Он вернулся и взял с прилавка журнал, привлекший его внимание. Всю глянцевую обложку занимало знакомое лицо. Человек смотрел прямо в объектив. Боковое освещение резко подчеркивало жесткие складки около губ. Щеки обросли колючей щетиной, глаза в глубокой тени от козырька форменной фуражки отливали металлом и смотрели холодно и презрительно. Две звезды украшали отвороты расстегнутого воротника. На околыше фуражки ярко блестела золотая кокарда Межпланетной федерации.
Название журнала было напечатано большими, четкими буквами прямо по портрету – «Мегаинформ». Чуть пониже и помельче – «Новости и комментарии». А серая полоса, подчеркивавшая все это, при ближайшем рассмотрении оказалась еще одной строчкой текста, набранной компактно и неброско: «Продажа разрешена только в секторе 644-5БСА Вертикаль».
Рука, державшая журнал, слегка задрожала.
На Монтейлера смотрело его собственное лицо.
Как будто для того, чтобы устранить возможное сомнение, в нижнем правом углу обложки стояло имя: «Капитан Яаак Томорек Монтейлер».
Монтейлер механически стал листать журнал. Он нашел статью, начинавшуюся еще одной его фотографией, – здесь он был изображен во весь рост, когда осторожно спускался из люка разведывательного корабля на поляну, покрытую пышной растительностью. Подпись под снимком гласила: «Вновь на Землю». Он углубился в текст.
«Яаак Томорек (Мон) Монтейлер, 36 лет – старший представитель семьи, родословная которой прослеживается до первых колонистов, переселившихся на планету Фонтемгейт Гамма более 50 тысяч лет назад. Имея безупречное прошлое – сначала пилот-разведчик космических сил Межпланетной федерации, а затем командор первой экспедиции на Землю (см. стр. 62), – он являет собой выдающийся образец кадровых офицеров нового типа, которые ныне расширяют границы федерации, осваивая новые пространства Вселенной.
В течение двух лет капитан Монтейлер исследовал пограничные районы быстро расширяющейся Межпланетной федерации вместе со своей привлекательной спутницей Кэтрин ди Рац, которая ныне является известным психологом (см. статью о ней на стр. 47). Заметим, что психолог ди Рац (не замужем) сопровождает капитана Монтейлера и при выполнении настоящего задания. Их отношения...»
Монтейлер зажмурил глаза, почувствовав мгновенное головокружение. Усилием воли он овладел собой и вновь сосредоточился на статье. Она занимала две страницы и была иллюстрирована несколькими фотографиями.
«Капитан Монтейлер родился в Бесэде на Фонтемгейт Гамма; летное образование получил на Фонтемгейт Дельта, стажировался в качестве пилота-разведчика в Управлении исследований Межпланетной федерации. Он заявил нашему корреспонденту...»
«...Вполне естественно, что капитан Монтейлер оказался одним из тех, кто первым совершил посадку на Землю после того, как направленная им ранее разведывательная экспедиция окончилась неудачей:
как известно, экипаж корабля встретился с фиваиским сфинксом, который некогда был послан к нам богиней Герой и теперь находится...»
«...Весьма примечателен тот факт, что первое знакомство с жизнью на Земле произошло на безумном чаепитии, которое имеет прямую связь с Алисой, встретившейся позднее с капитаном Монтейлером и психологом ди Рац...»
В статье оказалось много сведений, она содержала подробнейшее описание всей жизни Монтейлера. Имя Алисы упоминалось в самой различной связи: Алиса была там-то, Алиса сделала то-то. Он не мог оторваться от текста.
«Можно полагать, что капитан Монтейлер попытается установить контакт с одной из форм местных властей, причем он будет искать ту форму и в той обстановке, которые соответствуют его представлению о развитой культуре. Очевидно, под этим он подразумевает общество, ориентированное на преимущественное развитие науки и техники, общество того типа, который предугадывался в дозвездную эпоху. Не исключено...»
Монтейлер дочитал до конца и отложил журнал. Он осмотрелся: в зале, кроме него, находились только два старика и молодая женщина в коротком голубом платье. Женщина украдкой разглядывала его, поглаживая правую ногу выше колена. Платье плотно облегало ее фигуру. Монтейлер непроизвольно бросил на нее оценивающий взгляд. Она надула губы.
За спиной женщины ярко алел огромный плакат с золотыми буквами: «4441000000000 детей ежедневно». И чуть ниже: «Твой ребенок уже лишний!» Он отвернулся.
«Алиса, – думал он растерянно, – Алиса...» Потом произнес вслух:
– Разум. Механизм истины. Это должно существовать. Это всегда существует, и здесь тоже.
Он зашагал по коридору, который неожиданно опустел, и оказался перед массивной, слегка приоткрытой дверью. Дверь вела в маленькую темную каморку. Табличка на двери сообщила ему все, что он хотел знать. Монтейлер вошел в комнату, и его поглотил мрак.
15
Дверь раскрылась с мягким шипением, и Монтейлер вошел в светло-зеленый зал, освещенный единственным сияющим шаром, висевшим под потолком на высоте тридцати метров. Зал был пуст, только посредине стояли два стула. Монтейлер вздрогнул, когда дверь снова закрылась за ним. На одном из стульев лицом к нему сидел человек. Он был молод, слишком молод, как показалось Монтейлеру, и рассматривал вошедшего насмешливым взглядом.
– Полагаю, что должен принести вам свои поздравления, – сухо сказал он. – Вы первый чело век, прибывший сюда после столь долгого отсутствия.
Он задумчиво посмотрел на Монтейлера.
– Зачем вы вернулись?
Монтейлер прислонился спиной к стене, которая едва заметно вибрировала. Он долго молчал.
– Кто вы? – наконец спросил он.
– Это вы, наверное, знаете.
– Значит, машина.
Беспокойство Монтейлера рассеялось. Напряжение прошло, рука соскользнула с рукоятки пистолета.
– Скорее, я проекция, – сказал человек.
Он встал и подошел к Монтейлеру. Это представлялось уже более приличным.
– Но создали меня когда-то все же вы. И вы заслуживаете, чтобы вас встретили вежливо.
Неожиданно он улыбнулся доброй снисходительной улыбкой.
– Возможно, мне следовало бы выразиться иначе: вы заслуживаете, чтобы вас встретили с пониманием, тактично.
Человек стоял перед Монтейлером, заложив руки за спину, и смотрел на него со смешанным чувством благожелательности и сожаления. Глаза казались черными отверстиями на лице. Монтейлер отвернулся.
– Мы обнаружили вас, как только вы вышли из гиперпространства, – сказал человек холодно. – Сначала мне пришла в голову мысль активизировать паши защитные спутники, но затем я отказался от нее...
Он быстро повернулся и, вновь дойдя до центра зала, резко спросил:
– Зачем вы прибыли сюда? Что это – краткий визит, вызванный ностальгией, или вы в самом деле собираетесь вернуться на Землю?
Теперь Монтейлер обрел полное самообладание. Люди порой сбивали его с толку, перед необъяснимыми явлениями он терялся, но здесь, наконец, он имел дело со здравым смыслом, с логикой, порядком. Он даже слегка подтянулся, расправил плечи. Приятно было ощущать тяжесть пистолета в кобуре.
– Это Земля, – ответил он. – Она наша. Когда– то мы покинули ее, но это не значит, что мы ее за были. Почему бы нам не вернуться? Это наш мир.
– Он был вашим, – сказал человек, – но давно уже не ваш. Как вы можете думать, что имеете право вот так просто взять и прилететь обратно, будто ничего не было, ничего не произошло? В свое время вы оставили Землю, бросили как надоевшую игрушку, а теперь вам захотелось вернуться, потому что Земля еще может вам пригодиться. Земля служила вам раньше, служила долго и верно и дорого поплатилась за это. Вы травили ее, грабили, насиловали, а когда на ней не осталось ничего, что можно было бы взять, попросту бросили ее. Неужели вы думали, что Земля будет ждать вас как нищий милостыню? Нет, все далеко не так просто. Земля никогда в вас не нуждалась. Он отвернулся.
– Земля покрыта руинами, которые остались после вас, по ней бродят ваши несбывшиеся надежды, ваши призраки плачут в тиши ночей. Они ни когда не исчезнут. Что же касается людей...
Голос его замер.
– Вы говорите почти как человек, – сказал Монтейлер, – но вы всего лишь машина, один из автоматов, созданных людьми. Вы ни в чем не мо жете нагл отказать.
– Не могу? – Человек вновь повернулся к нему, улыбаясь. – Когда-то я, возможно, и не смог бы. Или, если угодно, не захотел. Но это было очень давно. Какая-то часть человечества предпочла остаться здесь, когда вы покинули Землю. Они руководствовались весьма возвышенными идеалами и были очень наивны... Им не посчастливилось дожить до старости. Но они все-таки сумели несколько усовершенствовать механизмы и автоматы, и вот теперь я господствую на Земле, всемогущий, подобный од ному из ваших древних богов. Потомки тех людей еще живут на некоторых планетах, это дикари, мало чем отличающиеся от животных, их города разрушились. Я их жалею и иногда помогаю им. Они напоминают мне о том, что когда-то было мне дорого. Но настоящих людей нет, они исчезли и никогда не вернутся.
– Мы вернулись, – сказал Монтейлер.
– Да, вы сделали это.
Человек тяжело вздохнул и опустился на стул. Он почти с мольбой смотрел на Монтейлера.
– Вы сильны, – сказал он, – и все же вы знаете так ничтожно мало. Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, что вы несете с собой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17