Человек не способен осознать то, что надразумно, даже если это надразумное угрожает его жизни.
Сложно излагает, скривился Пирс. Но явно к чему-то ведет. Значит, докопался до механизма. И, возможно, знает, как убрать этот фактор-икс. Посмотрим!
– Как говорится, правильно поставленный вопрос уже содержит в себе полноценный ответ, господа. И после длительных колебаний я привлек к сотрудничеству Орден планетарных магов.
Зал взорвался хором возмущенных голосов. Пирс открыл рот. Его изумлению не было предела. Дэвид Коэн, материалист до мозга костей,
въедливый старикашка в пенсне и с пинцетом в руках, который верил только собственноручно поставленному опыту и ничему другому, – и вдруг такой демарш! Коэн под градом реплик являл собой невозмутимое спокойствие. Шум не прекращался.
– Дэвид! Да ты обалдел на старости лет!
– Долой ерундиста! Создать новую комиссию!
– И с этим вы посмели выйти на Совет?! Позор!
– Объяснитесь немедленно, иначе!
Пирс спохватился и взял в руки молоток Председателя, но профессор опередил его. Он презрительно посмотрел в неистовствующий зал, неторопливо поднял над головой графин с водой и с ледяным спокойствием грохнул его об пол у подножия кафедры. Осколки стекла брызнули в разные стороны, вода залила ботинки сидящих в первом ряду.
Зал онемел. Пирс замер, а потом вдруг зашелся деланным кашлем и, закрыв лицо рукавом, беззвучно захохотал. Только старому мудрому незаменимому хрычу Коэну могло сойти такое с рук, и он воспользовался этим на все сто! Пирс вытер выступившие на глазах слезы и явил аудитории суровый лик Председателя. Коэн задумчиво посмотрел наюсколки графина в луже воды, осуждающе пожевал губами и будничным тоном продолжил:
– Мы прервались, господа, а нам сейчас предстоит самое интересное. Но прежде чем изложить суть дела, я хочу ответить на тот оскорбительный бедлам, который завтра в прессе назовут прениями по докладу профессора Дэвида Коэна!
Он угрожающе тряхнул своей седой шевелюрой, тяжело уронил холеные сухие ручки на барьер кафедры и всем телом подался вперед. Сделано это было настолько выразительно, что профессор как бы навис над аудиторией коршуном – злосчастные первые ряды буквально вжались в кресла. Пирс восхищенно цокнул языком – артист! Коэн сотряс воздух гортанным блеянием раздразненного козла:
– Я хочу спросить у почтенной аудитории… Нет, я спрашиваю сейчас у себя: а что, Дэвид, старческий маразм, в котором тебя сейчас упрекнули, – он заразен? Он может передаваться воздушно-капельным путем? Если это так, то я не смогу продолжить свою научную работу после Совета – я стану инфицированным больным!
Возмущенные крики из зала были подавлены стуком председательского молотка. Коэн благодарно кивнул в сторону Пирса.
– Маразм – это прежде всего склеротическая забывчивость. И, как это ни печально, я вижу, что вы стали кое-что забывать, господа! Нас не так много на планете, мы с вами вместе съели не один пуд соли, каждый из вас знает меня с момента заселения К-3. И я хочу спросить: разве хоть раз за все эти годы старик Коэн поступался научными принципами? Разве он когда-нибудь клал истину на алтарь мнимой научной победы? – Коэн выставил вперед острый подбородок. – Нет! Нет, господа! И кто вспомнит обратное, пусть первый бросит в меня камень! Профессор протянул руку в сторону за графином и, не найдя его, удивленно уставился на пустой стакан. Пирс дал знак молоденькому секретарю, и тот убежал за новым графином. Коэн нервно сморгнул и продолжил:
– Уже давно в институте создан уникальный спектрометр, рабочим телом в котором являются различные, в том числе и редчайшие, элементарные частицы. Это означает, что он «видит» такие энергетические поля, о которых наука только подозревала. – Он строго посмотрел в зал. И внезапно для всех улыбнулся. – И вот что удивительно: наш прибор выявляет существование неких полей вокруг любого – слышите, любого! – объекта, будь это человек, предмет или планета! Что это за поля? И в чем польза от такого прибора? – спросите вы. И я отвечу.
Коэн выразительно выпучил глаза.
– Спектрометр «видит» и подтверждает существование вещей, о которых говорят на Земле испокон веков маги, экстрасенсы, йоги, просто любопытствующие чудаки – кто угодно, но только не ученые. Для нас, простых, не верующих ни в бога, ни в черта смертных, до сих пор эта область знаний была terra incognita. И эти вещи – ореол, аура, биополе, "тонкое тело" – мистические названия различных полей, которые наука обнаружила только сейчас!
Коэн многозначительно навалился грудью на кафедру. Пирс тихо выругался. Он усиленно попытался связать существование фактора-икс с треклятым спектрометром Коэна, который "видит", и не смог. Но он чувствовал выразительную остронаправленность изложения и слушал теперь очень внимательно.
– Сразу напрашивается вопрос: если это уровень энергий, с которыми работают экстрасенсы и маги, то нельзя ли проверить идентичность восприятия магов и показаний спектрометра? Это было сделано, друзья мои. – Профессор заложил руки за спину и покачался на носках. – И результаты превзошли все ожидания. – Коэн помолчал и поднял вверх указательный палец. Потом по слогам громко произнес. – Сто-про-цент-но-е сов-па-де-ни-е! – Он гордо оглядел зал. – А это значит, что мы получили в руки прибор, который способен контролировать достоверность магической способности! Имея его в руках, я совершенно спокойно мог идти на консультацию к любому шарлатану или мастеру и задать вопрос о силе, которая блокирует развитие разума на планете К-3. После всех неудач научного подхода к проблеме это был наш единственный шанс. И я воспользовался им.
Молоденький секретарь подбежал к кафедре и поставил перед профессором графин с водой. Профессор долго утолял жажду, но заинтригованный зал оставался недвижим. Коэн пристукнул донышком пустого стакана о кафедру.
– Орден планетарных магов давно обнаружил фактор-икс. Но те условия, в которые их поставило правительство К-3, не давали им ни единого шанса быть услышанными. Наш коллектив провел целый месяц на их общих собраниях и медитациях, получил многочисленные консультации. Единственным и неизменным нашим рабочим инструментом был спектрометр. И те выводы, которые я сейчас изложу, – достояние строго научного эксперимента, который может быть воспроизведен в любое время по желанию членов Координационного совета и с согласия Ордена планетарных магов. Сразу оговорюсь, что мы будем использовать терминологию Ордена. Те энергии, которые «видит» спектрометр, они называют "тонкими телами" объекта, а их совокупность – аурой. Итак, господа…
Пирс окончательно подавил раздражение, отбросил скепсис по отношению к Коэну и весь превратился в слух.
– Многослойное энергетическое поле нашей планеты, ее аура, включает в себя, помимо прочих "тонких тел", ментальное тело. Оно и определяет развитие разума на К-3. И наша беда заключается в том, что аура К-3 содержит некое чужеродное "тонкое тело" – совсем незначительный и ненужный, не свойственный ни одной другой планете слой. Маги назвали его "темным". И вот он-то – причина всех наших бед. Он не то что подавляет… – Профессор запнулся. – А как бы программирует, что ли, особым образом определяет взаимодействие ментального тела с живыми объектами… Если существо обладает высокоразвитым интеллектом, то интеллект усиливается. Этим объясняются наши неожиданные способности. Если же жизнь находится на стадии формирования разумности, то формирование, или эволюция разума подавляется. Вот почему эволюция на К-3 остановилась на стадии человекообразной обезьяны.
– Минуточку! Животные обладают зачатками разума, но тем не менее размножаются беспрепятственно! – выкрикнул кто-то из зала.
– Совершенно верно. Но в этом нет противоречия моим словам. Генетика животных не имеет программы развития интеллекта: они должны медленно эволюционировать от поколения к поколению. И в условиях К-3 ничто не мешает их размножению. Но с человеком дело обстоит иначе. Как известно, оплодотворенная человеческая яйцеклетка изначально содержит в себе генетическую программу интеллектуального развития. Именно поэтому исключается сам факт ее возникновения. Влияние патогенной ауры планеты в этом случае становится доминирующим над силой жизни. Фактор-икс для жизни становится непреодолимым. Оплодотворение блокируется.
Профессор замолчал и развел руками. Зал разразился изумленными возгласами и редкими, но сильными выражениями. С ума сойти, подумал генерал Пирс. Можно просто сойти с ума от его пояснений.
– Это факт, господа. Непреложность! – бесстрастно продолжал Коэн. – Наши дети не могут подарить нам внуков, пока они находятся на К-3. Нам надо искать планету, где наши женщины могли бы беспрепятственно заводить ребенка. И вот здесь не надо спешить с выводами…
Коэн вдруг обернулся и взглянул на Пирса. Тот ответил ему каменным выражением костистого лица. "Я знаю, как надо делать выводы, засранец, – подумал он. – И я их обязательно сделаю. Ты только договори, дай мне информацию".
– Казалось бы, не проблема – найти новый мир, при нашей-то оснащенности космической техникой! Но это не решение. Дело в том – и мы уже говорили об этом! – что, пока ребенок не вырастет, ему нельзя появляться на родине: его развитие приостановится. Не вызывает сомнений, что все наши дети, которые отправятся в новый мир и заимеют собственных детей, на К-3 уже не вернутся никогда. Планета-инкубатор станет их домом: это так естественно и объяснимо! Таким образом, если мы пойдем по этому пути, мы потеряем все – детей, внуков, новые кадры, свежие, лучшие умы. Мы, первое поколение, останемся на планете одни. Колония К-3 прекратит свое существование…
Пирс обхватил голову руками и прикрыл глаза. Он запутался. Здесь имеется какая-то недосказанность, подумал он. Какая-то дырка в изложении. Какая? Что пропустил Коэн? Из зала раздался возглас:
– Позвольте, профессор! Вы все время говорите о блокировке рождаемости и ничем не объяснили странную динамику воздействия фактора-икс. Почему в течение двадцати пяти лет он не оказывал на нас никакого влияния?
Коэн вскинулся и радостно вытянул руку в сторону говорившего:
– Вот! Вот какого вопроса я ждал! Спасибо вам за него, сэр. Действительно, четверть века мы не подвергались влиянию фактора-икс, и в этом факте таится великая надежда. Планетарные маги уже давно изучают патогенную оболочку, которая корежит наши жизни. И вот что они обнаружили.
Наконец-то, подумал Пирс, наконец-то он подошел к самому главному. Сейчас он скажет… – Темный патогенный слой в ауре К-3 поддается определенному воздействию. Его, этот слой, можно истончить и даже вовсе уничтожить. Вопрос – как? Какое воздействие нам необходимо на него произвести? Ответ прост, потому что мы уже делали это. Мы уже один раз почти полностью уничтожили фактор-икс – тогда, когда эвакуировались на планету. Миллион человек, господа, целый миллион разумных существ вторгся в ауру планеты и задавил своим коллективным полем "темное тело". Оно почти перестало существовать. Оно истончилось, и его влияние на планетную жизнь стало минимальным. Это и дало возможность нашим детям развиваться нормально. И ввело нас в заблуждение.
Пирс нервно заерзал на стуле: "Кажется, я начинаю понимать. Ай да старикан Коэн!" Блеяние профессора стало казаться Пирсу более мелодичным. Он теперь не отводил взгляда от узкой профессорской спины.
– К сожалению, дело завершено не было. Через двадцать пять лет "темное тело" скачкообразно восстановилось до своих нормальных размеров и энергетических параметров. Это наблюдали маги своим внутренним зрением. Откуда произошла энергетическая подкачка, они не знают. Никогда не узнаем этого и мы. Но для нас существенно только то, что если каким-то образом нам удастся полностью уничтожить «темную» оболочку, то подкачивать будет нечего. И мы уже знаем, как это сделать!
Пирс заметил, что профессор устал. Он все чаще делал паузы и прикладывался к стакану с водой. "Давай, дорогой, осталось немного, – мысленно подбодрил его Пирс. – Доскажи главное, а там я все возьму на себя. Ты уже будешь не нужен".
Профессор глотнул воды и задумчиво сказал:
– Конечно, не все, что наговорили нам маги, можно проверить. Когда мы прилетели на планету, у нас не было спектрометра, да мы и не думали ни о чем подобном. Воспроизвести эксперимент подавления фактора-икс невозможно по причине отсутствия достаточного человеческого материала. Но! Мы все-таки провели один очень специфический опыт. По нашей просьбе Орден воздействовал на «темную» оболочку во время сеанса коллективной медитации. Реакцию оболочки на концентрированный ментальный посыл магов я наблюдал лично На мониторе спектрометра. Таким образом, наш прибор подтвердил реальность того, о чем они рассказали.
Зал оживился. Самые нетерпеливые повскакали с мест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Сложно излагает, скривился Пирс. Но явно к чему-то ведет. Значит, докопался до механизма. И, возможно, знает, как убрать этот фактор-икс. Посмотрим!
– Как говорится, правильно поставленный вопрос уже содержит в себе полноценный ответ, господа. И после длительных колебаний я привлек к сотрудничеству Орден планетарных магов.
Зал взорвался хором возмущенных голосов. Пирс открыл рот. Его изумлению не было предела. Дэвид Коэн, материалист до мозга костей,
въедливый старикашка в пенсне и с пинцетом в руках, который верил только собственноручно поставленному опыту и ничему другому, – и вдруг такой демарш! Коэн под градом реплик являл собой невозмутимое спокойствие. Шум не прекращался.
– Дэвид! Да ты обалдел на старости лет!
– Долой ерундиста! Создать новую комиссию!
– И с этим вы посмели выйти на Совет?! Позор!
– Объяснитесь немедленно, иначе!
Пирс спохватился и взял в руки молоток Председателя, но профессор опередил его. Он презрительно посмотрел в неистовствующий зал, неторопливо поднял над головой графин с водой и с ледяным спокойствием грохнул его об пол у подножия кафедры. Осколки стекла брызнули в разные стороны, вода залила ботинки сидящих в первом ряду.
Зал онемел. Пирс замер, а потом вдруг зашелся деланным кашлем и, закрыв лицо рукавом, беззвучно захохотал. Только старому мудрому незаменимому хрычу Коэну могло сойти такое с рук, и он воспользовался этим на все сто! Пирс вытер выступившие на глазах слезы и явил аудитории суровый лик Председателя. Коэн задумчиво посмотрел наюсколки графина в луже воды, осуждающе пожевал губами и будничным тоном продолжил:
– Мы прервались, господа, а нам сейчас предстоит самое интересное. Но прежде чем изложить суть дела, я хочу ответить на тот оскорбительный бедлам, который завтра в прессе назовут прениями по докладу профессора Дэвида Коэна!
Он угрожающе тряхнул своей седой шевелюрой, тяжело уронил холеные сухие ручки на барьер кафедры и всем телом подался вперед. Сделано это было настолько выразительно, что профессор как бы навис над аудиторией коршуном – злосчастные первые ряды буквально вжались в кресла. Пирс восхищенно цокнул языком – артист! Коэн сотряс воздух гортанным блеянием раздразненного козла:
– Я хочу спросить у почтенной аудитории… Нет, я спрашиваю сейчас у себя: а что, Дэвид, старческий маразм, в котором тебя сейчас упрекнули, – он заразен? Он может передаваться воздушно-капельным путем? Если это так, то я не смогу продолжить свою научную работу после Совета – я стану инфицированным больным!
Возмущенные крики из зала были подавлены стуком председательского молотка. Коэн благодарно кивнул в сторону Пирса.
– Маразм – это прежде всего склеротическая забывчивость. И, как это ни печально, я вижу, что вы стали кое-что забывать, господа! Нас не так много на планете, мы с вами вместе съели не один пуд соли, каждый из вас знает меня с момента заселения К-3. И я хочу спросить: разве хоть раз за все эти годы старик Коэн поступался научными принципами? Разве он когда-нибудь клал истину на алтарь мнимой научной победы? – Коэн выставил вперед острый подбородок. – Нет! Нет, господа! И кто вспомнит обратное, пусть первый бросит в меня камень! Профессор протянул руку в сторону за графином и, не найдя его, удивленно уставился на пустой стакан. Пирс дал знак молоденькому секретарю, и тот убежал за новым графином. Коэн нервно сморгнул и продолжил:
– Уже давно в институте создан уникальный спектрометр, рабочим телом в котором являются различные, в том числе и редчайшие, элементарные частицы. Это означает, что он «видит» такие энергетические поля, о которых наука только подозревала. – Он строго посмотрел в зал. И внезапно для всех улыбнулся. – И вот что удивительно: наш прибор выявляет существование неких полей вокруг любого – слышите, любого! – объекта, будь это человек, предмет или планета! Что это за поля? И в чем польза от такого прибора? – спросите вы. И я отвечу.
Коэн выразительно выпучил глаза.
– Спектрометр «видит» и подтверждает существование вещей, о которых говорят на Земле испокон веков маги, экстрасенсы, йоги, просто любопытствующие чудаки – кто угодно, но только не ученые. Для нас, простых, не верующих ни в бога, ни в черта смертных, до сих пор эта область знаний была terra incognita. И эти вещи – ореол, аура, биополе, "тонкое тело" – мистические названия различных полей, которые наука обнаружила только сейчас!
Коэн многозначительно навалился грудью на кафедру. Пирс тихо выругался. Он усиленно попытался связать существование фактора-икс с треклятым спектрометром Коэна, который "видит", и не смог. Но он чувствовал выразительную остронаправленность изложения и слушал теперь очень внимательно.
– Сразу напрашивается вопрос: если это уровень энергий, с которыми работают экстрасенсы и маги, то нельзя ли проверить идентичность восприятия магов и показаний спектрометра? Это было сделано, друзья мои. – Профессор заложил руки за спину и покачался на носках. – И результаты превзошли все ожидания. – Коэн помолчал и поднял вверх указательный палец. Потом по слогам громко произнес. – Сто-про-цент-но-е сов-па-де-ни-е! – Он гордо оглядел зал. – А это значит, что мы получили в руки прибор, который способен контролировать достоверность магической способности! Имея его в руках, я совершенно спокойно мог идти на консультацию к любому шарлатану или мастеру и задать вопрос о силе, которая блокирует развитие разума на планете К-3. После всех неудач научного подхода к проблеме это был наш единственный шанс. И я воспользовался им.
Молоденький секретарь подбежал к кафедре и поставил перед профессором графин с водой. Профессор долго утолял жажду, но заинтригованный зал оставался недвижим. Коэн пристукнул донышком пустого стакана о кафедру.
– Орден планетарных магов давно обнаружил фактор-икс. Но те условия, в которые их поставило правительство К-3, не давали им ни единого шанса быть услышанными. Наш коллектив провел целый месяц на их общих собраниях и медитациях, получил многочисленные консультации. Единственным и неизменным нашим рабочим инструментом был спектрометр. И те выводы, которые я сейчас изложу, – достояние строго научного эксперимента, который может быть воспроизведен в любое время по желанию членов Координационного совета и с согласия Ордена планетарных магов. Сразу оговорюсь, что мы будем использовать терминологию Ордена. Те энергии, которые «видит» спектрометр, они называют "тонкими телами" объекта, а их совокупность – аурой. Итак, господа…
Пирс окончательно подавил раздражение, отбросил скепсис по отношению к Коэну и весь превратился в слух.
– Многослойное энергетическое поле нашей планеты, ее аура, включает в себя, помимо прочих "тонких тел", ментальное тело. Оно и определяет развитие разума на К-3. И наша беда заключается в том, что аура К-3 содержит некое чужеродное "тонкое тело" – совсем незначительный и ненужный, не свойственный ни одной другой планете слой. Маги назвали его "темным". И вот он-то – причина всех наших бед. Он не то что подавляет… – Профессор запнулся. – А как бы программирует, что ли, особым образом определяет взаимодействие ментального тела с живыми объектами… Если существо обладает высокоразвитым интеллектом, то интеллект усиливается. Этим объясняются наши неожиданные способности. Если же жизнь находится на стадии формирования разумности, то формирование, или эволюция разума подавляется. Вот почему эволюция на К-3 остановилась на стадии человекообразной обезьяны.
– Минуточку! Животные обладают зачатками разума, но тем не менее размножаются беспрепятственно! – выкрикнул кто-то из зала.
– Совершенно верно. Но в этом нет противоречия моим словам. Генетика животных не имеет программы развития интеллекта: они должны медленно эволюционировать от поколения к поколению. И в условиях К-3 ничто не мешает их размножению. Но с человеком дело обстоит иначе. Как известно, оплодотворенная человеческая яйцеклетка изначально содержит в себе генетическую программу интеллектуального развития. Именно поэтому исключается сам факт ее возникновения. Влияние патогенной ауры планеты в этом случае становится доминирующим над силой жизни. Фактор-икс для жизни становится непреодолимым. Оплодотворение блокируется.
Профессор замолчал и развел руками. Зал разразился изумленными возгласами и редкими, но сильными выражениями. С ума сойти, подумал генерал Пирс. Можно просто сойти с ума от его пояснений.
– Это факт, господа. Непреложность! – бесстрастно продолжал Коэн. – Наши дети не могут подарить нам внуков, пока они находятся на К-3. Нам надо искать планету, где наши женщины могли бы беспрепятственно заводить ребенка. И вот здесь не надо спешить с выводами…
Коэн вдруг обернулся и взглянул на Пирса. Тот ответил ему каменным выражением костистого лица. "Я знаю, как надо делать выводы, засранец, – подумал он. – И я их обязательно сделаю. Ты только договори, дай мне информацию".
– Казалось бы, не проблема – найти новый мир, при нашей-то оснащенности космической техникой! Но это не решение. Дело в том – и мы уже говорили об этом! – что, пока ребенок не вырастет, ему нельзя появляться на родине: его развитие приостановится. Не вызывает сомнений, что все наши дети, которые отправятся в новый мир и заимеют собственных детей, на К-3 уже не вернутся никогда. Планета-инкубатор станет их домом: это так естественно и объяснимо! Таким образом, если мы пойдем по этому пути, мы потеряем все – детей, внуков, новые кадры, свежие, лучшие умы. Мы, первое поколение, останемся на планете одни. Колония К-3 прекратит свое существование…
Пирс обхватил голову руками и прикрыл глаза. Он запутался. Здесь имеется какая-то недосказанность, подумал он. Какая-то дырка в изложении. Какая? Что пропустил Коэн? Из зала раздался возглас:
– Позвольте, профессор! Вы все время говорите о блокировке рождаемости и ничем не объяснили странную динамику воздействия фактора-икс. Почему в течение двадцати пяти лет он не оказывал на нас никакого влияния?
Коэн вскинулся и радостно вытянул руку в сторону говорившего:
– Вот! Вот какого вопроса я ждал! Спасибо вам за него, сэр. Действительно, четверть века мы не подвергались влиянию фактора-икс, и в этом факте таится великая надежда. Планетарные маги уже давно изучают патогенную оболочку, которая корежит наши жизни. И вот что они обнаружили.
Наконец-то, подумал Пирс, наконец-то он подошел к самому главному. Сейчас он скажет… – Темный патогенный слой в ауре К-3 поддается определенному воздействию. Его, этот слой, можно истончить и даже вовсе уничтожить. Вопрос – как? Какое воздействие нам необходимо на него произвести? Ответ прост, потому что мы уже делали это. Мы уже один раз почти полностью уничтожили фактор-икс – тогда, когда эвакуировались на планету. Миллион человек, господа, целый миллион разумных существ вторгся в ауру планеты и задавил своим коллективным полем "темное тело". Оно почти перестало существовать. Оно истончилось, и его влияние на планетную жизнь стало минимальным. Это и дало возможность нашим детям развиваться нормально. И ввело нас в заблуждение.
Пирс нервно заерзал на стуле: "Кажется, я начинаю понимать. Ай да старикан Коэн!" Блеяние профессора стало казаться Пирсу более мелодичным. Он теперь не отводил взгляда от узкой профессорской спины.
– К сожалению, дело завершено не было. Через двадцать пять лет "темное тело" скачкообразно восстановилось до своих нормальных размеров и энергетических параметров. Это наблюдали маги своим внутренним зрением. Откуда произошла энергетическая подкачка, они не знают. Никогда не узнаем этого и мы. Но для нас существенно только то, что если каким-то образом нам удастся полностью уничтожить «темную» оболочку, то подкачивать будет нечего. И мы уже знаем, как это сделать!
Пирс заметил, что профессор устал. Он все чаще делал паузы и прикладывался к стакану с водой. "Давай, дорогой, осталось немного, – мысленно подбодрил его Пирс. – Доскажи главное, а там я все возьму на себя. Ты уже будешь не нужен".
Профессор глотнул воды и задумчиво сказал:
– Конечно, не все, что наговорили нам маги, можно проверить. Когда мы прилетели на планету, у нас не было спектрометра, да мы и не думали ни о чем подобном. Воспроизвести эксперимент подавления фактора-икс невозможно по причине отсутствия достаточного человеческого материала. Но! Мы все-таки провели один очень специфический опыт. По нашей просьбе Орден воздействовал на «темную» оболочку во время сеанса коллективной медитации. Реакцию оболочки на концентрированный ментальный посыл магов я наблюдал лично На мониторе спектрометра. Таким образом, наш прибор подтвердил реальность того, о чем они рассказали.
Зал оживился. Самые нетерпеливые повскакали с мест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30