Безразлично смотрит оно на землю и видит в широкой степи тронутые желтизной листочки на деревьях и кустах рощ, уже истощенных, поредевших. Заглянет ниже - там травы согнулись, опустив головы. Теперь уже никто не следит за движением солнца, ни один цветок не поворачивается ему вслед. Птицы и звери сегодня куда-то исчезли - ни звука, ни движения. И словно говорит солнце земле: "Кончается еще один год нашей жизни. Скоро и нам с тобой удастся отдохнуть: тебе - под снегом, мне - долгими зимними ночами..." Это день перелома. Кончилась первая радостная осень, прекрасная пора дозревания. Началась вторая - она кажется человеку порой увядания, старости природы... С ней нужно примириться, понять неизбежное. Сегодня Алонов почувствовал себя одиноким. Впервые - совсем одиноким. Сама природа будто отвернулась от него. Будут, будут еще ясные дни, сверкание солнца, прозрачный воздух, бодрящий холод, падающий сверху, с бледного осеннего неба, такого высокого. Но вся природа занята подготовкой к зиме. Оперились последние поздние птенцы и готовят теплый пух от морозов. Отросли, окрепли клювы и когти. Насекомые прячутся. А много ли нужно какому-нибудь жуку! Залезет в трещинку почвы - и довольно, чтобы замереть-заснуть, исчезнуть в бесчувственной неподвижности. Все, что предназначено для сохранения рода, уже свершено и заботливо спрятано. Кто положил свои яички под кору дерева, кто наклеил их на траву, камышинку. Скромная двоюродная сестрица злой саранчи - мирная кобылка-кузнечик - уже пристроила свои кубышечки с яичками в земляных норках, которые сама проделала в земле. Алонову стало страшно от одиночества. Он ускорил шаг. Он бежал. Борясь со страхом, он убеждал себя, что не может сбиться со следа. Ведь он один, только один! Не у кого попросить помощи. Алонов взбегал на пригорки, пригнувшись, как на охоте за крупным зверем. Не теряя быстроты движения, он должен быть незаметным. Страх придал ему еще большую силу и свободу в стремлении догнать. Догнать, обязательно догнать, непременно! Гнаться день, два, неделю, месяц!.. Наконец-то! Перед ним были следы ночного привала. Алонов оглянулся. Да, далеко позади, на горизонте, маячила высотка с песчаной вершиной. Это место должно быть видно оттуда. В котловине лежал чистейший мелкий песок. Много следов ног. Выше, на скате котловины, карнизами повисли кустарники. Осыпавшаяся почва обнажила их корни. Вот место, где был костер. Угли и зола, уже холодные. Алонов прилег, посмотрел на север. Гребень высотки скрылся. Но, привстав, Алонов увидел знакомую полоску. Ошибки нет - это костер, замеченный на исходе ночи... Дровами послужили ветки и многоярусные корни перистой аристиды, изуродованные топором. Озираясь, Алонов заметил нечто вроде тропинки, протоптанной по песку свежими следами людей. Тропинка провела его около высовывавшихся из края котловины сухих корней и вывела выше. Далее тропинка повернула влево, а вправо несколько следов потянули вразброд и потерялись в начавшейся здесь жесткой траве. Алонов побежал вправо. На подъем! Песок затянуло дерновым покровом. По нему были разбросаны кусты с голыми ветками. Кое-где выставлялись плиты камня, похожие на те, что Алонов видел на восточном скате гнилого болота. Еще выше, еще... И перед Алоновым открылась ковыльная степь, ровная, чистая, с полосами склоненных метелок высокой благородной травы. Там, километрах в двух с небольшим, Алонов увидел четыре фигуры. Одна была заметно выше других. Знакомые фигуры... Это они! Алонов уселся - и увидел только верхушки ковыля. Отлично! Какое хорошее место!.. Достал табак и угостил себя толстой самокруткой. Он давно не курил, и его охватила приятная истома, закружилась голова. Страх исчез, грудь вздохнула свободно, с сердца пала тяжесть. Сразу перестал замечать тусклость солнца, марево над степью; увядшая сонная природа ожила для него. Не стало тоски, забылось одиночество. Они исчезли, оставив Алонову одну настоятельную заботу, которая не даст ему ни скучать, ни отчаиваться.
2
Бандиты были недалеко. "Вероятно, их отделяет не больше получаса ходьбы от насиженного за ночь места", - думал Алонов. Они не стояли группой, не шли. Они довольно широко разошлись в ковыле и, как казалось Алонову, не двигались. Устроили облаву, охотятся? В этот момент до его слуха долетел звук очень слабого из-за расстояния выстрела, тут же повторившийся. "Стреляли из охотничьего ружья", - заключил Алонов. Приподнявшись, он видел, как самый высокий сначала побежал, потом стал ходить кругами, нагнулся. Отыскивал сбитую птицу или другую подстреленную дичь?.. Ровная степь давала Алонову хороший обзор. Бандиты могли бы отойти вдвое дальше и оставаться видимыми. Казалось, что враги не торопятся, - значит, и у него есть время. В самом деле, быть может, они уже пришли туда, куда хотели? Это предположение казалось правильным. Алонов решил, что может ненадолго вернуться назад, чтобы получить ответ на важный вопрос. Этот вопрос он задал себе, когда осматривал привал бандитов: куда ведет протоптанная ими тропинка? Незнакомая дорога всегда кажется длиннее, чем уже известный путь. Может быть, это происходит потому, что внимание человека занято восприятием нового и он в большей мере замечает ход времени. Так или иначе, но Алонов очень быстро вернулся к песчаной котловине, откуда ночью ему открылась путеводная точка. Он пошел по тропке влево, но сейчас же остановился, переломил ружье и вынул из патронников гильзы со свинцовыми пулями. Заменил их парой патронов из тех слабых дробовых зарядов, которые изготовил вчера. У него явилась мысль: если только что сам он едва услышал выстрел из охотничьего ружья, то уж его-то слабенького выстрела враги никак не услышат. Пригибаясь и держа ружье на изготовку, Алонов медленно пошел по тропинке. След повернул, провел его через кустики и вывел ко второй котловине, гораздо более глубокой. Здесь скалистая подпочва просела, образовав нечто вроде широкой воронки; на дне ярко зеленели травы. Эта крепкая, свежая зелень кричаще контрастировала с общим тоном увядшей степи, к которой привык глаз Алонова. Он еще осторожнее крался, спускаясь по широким ступеням естественного амфитеатра, размашисто построенного природой. Догадка, основанная на хорошем чувстве обстановки и знании привычек дичи, не обманула Алонова. Он сделал еще десятка три шагов - и с криком поднялся табунок вспугнутых серых куропаток. Ружье, как показалось стрелку, только чуть слышно хлопнуло дуплетом, но из стайки выпали две птицы. Алонов бросился и схватил трепещущую добычу. Потом он зарядил ружье пулями, сбросил мешок и спрятал в него добычу. Алонов не сомневался в правильности и первой своей догадки. Действительно, почти в центре этой котловины лежало крохотное зеркальце свежей воды, не больше рабочего стола. Вода была совершенно прозрачной. Травы не умели заглушить ее, так как она оградилась камнями, за которые не могли зацепиться корешки. И в том, что вода хороша, не могло быть сомнения. Только что ее пили птицы. Да и люди пользовались ею... Вода имела слабый железистый привкус, что не мешало ей быть вкусной, вполне пригодной для питья. Настоящая вода - несравненно лучше, чем болотная вода в роще, зеленая, с привкусом гниющих растений. Иной раз случается, что подземная река где-нибудь на своем скрытном пути приоткрывается, делается видимой - через трещину в почве или через разрыв в скалах, как здесь. Такие источники обладают способностью сохранять постоянный уровень. Естественный колодец, обманывая глаз своей кажущейся незначительностью, иногда обнаруживает большую щедрость. Из водоема, где, видимо, стоит всего двести - триста литров воды, можно черпать беспрерывно. В таких местах легко помогать природе. Алонов на миг увидел насос, черпающий из этого водоема. Вода лилась в большие, длинные корыта, около которых толпились лопоухие телята и прочий молодняк, отгуливающийся на сочном подножном корму ковыльной степи... И тут же эта мысль вытеснилась другой, сейчас главнейшей. Алонов еще не кончил пить, как бывшее ранее только подозрением, неопределенным ощущением стало для него бесспорной истиной. Конечно, эти люди отлично знали местность, были хорошо знакомы со степью: ведь они сумели без ошибки найти источник воды, такой далекий, что никто на разъезде о нем не знал. Ничего случайного не было в выбранной ими дороге. Нет, это не бродячие негодяи, которым ничего не стоит позабавиться охотой на человека, если это можно сделать в глуши безнаказанно. Не охотники, - эту ложь, сказанную низкорослым, Алонов отбросил окончательно. Они идут в степи не по компасу. Не случайно бандиты встретили его у той рощи: они заранее выбрали ее для первого привала, зная, что там есть питьевая вода. А этот привал - второй ночлег бандитов? В то время, когда Алонов лежал на песке без воды, они уютно устроились здесь. Теперь Алонов понимал, почему вчера он потерял бандитов из виду. Он наивно считал, что остановка врагов будет определяться наступлением темноты. Так он сделал бы сам. А они шли - ночь не мешает тому, кто знает путь. Им нужно было дойти до известного источника. В котловине - чистый, теплый песок и дрова для костра. Рядом - вода. Да, эти бандиты в степи как у себя дома. Они знают не только куда и зачем идут, но и как пройти... Алонов позволил себе несколько минут отдыха и позавтракал частью своих сухарей. Размокшая масса внутри котелка была мягкой, а сверху покрылась жесткой коркой - у пего оказалось два блюда, правда, оба одинаково невкусных. Он наполнил флягу родниковой водой. Пора! Алонов шел по тропинке, ступая по следам врагов. Не нужно оставлять своего следа: бандиты вернутся, чтобы пополнить запасы воды. Могут вернуться. К чувству негодования, гнева у Алонова прибавлялся нарастающий интерес к действиям бандитов. Человеку трудно уловить начало работы мысли: жизненные положения и загадки - это не математические задачи, решаемые исходя из заданных условий. К выводу, который кажется в дальнейшем очевидным, мы приходим извилистыми путями, и, если можно так выразиться, очертания первых предположений нечетки, смутны. Возможно, что у Алонова уже зарождался вопрос: а не найдется ли для него нечто более важное, чем возможность хорошего прицельного выстрела? И не заключается ли иной раз настоящая победа в раскрытии именно замысла врага? Возвращаясь к краю ковыльного массива, Алонов ждал, что расстояние между ним и бандитами увеличится. Он ошибся, и это поразило его. Бандиты не отошли сколько-нибудь заметно. До них было по-прежнему не более двух с половиной километров. И так же они не представляли собой компактной группы, к которой Алонов привык, наблюдая за четырьмя беспрерывно уходящими фигурами. Увидев их сегодня в первый раз, Алонов счел, что они разбрелись для охоты. Алонов смотрел на четверых, рассыпавшихся в степи цепочкой: одного от другого отделяло довольно заметное расстояние. Сначала казалось, что все стоят неподвижно, на месте. Странно... Тщательно приглядевшись, Алонов заметил, что каждый из четырех проделывает одни и те же движения: переступает, останавливается, нагибается так низко, что едва не прячется в траве. Эти однообразные, регулярные движения следовали одно за другим. Когда кто-нибудь из бандитов распрямлялся, Алонову казалось, что тот озирается, наблюдает за горизонтом. Сегодня бандиты были осторожнее, чем вчера. Здесь, в такой глуши?.. Очертания фигур врагов изменились. Вот что! За их спинами, больше не было походных мешков... Зрелище захватило Алонова. Да ведь они работают! Они делают именно то, зачем пришли сюда. Тайны больше нет. Вернее, тайна раскроется, когда Алонов увидит, что они делают. Возможность подойти и взглянуть совершенно исключалась: как только Алонов будет замечен, они затравят его в открытой степи, застрелят из дальнобойных винтовок. Терпение... И Алонов думал о том, что могут делать враги. Ищут что-то? Что-то собирают? Вероятно, - их движения говорили об этом. Что они могут собирать? Редкие травы? А не могут ли быть здесь растения, свойственные лишь этому месту и никому не известные? Такие вопросы, Алонов был уверен, пришли бы в голову каждому на его месте. Не сохранилось ли в этих местах какое-либо редчайшее, особенное, древнее, реликтовое растение, подобное чудесно-легендарному дальневосточному корню женьшень? Алонов помнил любимые страницы из книг Арсеньева и с детства чаровавшие его рассказы Пришвина. Он внимательнее смотрел на этот кусок степи. И правда, травы здесь более пышны и сильны, чем в пройденных им местах. Особые свойства почвы... Здесь может жить какой-нибудь диковинный, драгоценный корень, стебель, луковица редчайшего растения. И как велика его ценность, коль за ним охотятся четверо бандитов. Шайка воров! Это несомненно. Быстрое воображение Алонова населило ковыльный массив - "барбас", как называют плотные залежи степных трав русские крестьяне, перенявшие звучное слово у казахов, - самыми замечательными растениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
2
Бандиты были недалеко. "Вероятно, их отделяет не больше получаса ходьбы от насиженного за ночь места", - думал Алонов. Они не стояли группой, не шли. Они довольно широко разошлись в ковыле и, как казалось Алонову, не двигались. Устроили облаву, охотятся? В этот момент до его слуха долетел звук очень слабого из-за расстояния выстрела, тут же повторившийся. "Стреляли из охотничьего ружья", - заключил Алонов. Приподнявшись, он видел, как самый высокий сначала побежал, потом стал ходить кругами, нагнулся. Отыскивал сбитую птицу или другую подстреленную дичь?.. Ровная степь давала Алонову хороший обзор. Бандиты могли бы отойти вдвое дальше и оставаться видимыми. Казалось, что враги не торопятся, - значит, и у него есть время. В самом деле, быть может, они уже пришли туда, куда хотели? Это предположение казалось правильным. Алонов решил, что может ненадолго вернуться назад, чтобы получить ответ на важный вопрос. Этот вопрос он задал себе, когда осматривал привал бандитов: куда ведет протоптанная ими тропинка? Незнакомая дорога всегда кажется длиннее, чем уже известный путь. Может быть, это происходит потому, что внимание человека занято восприятием нового и он в большей мере замечает ход времени. Так или иначе, но Алонов очень быстро вернулся к песчаной котловине, откуда ночью ему открылась путеводная точка. Он пошел по тропке влево, но сейчас же остановился, переломил ружье и вынул из патронников гильзы со свинцовыми пулями. Заменил их парой патронов из тех слабых дробовых зарядов, которые изготовил вчера. У него явилась мысль: если только что сам он едва услышал выстрел из охотничьего ружья, то уж его-то слабенького выстрела враги никак не услышат. Пригибаясь и держа ружье на изготовку, Алонов медленно пошел по тропинке. След повернул, провел его через кустики и вывел ко второй котловине, гораздо более глубокой. Здесь скалистая подпочва просела, образовав нечто вроде широкой воронки; на дне ярко зеленели травы. Эта крепкая, свежая зелень кричаще контрастировала с общим тоном увядшей степи, к которой привык глаз Алонова. Он еще осторожнее крался, спускаясь по широким ступеням естественного амфитеатра, размашисто построенного природой. Догадка, основанная на хорошем чувстве обстановки и знании привычек дичи, не обманула Алонова. Он сделал еще десятка три шагов - и с криком поднялся табунок вспугнутых серых куропаток. Ружье, как показалось стрелку, только чуть слышно хлопнуло дуплетом, но из стайки выпали две птицы. Алонов бросился и схватил трепещущую добычу. Потом он зарядил ружье пулями, сбросил мешок и спрятал в него добычу. Алонов не сомневался в правильности и первой своей догадки. Действительно, почти в центре этой котловины лежало крохотное зеркальце свежей воды, не больше рабочего стола. Вода была совершенно прозрачной. Травы не умели заглушить ее, так как она оградилась камнями, за которые не могли зацепиться корешки. И в том, что вода хороша, не могло быть сомнения. Только что ее пили птицы. Да и люди пользовались ею... Вода имела слабый железистый привкус, что не мешало ей быть вкусной, вполне пригодной для питья. Настоящая вода - несравненно лучше, чем болотная вода в роще, зеленая, с привкусом гниющих растений. Иной раз случается, что подземная река где-нибудь на своем скрытном пути приоткрывается, делается видимой - через трещину в почве или через разрыв в скалах, как здесь. Такие источники обладают способностью сохранять постоянный уровень. Естественный колодец, обманывая глаз своей кажущейся незначительностью, иногда обнаруживает большую щедрость. Из водоема, где, видимо, стоит всего двести - триста литров воды, можно черпать беспрерывно. В таких местах легко помогать природе. Алонов на миг увидел насос, черпающий из этого водоема. Вода лилась в большие, длинные корыта, около которых толпились лопоухие телята и прочий молодняк, отгуливающийся на сочном подножном корму ковыльной степи... И тут же эта мысль вытеснилась другой, сейчас главнейшей. Алонов еще не кончил пить, как бывшее ранее только подозрением, неопределенным ощущением стало для него бесспорной истиной. Конечно, эти люди отлично знали местность, были хорошо знакомы со степью: ведь они сумели без ошибки найти источник воды, такой далекий, что никто на разъезде о нем не знал. Ничего случайного не было в выбранной ими дороге. Нет, это не бродячие негодяи, которым ничего не стоит позабавиться охотой на человека, если это можно сделать в глуши безнаказанно. Не охотники, - эту ложь, сказанную низкорослым, Алонов отбросил окончательно. Они идут в степи не по компасу. Не случайно бандиты встретили его у той рощи: они заранее выбрали ее для первого привала, зная, что там есть питьевая вода. А этот привал - второй ночлег бандитов? В то время, когда Алонов лежал на песке без воды, они уютно устроились здесь. Теперь Алонов понимал, почему вчера он потерял бандитов из виду. Он наивно считал, что остановка врагов будет определяться наступлением темноты. Так он сделал бы сам. А они шли - ночь не мешает тому, кто знает путь. Им нужно было дойти до известного источника. В котловине - чистый, теплый песок и дрова для костра. Рядом - вода. Да, эти бандиты в степи как у себя дома. Они знают не только куда и зачем идут, но и как пройти... Алонов позволил себе несколько минут отдыха и позавтракал частью своих сухарей. Размокшая масса внутри котелка была мягкой, а сверху покрылась жесткой коркой - у пего оказалось два блюда, правда, оба одинаково невкусных. Он наполнил флягу родниковой водой. Пора! Алонов шел по тропинке, ступая по следам врагов. Не нужно оставлять своего следа: бандиты вернутся, чтобы пополнить запасы воды. Могут вернуться. К чувству негодования, гнева у Алонова прибавлялся нарастающий интерес к действиям бандитов. Человеку трудно уловить начало работы мысли: жизненные положения и загадки - это не математические задачи, решаемые исходя из заданных условий. К выводу, который кажется в дальнейшем очевидным, мы приходим извилистыми путями, и, если можно так выразиться, очертания первых предположений нечетки, смутны. Возможно, что у Алонова уже зарождался вопрос: а не найдется ли для него нечто более важное, чем возможность хорошего прицельного выстрела? И не заключается ли иной раз настоящая победа в раскрытии именно замысла врага? Возвращаясь к краю ковыльного массива, Алонов ждал, что расстояние между ним и бандитами увеличится. Он ошибся, и это поразило его. Бандиты не отошли сколько-нибудь заметно. До них было по-прежнему не более двух с половиной километров. И так же они не представляли собой компактной группы, к которой Алонов привык, наблюдая за четырьмя беспрерывно уходящими фигурами. Увидев их сегодня в первый раз, Алонов счел, что они разбрелись для охоты. Алонов смотрел на четверых, рассыпавшихся в степи цепочкой: одного от другого отделяло довольно заметное расстояние. Сначала казалось, что все стоят неподвижно, на месте. Странно... Тщательно приглядевшись, Алонов заметил, что каждый из четырех проделывает одни и те же движения: переступает, останавливается, нагибается так низко, что едва не прячется в траве. Эти однообразные, регулярные движения следовали одно за другим. Когда кто-нибудь из бандитов распрямлялся, Алонову казалось, что тот озирается, наблюдает за горизонтом. Сегодня бандиты были осторожнее, чем вчера. Здесь, в такой глуши?.. Очертания фигур врагов изменились. Вот что! За их спинами, больше не было походных мешков... Зрелище захватило Алонова. Да ведь они работают! Они делают именно то, зачем пришли сюда. Тайны больше нет. Вернее, тайна раскроется, когда Алонов увидит, что они делают. Возможность подойти и взглянуть совершенно исключалась: как только Алонов будет замечен, они затравят его в открытой степи, застрелят из дальнобойных винтовок. Терпение... И Алонов думал о том, что могут делать враги. Ищут что-то? Что-то собирают? Вероятно, - их движения говорили об этом. Что они могут собирать? Редкие травы? А не могут ли быть здесь растения, свойственные лишь этому месту и никому не известные? Такие вопросы, Алонов был уверен, пришли бы в голову каждому на его месте. Не сохранилось ли в этих местах какое-либо редчайшее, особенное, древнее, реликтовое растение, подобное чудесно-легендарному дальневосточному корню женьшень? Алонов помнил любимые страницы из книг Арсеньева и с детства чаровавшие его рассказы Пришвина. Он внимательнее смотрел на этот кусок степи. И правда, травы здесь более пышны и сильны, чем в пройденных им местах. Особые свойства почвы... Здесь может жить какой-нибудь диковинный, драгоценный корень, стебель, луковица редчайшего растения. И как велика его ценность, коль за ним охотятся четверо бандитов. Шайка воров! Это несомненно. Быстрое воображение Алонова населило ковыльный массив - "барбас", как называют плотные залежи степных трав русские крестьяне, перенявшие звучное слово у казахов, - самыми замечательными растениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29