Не надо забывать, что остается еще телефонное предупреждение его жены. И даже если выдумку с марсианином считать просто, хитроумным ходом, то где доказательства, что сама эта выдумка не является плодом настоящего безумия? Нет, осторожность – прежде всего, и я снова втянулся в свой панцирь.
– Пожалуй, – проговорил я, – если судить с этой точки зрения, то вы, действительно, угощали меня не только ложью. Раз производится регистрация жителей Марса, марсианином может сделаться любой, и тогда все получается вполне логично.
В ту же секунду лицо его прояснилось, как будто протерли запотевшее стекло, и он, воодушевившись, заговорил легко и быстро:
– Я ужасно рад, что вы все поняли… Честное слово, у меня в мыслях не было только лгать… Нечестность решительно недопустима, хотя в интересах дела иногда приходится допускать некоторые преувеличения… Мне хотелось как раз подчеркнуть это различие…
От такой наглости я вновь разозлился.
– Между прочим, – сказал я, – зачем это в вашей карточке отрезан адрес?
– А, это?.. Так, ничего особенного… Просто мне не хотелось, чтобы вы зря тревожились во время нашей беседы…
– Тревожиться? О чем?
– Не беспокойтесь, потом узнаете.
Опять мистификации. Но пытаться протестовать – значит только играть ему на руку. Когда с ним обращаешься по-человечески, он так и норовит вцепиться тебе в лицо. Это все равно, что драться с обезьянами на дереве – никаких шансов на победу. Самым благоразумным будет немедленно отступить и оставить поле боя противнику. Как бы отдыхая, я откинулся на спинку кресла, закурил новую сигарету и сделал попытку вывести собеседника из лабиринта.
– Хорошо, пусть будет так. Кстати, вы ведь, кажется, принесли мне какую-то интересную новость. Помнится, вы поначалу говорили о чем-то в этом роде… или это тоже было некоторым преувеличением?
– Ну зачем вы так, сэнсэй! Я ведь все-таки ваш горячий почитатель. Разве я бы осмелился заявиться к вам с пустыми руками?
– И что же это за новость? – осведомился я, пуская к потолку колечки дыма. – Что вы производите распродажу земельных участков на Марсе?
– Да, производим. И если вы желаете, мы с радостью… Однако причина моего визита никак не связана с этими торговыми операциями. Я пришел, чтобы от чистого сердца оказать вам одну услугу.
– Это очень приятно… И было бы совсем неплохо, если бы вы перестали меня изводить и вынули бы наконец ваш пакет с подарком.
– Странно… Я, кажется, сразу вынул его… Я и есть подарок, понимаете? Я сам!
– Вы?!
– Ах, я вас не устраиваю?.. Ну, разумеется, ведь я такой негодяй… Ничего дельного, конечно, ждать от меня не стоит…
Разочарование, отразившееся на его лице, было так неподдельно, что я сказал:
– Что вы, что вы! Я этого не говорил. Вы, например, производите очень сильное впечатление. Я бы охотно написал в ассоциацию самый благоприятный отзыв о вас.
Но он, сохраняя на лице скорбное выражение, помотал головой и сказал:
– Вам, сэнсэй, все еще непонятно… Не понимаете вы, какое значение имеет для вас мой визит… Нет, не понимаете. Я мечу бисер перед свиньями. Но я-то отлично знаю вам цену, сэнсэй. И только тот, кто знает вам цену, способен понять, что означаю для вас я, сэнсэй. Поймите, я – ваш беззаветный почитатель. Да что там, я больше чем просто почитатель. Вот, взгляните, у меня приемник с часовым механизмом… – Он извлек из своего портфеля и показал мне портативный радиоприемник. – Этот приемник включается точно в ту минуту, когда начинается передача вашей программы. Еду ли я в электричке или иду пешком, я никогда не пропускаю вашей передачи. Вы меня многому научили. Вы были для моей служебной деятельности могучим источником вдохновения. И вдруг я забеспокоился. Видимо, мое горячее к вам отношение сделало меня особенно восприимчивым. Я обнаружил, что содержание ваших передач медленно и неуклонно меняется в определенном направлении. И оно, сэнсэй, отдает неприятным душком… Чутье у меня верное. В последних передачах это особенно резало слух. Положение ваше становится опасным… Если не принять мер, то нынешняя марсианская ракета может весьма круто повернуть вашу судьбу. Вам это не кажется, сэнсэй? Или я преувеличиваю?
Я был потрясен. Я считал, что передо мной сумасшедший, и вдруг он запускает пальцы в мои отверстые раны. Отрицать я не посмел.
– Гм… да… Все это потому, что в студии у нас сидят одни только нищие духом.
– Правильно! – Он поежился и издал горловой смешок. – Интуиция меня не подвела… я пришел вовремя… Так вот, сэнсэй, пусть ваша сегодняшняя передача будет последней. Довольно. Меня прямо злость разбирает, как подумаю, что вы с вашим талантом вынуждены подлаживаться к этим невеждам в студии. Это оскорбление таланта. Доведись мне попасть в такие условия, я бы немедленно и без сожалений ушел с работы.
Я подивился про себя, какой он изрядный психолог, но настроение мое испортилось еще больше.
– Это и есть та услуга, которую вы хотели мне оказать? – спросил я.
– Не относитесь к этому так просто.
– Да я вообще никак не отношусь. Только уйти со студии – это тоже не так просто, как вы воображаете.
– Вы так считаете, сэнсэй, потому что недостаточно знаете самого себя. Просто! Очень даже просто! Например… Ну, возьмем, например, то, что вам ближе всего. Хотите стать романистом? По-моему, это бы вам очень подошло, сэнсэй. И придирок таких, как на радио, почти совсем не будет. А?
– Вы порете чушь… – Я невольно рассмеялся. – В жизни никогда романов не писал.
– Именно поэтому, – торжествующе объявил он, – я к вам и пришел. Вот он я, взгляните! Уж теперь-то вы узнаете мне цену…
– Да, разумеется, я же говорю, что вы яркая индивидуальность…
– Бросьте вы эти абстракции, сэнсэй. Образ, необходимый для вашего романа… Глядите, как все отлично складывается… Прототип для вашего первого романа, марсианин как квинтэссенция образа, сюжета, темы, идеи, находится здесь, перед вами. Не нужно никаких усложнений, берите меня в качестве героя, напишите о том, что случилось сегодня у нас с вами, и все будет в порядке. Должен выйти превосходный, остроумный роман в современном духе. Конец, как полагается, будет иметь едкий саркастический привкус…
– Вы так любезны, что мне, право, неловко. Однако мало написать роман, его надо еще и продать. А мне почему-то кажется, что оптовых покупателей найти будет трудновато.
– Об этом не беспокойтесь. Планета Марс – это, конечно, пока фантастика, но вот ассоциация «Марс» – это уже совершенная реальность. Деловой дух пронизывает ее до мозга костей. Вообще говоря… – Он снова полез в портфель и на этот раз извлек пачку бумаги. Осторожно держа ее обеими руками как нечто драгоценное, он продолжал: – Простите, что получается несколько неожиданно, но я никак не мог решиться начать… Поскольку наши мнения до сих пор совпадали, надеюсь, что все обойдется благополучно… Сэнсэй, вот это – рукопись вашего романа. Если точно записывать весь ход опыта, совершенно неважно, кто записывает. Вдобавок наша сегодняшняя беседа и содержание рукописи почти дословно совпадают. В конце концов, сэнсэй, вы все-таки типичны для своей эпохи. И если бы даже вы сами это написали, разница получилась бы очень незначительная. Короче говоря, вы можете со спокойной совестью считать это собственным творением. Ну как? Мне, знаете, очень лестно называть себя величайшим из ваших почитателей.
– Но ведь если не найдется покупатель, все ваши добрые намерения улетучатся как мыльный пузырь.
– Думаете, я такой простофиля? Вопрос о вашем покупателе улажен. Это журнал «S.-F. m». Редактор уже читал и выразил восхищение. Он объявил, что иного от вас и не ждал, что вы и на радио проделали уникальную работу. Благодаря этому рукопись оценили по две с половиной тысячи иен за страницу, то есть вам заплатят как платят ведущим писателям. Всего здесь девяносто три страницы, так что общая сумма составляет… э-э… двести тридцать тысяч плюс две с половиной… Неплохо, а? Если в месяц продавать по три-четыре таких штучки, то уйти с работы стоит… Да, вот еще что. Название. Пусть роман называется «Совсем как человек». Хорошо, не правда ли?
Это было неожиданное нападение. Великолепное, неожиданное нападение. Конечно, я верил еще только наполовину, но и этого было достаточно, чтобы взволновать меня. Однако я не сразу бросился на эту приманку. Как бы не зная, на что решиться, я проговорил:
– Ну, первый роман – это само собой. А потом? Было бы прекрасно, если бы нашлись покупатели и на следующие…
– Положитесь во всем на нас. У ассоциации «Марс» чрезвычайно широкие связи. Думаю, что ваши ожидания не будут обмануты. Никто у нас не питает никаких намерений доставить вам повод для неприятных переживаний. Но если вы так тревожитесь, сэнсэй, тогда ладно, давайте возложим на вас маленькую обязанность… Поставим условием, что вы будете оказывать нам некоторые услуги, например, время от времени упоминать в своих произведениях ассоциацию «Марс», вставлять ее адрес… Как вы полагаете? Вам будет спокойнее, а мы сможем провести это по смете расходов на рекламу нашей ассоциации. Тогда у нас будут не отношения должника с кредитором, а вполне современный договор, и говорить здесь больше не о чем, не так ли?
– Говорить просто совершенно не о чем, настолько все это как-то противоестественно.
– Далее, мы придумали вам псевдоним, сэнсэй… Кода Саруеси. Вам нравится?
– Кода Саруеси? По-моему, есть в этом что-то от балагана.
– Пожалуй. Когда слышишь впервые, то испытываешь внутреннее сопротивление. И все же, я считаю, сойдет. Ведь так и было задумано – вызвать чувство протеста. Это имя если уж раз запомнил, то не забудешь. Что вы там ни говорите, а первое впечатление является решающим. Вдобавок, этот псевдоним выдала нам электронная машина. Да чего там, сэнсэй, не раздумывайте, соглашайтесь! «Совсем как человек»… Кого вам стесняться, это же ваш собственный шедевр!..
Виной ли тому мое воображение или что-то иное, но все заботы вдруг исчезли, словно отстоялась, наконец, и сделалась прозрачной мутная вода и как бы сам собой отыскался в запутанном клубке кончик нити. Я даже на вкус ощутил радость освобождения.
– Ну что ж… Тогда хоть покажите мне эту рукопись…
11
Рука моя, дрожащая от нетерпения и неуверенности, протянулась за рукописью, но внезапно…
– Э, не торопитесь, так не пойдет! – произнес он вдруг изменившимся наглым тоном, отдернул рукопись и сунул ее под мышку. – Суетливым нищим мало подают… хе-хе… Здесь вы, сэнсэй, дали маху.
Нет, я не треснул его тут же по черепу цветочным горшком. Не потому, что я гуманист, который мухи не обидит. И не потому, что нож по-прежнему был у него под рукой. Просто как раз в эту минуту раздался стук в дверь, и в комнату вошла моя жена с заказанным чаем по-европейски. Само собой разумеется, что завязывать баталию в присутствии жены я был не в силах. Еще ни разу в жизни мне не удалось стяжать победу в рукопашной схватке.
Жена, видимо, сразу почувствовала напряжение, наполняющее комнату. Даже движения ее рук, расставляющих чашки, выдавали тревогу и стремление понять, что происходит. Но гость, как ни в чем не бывало, спокойно повернулся к ней и сказал с добродушной усмешкой:
– Благодарю, вы очень любезны… Какой чудесный аромат… – Он помахал ладонью, подгоняя к ноздрям пар, поднимавшийся от чашки, как это делают при химических опытах. – А сэнсэй как раз погружен в размышления. Правда, мне думается, что ломать здесь голову совершенно нечего. Может быть, вы, как супруга, скажете свое веское слово? Я, видите ли, стараюсь убедить вашего мужа купить участок на Марсе…
Но тут я решил не уступать.
– К тебе это не имеет отношения, – сказал я жене, игнорируя гостя. – Можешь идти.
– О, простите, я не успел объясниться. – Он тоже не собирался уступать мне. – Я, видите ли, агент по распродаже земельных участков. Ассоциация «Марс». Зовут меня Танака Итиро. Поскольку сэнсэй является большим знатоком Марса, мы решили взять на себя инициативу и предложить ему присоединиться к марсианам… Возьмите, например, окрестности канала Тайтан. Минимальная температура – минус восемьдесят, идеальная местность. И сейчас самое время для покупки участка… Отправитесь туда на летний сезон… Представляете, какая это радость для детишек?
Я был взбешен. Достаточно того, что унизили меня. Зачем еще жену-то впутывать? Но моя жена тоже была не из тех, кого можно вот так безнаказанно ни во что не ставить. Небрежно, наивным тоном она осведомилась:
– А почему за вами не приезжают? Ведь тридцать минут уже прошло…
Да, вот как должен реагировать бодрствующий разум. Слова жены словно вдруг пробудили меня от тяжкого опьянения. Человека, с которым я беседую, просто не нужно принимать всерьез. Это всего лишь воздушный шарик, туго набитый иллюзиями и фантазиями, и единственное, что необходимо, – это старательно зажимать отверстие шарика, чтобы по возможности не вдыхать заключенных в нем ядовитых испарений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Пожалуй, – проговорил я, – если судить с этой точки зрения, то вы, действительно, угощали меня не только ложью. Раз производится регистрация жителей Марса, марсианином может сделаться любой, и тогда все получается вполне логично.
В ту же секунду лицо его прояснилось, как будто протерли запотевшее стекло, и он, воодушевившись, заговорил легко и быстро:
– Я ужасно рад, что вы все поняли… Честное слово, у меня в мыслях не было только лгать… Нечестность решительно недопустима, хотя в интересах дела иногда приходится допускать некоторые преувеличения… Мне хотелось как раз подчеркнуть это различие…
От такой наглости я вновь разозлился.
– Между прочим, – сказал я, – зачем это в вашей карточке отрезан адрес?
– А, это?.. Так, ничего особенного… Просто мне не хотелось, чтобы вы зря тревожились во время нашей беседы…
– Тревожиться? О чем?
– Не беспокойтесь, потом узнаете.
Опять мистификации. Но пытаться протестовать – значит только играть ему на руку. Когда с ним обращаешься по-человечески, он так и норовит вцепиться тебе в лицо. Это все равно, что драться с обезьянами на дереве – никаких шансов на победу. Самым благоразумным будет немедленно отступить и оставить поле боя противнику. Как бы отдыхая, я откинулся на спинку кресла, закурил новую сигарету и сделал попытку вывести собеседника из лабиринта.
– Хорошо, пусть будет так. Кстати, вы ведь, кажется, принесли мне какую-то интересную новость. Помнится, вы поначалу говорили о чем-то в этом роде… или это тоже было некоторым преувеличением?
– Ну зачем вы так, сэнсэй! Я ведь все-таки ваш горячий почитатель. Разве я бы осмелился заявиться к вам с пустыми руками?
– И что же это за новость? – осведомился я, пуская к потолку колечки дыма. – Что вы производите распродажу земельных участков на Марсе?
– Да, производим. И если вы желаете, мы с радостью… Однако причина моего визита никак не связана с этими торговыми операциями. Я пришел, чтобы от чистого сердца оказать вам одну услугу.
– Это очень приятно… И было бы совсем неплохо, если бы вы перестали меня изводить и вынули бы наконец ваш пакет с подарком.
– Странно… Я, кажется, сразу вынул его… Я и есть подарок, понимаете? Я сам!
– Вы?!
– Ах, я вас не устраиваю?.. Ну, разумеется, ведь я такой негодяй… Ничего дельного, конечно, ждать от меня не стоит…
Разочарование, отразившееся на его лице, было так неподдельно, что я сказал:
– Что вы, что вы! Я этого не говорил. Вы, например, производите очень сильное впечатление. Я бы охотно написал в ассоциацию самый благоприятный отзыв о вас.
Но он, сохраняя на лице скорбное выражение, помотал головой и сказал:
– Вам, сэнсэй, все еще непонятно… Не понимаете вы, какое значение имеет для вас мой визит… Нет, не понимаете. Я мечу бисер перед свиньями. Но я-то отлично знаю вам цену, сэнсэй. И только тот, кто знает вам цену, способен понять, что означаю для вас я, сэнсэй. Поймите, я – ваш беззаветный почитатель. Да что там, я больше чем просто почитатель. Вот, взгляните, у меня приемник с часовым механизмом… – Он извлек из своего портфеля и показал мне портативный радиоприемник. – Этот приемник включается точно в ту минуту, когда начинается передача вашей программы. Еду ли я в электричке или иду пешком, я никогда не пропускаю вашей передачи. Вы меня многому научили. Вы были для моей служебной деятельности могучим источником вдохновения. И вдруг я забеспокоился. Видимо, мое горячее к вам отношение сделало меня особенно восприимчивым. Я обнаружил, что содержание ваших передач медленно и неуклонно меняется в определенном направлении. И оно, сэнсэй, отдает неприятным душком… Чутье у меня верное. В последних передачах это особенно резало слух. Положение ваше становится опасным… Если не принять мер, то нынешняя марсианская ракета может весьма круто повернуть вашу судьбу. Вам это не кажется, сэнсэй? Или я преувеличиваю?
Я был потрясен. Я считал, что передо мной сумасшедший, и вдруг он запускает пальцы в мои отверстые раны. Отрицать я не посмел.
– Гм… да… Все это потому, что в студии у нас сидят одни только нищие духом.
– Правильно! – Он поежился и издал горловой смешок. – Интуиция меня не подвела… я пришел вовремя… Так вот, сэнсэй, пусть ваша сегодняшняя передача будет последней. Довольно. Меня прямо злость разбирает, как подумаю, что вы с вашим талантом вынуждены подлаживаться к этим невеждам в студии. Это оскорбление таланта. Доведись мне попасть в такие условия, я бы немедленно и без сожалений ушел с работы.
Я подивился про себя, какой он изрядный психолог, но настроение мое испортилось еще больше.
– Это и есть та услуга, которую вы хотели мне оказать? – спросил я.
– Не относитесь к этому так просто.
– Да я вообще никак не отношусь. Только уйти со студии – это тоже не так просто, как вы воображаете.
– Вы так считаете, сэнсэй, потому что недостаточно знаете самого себя. Просто! Очень даже просто! Например… Ну, возьмем, например, то, что вам ближе всего. Хотите стать романистом? По-моему, это бы вам очень подошло, сэнсэй. И придирок таких, как на радио, почти совсем не будет. А?
– Вы порете чушь… – Я невольно рассмеялся. – В жизни никогда романов не писал.
– Именно поэтому, – торжествующе объявил он, – я к вам и пришел. Вот он я, взгляните! Уж теперь-то вы узнаете мне цену…
– Да, разумеется, я же говорю, что вы яркая индивидуальность…
– Бросьте вы эти абстракции, сэнсэй. Образ, необходимый для вашего романа… Глядите, как все отлично складывается… Прототип для вашего первого романа, марсианин как квинтэссенция образа, сюжета, темы, идеи, находится здесь, перед вами. Не нужно никаких усложнений, берите меня в качестве героя, напишите о том, что случилось сегодня у нас с вами, и все будет в порядке. Должен выйти превосходный, остроумный роман в современном духе. Конец, как полагается, будет иметь едкий саркастический привкус…
– Вы так любезны, что мне, право, неловко. Однако мало написать роман, его надо еще и продать. А мне почему-то кажется, что оптовых покупателей найти будет трудновато.
– Об этом не беспокойтесь. Планета Марс – это, конечно, пока фантастика, но вот ассоциация «Марс» – это уже совершенная реальность. Деловой дух пронизывает ее до мозга костей. Вообще говоря… – Он снова полез в портфель и на этот раз извлек пачку бумаги. Осторожно держа ее обеими руками как нечто драгоценное, он продолжал: – Простите, что получается несколько неожиданно, но я никак не мог решиться начать… Поскольку наши мнения до сих пор совпадали, надеюсь, что все обойдется благополучно… Сэнсэй, вот это – рукопись вашего романа. Если точно записывать весь ход опыта, совершенно неважно, кто записывает. Вдобавок наша сегодняшняя беседа и содержание рукописи почти дословно совпадают. В конце концов, сэнсэй, вы все-таки типичны для своей эпохи. И если бы даже вы сами это написали, разница получилась бы очень незначительная. Короче говоря, вы можете со спокойной совестью считать это собственным творением. Ну как? Мне, знаете, очень лестно называть себя величайшим из ваших почитателей.
– Но ведь если не найдется покупатель, все ваши добрые намерения улетучатся как мыльный пузырь.
– Думаете, я такой простофиля? Вопрос о вашем покупателе улажен. Это журнал «S.-F. m». Редактор уже читал и выразил восхищение. Он объявил, что иного от вас и не ждал, что вы и на радио проделали уникальную работу. Благодаря этому рукопись оценили по две с половиной тысячи иен за страницу, то есть вам заплатят как платят ведущим писателям. Всего здесь девяносто три страницы, так что общая сумма составляет… э-э… двести тридцать тысяч плюс две с половиной… Неплохо, а? Если в месяц продавать по три-четыре таких штучки, то уйти с работы стоит… Да, вот еще что. Название. Пусть роман называется «Совсем как человек». Хорошо, не правда ли?
Это было неожиданное нападение. Великолепное, неожиданное нападение. Конечно, я верил еще только наполовину, но и этого было достаточно, чтобы взволновать меня. Однако я не сразу бросился на эту приманку. Как бы не зная, на что решиться, я проговорил:
– Ну, первый роман – это само собой. А потом? Было бы прекрасно, если бы нашлись покупатели и на следующие…
– Положитесь во всем на нас. У ассоциации «Марс» чрезвычайно широкие связи. Думаю, что ваши ожидания не будут обмануты. Никто у нас не питает никаких намерений доставить вам повод для неприятных переживаний. Но если вы так тревожитесь, сэнсэй, тогда ладно, давайте возложим на вас маленькую обязанность… Поставим условием, что вы будете оказывать нам некоторые услуги, например, время от времени упоминать в своих произведениях ассоциацию «Марс», вставлять ее адрес… Как вы полагаете? Вам будет спокойнее, а мы сможем провести это по смете расходов на рекламу нашей ассоциации. Тогда у нас будут не отношения должника с кредитором, а вполне современный договор, и говорить здесь больше не о чем, не так ли?
– Говорить просто совершенно не о чем, настолько все это как-то противоестественно.
– Далее, мы придумали вам псевдоним, сэнсэй… Кода Саруеси. Вам нравится?
– Кода Саруеси? По-моему, есть в этом что-то от балагана.
– Пожалуй. Когда слышишь впервые, то испытываешь внутреннее сопротивление. И все же, я считаю, сойдет. Ведь так и было задумано – вызвать чувство протеста. Это имя если уж раз запомнил, то не забудешь. Что вы там ни говорите, а первое впечатление является решающим. Вдобавок, этот псевдоним выдала нам электронная машина. Да чего там, сэнсэй, не раздумывайте, соглашайтесь! «Совсем как человек»… Кого вам стесняться, это же ваш собственный шедевр!..
Виной ли тому мое воображение или что-то иное, но все заботы вдруг исчезли, словно отстоялась, наконец, и сделалась прозрачной мутная вода и как бы сам собой отыскался в запутанном клубке кончик нити. Я даже на вкус ощутил радость освобождения.
– Ну что ж… Тогда хоть покажите мне эту рукопись…
11
Рука моя, дрожащая от нетерпения и неуверенности, протянулась за рукописью, но внезапно…
– Э, не торопитесь, так не пойдет! – произнес он вдруг изменившимся наглым тоном, отдернул рукопись и сунул ее под мышку. – Суетливым нищим мало подают… хе-хе… Здесь вы, сэнсэй, дали маху.
Нет, я не треснул его тут же по черепу цветочным горшком. Не потому, что я гуманист, который мухи не обидит. И не потому, что нож по-прежнему был у него под рукой. Просто как раз в эту минуту раздался стук в дверь, и в комнату вошла моя жена с заказанным чаем по-европейски. Само собой разумеется, что завязывать баталию в присутствии жены я был не в силах. Еще ни разу в жизни мне не удалось стяжать победу в рукопашной схватке.
Жена, видимо, сразу почувствовала напряжение, наполняющее комнату. Даже движения ее рук, расставляющих чашки, выдавали тревогу и стремление понять, что происходит. Но гость, как ни в чем не бывало, спокойно повернулся к ней и сказал с добродушной усмешкой:
– Благодарю, вы очень любезны… Какой чудесный аромат… – Он помахал ладонью, подгоняя к ноздрям пар, поднимавшийся от чашки, как это делают при химических опытах. – А сэнсэй как раз погружен в размышления. Правда, мне думается, что ломать здесь голову совершенно нечего. Может быть, вы, как супруга, скажете свое веское слово? Я, видите ли, стараюсь убедить вашего мужа купить участок на Марсе…
Но тут я решил не уступать.
– К тебе это не имеет отношения, – сказал я жене, игнорируя гостя. – Можешь идти.
– О, простите, я не успел объясниться. – Он тоже не собирался уступать мне. – Я, видите ли, агент по распродаже земельных участков. Ассоциация «Марс». Зовут меня Танака Итиро. Поскольку сэнсэй является большим знатоком Марса, мы решили взять на себя инициативу и предложить ему присоединиться к марсианам… Возьмите, например, окрестности канала Тайтан. Минимальная температура – минус восемьдесят, идеальная местность. И сейчас самое время для покупки участка… Отправитесь туда на летний сезон… Представляете, какая это радость для детишек?
Я был взбешен. Достаточно того, что унизили меня. Зачем еще жену-то впутывать? Но моя жена тоже была не из тех, кого можно вот так безнаказанно ни во что не ставить. Небрежно, наивным тоном она осведомилась:
– А почему за вами не приезжают? Ведь тридцать минут уже прошло…
Да, вот как должен реагировать бодрствующий разум. Слова жены словно вдруг пробудили меня от тяжкого опьянения. Человека, с которым я беседую, просто не нужно принимать всерьез. Это всего лишь воздушный шарик, туго набитый иллюзиями и фантазиями, и единственное, что необходимо, – это старательно зажимать отверстие шарика, чтобы по возможности не вдыхать заключенных в нем ядовитых испарений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15