Давайте попробуем и посмотрим, что получится. Этот свихнувшийся землянин – то есть я, каким вы меня считаете, сэнсэй, – был вначале просто-напросто беспросветным неудачником. Видимо поэтому у него возникла склонность к бегству от действительности. Бежать, однако, некуда, с деньгами плохо, и он начал грезить о перевоплощении. Кем лучше стать? Собакой? Птицей? Или вообще камнем? Но мысль о физической метаморфозе пришлась ему не по вкусу. И в результате долгих и мучительных раздумий он в конце концов пришел к выводу, что ему требуется перевоплощение без метаморфозы, другими словами – гомологическая транспозиция. Перевоплотиться в существо, которое совсем как человек и в то же время человеком не является… Например (тут голос моего гостя упал до шепота) в марсианина… Да, в марсианина, который совсем как человек… Так завершилось топологическое перевоплощение нашего сумасшедшего землянина.
– Ну что же, возразить на это как будто нечего…
– Назовем пока эту модель «марсианской болезнью». Вы не против?
– Да мне вообще-то безразлично…
– Превосходно… И впредь тоже смело полагайтесь на меня…
Эти его слова насторожили меня, и я вновь ощутил смутное беспокойство. Кажется, он опять незаметно опутал меня своими сетями. Знаю ведь, что фокусник и лицедей, норовлю обойти стороной – и вот, пожалуйста, опять торчу перед ареной. Как-то на площади перед одной деревенской станцией я видел зазывалу-галантерейщика. Он приманивал покупателей воплями, что будет-де подбрасывать камешки и держать их в воздухе лишь силой воли. Маневры моего гостя в высшей степени напоминали этого зазывалу. Ведь болтовне о камешках, плавающих в воздухе, ни один дурак не верит. Не верит и именно поэтому не пройдет мимо. Не верю, не могу верить да и не хочу верить. Чувство протеста растет, ты выходишь из состояния пассивности и уже жаждешь своими глазами убедиться в провале исполнителя, а ему только этого и надо – он выскакивает на арену и начинает отплясывать перед тобой. Да, от избытка тревоги я, кажется, дал маху, сам себе подставил ножку. Поистине условия и осторожность надо соразмерять с обстоятельствами.
– Пожалуйста, можно сказать и так. Случай самый обыкновенный, таких сколько угодно…
– А теперь, сэнсэй, обратимся к «Песне посланца», которую я вам прочитал… – произнес он зловеще-спокойным тоном, словно готовясь нанести поверженному противнику последний удар. Он переложил рукопись со стола к себе на колени и легонько постучал по ней кончиком ногтя. – Признав структурную модель сумасшедшего землянина, вы тем самым автоматически приняли и содержание «Песни посланца».
– Что это вы перескочили… ни с того, ни с сего…
– Не перескочил. Если смотреть на бублик изнутри, он все равно остается бубликом. «Песнь посланца» и структура больного марсианской болезнью полностью гомологичны в топологическом смысле.
– Вот вы мне говорите, а я уже совсем не помню, о чем там эта песня.
– Ну вот, а я как раз собирался объяснить вам. Она представляет собой своего рода криптограмму, так что говорить о ней без необходимых пояснений не имеет смысла.
– Да, пояснить было бы нелишне. Восторга она у меня не вызвала, а полагаться на вас, как я уже говорил, мне бы не хотелось.
– Ничего, обойдусь и без вашего доверия. Если б вы могли на меня полагаться, мне не имело бы смысла идти таким тернистым путем. Теперь у нас с вами шутовское состязание. Настроение игривое, собираемся развлекаться фокусами больного марсианской болезнью. Уж здесь-то я в грязь лицом не ударю, могу вам обещать… Простите, говорят, что любопытство – исключительно человеческое свойство. Что это у вас? – Он вдруг указал пальцем на банку возле радиоприемника. – Вы держите там градины? Или земляные орешки?
– Нет, складываю туда старые билеты. А в чем дело?
– Не имеет значения, это я просто так… Но что же ваша супруга? Не отправилась ли прямиком на Марс? Ладно, подождем. Я, пожалуй, даже одобряю наших женщин. Потому что, видите ли, сэнсэй, я еще не исчерпал темы нашей беседы…
16
– Да. Я обнаружил «Песнь посланца», когда мыл стены одного не совсем обычного помещения в одном не совсем обычном месте.
Мой гость вел рассказ без пауз, и на его лице появилось новое для меня выражение, свойственное одержимым… Его руки, стискивавшие рукопись на коленях, и его беззащитный затылок, прислоненный к спинке стула, – словно излучали улыбку… Я чувствовал, что меня наконец-то благополучно загнали в сети… Но неужели весь этот огород городился только для того, чтобы заманить меня сюда? Ведь я… Нет, ни поддакивания, ни оскорбления уже не помогут мне снова стать хозяином положения. Придется лишь по возможности точно записать то, что он говорил.
– Это не совсем обычное место, – продолжал мой гость, – надо сказать, было палатой в одной психиатрической больнице… Почему я там оказался, почему я там мыл стены, – ответить на эти вопросы предоставляю вашему воображению… Поначалу эта надпись не остановила моего внимания. Это были крошечные трогательные знаки, каракули одного из сумасшедших, ничего примечательного, как мне показалось.
Однако фраза «Тридцать два посланца»… Едва эта строчка попалась мне на глаза, как я ощутил сильнейшее потрясение. Я взволнованно перечитал стихотворение. Да, сомнений не было. Что это, как не диагноз «земной болезни»?
Тридцать два посланца,
Облеченных тайной миссией,
Не знают, как рассказать о себе,
И, осыпая насмешками,
Их загоняют в холодный
Могильник для умалишенных.
Ошибки быть не могло. Наконец-то в мои руки попало доказательство. Наконец-то я установил истинную природу «земной болезни», продолжавшей столь жестоко поражать нас. Ибо «Песнь посланца» была вестью от одного из посланцев Марса, угодивших в психиатрическую больницу по подозрению в «марсианской болезни». Это было ужасно! «Земная болезнь», совершенный гомолог «марсианской болезни»… Я нареку ее, пожалуй, «топологическим неврозом», вы не возражаете?.. И разрешите доложить следующее. Автор «Песни посланца» в конце концов заболел настоящей «земной болезнью»… то есть с точки зрения земных врачей, благополучно оправился от «марсианской болезни»… Выписался из больницы и уехал в неизвестном направлении.
Итак, в основе расшифровки лежит роковое число «тридцать два»… Почему же это число произвело на меня такое впечатление? Все дело в том, что я был назначен тридцать третьим посланцем и прибыл на Землю следующим после автора «Песни». Этот тридцать второй еще в студенческие годы был моим другом и веселым собутыльником, и у меня сердце болит, стоит мне подумать, где он и что с ним сейчас. Правда, нельзя сказать, будто он пострадал напрасно. Ведь только благодаря его вести я сейчас имею возможность успешно завершить одну из возложенных на меня задач.
Да, несомненно. Есть весть, весть первооткрывателя «топологического невроза»… хотя название придумано мною… и вместе с этим названием он навсегда останется в памяти веков. Вот почему первую страницу этого важнейшего доклада я отвел под его стихотворение. Честь и славу следует делить по совести.
Да, этот наш роман «Совсем как человек» в действительности является моим докладом. Это доклад, который я намерен представить на рассмотрение правительству Марса. Первая часть – изложение и анализ фактов. Вторая часть – эскизный план необходимых мероприятий и сформулированное мнение автора… Не желаете ли послушать для примера?
«Марсианский год такой-то, сезон 2/3, период 6, день третий.
Вернувшись с конференции, я обнаружил, что жена нахлобучила на голову сабу-кинэ (Примечание : Демонстратор грёз.) и пребывает в состоянии восторженности. «Послушай, – сказал я. – Большие новости. Сейчас не время предаваться грезам».
Она не отозвалась. Тогда я без лишних слов выключил сабу-кинэ и стащил с нее колпак. «Что ты делаешь! – раздраженно закричала она. – Оставь меня в покое!»
Затем, оглядев меня, она с изумлением спросила: «Погоди-ка, с чего это ты средь бела дня разгуливаешь в одежде землянина? Или вместо конференции ты был на маскараде?»
«Ошибаешься, – возразил я. – Все дело в том, что сегодня на конференции меня решили отправить с миссией на Землю». «Неужели?» – удивилась жена. «И это еще не все, – продолжал я. – Решено также, что вместе со мною отправишься и ты». «Погоди, погоди… – ошеломленно пролепетала она. – Но говорят ведь, что исследование Земли – это очень опасно!»
«Об этом никто ничего не знает. Известно только, что за последние десять лет туда были отправлены тридцать два посланца, и ни один не вернулся. Но я не думаю, чтобы виноваты в этом были земляне. Они совсем такие же, как мы, и вряд ли могут оказаться чудовищами и варварами».
«Тогда какая-нибудь страшная болезнь?»
«Есть и такая теория. Руководство в общем на нее и ориентируется. Но о природе этой болезни нельзя пока сделать никаких предположений. Условились называть ее просто „земной болезнью“. Что же касается нашей миссии, то она сводится к следующему. Во-первых, нам предстоит начать переговоры о создании на Земле нашей торговой станции. Мне сказали, что это очень важно и совершенно экстренно, потому что у них там со дня на день может начаться беззаконная хулиганская потасовка с применением дальнобойных ракет. Во-вторых, мы должны выяснить, куда девались наши пропавшие без вести тридцать два посланца, а также установить истинную природу этой самой „земной болезни“, приковавшей их к Земле…»
«Не нравится мне это, очень уж страшно».
«Но есть и еще одна теория – что причина „земной болезни“ заключается в земных женщинах. Они совсем как марсианские и все же, возможно, чуть-чуть отличаются. Так не в этом ли самом „чуть-чуть“ все дело? Не надо забывать, что до сих пор все наши посланцы были мужчинами».
«Фу, какая гадость!»
«Вот, учитывая такие обстоятельства, конференция и решила послать на этот раз пару – мужчину и женщину. Мой номер будет тридцать три, твой соответственно тридцать четыре. Вот женская земная одежда. Примерь, и мы посмотрим, подходит ли она тебе».
«Сезон 2/3, период 8, день первый.
Прошел без малого целый период. С помощью гипнопедии мы овладели японским языком. Наступил день старта. Мы с женой заняли места в кабине принудительного транспозитора живых организмов. (Примечание : Особое устройство для переброски живых организмов в места, не обрудованные приемными станциями.)
Контролер объявил, что началась настройка аппаратуры, а тем временем на экране появилось изображение места назначения.
«Земля… – произнес контролер. – Токио, столица Японии… Поздняя ночь… Двор начальной школы, вокруг ни души… Выбрано наиболее безопасное место, где нет почти никаких препятствий. Чтобы устранить возможность столкновения с чем-нибудь вроде бродячей собаки, пункт прибытия поднят над поверхностью почвы на восемьдесят три сантиметра… Прошу иметь это в виду, будьте осторожны, не упадите… Остается три минуты. Надеюсь, вы ничего не забыли…»
Собственно, забывать-то было нечего. Пачка фотографий с марсианскими ландшафтами да кое-какие мелочи личного характера. И еще японские иены. Кажется, на Земле с помощью денег можно решить любую проблему.
Вспышка красной лампы возвестила, что включилось антигравитационное устройство. (Примечание : До изобретения антигравитационного устройства можно было осуществлять только транспозицию минеральных тел, не подверженных искажениям из-за гравитационных сил. Живые существа испытывали мощные деформирующие напряжения, что приводило к внутренним кровоизлияниям и разрывам. Мгновенные гравитационные скачки от нуля до нормы и обратно вызывали те же последствия, что и ускорение в космических ракетах в период запуска. А после изобретения антигравитационной подушки стало возможным перебрасывать на Плутон даже сырые яйца.)
Гравитация упала до нуля, и начался отсчет секунд. Жена простонала: «Мне плохо…» Ей ввели пять миллиграммов производного от бензоциазепина.
Осталось десять секунд… Наконец, началось скольжение по сдвигу во времени. (Примечание : Транспозиция основана на принципе дискретности времени. Время не непрерывно. Это своего рода энергетическая волна, совершающая простое гармоническое движение от положительного направления к отрицательному и обратно. В нормальных условиях каждому из этих направлений соответствуют свои реальности, причем положительному направлению времени соответствует наша реальность, а отрицательному – некая антиреальность. Вот почему наблюдателю, принадлежащему нашей реальности, время представляется непрерывным. Волны времени по сравнению с волнами материи менее стабильны. Волны материи не интерферируют, пока не достигают световых скоростей, а вот многомерные волны времени интерферируют сравнительно легко; тогда они изменяют периодичность, и бывает, что у них с волнами материи возникает отставание, по фазе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Ну что же, возразить на это как будто нечего…
– Назовем пока эту модель «марсианской болезнью». Вы не против?
– Да мне вообще-то безразлично…
– Превосходно… И впредь тоже смело полагайтесь на меня…
Эти его слова насторожили меня, и я вновь ощутил смутное беспокойство. Кажется, он опять незаметно опутал меня своими сетями. Знаю ведь, что фокусник и лицедей, норовлю обойти стороной – и вот, пожалуйста, опять торчу перед ареной. Как-то на площади перед одной деревенской станцией я видел зазывалу-галантерейщика. Он приманивал покупателей воплями, что будет-де подбрасывать камешки и держать их в воздухе лишь силой воли. Маневры моего гостя в высшей степени напоминали этого зазывалу. Ведь болтовне о камешках, плавающих в воздухе, ни один дурак не верит. Не верит и именно поэтому не пройдет мимо. Не верю, не могу верить да и не хочу верить. Чувство протеста растет, ты выходишь из состояния пассивности и уже жаждешь своими глазами убедиться в провале исполнителя, а ему только этого и надо – он выскакивает на арену и начинает отплясывать перед тобой. Да, от избытка тревоги я, кажется, дал маху, сам себе подставил ножку. Поистине условия и осторожность надо соразмерять с обстоятельствами.
– Пожалуйста, можно сказать и так. Случай самый обыкновенный, таких сколько угодно…
– А теперь, сэнсэй, обратимся к «Песне посланца», которую я вам прочитал… – произнес он зловеще-спокойным тоном, словно готовясь нанести поверженному противнику последний удар. Он переложил рукопись со стола к себе на колени и легонько постучал по ней кончиком ногтя. – Признав структурную модель сумасшедшего землянина, вы тем самым автоматически приняли и содержание «Песни посланца».
– Что это вы перескочили… ни с того, ни с сего…
– Не перескочил. Если смотреть на бублик изнутри, он все равно остается бубликом. «Песнь посланца» и структура больного марсианской болезнью полностью гомологичны в топологическом смысле.
– Вот вы мне говорите, а я уже совсем не помню, о чем там эта песня.
– Ну вот, а я как раз собирался объяснить вам. Она представляет собой своего рода криптограмму, так что говорить о ней без необходимых пояснений не имеет смысла.
– Да, пояснить было бы нелишне. Восторга она у меня не вызвала, а полагаться на вас, как я уже говорил, мне бы не хотелось.
– Ничего, обойдусь и без вашего доверия. Если б вы могли на меня полагаться, мне не имело бы смысла идти таким тернистым путем. Теперь у нас с вами шутовское состязание. Настроение игривое, собираемся развлекаться фокусами больного марсианской болезнью. Уж здесь-то я в грязь лицом не ударю, могу вам обещать… Простите, говорят, что любопытство – исключительно человеческое свойство. Что это у вас? – Он вдруг указал пальцем на банку возле радиоприемника. – Вы держите там градины? Или земляные орешки?
– Нет, складываю туда старые билеты. А в чем дело?
– Не имеет значения, это я просто так… Но что же ваша супруга? Не отправилась ли прямиком на Марс? Ладно, подождем. Я, пожалуй, даже одобряю наших женщин. Потому что, видите ли, сэнсэй, я еще не исчерпал темы нашей беседы…
16
– Да. Я обнаружил «Песнь посланца», когда мыл стены одного не совсем обычного помещения в одном не совсем обычном месте.
Мой гость вел рассказ без пауз, и на его лице появилось новое для меня выражение, свойственное одержимым… Его руки, стискивавшие рукопись на коленях, и его беззащитный затылок, прислоненный к спинке стула, – словно излучали улыбку… Я чувствовал, что меня наконец-то благополучно загнали в сети… Но неужели весь этот огород городился только для того, чтобы заманить меня сюда? Ведь я… Нет, ни поддакивания, ни оскорбления уже не помогут мне снова стать хозяином положения. Придется лишь по возможности точно записать то, что он говорил.
– Это не совсем обычное место, – продолжал мой гость, – надо сказать, было палатой в одной психиатрической больнице… Почему я там оказался, почему я там мыл стены, – ответить на эти вопросы предоставляю вашему воображению… Поначалу эта надпись не остановила моего внимания. Это были крошечные трогательные знаки, каракули одного из сумасшедших, ничего примечательного, как мне показалось.
Однако фраза «Тридцать два посланца»… Едва эта строчка попалась мне на глаза, как я ощутил сильнейшее потрясение. Я взволнованно перечитал стихотворение. Да, сомнений не было. Что это, как не диагноз «земной болезни»?
Тридцать два посланца,
Облеченных тайной миссией,
Не знают, как рассказать о себе,
И, осыпая насмешками,
Их загоняют в холодный
Могильник для умалишенных.
Ошибки быть не могло. Наконец-то в мои руки попало доказательство. Наконец-то я установил истинную природу «земной болезни», продолжавшей столь жестоко поражать нас. Ибо «Песнь посланца» была вестью от одного из посланцев Марса, угодивших в психиатрическую больницу по подозрению в «марсианской болезни». Это было ужасно! «Земная болезнь», совершенный гомолог «марсианской болезни»… Я нареку ее, пожалуй, «топологическим неврозом», вы не возражаете?.. И разрешите доложить следующее. Автор «Песни посланца» в конце концов заболел настоящей «земной болезнью»… то есть с точки зрения земных врачей, благополучно оправился от «марсианской болезни»… Выписался из больницы и уехал в неизвестном направлении.
Итак, в основе расшифровки лежит роковое число «тридцать два»… Почему же это число произвело на меня такое впечатление? Все дело в том, что я был назначен тридцать третьим посланцем и прибыл на Землю следующим после автора «Песни». Этот тридцать второй еще в студенческие годы был моим другом и веселым собутыльником, и у меня сердце болит, стоит мне подумать, где он и что с ним сейчас. Правда, нельзя сказать, будто он пострадал напрасно. Ведь только благодаря его вести я сейчас имею возможность успешно завершить одну из возложенных на меня задач.
Да, несомненно. Есть весть, весть первооткрывателя «топологического невроза»… хотя название придумано мною… и вместе с этим названием он навсегда останется в памяти веков. Вот почему первую страницу этого важнейшего доклада я отвел под его стихотворение. Честь и славу следует делить по совести.
Да, этот наш роман «Совсем как человек» в действительности является моим докладом. Это доклад, который я намерен представить на рассмотрение правительству Марса. Первая часть – изложение и анализ фактов. Вторая часть – эскизный план необходимых мероприятий и сформулированное мнение автора… Не желаете ли послушать для примера?
«Марсианский год такой-то, сезон 2/3, период 6, день третий.
Вернувшись с конференции, я обнаружил, что жена нахлобучила на голову сабу-кинэ (Примечание : Демонстратор грёз.) и пребывает в состоянии восторженности. «Послушай, – сказал я. – Большие новости. Сейчас не время предаваться грезам».
Она не отозвалась. Тогда я без лишних слов выключил сабу-кинэ и стащил с нее колпак. «Что ты делаешь! – раздраженно закричала она. – Оставь меня в покое!»
Затем, оглядев меня, она с изумлением спросила: «Погоди-ка, с чего это ты средь бела дня разгуливаешь в одежде землянина? Или вместо конференции ты был на маскараде?»
«Ошибаешься, – возразил я. – Все дело в том, что сегодня на конференции меня решили отправить с миссией на Землю». «Неужели?» – удивилась жена. «И это еще не все, – продолжал я. – Решено также, что вместе со мною отправишься и ты». «Погоди, погоди… – ошеломленно пролепетала она. – Но говорят ведь, что исследование Земли – это очень опасно!»
«Об этом никто ничего не знает. Известно только, что за последние десять лет туда были отправлены тридцать два посланца, и ни один не вернулся. Но я не думаю, чтобы виноваты в этом были земляне. Они совсем такие же, как мы, и вряд ли могут оказаться чудовищами и варварами».
«Тогда какая-нибудь страшная болезнь?»
«Есть и такая теория. Руководство в общем на нее и ориентируется. Но о природе этой болезни нельзя пока сделать никаких предположений. Условились называть ее просто „земной болезнью“. Что же касается нашей миссии, то она сводится к следующему. Во-первых, нам предстоит начать переговоры о создании на Земле нашей торговой станции. Мне сказали, что это очень важно и совершенно экстренно, потому что у них там со дня на день может начаться беззаконная хулиганская потасовка с применением дальнобойных ракет. Во-вторых, мы должны выяснить, куда девались наши пропавшие без вести тридцать два посланца, а также установить истинную природу этой самой „земной болезни“, приковавшей их к Земле…»
«Не нравится мне это, очень уж страшно».
«Но есть и еще одна теория – что причина „земной болезни“ заключается в земных женщинах. Они совсем как марсианские и все же, возможно, чуть-чуть отличаются. Так не в этом ли самом „чуть-чуть“ все дело? Не надо забывать, что до сих пор все наши посланцы были мужчинами».
«Фу, какая гадость!»
«Вот, учитывая такие обстоятельства, конференция и решила послать на этот раз пару – мужчину и женщину. Мой номер будет тридцать три, твой соответственно тридцать четыре. Вот женская земная одежда. Примерь, и мы посмотрим, подходит ли она тебе».
«Сезон 2/3, период 8, день первый.
Прошел без малого целый период. С помощью гипнопедии мы овладели японским языком. Наступил день старта. Мы с женой заняли места в кабине принудительного транспозитора живых организмов. (Примечание : Особое устройство для переброски живых организмов в места, не обрудованные приемными станциями.)
Контролер объявил, что началась настройка аппаратуры, а тем временем на экране появилось изображение места назначения.
«Земля… – произнес контролер. – Токио, столица Японии… Поздняя ночь… Двор начальной школы, вокруг ни души… Выбрано наиболее безопасное место, где нет почти никаких препятствий. Чтобы устранить возможность столкновения с чем-нибудь вроде бродячей собаки, пункт прибытия поднят над поверхностью почвы на восемьдесят три сантиметра… Прошу иметь это в виду, будьте осторожны, не упадите… Остается три минуты. Надеюсь, вы ничего не забыли…»
Собственно, забывать-то было нечего. Пачка фотографий с марсианскими ландшафтами да кое-какие мелочи личного характера. И еще японские иены. Кажется, на Земле с помощью денег можно решить любую проблему.
Вспышка красной лампы возвестила, что включилось антигравитационное устройство. (Примечание : До изобретения антигравитационного устройства можно было осуществлять только транспозицию минеральных тел, не подверженных искажениям из-за гравитационных сил. Живые существа испытывали мощные деформирующие напряжения, что приводило к внутренним кровоизлияниям и разрывам. Мгновенные гравитационные скачки от нуля до нормы и обратно вызывали те же последствия, что и ускорение в космических ракетах в период запуска. А после изобретения антигравитационной подушки стало возможным перебрасывать на Плутон даже сырые яйца.)
Гравитация упала до нуля, и начался отсчет секунд. Жена простонала: «Мне плохо…» Ей ввели пять миллиграммов производного от бензоциазепина.
Осталось десять секунд… Наконец, началось скольжение по сдвигу во времени. (Примечание : Транспозиция основана на принципе дискретности времени. Время не непрерывно. Это своего рода энергетическая волна, совершающая простое гармоническое движение от положительного направления к отрицательному и обратно. В нормальных условиях каждому из этих направлений соответствуют свои реальности, причем положительному направлению времени соответствует наша реальность, а отрицательному – некая антиреальность. Вот почему наблюдателю, принадлежащему нашей реальности, время представляется непрерывным. Волны времени по сравнению с волнами материи менее стабильны. Волны материи не интерферируют, пока не достигают световых скоростей, а вот многомерные волны времени интерферируют сравнительно легко; тогда они изменяют периодичность, и бывает, что у них с волнами материи возникает отставание, по фазе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15